Лилия в долине (A Lily in the Valley)

На следующее утро он обнаружил Сусанну на подушках в саду, свернувшуюся клубочком и спящую. Рядом с ней был Альтаир, тоже свернувшийся клубочком и спящий. Малик не удержался от улыбки. Альтаир отсутствовал допоздна и Малик не запер садовую решетку, а оставил её приоткрытой, на случай, если ассасин все же вернется этой ночью. - Альтаир! – позвал он с расстояния, хорошо знакомый с тем, что случается, если тронуть спящего ассасина, особенно данного экземпляра. – Альтаир! – он позвал снова и увидел, как тот приоткрыл глаза, медленно наводя резкость. Он осмотрел комнату и определил, что находится в безопасности, затем перекатился на спину и со вздохом потянулся. Малик сглотнул, наблюдая. Альтаир сел, потерянно потирая коротко остриженную голову. – Ты должен уйти, - припечатал Малик. - Что? – растерянно мигнул в ответ Альтаир. - Ты должен уйти. Я собираюсь открыть магазин, и этим утром я занят по горло. - О, - рот округлился в идеальную «О», задержавшись в такой позиции немного дольше необходимого, и Малику пришлось насильно сфокусировать свой взгляд на глазах Альтаира, неподвижных и затуманенных с утра, так непохожих на острый взор окончательно проснувшегося ассасина. Повисла долгая тишина. - Ну же, Альтаир, - первым нарушил её Малик. - Ах, да, - Альтаир с хрустом поднялся на ноги, собирая свою амуницию, быстро цепляя оружие, и, приведя в порядок после сна свои одежды, втиснулся в ботинки. Потом, едва ли задумываясь о своих действиях, он подхватил на руки Сусанну. - Ты можешь оставить её здесь, - сказал Малик, глядя, как Альтаир придумывал способ взобраться на стену вместе с котенком на руках. Альтаир обернулся. - Я собирался её вз… - Оставь её и заверши свою миссию, а я присмотрю за ней, - решительно произнес Малик. На секунду Альтаир склонил голову набок и Малик не мог понять, о чем же он думает, скрывая глаза за капюшоном, сжав губы в тонкую линию. Даи наблюдал, как тот подошел ближе, копаясь в одной из поясных сумок, и вытащил оттуда маленький тканый мешочек. - Убедись, что она ест, потому что она упрямая, как ты, - ассасин на секунду наклонил голову набок, почти с улыбкой, а затем развернулся и усадил Сусанну обратно на подушки. Прежде, чем Малик смог придумать остроумную реплику в ответ, ассасина и след простыл. Он уставился вслед Альтаиру, немного сбитый с толку тем, что это только что было, а затем уставился на мешочек. Он потянул за завязки и увидел, что мешочек изнутри был кожаный, благодаря чему в нем можно было хранить жидкости. Содержимое на вид, а скорее даже на запах, выглядело как кусок печени. Альтаир таскал с собой мешочек с печенью? Малик сперва скривился, а затем принюхался снова. Пахло свежим, вряд ли его таскали с собой. Значит, Альтаир раздобыл его перед тем, как вернуться в бюро? Если так, то где он его взял? Внезапно Малик понял, что не хочет знать ответ на вопрос о том, где такой человек как Альтаир мог среди ночи достать свежее мясо для своего котенка. Он поднял Сусанну с подушек и перенес её и мешочек, который держал за завязки, в бюро. Даи уложил безмятежно дремлющего котенка на конторку, а мешочек с ливером отправился на полку, дожидаться пробуждения маленького хищника. Тем временем Малик пошел к голубиной клетке – проверить, нет ли птиц, прилетевших ранним утром. Сосчитав их, но не обнаружив никого нового, он всыпал им зерна и пошел открывать магазин. Он заканчивал работу над вчерашними приглашениями, когда Сусанна, проснувшись, направилась к нему, с любопытством принюхиваясь к чернильнице. Малику пришлось отпихнуть её в сторону. Сусанна в отместку укусила его за палец. - Эй! – крикнул Малик, намереваясь ударить её, дабы она не делала так в будущем. Но его рука замерла в воздухе. Она ведь была всего лишь котенком, и её маленькие зубки не смогли даже прокусить кожу, к тому же он на неё совершенно не рассердился. – Кажется, темпераментом вся в отца, - вздохнул Малик и погладил её по голове. Но она по-прежнему не заурчала, лишь мяукнула в ответ. Малик достал две тарелки, налив