Рубеж

Ничего не поделаешь! За неимением шампанского и шамбертена, придётся вам удовольствоваться анжуйским. А.Дюма, «Три мушкетера»

Мои представления об окружающей действительности — штука достаточно консервативная. Как им удается быть таковыми с учетом того, по сколько раз на дню им порой приходится меняться от внешних потрясений, мне неведомо, но факт остается фактом, и с этим, как я понимаю, уже ничего не поделаешь. И уж если я решил однажды, что снившийся мне Мир состоит из сплошных безлюдных пляжей, то додуматься, что в нем наверняка есть что-то еще, становится почти непосильной задачей. Именно поэтому когда вместо привычного песчаного берега я ощутил под ногами твердые камешки мостовой, это показалось мне чуть ли не величайшим чудом из тех, что попались мне на пути за минувшие сутки. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что стою на неширокой улочке. Мелкая рыжеватая брусчатка, невысокие дома, прижавшиеся друг к другу так тесно, что щелей между ними не осталось вовсе, небольшие палисадники у дверей, аккуратные окошки с рамами, выкрашенными в разные цвета — такая улица могла оказаться где угодно: в Ехо, Кеттари, моем городе в горах и паре дюжин небольших городков из моего родного Мира. Ну и как я собирался отыскать тут Шурфа? И, кстати, не факт, что он тоже находился именно здесь, а не жил, к примеру, пастухом какой-нибудь местной разновидности говорящих коз в шести дюжинах дней пути отсюда. Конечно представить себе сэра Лонли-Локли с хворостиной в руках, подгоняющим стадо копытных, громогласно декламирующих отрывки из каких-нибудь героических поэм — это почти так же сложно, как представить меня самого в роли невозмутимого Мастера Пресекающего Ненужные Жизни. С другой стороны, правильно дышать я вон уже почти научился, да и Вселенная в последнее время слишком падка на несмешные шутки, так что почему бы и нет? Я пожал плечами и неторопливо пошел вниз по улочке, рассудив, что для начала стоит осмотреться. Вдруг моя удача сжалилась надо мной и решила вернуться хоть ненадолго. Тем более, что там, за домами, кажется, блестела вода. Именно то, чего мне сейчас так не хватало — спокойно постоять у парапета, покурить и придумать хоть какую-нибудь систему, по которой имело смысл разыскивать моего друга. И как его отсюда вытаскивать. И как нам обоим — или только мне — после этого жить в Ехо, тоже было бы неплохо понять. Впрочем, последний пункт пока что можно вычеркнуть с повестки. Река оказалась неширокой, с пологими берегами, которые местные жители и не подумали заковывать в камень, а наоборот засадили какими-то низкорослыми разноцветными цветами. Переброшенный через нее небольшой мост казался чуть ли не самым уютным местом на свете. Похоже, такого мнения придерживался не я один, потому что на резные перила опиралась как минимум дюжина человек. Впрочем, свободного места там все же оставалось предостаточно, и я сделал то, что хотел с самого начала — неторопливо поднялся до самой высокой точки моста, оперся локтями о теплое красноватое дерево перил и уставился на текущую воду. В отличие от воды, мысли мои отказывались течь не то что в каком-либо нужном направлении, а вовсе. Так иногда бывает, когда на меня наваливается слишком много дел сразу: видимо, таким образом мой организм защищается от перегрузок — подобно студенту, который при виде невыполнимой горы заданий решает, что проще не делать ничего совсем. Зря я так быстро сбежал из кабинета Джуффина. Может, задержись я там еще на полчаса, стало бы ясно хотя бы с чего начинать. Но мои глупые сердца, в последнее время непозволительно часто перехватывающие управление, решительно отказывались оставаться там еще хоть на минуту — и я, не слишком-то желавший сопротивляться, охотно подчинился. За что и огреб совершенно, как выяснилось, не знакомый мне Мир, серебрящуюся под белесыми лучами местного солнца воду, теплое дерево под руками и негромкий смех прохожих за спиной. — Ох, простите, пожалуйста, я