Scattered To The Wind

— Кенсей-сан, а вы каких девушек предпочитаете? — Поинтересовалась Карин, насвистывая какую-то песенку, шагая вперед. — Никаких, — обреченно вздохнул капитан, думая, что лучше бы он делал свою работу. — То есть вы предпочитаете своего лейтенанта? Мужчина слегка покраснел и отвел взгляд, после выпалив: — Ты совсем того что ли? Шиба? Девушка засмеялась. — Так вы думали о Шухее? А я говорила про Маширо. Кенсей, ну ты попал. О, мы пришли… Этот район Руконгая был особенно людным, тут было много детей, хотя и взрослых вполне хватало. — Шиба-сама! — Послышалось девушке со всех сторон, а приглядевшись, она увидела, как навстречу к ней бегут дети, которые за пятнадцать лет нормально не подросли и остались такими же маленькими. — Вот же ж. Привет, ребятки, — улыбнулась черновласка, после обращаясь к седовласому мужчине, иначе зачем она взяла его с собой, — Мугу, поиграешь с ними? А я пока найду нужного человека. — Сказала она и тут же исчезла, оставляя проблемы спихнутыми на капитана девятого отряда. — Я с ними даже работать не умею, — вздохнул Кенсей. *** Ночью мир людей замирает. Один за другим гаснут окна домов, пустеют улицы и дороги. Одинокие фонари освещают небольшие островки пространства. Вокруг царит тьма, а в небе зажигаются мириады звезд. Ближе к полуночи небо в одном месте светлеет, бледное зарево постепенно разгорается. Через несколько минут появляется полная луна, на которой даже с земли видны странные рисунки, созданные рельефом ее поверхности. Кто видит там лицо человека, кто диковинных животных или еще что-то другое. С восходом луны становится так светло, что легко можно различить силуэты домов, деревьев, даже отдельные листочки на них. А на землю падает их четкая тень. Ночь завораживает и вдохновляет. Каждый из нас хоть раз любовался ее таинственной красотой, воспетой художниками всех времен как волшебная пора размышлений, отдыха, творческого вдохновения и любви. В Каракуре же ночь часто становилась временем для убийств и поражений, что люди не могли забыть еще очень долгое время. И сейчас… Было как раз то самое время… *** — Батя! — Раздалось не понятно с какой стороны, и прежде чем огромный тесак успел разрезать Гриммджоу, он был откинут в сторону легким движением совсем маленькой руки. Руки его дочери. Сейчас в ее глазах читалось непонимание и страх; это очень трудно было увидеть, но Джагерджак разглядел, ведь однажды, он смотрел на одного знакомого точно такими же глазами, которые на первый взгляд лишь скажут, что они полны ярости и жестокости. Кто бы мог подумать, что Карума сумеет заполучить от своих родителей почти все. — Дочь? — Удивился арранкар, распахнутыми глазами посмотрев на тринадцатилетнюю девочку, что полчаса назад должна была пойти спать. — Возвращайся в свою комнату, — скомандовал мужчина, грозно глядя на «Куросаки Ичиго», но в то же время обращаясь к дочери. — Но… Да, отец, — пробормотала голубоглазая и вернулась обратно в квартиру. — Мы оба знаем, что ты не он, — усмехнулся Джагерджак, после размяв пальцы, хрустнув ими и шеей. Так он делал, только тогда, когда был в ударе. — Верно. Незнакомец показал свое истинное лицо. Он был в костлявой белой маске и в черном плаще, и надо признать, выглядел вполне убедительно и устрашающе. — У меня послание, — сказал он низким и хрипловатым голосом. — Говори давай, у меня уже руки чешутся, надрать тебе зад, чучело. — Как грубо… Шинда Юкинэ-сама передает вам свой пламенный привет. — Чё? Пускай катиться на все четыре стороны! — Крикнул мужчина, сжав руки в кулаки. — Через некоторое время — несколько недель, я приду за вашей дочерью, чтобы забрать ее в Хуэко Мундо. Я запамятовал, вздохнул тип в маске, дунув на Гриммджоу странную поблескивающую пыль. — Она передала вам. Приятных снов, Гриммджоу Джагерджак! .. Как только посланник исчез, мужчина рухнул на пол, то ли потеряв сознание… то ли, умерев…