***
Дарза не пришёл. Напротив, он позвал Румпельштильцхена, мысленно показав тому карту и отметку, куда тот должен был явиться не позже, чем через полчаса. Мол, теперь ты знаешь, как справляться с ловушками, так что нечего тратить моё время на то, чтобы водить тебя за ручку. Дракона оставь — запри в клетке на террасе или пусть в комнатах хозяйничает — дело твоё. «Не зря он мне не нравился», — заявила бесстыдно подслушавшая разговор Белль, усевшись всеми лапами на столе. «Слезь со стола. На нём не сидят, а едят», — отозвался Румпель, вспомнив слова Дарзы про воспитание. «Глупое правило, — вздохнула Белль. — Как же на нём есть, если не сидеть?» Но со стола слезла. «Я не хочу, чтобы ты уходил». «Я тоже, — солгал Румпельштильцхен. На самом деле он очень хотел узнать, как избавиться от этого странного оттенка кожи. — Но выбирать не приходится. Будь хорошей девочкой». «Буду, если принесёшь мне ещё пару таких вкусных кроликов, как вчера. Можно живых». Провожая его к двери, она всё время облизывалась.***
Румпельштильцхен опасался идти в таком виде по коридорам. Как и смотреть на себя в зеркало. Цвет лица даже издалека и в тени нельзя было принять за человеческий. А вдруг, столкнувшись с ним в коридорах, кто-нибудь из прислуги испугается, поднимет крик, его снова приволокут в тронный зал, а что он может сказать королю? Что пытался стать Всадником, а стал монстром? Он старался идти так быстро, как только позволяли ноги, горбясь, пряча лицо в волосах. Надеялся, что шейд, увидев такое безобразие, перестанет ухмыляться и поможет вернуть всё, как было. Но звезда, под которой он родился, не одарила его везением. Сначала он едва не попал в ловушку, забыв за тяжёлыми мыслями о препятствиях — только трость и спасла. А потом столкнулся не с кем-нибудь, а с самим королём. Шёл Гальбаторикс по своим делам или решил проверить, отчего сработал смертоносный механизм — но пути их с Румпельштильцхеном пересеклись, и тому даже некуда было свернуть. Прядильщик отступил и прижался к стене, изобразив низкий поклон и ожидая, пока монарх пройдёт мимо. Тот, однако, не прошёл: остановился, потом приблизился почти вплотную. Пальцы с длинными закрученными когтями («Как он с такими держит меч?») взяли Румпельштильцхена за подбородок и потянули вверх, заставив распрямиться и поднять голову. Король навис над ним, нос к носу, тёмные глаза чуть расширились, разглядывая открывшееся лицо. Румпельштильцхен зажмурился, ожидая худшего… — Два дня тому ко мне пришёл невзрачный простолюдин, — начал Гальбаторикс равнодушным голосом — и закончил куда довольней: — А теперь, смотри-ка, сам почти как дракон! Его дыхание касалось кожи, заставляло подрагивать мелкие волоски и ощущалось почти как прикосновение. Удивлённый, Румпельштильцхен поднял веки. Чёрные глаза короля смотрели без насмешки. Более того, в них чувствовался голод, почти такой же, как тогда, в тронном зале, когда Гальбаторикс смотрел на Белль. — Он прекрасен, не правда ли, мой король? — прошелестел Дарза, возникая из теней, и Гальбаторикс неохотно отступил, не добавив ни слова. — Совсем скоро я сделаю то, что вы просили. Но сейчас нам пора, — взяв Румпельштильцхена за плечо, шейд повёл его прочь. Уже в помещении для занятий магией, лишённом мебели и украшений, прядильщик вырвал руку из его пальцев и шагнул в сторону, сгорбившись сильнее, чем прежде. Дарза посмотрел на него снисходительно. — Боишься? Румпельштильцхен кивнул. Да, он боялся. Боялся короля с его взглядом, шейда с его словами о скором преображении, странного отношения их обоих — и Белль — к своему уродству. Дарза прошёл в центр комнаты: — Это хорошо. Гальбаторикс любит, когда его боятся. Румпельштильцхен вскинулся. Страх страху рознь. Он жил в унижении, но в последние два дня, несмотря на разговоры об изменившемся статусе, его унижали — без причины, без повода — особенно часто. Это рождало… злость. — Стыдиться не стоит, — продолжал Дарза, — мы все страшимся его. Но делай это красиво! То, как ты показываешь свой ужас сейчас, омерзительно. Твой страх должен дразнить, будить желание, как острые пряности… Не сдержав этой рвущейся наружу злости, Румпельштильцхен бросил: — Ты уверен, что обучаешь меня быть Всадником, а не?.. — и осёкся под взглядом шейда. Всё-таки о таких вещах не говорят. Особенно тем, кто намного могущественней. — Не шлюхой? — Дарза не рассердился, напротив, рассмеялся — так, что на рассечённых губах выступили капли крови. — Не избегай называть вещи своими именами — в этом сила мага. О нет, ты должен быть куда более соблазнителен! Шейда должны возжелать демоны — а они не солдаты, не портовые грузчики и даже не короли. И куда более переборчивы. Кстати, об истинных именах. Проходи ко мне — и начнём. Значит, его всё-таки сделают шейдом. Румпельштильцхен почувствовал, как сердце ухнуло вниз.