заговорилась и не заметила Вас. Вы в порядке? Невысокая женщина с копной рыжих кудрей до пояса, только что с недевичьей силой пнувшая меня по щиколотке, смотрела сочувственно и немного опасливо. Последнее, подозреваю, было виной моей Мантии Смерти, а вернее, покроя моей одежды в целом. Все же она не слишком смахивала на то, что носили местные жители, и я вполне мог сойти за городского сумасшедшего — никогда не знаешь, что именно выведет его из душевного равновесия. Я уже натянул на лицо приветливую улыбку и хотел было сказать, что там, откуда я родом, врезать мужчине со всей силы считается комплиментом его выносливости, но замер, не успев произнести ни слова. Мне стало ясно, почему тот смех минуту назад показался мне смутно знакомым. За спиной леди, положив руку ей на плечо, стоял сэр Шурф Лонли-Локли. Совершенно не похожий на себя без привычных белых одежд Истины и без тюрбана, в темно-синей вариации на тему хитона, с небрежно связанными в хвост волосами. И глаза, темно-серые, как море перед штормом. И ни грана узнавания в них. Но самое главное — он и вправду был жив и стоял здесь, в шаге от меня, с виду настолько здоровый, насколько только может быть человек. Ну надо же, получилось. — Сэр? Кажется, мое молчание затянулось слишком надолго. Я вдруг отчетливо понял, что если сейчас отвечу вежливым «со мной все в порядке, спасибо», то эта живописная пара еще раз извинится, откланяется и на этом удалится. А допустить этого было никак нельзя. Поэтому я сделал то, что давало мне еще хотя бы несколько секунд на размышления: состроил страдальческое лицо, потер ушибленную ногу ладонью и заявил: — Честно говоря, я только вчера уговорил своего знахаря отпустить меня из-под присмотра: он настаивал на том, что я не должен нагружать ногу еще дней десять... Видите ли, я недавно ее повредил, и такова уж моя удача, что Вы попали в точности по больному месту. Я слегка поклонился леди, стоя на одной ноге и оттого ощущая себя при этом чистокровной цаплей. Она ойкнула и прикрыла рот ладонью. Глаза ее стали такими виноватыми, что я немедленно начал ругать себя за сочиненную историю. — Мы могли бы проводить Вас до дома, — вот уж что-что, а голос у Шурфа не изменился ни на йоту. Да и с чего бы ему меняться. Я смущенно покачал головой. — Я в городе всего пару часов и еще не успел снять комнату в гостинице. Шурф едва заметно нахмурился, переглянулся со своей спутницей и предложил: — Вы могли бы дойти до нашего дома, здесь недалеко. К тому же, один из наших соседей — неплохой знахарь. Вот значит как. Хорошо же он здесь устроился: свой дом, соседи, прелестная леди в качестве то ли девушки, то ли и вовсе жены. И никакого Тайного Сыска. И никаких загадок Вселенной, маскирующихся под рабочую рутину. И умение смеяться так, будто мы на Темной Стороне. Я кивнул. — Было бы очень здорово. Я здесь впервые, никого толком не знаю и уж тем более не представляю, где найти хорошего знахаря. Спасибо вам. — Ну что Вы! — рыжеволосая леди всплеснула руками. — Это все моя неуклюжесть. А Шурф ничего не сказал, только улыбнулся и жестом предложил мне опереться на его руку. Я, разумеется, не стал отказываться и всю пятиминутную дорогу разыгрывал хромоту, причем под конец настолько вошел в роль, что у меня и правда почти невыносимо разболелась лодыжка. Поднимаясь по ступенькам крыльца к аккуратной выкрашенной в зеленый цвет двери, я уже совершенно искренне шипел от боли. По пути я успел узнать, что Шурфа здесь зовут все так же, Шурфом, а его спутницу — леди Хельной («три «ха-ха», — горько подумал я, вспоминая о той, настоящей Хельне, чьи голубые сапожки не далее как нынче утром я стаптывал, наматывая круги вокруг дома на берегу Хурона); что они оба работают в местном небольшом университете, и мой друг читает там несколько курсов по истории и теории поэзии, а его жена — да, именно жена — учит игре на какой-то разновидности духовых инструментов, потому что музицирование, оказывается, входит