в одну сливки, а в другую положив немного печени, перемятой в однородную массу. Сусанна принюхалась к печени, затем отвернулась и накинулась на сливки. Пока она трапезничала, Малик мог спокойно работать. Но когда сливки закончились, она принялась мяукать. Печень осталась нетронутой. - Ешь давай, - отозвался Малик, возвращаясь к своей работе. Сусанна пискнула, когда открылась дверь, и в помещение вошел мужчина в богатой одежде и красном шелковом тюрбане. Малик быстро подхватил Сусанну и засунул её в один из ящиков. Обе тарелки последовали на полку сзади. - Вы каллиграф Малик? – спросил мужчина. - Да, - кивнул Даи, игнорируя доносящееся из ящика мяуканье. - Мне нужно записать завещание, - продолжил посетитель. - Завещание? Для вас, господин? Для завещания вы выглядите чересчур здоровым. - Это для моего отца, - хмыкнул мужчина. - Ясно. Обычно я не имею дела с завещаниями. – До сего момента он видел только, как завещания приводились в действие, а не составлялись. – Но я могу посоветовать одного моего коллегу. Мужчина согласился и, после того, как получил сведения о другом каллиграфе, ушел. Малик продолжил работу. На протяжении всего дня к нему заходили люди, и Малик принимал или выдавал заказы. Утро пролетело в заботах, как и день, хотя с течением времени приходило все меньше и меньше посетителей. Солнце почти полностью обогнуло небосклон, когда Малик услышал кого-то в саду. Его первой мыслью было: Альтаир вернулся. За ней последовала другая: Сусанна до сих пор в ящике. Он быстро открыл ящик. Сусанна лежала, осуждающе глядя на него. Как кошка и человек могут быть настолько похожи – оставалось тайной, но взгляд у них был явно одинаков: холодный и недобрый. Он как раз успел вытащить её из ящика и усадить на конторку, когда вошел Альтаир. - Мира и покоя, Малик. - Здравствуй, Альтаир, - ответил Малик, а Сусанна едва ли не запрыгала от радости, когда увидела хозяина. Ассасин слегка улыбнулся котенку, и Малик почувствовал, как что-то внутри него свернулось в узел, словно в раздражении. Альтаир поднял животное со стола и отвернулся от Малика. Узел внутри сжался сильнее и явно увеличился в размерах, особенно, когда Альтаир начал еле слышно ворковать с котенком, и это в присутствии Даи. Это его бесило, а еще огорчало и злило, и он ненавидел себя за то, что вообще чувствовал подобное. - Так что ты узнал, Альтаир? – огрызнулся Малик, что заставило ассасина в замешательстве повернуться обратно, озадаченно поджав губы. - Я узнал, что Мажд Аддин собирается провести завтра публичную казнь, и что один из людей, которые будут казнены – наш брат, - голос Альтаира не содержал и толики эмоций и Малик ненавидел это. Он ненавидел ровный голос Альтаира, когда тот обращался к нему, и он ненавидел то, что даже что-либо значительное не могло вызвать у мужчины настоящие эмоции. - И? - Я планирую остановить его. Я разведал местность, они строят большую платформу на завтра, казнят по меньшей мере пятерых. Я намереваюсь продолжить разведку территории, так что завтра у Мажд Аддина не будет никаких шансов ускользнуть от меня. Малик пристально посмотрел на Альтаира, отодвигая своё дурное настроение на задний план, чтобы оно не мешало делу. - И они схватили нашего брата? – Альтаир кивнул, и взгляд Малика быстро метнулся вниз, глядя, как ассасин нежно поглаживает котенка по голове, который облокотился о его локоть, закрыв глаза и всем видом показывая свое умиротворение. – Не дай им убить его, Альтаир. Я пошлю наших людей, они будут в толпе и уведут его оттуда, если ты сможешь отвлечь Мажд Аддина. - Без проблем, - сказал Альтаир. – Казнь планируется на послеобеденное время, Мажд Аддин любит отдохнуть с утра, и заниматься «работой» после обеда, - в голосе ассасина сквозило пренебрежение. - Я сообщу нашим людям. - Это всё, - кивнул Альтаир. – Теперь, я полагаю, ты дашь мне перо? Малик хотел сказать «нет», просто чтобы позлить его, но произнес лишь короткое «да». Альтаир кивнул и вышел из бюро в сад, где с довольным вздохом бесцеремонно плюхнулся на подушки. Малик вытянул