Лишенный чувств

Я быстрым шагом иду по уже до боли знакомому коридору. Но это в последний раз. Вчера после снятия бинтов меня к Марку так и не пустили. Доктор Колин сказал, что он устал и уже спит, но мне почему-то кажется, что он соврал. По просьбе Марка, конечно. Я вернулся домой и снова не спал половину ночи, думая о том, что мне сказала Джес. Было странно признавать, что она права. Но так и есть. Я идиот. Надо было сразу, в первый же день, когда Марк очнулся, не слушать его, а сказать самому все, что я думал и чувствовал. Сказать, что я его люблю и знаю, что это взаимно; что он мой, и я никуда не собираюсь его отпускать; что мы с ним пара… нет, семья, и он не может один решать такие вещи за нас обоих; что, в конце концов, он обещал мне, что не оставит никогда одного, а я отвечал ему тем же. И еще надо было извиниться. Только не так, как это сделал я – мямля слова, запинаясь и сваливая все в кучу. А просто и предельно четко сказать, что был неправ, что я был слишком сильно на него в тот момент зол, и это меня никак не оправдывает, и что только поэтому наговорил всяких глупостей. Сказать, что я на самом деле так не считаю. Что он мне нужен. Что я готов на что угодно, лишь бы сохранить наши отношения и загладить свою вину перед ним. И что совсем не она является причиной, по которой я пришел. Надо было… Но кого я обманываю? Я тогда даже соображать нормально не мог – был безумно счастлив оттого, что Марк очнулся, а потом разбит таким же безумным страхом и болью от услышанных от него слов. Я бы не смог произнести ничего из того, о чем думал, если бы даже читал по бумажке. Тогда – нет. Зато я собираюсь сделать это сейчас. Собираюсь прийти к Марку в палату, сказать все это и забрать его домой. К нам домой. Я не собираюсь слушать его возражения и споры, просто заберу и все. Марк сомневается во мне? Больше не будет. Он мой. Марк мой. С каждым шагом уверенности во мне все больше, а каких-то былых сомнений не остается совершенно. Почему вообще они были? После года таких отношений между мной и Марком вообще не должно было возникать какого-то недопонимания. Это все какая-то ошибка. Глупая и дурацкая ошибка. Но теперь я больше не позволю подобному повториться. Марк слишком дорог для меня. Люк тоже с нетерпением тянет поводок. Он всегда чувствует мое настроение, поэтому сейчас и торопится. Наконец, пес замирает напротив двери, а я нет. У меня нет никаких сомнений, мне не о чем задумываться прежде, чем войти. Я надавливаю на ручку и захожу в палату. - Стэн? – отлично, Марк здесь, остальное меня не интересует. - Марк, послушай меня, - я уверенными шагами подхожу к его постели и быстро нахожу теплую ладонь. – Я очень виноват перед тобой. - Стэн… давай потом? – Марк аккуратно тянет свою руку из моей, но я не отпускаю. - Нет, сейчас. Марк, я знаю, что очень виноват перед тобой. И в ссоре и в ее последствиях, и в том, что ты здесь – в первую очередь. Марк как-то нервно выдыхает и снова тянет свою руку. - Стэн, подожди… - Нет, Марк, слушай меня, - я крепче сжимаю его пальцы и даже подхожу еще на полшага ближе. – Я виноват, но это не та причина, по которой я здесь. Для этого вообще нет никаких причин, они мне не нужны. Ты – моя семья, и я всегда буду рядом. Ты – мой самый близкий человек, и я тебя не оставлю. Ты – моя любовь, и я никогда тебя не отпущу. Я не прошу, я сообщаю ему факты. И вот именно сейчас, именно в этот момент приходит понимание, что я имею на это право. Потому что Марк принадлежит мне, а я ему. Теплая ладонь чуть вздрагивает в моей, а потом он сжимает мои пальцы. - Стэн, мы здесь не одни… Я даже не запинаюсь. Какая разница? Я готов всем и каждому сказать о своих чувствах к моему Марку. Моему. - Мне все равно. Ты – мой, Марк. И я не собираюсь кому-то или чему-то позволить это изменить. Прости меня, - я подношу руку Марка к своим губам и целую его теплые пальцы. – Если ты