***
Как Румпель и ожидал, все встреченные соседи провожали его изумленными и даже недобрыми взглядами — внезапно сменившаяся на откровенно богатую одежда слишком бросалась в глаза, заявляя о произошедших в жизни бедного прядильщика переменах. Он непроизвольно ускорял шаг, пытаясь уйти от этих взглядов, несмотря на больную ногу. Дарза тронул его за плечо, вынуждая остановиться. — Что значат мысли этих людей? — безмятежно спросил шейд. — Но я не могу знать их мыслей, господин, — недоуменно отозвался Румпельштильцхен. — Я не спрашивал тебя, что они думают или о чем. Мне это сейчас абсолютно не важно. Что их мысли значат для тебя? Румпель замялся. Он не совсем понял, что имел в виду Дарза. — Из-за них ты обрекаешь себя на боль, — снизошел до объяснений шейд, — хотя правильный ответ на мой вопрос должен звучать: «Ничего». И он плавно двинулся дальше по улице. Румпелю ничего не оставалось, как пойти за ним. Дом был пуст. В первое мгновение Румпельштильцхена окатила волна страха за Бэя, но затем он вспомнил свою вчерашнюю встречу с матерью Эммы. Через минуту он уже стучал в ее дверь. — Румпель! — воскликнула она, увидев его на пороге, и на ее возглас тут же вскочили сидевшие у очага Бэй и Эмма. — Я уже думала, что ты… — Где ты был? — подлетел к отцу Белфайр. — Я беспокоился о тебе! — Все в порядке, Бэй, — только сейчас, произнося эти слова, Румпельштильцхен начал осознавать, что всё действительно в порядке. Даже больше чем в порядке. — Спасибо, — обратился он к матери Эммы, снова запнувшись о её имя, вернее, свою забывчивость, — что присмотрели за ним. — Мне совсем не трудно, — отмахнулась она, — но действительно, где ты был? Она окинула быстрым взглядом новую одежду Румпеля — и наконец заметила его спутника. — Здравствуйте. Я Мэри. — Очень приятно,- слегка склонил голову шейд, не назвав в ответ своего имени. Тут Румпельштильцхен понял, что окружающие не видят истинного облика Дарзы. Иначе люди реагировали бы совсем по-другому, да и Мэри не была бы так приветлива. Кстати, следует запомнить наконец, как ее зовут. — Я теперь состою на службе у короля, — сказал Румпель, сразу отвечая на уже заданные и на некоторые будущие вопросы. — Что?! — воскликнули хором Мэри и Бэй. — Папа, ты сошел с ума? — добавил Белфайр. — Позвольте, я поговорю с сыном, — кивнул соседке Румпель, положив руку на плечо Бэя, и потянул мальчика от двери. — Что произошло? Папа, ведь что-то случилось, верно? — спросил Белфайр, когда они отошли к растущим у дороги яблоням. — С чего ты взял? Все просто замечательно! Мы с тобой больше не будем бедствовать! — Ты пропал на сутки! А теперь заявляешь, что будешь работать на короля, и еще спрашиваешь, с чего я взял, что что-то случилось? Румпель замялся. Он не мог рассказать сыну правды, не подвергая его опасности, но и совсем ничего не сказать ему… — Бей, послушай меня. Ты должен мне верить. Все, что я делаю — я делаю ради тебя. И сейчас у меня появился шанс обеспечить тебе лучшую жизнь. Но мне придется пока что жить во дворце. — Во дворце? Почему? Если твоя пряжа понравилась королевским ткачам, почему ты не можешь, как всегда, прясть дома и относить им готовую пряжу? — Потому что… — Румпельштильцхен осекся, не зная, что лучше сказать. — Потому что твой отец — просто волшебник, — вдруг сказал неслышно подошедший к ним Дарза и подмигнул недоверчиво смотрящему на него Белфайру. — Нет, правда, все во дворце рты пооткрывали, когда увидели, что он принес. — Он всего лишь прядет шерсть, — хмуро сказал Бэй. — Шерсть? Да он может выпрясть золотую нить из соломы. Там такие нужны, — явно веселился шейд, — поэтому он будет работать во дворце. Мы будем уверены, что всё, что он сделает, достанется королю — а твоему отцу не придется ходить через весь город. — Бэй, мне нужно остаться во дворце, — снова подал голос Румпель, — но я обещаю тебе, что все будет хорошо. Мальчик, переведя взгляд с отца на его странного спутника и обратно, нехотя кивнул. — Я верю тебе. А королевская служба… все лучше, чем шейдом стать, верно? Прядильщик вздрогнул, а Дарза, казалось, едва не рассмеялся, но снова лишь прижал пальцы к губам, гася улыбку, словно ее появление причиняло ему боль. Перед уходом Румпельштильцхен вручил Мэри принесённую провизию и попросил взять его сына под свое крыло. Ей они с Дарзой скормили ту же историю, что и мальчику, и вопросов у нее не возникло. Румпелю даже показалось, что она обрадовалась за него. А уж когда Дарза сунул ей денег «за беспокойство» — и вовсе радостно рассмеялась. Но когда они возвращались в замок, на душе у Румпельштильцхена все равно было тяжело. Действительно ли он сможет выполнить данное сыну обещание? Да и весь разговор с Бэем — Румпелю казалось, что во всей его жизни не было столько недомолвок и лжи, как в одной этой беседе с тем, кому он врать как раз и не хотел. — Зачем вы наговорили Бэю… это все? — не выдержав, спросил он у шейда. — Хочешь соврать — говори правду, — пожал плечами Дарза, — и быстрее поверят, и совесть чиста, если она еще есть. — Золото из соломы — правда? — горько рассмеялся над таким очевидным обманом Румпель. — Ты действительно это можешь, — равнодушно бросил шейд, — или сможешь, если захочешь научиться.Золото из соломы
8 апреля 2015 г. в 01:42
Проснулся Румпельштильцхен по привычке рано; нога болела нещадно: слишком много вчера пришлось ходить, в том числе и осматривая владения, чрезмерно большие даже для человека с драконом. Белль спала рядом, свернувшись клубком, чуть касаясь его бока. За ночь она удивительно подросла и теперь стала размером с молодую кошку. Калека вздохнул. Не будь её рядом, он, возможно, смог бы убедить себя, что всё произошедшее ему приснилось.