шею, наблюдая, как Альтаир снял своё оружие, умащиваясь поудобнее. Сусанна балансировала на его груди с высоко поднятым хвостом, и по той части лица ассасина, которую видел Даи, можно было судить, что Альтаир улыбался, почесывая Сусанну под подбородком. Она улеглась поперек его груди, и тот принялся гладить её по голове. Малик в раздражении отвернулся и написал несколько сообщений на маленьких клочках бумаги, затем пошел к голубятне и отправил несколько птиц с записками. Эти голуби были местными и гнездились в Иерусалиме специально для тех ассасинов, которые жили в городе, имели ранги пониже и чаще исполняли обязанности не по приказам Аль-Муалима, а по поручениям Малика. Когда с делом было покончено, Малик вернулся к работе, целенаправленно игнорируя Альтаира. Когда тени удлинились, выяснилось, что Альтаир ушел. Впрочем, это не заботило Малика. Он пытался забыть, что Альтаир вообще был здесь, в городе, и мечтал о том, чтобы тот просто исчез. Но когда стемнело, из сада донеслись шорохи, когда Альтаир спрыгнул в сад и запер за собой решетку. - Малик, - Малик раскладывал вещи по своим местам, закрыв магазин, и пытался решить, что же приготовить на ужин. – Можно позаимствовать таз и чистую ткань? И тарелку для Сусанны. – Добавил Альтаир, и после второй просьбы Малик крепко сжал челюсти, даже не пытаясь докопаться до причины такой своей реакции. - Конечно. – Он достал чистую тарелку, одну из тех, которые вымыл раньше, и протянул Альтаиру. Ассасин кивнул и скрылся в саду. Малик прошел в заднюю комнату, чтобы достать таз для Альтаира, как услышал мяуканье Сусанны, но проигнорировал её. Он нашел свободный чистый таз и полотенце, и вернулся обратно. Но, так и не войдя в сад, он остановился, как вкопанный. Альтаир уже снял с себя всё, кроме нижнего белья. Малик тяжело сглотнул, наблюдая, как он аккуратно сложил одежду – так, как их учили – и склонился над Сусанной, поедающей небольшую порцию перемятого мяса. Балансируя на стопах и обняв колени, практически обнаженный, если не считать белья, испещренный шрамами, он с легкой улыбкой наблюдал за трапезой котенка. Снова он выглядел юнцом, отчасти из-за того, что не был одет в грозные одеяния, броню и не был увешан оружием. На его коже были полосы от пыли и пота, словно узорчатые отметины, вьющиеся вокруг мышц и пересекающиеся со светлыми линиями шрамов, которые, словно годичные кольца у дерева, с годами все сильнее испещряли тело Альтаира. Малик откашлялся. Альтаир обернулся и взглянул на него с остатками тепла в глазах и улыбкой, тронувшей его губы. На какую-то секунду Малик был рад этому, но потом он понял, что ни это тепло, ни эта улыбка не предназначалась ни одному человеческому существу, а всего лишь кошке. Глупой маленькой рыже-коричневой кошке, которая не любила печень и урчала лишь тогда, когда её гладил Альтаир. Малик нахмурился, и в ответ выражение лица Альтаира также поменялось, он поднялся на ноги, и тот юный и практически невинный человек, который только что находился в саду, исчез без следа. Выпрямившись во весь рост, Альтаир, пусть и почти обнаженный, производил суровое, угрожающее впечатление – сплошь твердые мышцы и острые углы, составленные в мощное единое целое. - Вот твой таз, - Малик поставил его на пол, положив рядом полотенце, и едва ли заметив кивок Альтаира, развернулся и прошествовал в комнату. Он прошел в заднюю комнату и, расстелив одеяла, переоделся в ночную рубашку, почти прикрывавшую колени. Обычно он спал обнаженным, но ночи становились прохладнее, а он не хотел проснуться замерзшим и злым. Переодетый ко сну, он вышел в бюро, дважды проверив замок на входной двери, и потушил лампы. Как только он убедился, что в помещении все было в порядке, он направился в сад, дабы проверить, заперта ли решетка на крыше. Он знал, что вряд ли кто-нибудь вломится в бюро через крышу, но бдительность еще никому не мешала. Когда Малик вошел в сад, ему понадобилось несколько секунд и несколько шагов, чтобы осознать, что он видит перед собой. Альтаир, повернувшись к входу спиной, сидел