в обязательную программу обучения. И еще — что у них есть кот по имени Макс («Как, Вас зовут сэр Макс? Совершенно как нашего кота, ну надо же!»). Он слегка непредсказуем и временами может невзлюбить человека без видимого повода, но его не стоит бояться, потому что несмотря на все шипение и наскоки из-за угла он совершенно безобидный. Зато когда он привыкает к новым людям, зачастую приходит к ним тереться, ластиться и громогласно мурлыкать. На этом моменте я почувствовал почти непреодолимое желание истерически заржать. Да, мы, Максы, такие. С когтями, чрезвычайно вредным характером, но в целом безобидные. Я не сдержался и все-таки захихикал, представляя себе, как врываюсь в кабинет Джуффина, вспрыгиваю на стол, трусь мохнатой башкой о шефа и разваливаюсь прямо на грудах самопишущих табличек, требуя чесать мне пузо. Мда, после такого сэр Почтеннейший Начальник, пожалуй, отправит меня во внеочередной отпуск до ближайшего Приюта Безумных. И даже существует шанс, что будет навещать меня пару раз в год, притаскивая с собой целую корзину знаменитых слоеных пирожков из «Обжоры Бунбы». Пока я предавался радужным мечтам, мы успели войти в дом. За зеленой дверью оказался небольшой холл и очень светлая, хоть и не белоснежная, гостиная. Меня усадили в кресло, выдали в руки кружку с чем-то горячим, по запаху очень напоминавшим обыкновенный черный чай, и на этом, извинившись, оставили в обществе кота — скромного даже по меркам моей исторической родины размера, зато совершенно зубодробительного насыщенного желтого окраса. Это чудо природы гордо восседало на шкафу, не сводя с меня глаз, и казалось, что именно оно своей шерстью освещает комнату. Через несколько минут негромко хлопнула входная дверь, и хозяин дома вошел в гостиную, о чем-то пересмеиваясь с другим, незнакомым мне мужчиной. — Луукфи, это тот самый несчастливый сэр, о котором я говорил, — сказал мой друг, указывая на меня. — Сэр Макс, это сэр Луукфи Пэнц, наш добрый сосед и по совместительству один из лучших знахарей в городе. Я чудом подавил первое инстинктивное желание вскочить куда-нибудь повыше, желательно на шкаф, составив компанию своему тезке. Возможно, это неправильно, но пока я не буривух, от любого вмешательства в жизнь моего организма человека по имени Луукфи я бы предпочел воздержаться. Впрочем, я вовремя вспомнил, что по роли скакать мне не положено, а потому остался сидеть, разве что только слегка вжался в кресло. — Рад знакомству, сэр Пэнц. Мне неловко отрывать от дел, но... — Пустяки, — улыбнулся мой новый знакомый. — К тому же, я еще ничего не сделал. Давайте-ка посмотрим на Вашу ногу... Я похолодел. В моем спектакле все было прекрасно, кроме одной маленькой детали: никакой травмы ноги у меня не было и в ближайшее время вроде бы не предвиделось, и уж профессиональный знахарь определит это за минуту. После чего, разумеется, начнутся вопросы: зачем, собственно говоря, я разыгрывал всю эту комедию, для чего обманывал сердобольных хозяев, и почему мне так нужно было попасть в их дом. И вряд ли мне удастся задержаться здесь подольше, не говоря уж о том, чтобы уговорить Шурфа вернуться назад. Все это пронеслось у меня в голове за доли секунды и, надо думать, отразилось на лице, потому что знахарь заулыбался еще шире и еще ласковей. — Ну что вы. Вам, наверное, уже очень надоели медицинские процедуры, но это необходимо. — Да, я понимаю, — пробормотал я, глядя, как сэр Луукфи присаживается на невысокий табурет передо мной и аккуратно укладывает мою якобы пострадавшую ногу себе на колени. Я только и успел решить, что буду верещать дурным голосом, будто бы от боли, как знахарь слегка повернул мою ступню, и я охнул. Надо думать, притворяться не придется. Уж не знаю, как и когда у меня это вышло, но лодыжку я, кажется, и правда повредил. Осторожно ощупав мою многострадальную конечность, не обращая внимания на мое ойканье и шипение, сэр Пэнц наконец оставил ее в покое. — Боюсь, у меня плохие