Вернувшиеся

Сначала оба на пару мгновений замолчали, словно эта встреча оказалась неожиданной. Потом Джек спросил первую пришедшую ему в голову глупость, лишь бы начать разговор: - Так значит, тебе уже двадцать лет? Джон хмыкнул и ответил: - Ну, получается, что так. - Ты выглядишь моложе, особенно сейчас – больше пятнадцати и не дашь. Джон на секунду нахмурился, потом его лицо разгладилось в несколько ехидной улыбке: - Вы тоже, как я погляжу, помолодели с нашей первой встречи! - Ну, за это надо сказать «спасибо» Тодду, хоть его никто и не просил. Честно говоря, я думал, что он собирается меня сожрать. Странный у него способ… убеждать людей. - Да уж, - согласился Картер, - Мел тоже подумала, что он вас убил. Так что, бедняге рейфу досталось от нее. - Неужели она его и вправду побила? – рассмеялся генерал, вспоминая рассказы подчиненных. - Не то чтобы он сильно сопротивлялся, - усмехнулся Джон, - но ее бойцовские качества я бы оценил высоко, она дерется очень даже неплохо, для человека ее пола и возраста. Ваша школа? - Что ты! – Джек только махнул рукой в ответ на такое предположение. – Это все Кэрри и Вала. Кэрри настояла на том, чтобы я ее вконец не избаловал, а Вала учила приемам самообороны. - Ну, если все, что я слышал о мисс Малдоран от мамы – правда, тогда Тодд еще легко отделался. Теперь рассмеялись оба, но смех оборвался, и Джек сказал, напряженно глядя в лицо Джона: - Ты простишь нас – меня, - поправился он, - за то, что мы сделали… тогда? - Конечно, - улыбнулся юноша, - если вам нужно мое прощение. - Еще как нужно, - серьезно отозвался Джек, - в особенности мне. Мы не должны были забирать тебя с собой насильно. - Наверное, Земля находится в отчаянном положении, если отдаются такие приказы, - покачал головой Джон. - Ничего, как-нибудь выкрутимся, - натянуто-оптимистично улыбнулся его отец, и парень нахмурился. - Мы поможем, не сомневайтесь, – потом спросил, - как считаете, доктор МакКей справится? - Как всегда, в последнюю минуту, надеюсь. - Но помощь Тодда все равно нужна, я правильно понял? - Не хотелось бы его… беспокоить, но, видимо, придется. Хотя Родни говорит, что даже он не успеет. Ладно, оставим это. – Джек улыбнулся, глядя на сына. – Знаешь, ты похож на свою мать. И немного на меня в молодости. Что, у тебя уже есть подружка? - Ну, что вы? – Джон закатил глаза, рассмеявшись, - я такими глупостями не занимаюсь. Не до девушек сейчас, знаете ли. Люшианцев вокруг полно, только успевай от них отбиваться. Отсмеявшись, Джек все же задал вопрос, который до сих пор не давал ему покоя: - Так что, у вас и вправду хорошая семья? Баал… заботится о тебе, как о собственном сыне? - Да, хотя я понимаю, что вам трудно в это поверить. Он больше не тот гуаулд, которого вы знали. Будучи поставленным в совершенно иные условия жизни, он никогда не вел себя, как диктатор. И никогда не был жесток, если вы опасались именно этого. Он и побил-то меня всего один раз. - Побил? – нахмурился Джек. – Он применял физические наказания? - Я ж говорю, только однажды. Мне было двенадцать, во мне проснулось любопытство подростка, и я как-то раз без его ведома пробрался в лабораторию. Увидел там трезубец, захотел узнать, что это такое и как оно работает… В общем, это гораздо больнее, чем контакт с рейфом, скажу я вам. На крик прибежал отец, сначала успокоил меня, а потом отходил по заднице другим концом трезубца, чтоб неповадно было. - Да уж, - усмехнулся Джек и сказал с явным облегчением, - не ручаюсь, что я бы поступил в такой ситуации по-другому. - Сейчас-то я понимаю, что он почувствовал, когда увидел действующее пыточное орудие