обнаженный перед тазом, наполненным водой из фонтана, и мылся. Это не было удивительным – Альтаир не любил принимать ванну, обладая странной неприязнью к воде, даже не смотря на то, что умел плавать, поэтому вместо ванны он мылся с помощью тазов с водой. Даи услышал, как Сусанна громко замяукала и Альтаир шикнул на неё в ответ. - Тссс, Сусанна, Малику вряд ли понравится, если ты его разбудишь, - тихо сказал ассасин, и по какой-то причине то, что Альтаир сделал своему котенку замечание, дабы тот не мешал Даи, вызвало на щеках у последнего легкий румянец. Сусанна мяукнула, на сей раз тише, и Альтаир протянул руку куда-то в сторону, вероятно, чтобы погладить её. Альтаир придвинулся ближе к тазу и с всплеском вытащил оттуда полотенце, разбрызгивая при этом воду (но явно не на своего котенка). Накинув ткань на коротко остриженную голову, он принялся массировать кожу головы, постепенно перемещаясь ближе к шее и плечам. Пыль, пот и грязь смывались ручейками воды, стекающими вниз по изгибам мышц на спине Альтаира, и Малик почувствовал, как у него пересохло во рту. Спина ассасина выглядела, словно произведение скульптурного искусства: сплошь холмы мышц от постоянного карабканья по стенам и бесчисленных сражений, и даже в такой позе, с изогнувшимися руками, моющими эту самую спину, зрелище поистине было сродни шедевру искусства. Малик сглотнул, причем ему показалось, что сделал он это достаточно громко, чтобы Альтаир услышал его. Но ассасин не обернулся. Вместо этого Альтаир посмотрел вбок. - Нет, нет, - он отбросил полотенце и, по-видимому, потянулся в сторону Сусанны, дабы отпихнуть её подальше. – Тебе вряд ли это понравится. При этом чувство, которое Малик мог определить только лишь как ревность, снова зажглось где-то внутри. Малик не имел ни малейшего понятия, почему это происходило. Он не должен был ревновать, во всяком случае, не к коту, и уж тем более не Альтаира. Затем ассасин обернулся поднять полотенце и лишь тогда заметил чужое присутствие, уставившись на Малика. - О, я не услышал, как ты вошел, Малик. Тебе что-то надо? – спросил Альтаир, облизнув губы, словно у него были все права делать так. - Я зашел проверить, заперта ли решетка, - сказал Малик, внутренне благодаря свой голос за то, что звучал ровно. - Ясно, - кивнул Альтаир, разворачиваясь и кидая полотенце обратно в таз. Малик с трудом заставил себя пройти вперед под решетку, всматриваясь вверх. В полумраке он видел достаточно хорошо, но подумал, что лучше будет проверить с помощью жерди. - Она заперта, - одновременно с голосом Альтаира раздался всплеск воды. Малик обернулся, но ассасин даже не смотрел в сторону Даи - он был занят своей спиной, стоя в пол оборота. Малик окинул взглядом стоящее перед ним тело, прежде чем прямо взглянул в лицо Альтаира. – Я закрыл её, - добавил ассасин, снова опуская полотенце в воду. - Кажется, от тебя все-таки может быть польза, - проговорил Малик. Альтаир лишь неопределенно хмыкнул, глядя куда-то в сторону. Малик проследил за его взглядом и увидел, как Сусанна, бросив какие-то свои прежние дела, подошла к Альтаиру, понюхала воду в тазе и решила попробовать её на вкус. Она моргнула, сморщила мордочку и принялась умываться с глубочайшим недовольствием. Альтаир хмыкнул. - Я же говорил, тебе это не понравится, - тихо произнес ассасин. Малик почувствовал, что начинает сердиться. Он ненавидел это. Ненавидел, что Альтаир может быть таким добрым по отношению к животному, тогда как со своими собратьями он всегда обходился прохладно и жестко. Неужели он был настолько низкого мнения обо всех остальных, что предпочел бы обойтись без их компании? Сусанна мяукнула и Альтаир, ведя себя так, словно Малика не было рядом, мяукнул ей в ответ, удивительно тонким голоском. Малик в изумлении вытаращил глаза, потому что не мог поверить, что Альтаир только что произнес это вслух. С одной стороны, это всё выглядело чистым ребячеством, а с другой – глупостью. Но Альтаир улыбался, и Малик просто не мог заставить себя рассердиться. Он знал, что ему нужно развернуться и