новости, сэр Макс, — сказал он с таким покаянным видом, будто был лично виноват в недостойном поведении моей ноги. — Скорее всего, это трещина. — Да, — вздохнул я. — Именно она это и была пару недель назад. — Зря Ваш знахарь вас отпустил, — строго сказал сэр Луукфи. — Не вините его, — мне стало обидно за гипотетического знахаря, оклеветанного моими силами. — Я очень настаивал. Я вообще кошмарный пациент, вечно норовлю сбежать. — В этот раз не получится, — внезапно сказал Шурф, и в его голосе послышались знакомые мне стальные нотки, означавшие, что спорить с ним бесполезно. Как будто кто-то собирался... — Я не сомневаюсь, что уж вы, Шурф, сможете удержать этого непоседливого господина от глупостей. Знали бы вы, сэр Луукфи, насколько правы. Ровно этим Ваш сосед обычно и занят — в перерывах между убийствами мятежных Магистров и драматическими исчезновениями в иные Миры, разумеется. И все же я счел необходимым разыграть хоть какое-то подобие сопротивления. — Большое спасибо за помощь,— сказал я так мягко, как только мог. — Но если бы вы подсказали мне ближайшую гостиницу, я предпочел бы остановиться там и никого не стеснять. — Об этом не может быть и речи, — Шурф сурово сдвинул брови. Пришлось покориться. Сэр Луукфи проворно замотал мне ногу какой-то местной вариацией гипсовых бинтов, выдал целый ворох указаний по обращению со мной — моим гостеприимным хозяевам, и раскладную трость, обнаружившуюся у него прямо в кармане — мне, и удалился, пообещав навестить меня через пару дней. — Спасибо, — сказал я Шурфу, когда мы остались одни. — Не знаю, отчего вы доверяете незнакомому человеку настолько, чтобы оставлять его у себя в доме. Он пожал плечами. — У меня ощущение, что уж вам-то я точно могу верить. Думаю, в случае чего я вполне мог бы положиться на вас в жизненно важных вопросах. Вот это был удар поддых. Я постарался выдохнуть — как можно тише, отвел глаза и сунул руки в карманы, просто чтобы куда-то их деть. В правом кармане внезапно обнаружилась пачка сигарет. — Вы не против, если я закурю? Шурф махнул рукой — мол, пожалуйста — подмигнул мне и вытащил из кармана трубку. Затем уселся в кресло напротив. — У вас очень необычные курительные принадлежности, — заметил он, передавая мне спички. И тут я наконец понял, что так смущало меня во всем происходящем вокруг. Странно только, что это не дошло до меня в первые же минуты нашего общения. Прежний сэр Лонли-Локли вылечил бы мою гипотетическую травму за пару минут. Знахарь из Ехо никогда не стал бы накладывать гипс из-за пустяковой трещины. И уж точно никому не понадобились бы спички, чтобы раскурить трубку. Магия. В этом Мире или не было магии, или мои знакомые не подозревали о ее существовании. Если бы сэр Шурф обнаружился танцующим в чем мать родила вокруг ритуального костра, чтобы, скажем, повернуть течение местной реки вспять — я бы и то удивился меньше. Потому что разлучить этого человека с магией — это почти что кощунство. Я присмотрелся к его рукам: ногти были чисты, никаких защитных рун. Но если учесть то, что этот чудный Мир был мастером создавать чрезвычайно реалистичные иллюзии, то удивляться, в общем-то, было нечему. Рассказывать долго, но на самом деле все эти мысли промелькнули в моей голове за доли секунды. Я даже взял себя в руки и закурил, чиркнув злополучной спичкой о коробок. Попробовал улыбнуться — кажется, получилось — и небрежно ответил: — Да, многие спрашивают. Это подарок от знакомого торговца, сам толком не знаю, где он их достает, но, кажется, где-то на краю Мира. То ли в Куанкурохе, то ли в Лумукитане... — я осекся, сообразив, что по привычке называю знакомые страны, которых мой друг просто не мог сейчас знать. Шурф и в самом деле покачал головой. — Никогда не слышал о таких местах, хотя всегда считал, что мои познания в географии достаточно обширны. — Не берите в голову, — отмахнулся я. — Я тоже знаю исключительно названия и даже примерно не представляю, где это. Он кивнул, вполне