Веки Джуна медленно ползли вниз. Еще немного, и он не выдержит, и заснет. Вот уже полчаса он сидел в обществе куколи думал над тремя поставленными вопросами: первый — как Суигинто оказалась в саду?; второй — кто пытался убить Суигинто?; третий — как оживить Суигинто, чтобы узнать ответы на первые два вопроса? Но Джун уже давно над этим не думал. Он просто сидел, и смотрел в одну точку. И пытался НЕ СПАТЬ. Но, похоже, его глаза имели на этот счет свое мнение, потому что его веки опустились, и он все же уснул.
Джуну что-то снилось. Странное, но приятное. Какие-то вспышки и тени. И чей-то голос, звавший его. Джун не слышал, что тот говорит. Вдруг он понял, что стоит на тончайшем стекле. Оно стало трескаться, потом проломилось, и Джун полетел в пропасть. И только теперь о смог расслышать невнятный шепот: «Помоги». Но тут же проснулся, начисто забыв про свой сон. А в голове у него появилась прекрасная идея.
— А что… Что, если позвать Мей-Мей? Он поможет, как когда-то Холли — Шинку, — мальчик вскочил, опрокинув стул, и обвел всех взглядом.
— Джун, ты не слушал? — в голосе Шинку слышалось явное раздражение — Мы ведь пробовали. Он не отзывается.
— Но ведь чемодан сломан! А рукотворные духи появляются из чемоданов! — Джун все больше воодушевлялся и в ажиотаже стал расхаживать по комнате. — Значит, нужно починить чемодан! — Он остановился и повернулся к Нори. — Где инструменты?
— В кладовке. Но зачем?..
Джун не стал слушать дальше и, перепрыгивая через ступеньки, помчался на нижний этаж. Там, в кладовке, разбрасывая заботливо сложенные Нори вещи, он откопал (в прямом смысле) молоток, гвозди, плоскозубцы и еще какие-то совсем непонятные приспособления.
Быстро вбежав наверх, он начал чинить чемодан. Чинил он долго, но все терпеливо ждали, не сводя с него глаз. Шинку смотрела особенно пристально. Для нее было наслаждением смотреть на то, как поломанная вещь снова становится такой-же, как прежде. Она не могла оторвать взгляд от плавно движущихся рук Джуна, которые, без сомнения, были руками Мастера. Его пальцы точными, отточенными движениями скользили по чемодану, как пальцы пианиста скользят по клавишам.
— Я закончил, — Джун встал, уступая место куклам.
— Мей-Мей, — тихо позвала Шинку. Лиловый дух медленно вылетел из чемодана и (наверняка ненамеренно) Облетев Пятую куклу, закружил вокруг Суигинто, словно раздумывая. Вдруг, вспыхнув, он застыл у нее над головой и через секунду исчез. А из груди Суигинто вылетела Мистическая Роза. Все ахнули. Роза была не такой, как обычно: странного серого цвета, вся в мелких трещинах. И самое страшное — вокруг Розы, стягивая и кроша ее, обвивалось тонкое рыжее перо. Роза Мистики могла в любой момент разлететься на части. Все куклы испуганно замерли. Только Джун не растерялся. Потому что только он один заметил, что острый конец пера вошел прямо в середину Розы и стоит только пошевелить его — перо освободит Розу Мистики. Джун осторожно поднес руку к Розе и пошевелил перо. Оно медленно ослабило хватку и упало на пол.
Роза Мистики восстанавливалась. Мелкие трещинки остались, и сияние было не таким ярким, но она была почти такой же, как раньше. Роза влетела в грудь Суигинто, но та не подавала признаков жизни.
— И что не так? Вроде все как надо сделали же, — Удивилась Суисейсеки.
— Просто ей нужно время восстановиться. Пойдемте. Кун-кун скоро начнется, — Шинку невозмутимо вышла из комнаты, и все куклы последовали за ней. Джун вышел последним и закрыл дверь. Он не стал спускаться вниз. Так и стоял в темном коридоре второго этажа. Он не знал, почему ему так грустно. Может, потому что грустно было Шинку. Да, ей было грустно. Как бы там ни было, Суигинто — ее сестра. И она не могла позволить себе снова ее потерять. Шинку задумчиво повертела в руках рыжее перо. Кто же это неизвестная кукла? Сестра она им или, как и Барасуйшо, самозванка?
***
Было темно и пусто. У Суигинто было такое ощущение, что из неё вытягивают все силы. Она дрейфовала в этой черной пустоте и, возможно, это было бы приятно, если бы не странная тяжесть в груди. Казалось, там образовалась черная дыра, которая забирает у неё всю энергию. И этот странный шепот прямо над ухом: «Помоги… Помоги…»
И вдруг стало легче. Только теперь она поняла, как тяжело ей было дышать. Она знала, что сможет выбраться из этой давящей тьмы. Но сейчас ей хотелось спать.
Спать…
Суигинто проснулась. У неё было странное чувство, словно с ней случилось что-то приятное. Она помнила чьи-то теплые руки и взволнованные голоса, помнила черную пустоту и шепот: «Помоги…». Суигинто села. Вот. Снова: «Помоги!.. Помоги!.. Помоги!..». Голос звал её. Она огляделась. Что-то знакомое. Взгляд упал на ряд чемоданчиков около кровати. Значит, она в доме этого мальчишки, медиума Шинку…
«Помоги!!!»
Нет. Не сейчас. Сейчас нужно выяснить, что это за голос.
«Помоги-помоги-помоги!!!»
Голос звал откуда-то снизу. Суигинто спрыгнула с кровати и вышла из комнаты. Лететь она все ещё не могла. Медленно спустившись вниз, Суигинто огляделась. Из гостиной слышался смех. Значит, все там…
«Помоги!»
Звук вел её к двери кладовки. Суигинто смело повернула ручку. Прямо напротив двери стояло большое зеркало. По его поверхности шла рябь.
«Помоги мне…»
Голос слышался всё отчетливее. Суигинто была не из тех, кто, не задумываясь, помогает другим, но ей было любопытно. Очень любопытно. Она почти не сомневалась, что, если войдет в это зеркало, найдет нечто очень важное. Суигинто хмыкнула и улыбнулась. Все-таки проверить надо. Один шаг — и она уже по ту сторону зеркала.
***
Флейра улыбалась. Прекрасно, просто прекрасно. Ей даже не пришлось искать остальных кукол. Эта дура-сестра Суигинто сама привела её к ним. Нет, ну до чего же удачно вышло.
— Ну что ж, молодец, — обратилась Флейра к кому-то, съежившемуся в углу и небрежно погладила его по голове. — Я оставлю кое-какие подсказки. Пусть они сами ищут меня. Я не собираюсь тратить время на то, чтобы выловить
их. К тому же, это так просто —
их прикончить. Просто прийти и забрать их Розы было бы слишком скучно. Ведь я
уже Алиса.
И она ушла, напевая:
— Сестра такая дура, но в том её натура…
Она не обернулась даже тогда, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Она знала — чей. И не стала слушать, когда Лаплас, наблюдавший за ней, тихо заметил:
— Гордость бывает опасна. Особенно в этот раз. Ну что ж, господа и дамы, продолжим же наш рассказ.