не можешь сделать этого сейчас, я буду добиваться твоего прощения любыми способами каждый день, - Марк чуть заметно, едва касаясь, так, что это вполне могло мне только показаться, на мгновение сам прижимает пальцы к моим губам. Но мне этого жеста более чем достаточно. Осталось самое главное. - Ты мне нужен, Марк. Нужен. Я хочу его обнять, но все еще не знаю, в каком он состоянии. К тому же, я не хочу делать этого здесь, в чужих стенах больницы. Я хочу обнять моего Марка у нас дома, снова почувствовать там его тепло и присутствие. - Вставай, мы едем домой. Я уверенно, но аккуратно тяну парня на себя, заставляя его спустить ноги на пол. - Стэн, подожди… Я… я не могу… При этих словах Марк еще сильнее вцепляется в меня пальцами. - Ничего страшного, я тебе помогу. Где твои вещи? Я не собираюсь оставлять тебя здесь больше ни на минуту. Наверное, Марк еще слаб, и ему тяжело ходить, но это неважно. Совершенно. С доктором Колином я обязательно договорюсь. Уверен, что он будет меня ругать, но это мелочь. - Нет, Стэн, дело не в этом… Я… я не могу поехать с тобой… Прости… Еще вчера я бы, наверное, отступился. Ушел бы и постарался бы все забыть. Как глупо. Сейчас у меня даже мысли такой не возникает. К тому же, Марк все еще держит меня за руку, не отпускает. - Нет можешь. Дома договорим. Где вещи? Я ни за что не собираюсь сдаваться. Начинаю шарить руками по близстоящей мебели в поисках одежды Марка. Неожиданно ее вкладывают мне прямо в руки. - Я позвоню… вам. До встречи, - легкие шаги и дверь за Джес закрывается. Я улыбаюсь. Молча отдаю Марку вещи и жду пока он оденется. Я чувствую, что его что-то беспокоит, но давить не хочу. Пока. Как только мы будем дома, я обязательно все выясню. Не хочу больше позволять какому-то недопонимаю возникать между нами. - Я готов, - голос Марка кажется мне каким-то слишком тусклым и грустным, но все это не сейчас, дома. Я беру его за руку и направляю Люка самым долгожданным словом «Домой». Мы выходим из больницы и забираемся в не отпущенное мной такси. Едем тоже в тишине. Марк напряжен, я это чувствую. Но меня успокаивает то, что он все же поехал со мной, что он сейчас сидит рядом и скоро мы с ним останемся вдвоем за дверью нашей квартиры. Он не сказал мне категоричное «нет», значит, еще ничего не потеряно. Что касается его возможных сомнений, то я, как и обещал, буду каждый день стараться заслужить себе прощение. Машина останавливается, я расплачиваюсь и мы выходим. Меня съедает нетерпение сжать Марка в своих объятиях и снова шептать ему, что никогда не отпущу. Но я сдерживаюсь. В подъезде уже по привычке сначала направляюсь к лестнице, но потом, сжав теплую ладонь в своей руке, веду нас с Марком к лифту. В нем больше не будет давящей тишины. В кабине Марк неожиданно сильно сжимает мою руку, словно боится, что я его тут брошу. В ответ на это действие я уже собираюсь прижать его к себе, но в этот же момент лифт останавливается. Тяну Марка за собой, и мы, наконец, оказываемся в нашей квартире. Я быстро разуваюсь, стаскиваю сначала с себя, потом с Марка куртку и веду его в нашу комнату. Усаживаю на диван, беру обе его руки в свои и, как ребенка, спрашиваю: - Марк, что не так, скажи мне, - сердце заходится в бешеном ритме, потому что внезапно приходит осознание, что вдруг это что-то, чего я исправить не смогу? Марк молчит. - Марк, я чувствую, что тебя что-то беспокоит. Скажи мне, что? – я глажу его ладони большими пальцами, прося, чтобы он мне доверился. Если Марк не откроется сейчас, вернуть наши отношения потом будет практически невозможно. - Марк. Для меня самое главное, что ты сейчас здесь, со мной, что с тобой все в порядке. Только это важно, понимаешь? Все остальное – ерунда. Я тянусь ладонью к его лицу, но Марк отстраняется и тяжело выдыхает. Чувствую, как все страхи и паника, с такими стараниями подавленные еще так недавно, снова начинают заполнять