удовлетворившись моим ответом — совершенно искренним, между прочим: я и правда абсолютно не представляю, где находятся перечисленные мной государства. — Вы приехали по делам? Ну вот мы и подошли к этому вопросу. — Можно сказать и так, — вздохнул я. — Я разыскиваю друга... Из-за меня он завяз в одной неприятной истории, получил кучу препротивных сюрпризов и в итоге уехал сюда, не попрощавшись. А я очень не хочу, чтобы все закончилось — так. Мне говорили, он нашел здесь людей, среди которых чувствует себя вполне комфортно, и даже женщину, которая его любит. Но я им чрезвычайно дорожу и... — И хотите убедиться в этом лично, — закончил за меня Шурф, мягко улыбнувшись. — Вашему другу повезло. Я, пожалуй, даже немного ему завидую. — Не стоит, — буркнул я. — Стоит, поверьте. Я неплохо разбираюсь в людях и способен распознать самую искреннюю привязанность и беспокойство. Ваш друг — счастливец, — заключил он. И поднялся с кресла. — Я помогу Хельне приготовить для вас комнату. Вряд ли в гостиной вам будет удобно. — Спасибо, — проговорил я, наблюдая, как он идет к двери.— Шурф! — Да? — он остановился на полпути, обернулся и смотрел на меня тепло и внимательно, совсем как раньше. Я слегка замялся, но затем плюнул на все и решился. — А вы — счастливы? Мой друг кивнул спокойно и веско, будто давным-давно решил для себя этот вопрос. — Вполне. Развернулся и вышел из комнаты. Я остался в обществе задремавшего кота и своих сумбурных мыслей. Ситуация складывалась весьма двусмысленная: с одной стороны, я был здесь, чтобы вернуть Мастера Пресекающего домой. С другой — тут он, кажется, был и правда счастлив. Во всяком случае, такой его смех, жесты, интонации я прежде видел только на Темной Стороне. И кто я такой, чтобы отбирать у человека счастливую жизнь? Вон и жена-красавица у него тут есть, и соседи отличные, и поэзией своей любимой может заниматься хоть круглосуточно. И никакой нервотрепки. Чем не воплощение райских кущ для отдельно взятого сэра Лонли-Локли? Правда, оставалась еще магия, отсутствие которой беспокоило меня чуть ли не до зуда в пальцах. И все же... Я вздохнул и, вскочив с кресла, принялся расхаживать по комнате. Моя якобы больная нога, надо сказать, совершенно не была против такого развития событий. Надо будет после возвращения в Ехо проверить, что с ней такое творится. От окна раздался негромкий звук. Я обернулся: все было в порядке. Звук раздался снова. Я подошел ближе. Распахнул створки и уставился на мальчишку, стоявшего на улице у самого дома — совсем ребенок, лет четырех, если руководствоваться привычной мне системой координат. В руках малыш держал целую горсть мелких дорожных камешков, несколько из которых он только что явно отправил в окно. Увидев меня, он спрятал руки за спину и шкодливо заулыбался. — Ты зачем это делаешь? — со всей возможной строгостью спросил я, жалея, что Шурф вышел — вот уж кто обладает феноменальной способностью одним своим присутствием дисциплинировать домашних животных, детей и некоторые особенно беспокойные стихийные бедствия. — Я зову тебя, — отозвался ребенок. — Именно меня? — удивился я. — Может быть, тебе нужен хозяин дома? Мальчишка помотал головой. — Нет, именно тебя. Ты — сэр Макс, — сообщил он безапелляционным тоном. И, подумав, добавил — Из Ехо. Я осторожно кивнул. Интересные дела тут творятся, ничего не скажешь. — Откуда ты меня знаешь? Он промолчал, только заулыбался еще шире. — Как ты меня нашел? — Это ведь я устроил так, чтобы тебя встретили и привели в этот дом. Я хотел тебе показать. Когда и как ребенок оказался сидящим на подоконнике, да еще и свесив ноги в комнату — это притом, что окно находилось на уровне пары метров над землей — я понять не успел. Казалось, он просто исчез с улицы, а потом возник прямо передо мной, причем сделал это гораздо быстрее, чем я успел моргнуть. — Привет! — он протянул мне ладошку, всю в пыли от камней. — Я Мир. Я машинально пожал ему руку, а потом вся абсурдность