Scattered To The Wind

Если бы арранкар знал, что сегодня, возможно, день его кончины, он бы непременно не открыл эту чертову дверь, и не попал бы под действие сонного, но ядовитого порошка; из-за которого, теперь вся его рука покрылась черными пятнами, похожими на синяки. Однако, присмотревшись, его жена увидела кое-что удивительное, что ее воистину шокировало ее по-настоящему; эти самые пятна двигались по руке арранкара, пробираясь выше, но… Взмах меча остановил их, тем самым отрубив руку, возможно, мертвому Джагерджаку. Перед женщиной предстали трое, и двое из них были в одеянии шинигами, а третий в обычной человеческой одежде. — Зачем вы это сделали? — Спросила она с дрожащим голосом и с заплаканными глазами, обращаясь к тому, кто не имел шевелюры, как другие. — Хоть он и арранкар. Пусть лучше будет жить без руки, чем вообще не будет жить. — Ответил лысый. — Мы опоздали, — сказал обладатель черных, как смоль, волос. — Унохана-сан уже не успеет, даже если мы ей сообщим. — Тацуми прав, — поддержал разговор пятый офицер одиннадцатого отряда. — Но надо что-то предпринять, иначе его сердце не выдержит. Женщина вопросительно посмотрела на шинигами, и Мадараме соизволил ответить за всех: — Это парализующий яд. Насколько мне известно, его действие должно закончиться совсем скоро. Когда он получил дозу? — Около пятнадцати минут назад. — Ясно, — кивнул Иккаку, — Юмичика, пойдешь со мной к Урахаре-сану, возможно, у него будет противоядие. Тацуми, присмотри за Уйори-сан и арранкаром, ты знаешь, что надо делать. — Увидев серьезный взгляд пятнадцатилетнего мальчишки, хозяин Хозукимару, вместе со своим лучшим другом удалился. Теперь дело стояло превыше всего, не смотря на то, что Мизухо, возможно, соскучилась по нему. — Уйори-сан, если у вас есть дети… — Начал было Куросаки, поднимая бездыханное тело на руки, сосредоточив там свою духовную энергию. — Да, у меня есть дочь. — Сглотнула ком появившийся в горле обладательница светлых волос. — Скажите ей, чтобы, во что бы то ни стало, не заходила ванную комнату. Это касается и вас. Даже если вы услышите крики, писки, и другие странные звуки — не входите в ванную комнату. В его глазах таилось нечто, что внушало доверие. Женщина кивнула, и, приоткрыв дверь ванной, впустив туда парня, что нес ее мужа, отправилась наверх, дабы предупредить дочь. Но Карумы в ее комнате не оказалось. Внезапно на весь дом раздался звериный громкий и режущий уши рык, отчего бывшая Такамаки прикусила свою нижнюю губу до крови, читая молитвы богу, чтобы тот помог спасти мальчишке ее мужа. Дальше последовал крик, видимо, тоже принадлежащий некогда шестому Эспаде. А затем скуление. Было похоже на то, что со зверем что-то пытаются сотворить, а он своими когтями царапает бедную стену, издавая неприятный и страшный скрип, и скрежет. Уйори вскрикнула. И после услышала обеспокоенный голос дочери: — Мама. Всё будет хорошо, он знает, что делает… Я, верю тому парню. Звуки прекратились, и из ванной комнаты вышел брюнет, чьи руки слегка были испачканы то ли его, то ли кровью Джагерджака. — Что с ним? — Я обмыл его ледяной водой, и пришил ему новую руку. Вода такого типа, пропитанная духовной энергией, остановит ненадолго процесс разложения. Однако, если через семь минут, как закончится действие, офицеры одиннадцатого отряда не принесут противоядие. Твой отец, — Куросаки посмотрел на девочку, чьи волосы очень сильно напоминали волосы Гриммджоу, — умрет. «Семь минут?! — Ученица средних классов распахнула свои глаза, не зная, что же ей теперь делать. Через пару минут ее отец может не придти в себя. — Что мне делать? Боже, что?!» Тацуми посмотрел на часы, что висели у него на шее. — Осталось две минуты, — произнес он, — они могут не успеть. «Они успеют.… Успеют же?» — Мы здесь! — Крикнул третий офицер, тут же появляясь в ванной с каким-то цветком в руке. Что собой слегка напоминал подсолнух, но был размером гораздо меньше и имел желтоватые семена и фиолетовые лепестки, покрытые чем-то жидким липким и противным. Аясегава поднес ко рту арранкара тот самый цветок, заставив лепестки лечь на язык голубоволосого. Он мог бы сделать отвар и дать его выпить, но на это времени не оставалось. Пять секунд. Четыре. Три. «Отец, очнись!» Два. «Гримм, приди в себя!» Один… Послышался хрипловатый, но сухой кашель, и арранкар, хмурясь, открыл свои голубые глаза, иногда щурясь от резкого света. Уйори тут же бросилась на шею к своему мужу, обнимать его, плача от счастья, а Карума лишь с облегчением вздохнула и обратилась к брюнету: — Сними маску, — сказала она. — Не могу, — Куросаки отвел взгляд в сторону. — Я пообещал себе, что сниму ее только тогда, когда стану для своей возлюбленной героем. — Ты — мой герой, Тацуми… А теперь сними маску, будь паинькой, иначе врежу, куда не следует. — Мило улыбнулась синевласка, видя, как только парень снял маску, и его щеки слегка покрылись румянцем.