меня. - Стэн… - Марк запинается, и я понимаю, что это что-то очень важное. – Стэн, прости… Но я не могу… Голос Марка дрожит, и он больше не говорит ни слова. А я не могу заставить себя пошевелиться. Я ничего не понимаю. Чего он не может?.. Внезапно его ладонь накрывает мою руку, и он притягивает ее к своему лицу. Я с замершим сердцем ощущаю щекочущее прикосновение отросших волос и гладкую кожу лба. В голове тут же всплывает греющий душу образ с ярко-зелеными смеющимися глазами. Я невольно улыбаюсь. Мои пальцы скользят дальше, на висок, и натыкаются на грубую, шершавую полосу… шрама. Эта холодная рваная линия резко перечеркивает красивое лицо Марка в моем воображении от уголка левой брови и до середины скулы. Я вздрагиваю и отдергиваю руку. Что я натворил?.. Марк… Мой прекрасный Марк… Я причинил ему столько боли. И если даже он когда-нибудь сможет меня за нее простить, то этот шрам на его лице… Он останется навсегда. Меня начинает трясти. Как я мог это допустить? Я настоящее чудовище. Я собственными руками и словами изрезал не только душу любимого человека, но и его тело, лицо. После всего этого, конечно, он не может быть рядом с человеком, который причинил ему столько страданий. Я не заслуживаю и ничтожной доли той любви, которую он ко мне испытывал. Испытывал… Я задыхаюсь от понимания того, что я потерял. Мои руки дрожат, и я просто прижимаю их к лицу, пытаясь застрявшим в горле голосом шептать жалкое «Прости». - Но… ты же… - я еле различаю тихий шепот Марка, - …ты же не видишь его… Почему тогда?.. Я не в силах ни спросить, о чем он говорит, ни вообще просто что-то сказать. Меня начинает трясти все сильнее. Что я натворил?.. Мне кажется, что теплая ладонь едва касается моих волос, а затем я слышу, как Марк встает и направляется к двери. Он уходит. Уходит навсегда. Я должен уважать его выбор. Должен. Я не имею никакого права пытаться его остановить. Не имею. Но я не могу отпустить его так… Не могу. Вскакиваю на ноги и, врезавшись плечом в косяк, догоняю Марка в коридоре. Разворачиваю его к себе и с силой прижимаю к груди. Плевать, что не имею права, но я не могу, не могу иначе… - Марк, прости… прости меня… - я почти ничего не соображаю, просто держу его в своих объятиях, пытаясь буквально надышаться перед смертью. - Умоляю тебя, прости… - беру его лицо в ладони и прижимаюсь своим лбом к его. - Я знаю, что ты хочешь уйти, я понимаю тебя, и я знаю, что не должен даже пытаться тебя удержать… Но… - я чувствую под своими пальцами влагу его слез и кажется, что сердце сейчас остановится. - …Пожалуйста… только прости меня, - мои руки и голос дрожат, но я не смогу его отпустить, пока Марк не уйдет сам. - Я не смогу жить, если ты будешь меня ненавидеть, - я и так не смогу, просто без него, но этого сказать я не вправе. - Прости, Марк… Я эгоист, я знаю… - в подтверждение своих слов мягко и беспорядочно целую его лицо своими дрожащими губами. - Прошу тебя, прости… - наши слезы смешиваются, и мне кажется, что я чувствую их горечь. Я больше не в силах это терпеть. Мое время вышло. - Мне так жаль… - я аккуратно целую его левую скулу и бровь, только сейчас чувствуя, как он вздрагивает в моих руках. - Марк… Хочу поцеловать его, но не решаюсь. Боюсь, что после этого он меня точно оттолкнет. Поэтому просто провожу пальцами по его губам и… отпускаю. Сквозь какой-то туман слышу удаляющиеся шаги, а за ними щелчок замка. Ноги больше не держат, и я, отшатнувшись к стене, сползаю по ней на пол. У меня нет сил даже на истерику. Внутри все опустело, и ничто и никогда не способно будет эту пустоту заполнить. Хотя нет. Я четко чувствую, как пока где-то очень глубоко во мне рождается жгучая ненависть к самому себе. Чувствую, как к моему плечу прижимается что-то теплое. Давлю в себе жалкий всхлип и тянусь обнять Люка, но мои пальцы натыкаются на скрытую тонким свитером грудь. - Ты забыл закрыть дверь.