Есть многое на небе и земле

Ветер трепал развевающееся за спиной пальто Шерлока, беспорядочно мотая того из стороны в сторону. Он уже падал один раз нарочно, чтобы умереть, а теперь падал снова, без повода и без цели. Тридцать секунд до земли, по его подсчетам. Двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать семь. Все обман. Ангел, проблеск райских врат и теперь это падение. Двадцать четыре. Двадцать три. Невозможно было бы нацелить его неуправляемое падение так, чтобы попасть точно на Бейкер-стрит. Девятнадцать. Восемнадцать. Ад, обещал ангел. Не забвение. Пятнадцать. Четырнадцать. В ушах оглушительно ревел воздух. Внизу простирался Лондон, такой огромный и родной. Одиннадцать. Десять. Невозможно прицельно сбросить человеческое тело с высоты пять тысяч футов на крошечный пятачок, однако вот кольцо Риджентс-парка и зелень Гайд-парка, а между ними, точно внизу, Бейкер-стрит, дом. Восемь. Семь. Шесть. Он не стал закрывать глаза: только не сейчас, когда можно попытаться заметить разгадку этого трюка. Три. Два. Серая шиферная крыша дома 221Б приближалась со скоростью более сотни миль в час, и Шерлок врезался в нее с открытыми глазами и перекошенным в возмущенном рыке лицом. Его подбросило, он снова упал на крышу, прокатился по желобам и, пролетев еще сорок футов, шлепнулся на тротуар. Пролежал целую минуту, пока тело сообщало ему, задействовав, кажется, все до единого болевые рецепторы, что он все еще в сознании. Огромным усилием воли Шерлок отодвинул боль. Он был жив. Следовательно, падение было иллюзорным хотя бы частично. Следовательно, полученные им повреждения не обязаны быть тяжелыми. Он попытался пошевелить конечностями, и ему это удалось. Ничего не было сломано. Признаков внутренних повреждений тоже не ощущалось. Пальто и брюки были разодраны, имелись длинный кровоточащий порез на одной ноге и несколько синяков. Покрытые множеством ссадин руки дрожали, и, постаравшись их выпрямить, Шерлок обнаружил, что вывихнул запястье. Увидев человека с подобными повреждениями, он бы с уверенностью определил падение с высоты двенадцати-пятнадцати футов и удачную посадку. С трудом поднявшись на ноги, он огляделся. Тишину он уже отметил. Почти тишину: в ветвях дерева неподалеку чирикали воробьи, легкий ветерок шелестел молодой листвой. Но улица была безлюдна, и не слышалось шума машин. Он посмотрел вверх. День уже начинал угасать, но небо еще оставалось безупречно голубым. Ни единого самолетного росчерка. Шерлок уже знал без каких-либо малейших сомнений, что он здесь один. В квартире все было так же, как когда он ее покинул. Шерлок нашел аптечку Джона и тщательно обклеивался пластырями, когда послышался звук поворачиваемого в замке ключа. Шерлок замер, прислушиваясь. Раздались шаги Джона, поднимающегося по лестнице, и Шерлок выдохнул от облегчения, что ему не пригрезилось, но на середине лестницы шаги стихли, и, распахнув дверь, он не обнаружил за ней никого.

***

Козленок Лестрейд снова захромал. Шерлок ощупал тонкую ножку — жар от заражения чувствовался даже пальцами. Зарезать, подождать или испробовать свою новую серию антибиотиков? Детеныш был самкой, так что мог еще пригодиться, и Шерлок решил взять ее домой и посмотреть, не получится ли что-нибудь сделать. Лестрейд попыталась его боднуть и отбить свое потомство. Он временно положил детеныша на место и опустился на колени, чтобы подоить козу. Сад еще оставался зеленым, несмотря на козье бесчинство. Искать другой с высокими стенами и перетаскивать генератор и провода для защиты от редеющих собачьих стай пока не требовалось. Джим таращился на Шерлока своими желтыми глазами, натянув цепь и навострив изогнутые рога. Вернувшись на Бейкер-стрит, Шерлок выгрузил из кузова фургона козленка и молоко и отнес животное на кухню в компанию к призраку миссис Хадсон. Выглянув в окно, он увидел на тротуаре ярдах в пятидесяти Джона, быстро шагающего прочь. Большую часть первого года Шерлок потратил на изучение призраков. Он завел генераторы и установил видеонаблюдение, разработал хитроумные ловушки и способы передачи сообщений, но в итоге пришлось признать, что те являлись лишь образами и отзвуками из прошлого. Они всегда куда-то направлялись, никогда не разговаривали и совершенно не замечали мира, в котором очутился Шерлок. Чаще всего, конечно, он видел Джона и миссис Хадсон, ведь они жили с ним на Бейкер-стрит. Но раз в несколько недель заходил детектив-инспектор Лестрейд. Призраки никогда не останавливались и не поворачивались в его сторону, и со временем Шерлок перестал обращать на них внимание или по крайней мере проявлять его. Он ни разу не помышлял о переезде. Во всем остальном, помимо появления троих личных призраков и полного исчезновения остальных людей, этот мир был точно таким же, как и тот, который Шерлок предположительно покинул. Это было настолько отвратительно, что он с трудом выносил осознание всей силы своего чувства. Дни его занимала в основном однообразная маета ради выживания и поддержания жизни его подопечных. Шерлок все еще не был уверен, может ли он умереть, но получить травму он мог, и такое случалось. Козы же и лабораторные животные определенно были смертны, а в них он нуждался. Сегодняшний день должен был начаться так же, как и прочие. Подоить коз. Заправить генераторы. Поесть. Добраться до Бартса. Покормить лабораторных животных. Проверить, как идут эксперименты. Потом — Шерлок ощутил приятный зуд в предвкушении редкого удовольствия — он сможет посвятить весь остаток дня своей работе. Месяцами он трудился над синтезом психоактивных веществ и сейчас заготовил дозу своего последнего творения, сулившую ему около двенадцати часов избавления. То, что он видел под действием наркотиков, не было реальным, но теперь он уже не был уверен в реальности чего бы то ни было вообще. Галлюцинации хотя бы разговаривали с ним, а это было намного больше, чем когда-либо делали его призраки. Ангел был прав: Шерлок не любил людей, но жизнь без них была скучна до крайности. Ни вызовов, ни тайн, ни преступлений или загадок. Некого переиграть. Некому говорить. Ежедневные промельки глухого и немого призрака Джона казались издевательством, каковым, видимо, и являлись. В распоряжении Шерлока были все знания человечества, но он читал мало и лишь то, что требовалось для работы или хозяйства. Он мог добраться до документов полиции и государственных служб, до необъятных архивов Майкрофта, но его не привлекали мертвые тайны, которыми к тому же не с кем поделиться. Бросив козленка на кухне, Шерлок вскрыл консервные банки, отобранные в строгом соответствии с планом питания, разработанным полтора года назад. Ел он быстро и без удовольствия. Козленок без умолку блеял, появившаяся миссис Хадсон поспешно вышла за дверь, неся пустые сумки, с которыми ходила в магазин. Погода стояла хорошая, нужно было размяться, и Шерлок решил отправиться в больницу пешком. Значит, следовало захватить из спальни ружье. Он открыл дверь в гостиную и стал как вкопанный. — У тебя есть призраки. Как интересно, — голос Джима Мориарти был хриплым, вероятно, из-за долгого молчания. Загорелый и обветренный, одетый в легкий льняной костюм и с панамой на голове, тот развалился в кресле Джона, явно наслаждаясь изумлением Шерлока.