ситуации наконец начала до меня доходить, и я уставился на него, распахнув рот. — Ты кто?! — Мир, — коротко ответил он. Скорчил недовольную рожицу и проворчал — «Мир Песчаных Пляжей» звучит слишком длинно, к тому же здесь теперь есть не только пляжи, как ты сам мог убедиться. Так что я предпочитаю более короткое имя. Сначала я подумал, что просто сошел с ума. Моя бедная голова наконец не выдержала событий последних дней. А потом я взглянул на ребенка, точнее, ему в глаза — огромные, как у всех детей в таком возрасте, темно-карие и бесконечно, невероятно взрослые. Под этой оболочкой скрывалась такая мощь, что мне стало не по себе. Один плюс: подобного рода переживания всегда неплохо меня отрезвляют и заставляют мозги работать в разы быстрее. Что ж, если я раньше никогда не общался с мирами вот так, напрямую — это еще не значит, что это вовсе невозможно. Вот прямо сейчас и начнем. Благо я всегда умел заводить знакомства, близкие и не очень. — Привет, — наконец выдавил я. — А почему ты выглядишь так... странно? На симпатичном личике появилась брезгливо-капризная гримаса. — Так проще всего. Я же по сути очень молодой Мир, почти новорожденный. Думаешь, так легко выглядеть как человек? Я пожал плечами. — Мне до сих пор вроде удавалось. Мальчик задумался, потом кивнул. — Да, ты, пожалуй, имеешь представление, о чем идет речь. От сочетания его внешности и совершенно не детских интонаций хотелось повести плечами, помотать головой и хорошенько умыться напоследок. А потом поднять глаза и обнаружить, что все это — всего лишь игра моего расшалившегося воображения. Но ничего из перечисленного я делать, конечно, не стал. — Ты хочешь выставить меня отсюда? — спросил я напрямую. Дипломатия никогда не была моей сильной стороной. — Нет, наоборот. Признаться, его ответ меня удивил. — Тогда зачем ты здесь? — Я хочу заключить сделку. Что-то в этих словах мне крепко не понравилось, но я сказал себе, что рано делать какие-либо выводы. — Я показал тебе, как живет твой друг, — продолжал мальчик. — Тебе понравилось? — Пожалуй... — неохотно согласился я. — Вот только магия... Он нахмурился. — Ее я никак не могу разрешить использовать. Она слишком крепко связана с памятью, тем более у него. — Чего ты хочешь? Я уже знал, что услышу в ответ, и очень, очень не хотел этого слышать. Но пришлось, конечно. — Оставь его мне. Он сказал это так просто, будто речь шла о давно надоевшей и заброшенной на антресоли игрушке. Я покачал головой. — Я не могу. — Оставь. Его. Мне, — тихо повторил мальчик, и я почувствовал, как от слов загудели стены вокруг. — Я сделаю его счастливым. Ты же видел, ему здесь хорошо. А будет еще лучше. Я обещаю. Можешь и сам остаться тут жить, тебе ведь нравились эти места. А можешь навещать его время от времени, я не буду препятствовать. — А если я не захочу договариваться с тобой? Глаза ребенка сверкнули такой яростью, что я невольно отступил на шаг. — Тогда будет плохо, — сказал он. И, видимо почуяв мой скептицизм, уточнил — Ему, не тебе. Я открыл было рот, чтобы рассказать, что случается с теми, кто мне угрожает, но внезапно передумал. В конце концов, даже если это просто способ потянуть время — почему нет? Поэтому вместо призывания грома, молний и смертных шаров на голову этого местного персонифицированного мироздания я просто сказал: — Мне нужно время. Я должен подумать. Лицо мальчика моментально просветлело. — Хорошо. Когда решишь — зови, я услышу. Договорились? — Договорились, — эхом откликнулся я. Он улыбнулся — так искренне, будто я только что пообещал ему целый год каждый день покупать мороженое — и исчез. А окно, которое я распахнул, оказалось закрытым. Словно и не было всей этой мистической встречи, болтовни с целым Миром, озвученных им условий — ничего, кроме моих собственных размышлений и порожденных ими иллюзий. Я отвернулся от окна, подошел к креслу и хотел уже было сесть, но замер. На столике рядом лежала аккуратная горсть мелких дорожных камешков.