уйти, отправиться спать, в конце концов. Он знал, но не мог заставить себя сделать это. Вместо этого он просто стоял вот так, на расстоянии вытянутой руки от Альтаира, который, казалось, полностью забыл тот факт, что Малик был рядом, и, сидя на полу, брызгал на котенка водой. Та мяукала в ответ и яростно вытирала мордочку, отчего Альтаир снова фыркал и улыбался. Шерсть у Сусанны встала дыбом, она грозно подняла хвост и всем своим видом показывала, что злится на хозяина. - Ладно тебе, - Альтаир провел рукой вдоль спины котенка, издавая при этом тихие успокаивающие звуки. Было несколько стыдно видеть Альтаира таким. Не из-за того, что он делал, а из-за того, какой эффект это производило на Малика. Он хорошо знал Альтаира. Во всяком случае, лучше, чем большинство. Они были своего рода друзьями, по большей части даже соперниками, которые росли вместе, и Малик безошибочно понимал даже молчание Альтаира. Но он никогда не знал о существовании этой части Альтаира, этой доброты, этой ласки. Это ставило под сомнение всё, что он знал об этом человеке, и он ненавидел это, потому что теперь ему становилось всё труднее ненавидеть вообще. Он действительно больше не мог ненавидеть Альтаира – даже Малик не мог так долго испытывать столь разрушительные чувства по отношению к кому-либо. Ненависть плавно переросла в раздражение касательно самого факта существования Альтаира, но даже это уже ушло в прошлое, потому что невозможно было злиться на того, кто способен так сильно любить что-либо настолько невинное. Малик смог прочесть это на лице Альтаира, подсознательно почувствовал это в тот момент, когда он обнаружил котенка и увидел побледневшего ассасина, боящегося, что её заберут у него. Вот почему Малик ревновал – потому что Альтаир, который знал Малика с детства, смог увидеть друга в котенке нескольких недель от роду, а не в нем. Хотя он допускал, что в этом была и его вина. Он оттолкнул Альтаира после того, как тот получил более высокий ранг, он завидовал его новому статусу. А потом его брата убили. В этом не было прямой вины Альтаира, но Малик обвинял его все равно. Обвинял, потому что ему надо было кого-то обвинять, потому что он не мог представить, как бог мог быть настолько жесток, что намеренно забрал Кадара к себе. Но, тем не менее, где-то глубоко в душе он знал, что смерть Кадара не была виной Альтаира, и вначале это заставляло Малика ненавидеть еще сильнее, потому что все его обвинения были несправедливы, потому что Альтаир был настолько же бессилен, как и Малик, и не мог помешать судьбе. После впадения в немилость Аль-Муалима, весь орден стал избегать Альтаира, никто не хотел знаться с ним, а информаторы распространяли о нем разные сплетни. Однажды Малик даже был вынужден прикрикнуть на них, когда он созвал их для обсуждения информации и услышал их болтовню. Он прямо сказал им, что если они находят время для сплетен, значит, они не выполняют должным образом свою работу. Не удивительно, что Альтаир не жаждал общества людей. Всплеск вырвал его из раздумий и Малик понял, что все это время он просто стоял здесь. Дурацкое положение. Однако Альтаир вряд ли обратил на это внимание и невозмутимо мыл руки, расплескивая воду на плиточный пол. Какое-то время Малик наблюдал за ним, а затем, не сказав ни слова, ушел. Он знал, что ему лучше помолчать, потому что он не заслуживал времени Альтаира. Это было впервые, когда Малик осознал, что он чего-то не заслуживал. Но именно сейчас он являлся причиной того, что Альтаир стал таким, каков он есть, и у него нет права говорить ему что-либо. Прежде чем войти в комнату, где Даи спал, он оглянулся назад. Альтаир даже не заметил его ухода, продолжая плескаться. Малик почувствовал, как его губы дернулись, когда Альтаир наклонился в сторону и Даи снова услышал этот тихий нежный голос, каким ассасин всегда беседовал с Сусанной, исполненный нежным обожанием, которого не удостаивался никто и ничто. Тряхнув головой, Малик отвернулся и прошел в комнату, не желая даже думать об Альтаире, но зная, что желание не исполнится.