Нет, не смог бы. Слишком мягкой была постель, тонким бельё и… золотисто-серой рука. Вся! Румпельштильцхен панически подпрыгнул, сбрасывая одеяло и задирая рукав — драконья метка расползлась по его телу до самого плеча. Белль проснулась и недовольно зашипела. Потом вдруг сменила гнев на милость, принявшись ласкаться и облизывать ему лицо. Румпель расстроено отпихнул её. Дарза обещал отпускать его к сыну, если он не будет болтать лишнего, но как объяснить любопытному мальчику изменившийся цвет кожи? И почему он продолжил меняться? Ни Дарза, ни Гальбаторикс, обладающие драконами, не были каких-то противоестественных цветов. Может, это нормально для начала и позже пройдёт?
— Огорчу: не пройдёт, — отрезал шейд, появляясь невесть откуда. — Драконьи метки, которые получают Всадники, остаются с ними на всю жизнь. Но происходящее с тобой действительно нетипично… и интересно.
Он приблизился. Что-то жуткое было в его глазах, сродни любопытству экспериментатора. Румпель, поёжившись, одёрнул рукав и спустил ноги с кровати. Несмотря на то, что вчера шейд был очень… добр к нему, не стоило забывать о его чудовищной природе.
Пока Румпельштильцхен одевался, Дарза решил пообщаться с драконицей. Белль, однако же, взаимностью не пылала и попыталась цапнуть протянутую ладонь мелкой, но полной острых, как иголки, зубов пастью. Шейд отдёрнул руку и нахмурился. Они с драконом упрямо уставились друг другу в глаза. Похолодало.
— Я готов, господин, — отвлёк Дарзу Румпель. Тот отстранился от упрямицы и обернулся к нему:
— Драконам с детства необходимо прививать хорошие манеры. Займись этим на досуге. А сегодня мы с тобой отправимся проведать твоего сына… — он сделал выразительную паузу. — Если ты, конечно, сумеешь обезвредить все ловушки.
Румпель, было обрадовавшийся, поник.
— Вот карта, — продолжил Дарза, доставая тонкий, сложенный в несколько раз лист бумаги. — На ней всё отмечено. Идём. Заодно завернёшь на кухню. Дракона нужно хорошо кормить, чтобы он быстро рос.
За следующие несколько часов Румпель заучил с десяток непроизносимых слов, которые открывали возможность свободно проходить по коридорам. Шейд довольно улыбался, тенью следуя за ним и подбадривая, если тот долго стоял на месте. Они оставили Белль на кухне, закрыв её в кладовой со свежими тушками кроликов. Румпелю очень не хотелось оставлять малышку одну, но брать её с собой к Бэю было нельзя. Он долго стоял рядом с ней, гладил золотую чешую, успокаивал и уговаривал, что скоро вернётся, пока в какой-то момент не понял, что она разрешает. Захватив ломоть ветчины и огромную буханку хлеба для Бэя, Румпельштильцхен медленно, но решительно продолжил прокладывать себе путь наружу.
Они выбрались через одну из маленьких дверей. Перед тем, как позволить ему выйти в город, Дарза протянул пару перчаток тонкой кожи:
— Никто не должен видеть твою руку.
Румпельштильцхен кивнул, представляя реакцию соседей. Они, пожалуй, и так, заметив, во что он одет, начнут трепать языком. Но тут он может сказать, что получил работу при дворе. Все знали: такую тонкую шерсть, как он, немногие в городе умели прясть. Если бы не слава дезертира и предателя — он бы мог жить пусть не богато, но в достатке. Однако верноподданные Империи предпочитали покупать шерсть погрубей, но у порядочных людей.
Проходя сквозь ворота, Румпель опасался, что стражи узнают его и окликнут. Но, видимо, караул сменился, — на часах стояли совсем незнакомые солдаты. Дарза, накинувший капюшон, время от времени становился настолько незаметным, что Румпельштильцхен почти забывал о его присутствии. Лишь отойдя на значительное расстояние от замка, Дарза сбросил с ярких волос ткань и прищурился, подставив лицо солнцу.
— Ты никогда раньше не занимался магией? — задал он неожиданный вопрос. Впрочем, неожиданным он был только по времени — так-то Румпель ждал его давно.
— Нет, господин. Никогда — у меня нет способностей.
Плечи шейда мелко задрожали, он прикоснулся к губам кончиками пальцев. Присмотревшись, Румпель понял, что тот беззвучно смеётся.
— Хотел бы я посмотреть на того, кто сказал тебе это. Хотя вряд ли желание было бы взаимным. Впрочем, возможно, виновата метка Всадника. И всё же… Ещё никто на моей памяти не смог с первой попытки обезвредить все зачарованные королём ловушки. А ты справился всего за четыре часа.
Румпельштильцхен споткнулся и чуть не упал. Первым желанием было броситься в ноги и умолять не делать из него шейда. Ему хватало внезапно ворвавшегося в жизнь дракона, короля, новых обязанностей. Только становиться демоном ему не хватало!
— Ты можешь не желать власти или силы, — спокойно сказал Дарза. Смех прекратился так же быстро, как и начался. — Но только так ты защитишь своего ребёнка. Подумай об этом, пока есть время.