***
Она снова шла по знакомому маршруту в заброшенную, как она думала, часть замка. У неё ещё было время до ужина и она решила прогуляться. Портреты уже привыкли к ней и перестали недовольно коситься, и ничто не мешало ей уверенно идти в нежилую часть мэнора. И вот, идя по широким каменным ступенькам, она услышала смех. Весёлый, заливистый детский смех. В мэноре был ребёнок. Управляемая незнакомым раньше чувством, она шла на прекрасный звук. На пару секунд замешкавшись, остановилась перед дверью, ведущей в нужную комнату, но потом тихонько приотворила её и замерла на пороге, стараясь не привлекать к себе внимания. Комната оказалась игровой маленького мальчика. Как она могла забыть, что у Люциуса и у… неё есть сын. Драко. Сейчас малыш сидел на полу и играл паровозиком, который пускал пар и гудел. Ребёнка это забавляло, и он весело смеялся. Рядом была эльфийка, присматривающая за малышом. Женщина долго смотрела на мальчика, что-то весело рассказывающего эльфу-няне на своём детском языке. Нарцисса зачаровано смотрела на это зрелище и неожиданно для себя тихонько позвала ребёнка: — Драко, — голос так и переполняла нежность. Малыш резко повернул голову к дверям и посмотрел на женщину. Она сделала шаг вперёд, смотря в его серые глазки и замерла. — Драко, — она и сама не знала, чего ожидала. Малыш встал на ножки и смешно передвигая ими, слегка наклонившись вперёд, побежал ей навстречу, размахивая ручками: — Мама, мама, — кричал он. Нарцисса смотрела на белокурого мальчика и не видела эльфийку, которую терзали сомнения. Хозяин приказал ей ни в коем случае не пускать его жену к сыну. Но сейчас какая-то невидимая сила заставляла ослушаться приказа, что сулило ей большие неприятности. Малыш не дошел маленьких десяти шажочков до женщины. Он остановился и посмотрел на неё. — Ма, неть, — сказал он, кивая головой, — неть, — повторил он, делая шажочек назад. Нарцисса не поняла, что хотел донести до неё Драко и присела на корточки, чтобы быть приблизительно одного уровня с ним. — Неть, неть, неть, — повторил он и, заплакав, побежал в дальний угол комнаты. Он забился в угол и начал всхлипывать. Женщина не поняла такой реакции мальчика и продолжала сидеть на корточках, не в силах встать. Видно, он не признал в ней мать, настоящую Нарциссу. Тем временем плач становился громче и Нарцисса поднялась, смотря на то, как эльфийка пытается успокоить белокурого мальчугана. Но всё было тщетно. Тут дверь со стуком отворилась, и в комнату ворвался разъяренный Люциус. Он бросил злой взгляд на моментально застывшую женщину и подбежал к сыну, хватая его на руки. Малыш продолжал всхлипывать, уткнувшись в белую рубашку, повторяя: — Мама неть, ма неть, — он, доверчиво посмотрев в глаза отцу, повторил: — Ма неть. — Уйди, — рыкнул мужчина, прижимая к себе сына, как самое сокровенное. И она ушла, закрылась в комнате. Нарцисса не явилась на ужин и не удивилась, когда Люциус не заставил её спуститься, как было раньше. Она сидела у окна и думала, что она тут всем чужая, даже сын не признал её. Она смотрела на закат, но не было той радости и наслаждения от зрелища, как раньше. В разбитых чувствах она пошла спать и ей приснился странный сон, который повлиял на всю её жизнь. Она видела Нарциссу, настоящую Нарциссу, она сначала безмолвно стояла перед ней, а потом сказала: — Вставай, борись, поднимайся! Давай, держись, не сдавайся. Короткий сон, всего с одной репликой, но он был тем толчком, в котором нуждалась душа Лизы.Глава 3
9 апреля 2015 г. в 19:20
С того времени, как Лиза проснулась в новом теле, прошло больше двух недель. Первые пару дней она провалялась в кровати, думая о словах Люциуса, что она умерла там, в родном мире, в родном городе. По идее, она должна была быть на седьмом небе от счастья, что ей дали ещё один шанс, ещё одну жизнь, но никакой радости не было.
Она не жалела себя, мол, какая она бедная и несчастная, нет, она думала об отце и матери, о маленькой сестре, которые сейчас горевали и проклинали водителя того грузовика, который отнял у неё жизнь. Всё чаще она вспоминала о Джареде — своем женихе, у них должна была быть такая идеальная жизнь.
Но нет, куда ей. Не будет ни свадьбы, ни радостных дней совместной жизни, ни маленьких, очаровательных деток. Ничего.
Воспоминания прежней жизни заставляли её замыкаться в себе. Пару раз она подумывала о самоубийстве, но не могла, а может, и не хотела себя убивать.
На третий день к ней аппарировал эльф, имя которого она так и не запомнила, потому что даже не пыталась, то ли Тинки, то ли Винки.
— Хозяйка, лорд Люциус хочет, чтобы вы явились на завтрак, — были его слова.
И с того дня Нарцисса присутствовала на завтраках, ужинах и обедах. За всё это время она не проронила ни словечка, а Люциус особо и не пытался её разговорить, она была живой, а именно этого он и хотел.
Иногда во время трапез, он, отложив приборы, начинал монолог. С виду казалось, что женщина не слушает, но на самом деле она невольно вбирала информацию о недавно закончившейся войне, о политике, об устройстве магмира, обо всём. Малфой заканчивал речь так же внезапно, как и начинал, оставляя Нарциссу одну, давая ей время и возможность подумать обо всём.
Со временем ей стало казаться, что воспоминания о прошлом становятся мутными и неясными. Они уже не так часто мучили, впрочем, как и кошмары, где её раз за разом сбивал грузовик. Думать о семье тоже стало проще.
Она не знала, но эльфы по приказу Малфоя подливали ей в еду зелье Легкого забвения. Это зелье использовали во время лечения жертв насилия, главным свойством отвара было то, что плохие воспоминания отодвигались на второй план. Но у него была и отрицательная сторона, оно имело резкий вкус и запах, поэтому незаметно подливалось Нарциссе в маленьких дозах, чтобы она его не почувствовала. Из-за этого оно не действовало сразу, не было никакого быстрого эффекта, потребовалось две недели регулярного потребления, чтобы Нарциссе стало легче.
Теперь она неприкаянной тенью бродила по замку, словно призрак. Причиной этого блуждания был страх. Самый обычный, холодный и липкий страх. Она боялась Люциуса и, постоянно пребывая в его компании, чувствовала, как кровь стынет в жилах. Она боялась его взгляда, его серых, каких-то злых глаз, его лица, напоминавшего застывшую маску, его плавных, как у хищника, движений, всё до последней его клеточки вызывало ужас.
И она бродила по замку, далеко обходя четвёртый этаж, где, по словам эльфа, был кабинет внезапно приобретённого мужа. Она могла часами стоять у окна или просто ходить по коридорам, смотря на разные предметы обстановки, иногда она забредала к эльфам, и они, чуть ли не со слезами на глазах, просили хозяйку покинуть недостойную комнату.