***
О чём говорили король с шейдом, осталось неизвестным: когда последний вышел в коридор, один из пафосно разодетых лордов (чьи имена Дарза никогда не считал нужным запоминать, слишком быстро эти люди менялись), отчитывал Румпельштильцхена за то, что тот, когда к нему обратились, спутал «светлость» с «сиятельством». Или наоборот. — Простите, ваша милость. — Калека втянул шею и сгорбился. Драконица, напротив, храбро шипела на крикуна и норовила тяпнуть, но маленькая пока ящерка не пугала и не останавливала разошедшегося буяна. — Скажите, как называется эта трава? — вмешался Дарза, выудив на ходу из-за пояса и сунув пучок каких-то листьев под нос разгневанному царедворцу. — Откуда мне знать?! Я что, колдун или аптекарь? — возмутился тот, с опаской отстраняясь. — А разве этот человек похож на аристократа, что вы ждёте от него безупречного знания тонкостей титулования? — шейд говорил тихо, лишь приподняв бровь в притворном недоумении, однако безобидная фраза не обещала ничего хорошего тому, в чьём благоразумии он усомнился. — Вы правы, я погорячился. Давайте не будем ссориться по пустякам, — на глазах стушевался обладатель титула. — Не будем, барон. Но вы должны виниться не передо мной. — Что?! Извиняться перед простолюдином?! — оскорблённо вскинулся придворный. — Извиняться перед Драконьим Всадником, который будет служить вашему королю! — властно осадил его шейд. На этот раз в голосе отчётливо слышались нетерпение и угроза. Барон ещё секунду пытался испепелить Дарзу взглядом, но, справедливо решив, что у того шансов проделать подобный трюк куда больше, подчинился. — Прошу прощения, я был не прав, — он чуть склонил голову в сторону затравленно смотревшего Румпеля и поспешил исчезнуть до того, как шейд сочтёт сказанное недостаточно учтивым. — Не позволяй никому из них так с собой обращаться, — холодно уронил Дарза, провожая барона недобрым взглядом, — твой статус изменился. Так не веди себя как холоп! С этими словами он направился прочь, не слишком спеша, и Румпель пошёл за ним следом. — Они мне завидуют, — получился не то вопрос, не то утверждение. Дарза коротко рассмеялся. — Ещё бы! Драконов сейчас не осталось даже у Проклятых. Только у Гальбаторикса… и потому он король. Да ещё у меня. К слову, тоже драконица. Но не золотая, как у тебя, а сумеречная. Это вызывает у Шрюкна — чёрного дракона, которого ты, возможно, видел за троном — некоторые… проблемы. — Какие? — полюбопытствовал Румпель. Его интерес к этим легендарным созданиям остался в далёком детстве. Отец рано бросил его, так что рассказывать сказки о могущественных и гордых Всадниках было некому. Вырастившие сироту пряхи чаще складывали истории о богах и героях, о том, как тонки нити судеб, выходящие из узловатых пальцев мастериц, и как важно вовремя поливать Древо Жизни. Древом они гордо именовали старый полузасохший куст в кадке около двери. Будучи маленьким, Румпель верил, что там действительно живут магические существа и маленькие человечки, но быстро понял, что всё это сказки немножко свихнувшихся старух. — Когда она не желает его общества, то попросту исчезает. Шрюкна это ужасно выводит из себя, — судя по голосу шейда, уж его данный факт только забавлял. Румпельштильцхен заметил, как он то и дело касается стен или лениво помахивает кистью. Один раз Дарза, уверившись, что подопечный достаточно успокоился, не отказал себе в удовольствии продемонстрировать ловушку в действии. Остановившись недалеко от поворота, он дождался, пока глазеющий по сторонам спутник не подойдёт к нему, а после нажал на камень. На расстоянии шага из всех четырёх стен выдвинулись острые стальные шипы в руку длиной. Румпель дёрнулся; его пошатнувшаяся было вера в «смертельно опасные коридоры» получила неоспоримое обоснование. Наконец Дарза привёл его на верхний уровень замка. Коридоры здесь были выше и светлее, то и дело встречались огромные окна, больше похожие на аккуратные дыры в каменных стенах. Румпель уже валился с ног от усталости, когда шейд остановился рядом с очередной дверью, украшенной крылатыми змеями, и толкнул её. — Мы пришли. За дверьми оказалась не просто комната, а огромный чертог, в стенах которого было несколько занавешенных тонкой тканью — а кое-где и тяжёлым бархатом — проёмов. Посредине стояла софа, в остальном пространство было пустым, не считая нескольких картин и вездесущих гобеленов. Дарза пересёк зал, прошествовал в комнату ещё крупнее, выстеленную мягкими коврами от стены до стены. В ней оказался очередной проход, выведший на просторную каменную террасу, с которой открывался вид на город, залитый светом заходящего солнца. — Когда придёт время, здесь она будет учиться летать, — помолчав, Дарза добавил: — И ты тоже. Румпель опасливо посмотрел вниз. Стена с этой высоты казалась игрушечной. — Больше одного раза у меня не получится, — пробормотал он негромко — а ну как шейд рассердится. Тот только хмыкнул: — Проверим. И, повернувшись, вошёл обратно под крышу. Румпельштильцхен нашёл взглядом собственный дом, и сердце забилось сильнее. Он не предупредил Бэя о том, что уходит. Просто ушёл, и сейчас не мог вернуться. Почти так же, как когда-то его отец поступил с ним. Но — нет, не так. Румпель верил, что сделал это ради сына — в то время, как его собственный отец хотел свободы для себя. — Мне посылать за тобой демона, когда ты в следующий раз отстанешь? — безмятежно поинтересовался Дарза, снова появляясь в проёме, и Румпель заторопился в комнату, не желая испытывать границы благосклонности шейда. Тот нырнул в занавешенный гардиной боковой проход, после чего обнаружился сидящим в глубоком кресле рядом с камином. Слева находилась кровать, а справа, почти у самого огня, стояла тяжёлая кованая ванна, полная воды. — Можешь отпустить свою драконицу. Она не исчезнет. Сам же разоблачайся и забирайся внутрь. Мне ещё нужно тебя осмотреть, а ты весь пропах страхом, — распорядился Дарза.Дворец
31 марта 2015 г. в 13:55
Большой Совет был сорван, и Дарза с Гальбаториксом выставили из тронного зала всех, включая причину происшествия. Шейд, впрочем, не преминул мысленно напомнить своему новому подопечному, чтобы тот и не думал о побеге — коридоры всё равно запутаны и полны ловушек. В отличие от немногословного Грэма, он красноречиво поведал о падающих плитах, острых шипах и металлических челюстях, поджидавших незадачливых чужаков. Убедившись по реакции прядильщика, — бывшего прядильщика, — что тот его понял, Дарза, не коснувшись, захлопнул двери изнутри, надёжно отрезав все посторонние звуки.
Румпельштильцхен бессильно прислонился к колонне и принялся ждать. Теперь, когда схлынуло облегчение от того, что он остался жив, пришло понимание: король отдал его во власть шейду, разрешив тому творить, что пожелает. Даже больше: сделать из него такое же чудовище! Хуже чернокнижника, хуже некроманта! Он судорожно вцепился в пустой мешок. Нет, нет, это уж им точно не удастся: за Румпелем отродясь не водилось никаких магических способностей.
Драконица успокаивающе заурчала, ластясь к своему человеку. Прикосновения волшебного создания больше не обжигали. Удивлённый этим, он поднёс к глазам левую руку. Пятно действительно увеличилось — тогда, в зале, ему не показалось. Но теперь оно не доставляло никаких неудобств. Румпель поскрёб золотистую поверхность. Щекотно. Кожа как кожа… только другого цвета и — он приложил ладонь к щеке — горячее. Меж пальцами и скулой протиснулась морда, голову накрыло крыло. Крестьянин подумал, что пятно оказалось очень важным знаком и, похоже, он многих расстроил наличием такового. Придворные, которых выгнали из тронного зала, по большей части разошлись кто куда, но некоторые остались дожидаться новостей и время от времени бросали косые взгляды в сторону калеки. В них была не ненависть и даже не неприязнь… зависть? Румпельштильцхен чувствовал себя непривычно. На него никогда так не смотрели. И причина была в метке на его ладони. Знак дракона? Её знак?
Он решился и слегка погладил блестящую чешую. Драконица закрыла плёнкой глаза от удовольствия и издала стрекочущий звук. «Красавица», — подумал он, впервые позволив себе оценить её — ожившую золотую статуэтку. Раньше он воспринимал крылатую ящерку как чужую собственность, случайно попавшую ему в руки. А теперь, выходит, что она… его?
Его вдруг накрыло ощущение восторга. Что-то подобное он почувствовал, когда впервые увидел младенца-Бэя. Все невзгоды, горести, покалеченная нога тогда отступили на второй план. У него был сын… а теперь появился дракон.