в моих руках, - продолжил Джон, - но тогда я был слишком глуп. Маме ни я, ни он так ничего и не рассказали, но я очень обиделся. И с тех самых пор я стал безобразно себя вести – словно нарывался снова. Убегал из дома, грубил родителям, дрался с братом. В общем, хотел доказать всем вокруг, что я крут и силен, и хватит меня опекать, как беспомощного. - Переходный возраст, - усмехнулся Джек, - все через такое проходили. И что? Когда это прекратилось? - Через три года. Мать часто рассказывала нам истории из своего прошлого, отец дополнял. С одной стороны, я сопереживал вам, Земле, с другой – понимал, что отец был по другую сторону баррикад. Поскольку все это было уже в далеком прошлом, от нас никто не требовал принимать чью-то сторону. Но как же мне хотелось приключений, как у мамы! Сделать что-нибудь значимое, полезное, обязательно спасти родную планету, а то и всю Галактику, при случае! ЗВ-1 стали для меня образцом для подражания, а вы – идеалом офицера и лидера. Родители неоднократно делали мне замечания, настаивая на том, что мне нужно учиться, а не пытаться влезть в костюм Супермена, что знания просто так не даются, нужна кропотливая работа, чтобы их добыть… Я не желал ничего слушать – рвался на другие планеты, или, хотя бы, в неразведанные уголки своей! Им стоило больших трудов каждый раз меня уговаривать не торопиться и уделять больше внимания тому, что происходит рядом, а не за много световых лет. Я хамил, срывая на них свою злость, но это было конечно, от беспомощности. Они долго терпели, особенно отец, но как-то раз я вывел из себя не только мать, но и его. Мы сидели все вместе за обеденным столом, я грубил, мама сделала мне замечание, потом – отец. И тут я ляпнул такое… Джон расстроенно покачал головой, погружаясь в воспоминания. «- Джон, веди себя, как подобает, хотя бы, за столом, в присутствии матери и брата! - Да меня уже тошнит от ваших нравоучений! – подросток бросил столовые приборы на тарелку, и они слишком громко звякнули в тишине. – И вообще, надоело все! Лучше бы моим отцом был не ты, а Джек О’Нилл! Тогда он не понял, почему мать, в ужасе закрыв рот рукой, всхлипнула и часто задышала, как будто сейчас упадет в обморок. - Ты… - с трудом выдавила она, - никогда… не смей так говорить, слышишь! Никогда! Это было сказано таким тоном, с таким отчаянием, мольбой и одновременно страхом, что Джону уже тогда стало не по себе. Он еще подумал, что реакция мамы была совсем уж неадекватной на обыкновенное хамство и грубость. Страшно стало потом, когда Баал, сжав руки в кулаки, с грохотом опустил их на стол, заставив подпрыгнуть всю сервировку, а Сэм – вскрикнуть и разрыдаться. Глаза гуаулда полыхнули огнем, но он, тем не менее, тихо и медленно произнес: - Арон! Младший брат без слов вскочил, подошел к матери, приобнял ее и помог подняться со стула. Потом потянул в сторону выхода из столовой. Она шла, упираясь, то и дело оглядываясь, словно порывалась еще что-то сказать, но не могла себя заставить. Баал кивнул ей со словами: - Все в порядке, дорогая, мы просто поговорим, хорошо? Иди, тебе нужно успокоиться и отдохнуть. Теперь, когда они остались наедине, Джон полагал, что отец уж точно сорвется, и ему влетит – подзатыльником точно не отделается. Но действительность превзошла все ожидания. Дождавшись, когда шаги сына и жены стихнут, гуаулд, не двинувшись с места, сказал: - Я не буду тебе говорить, насколько сильно ты расстроил и оскорбил свою мать – ведь ты, наверняка, считаешь, что был прав. И в каком-то смысле так и есть. - Серьезно? – недоверчиво буркнул подросток, потом язвительно добавил, – ты, что, тоже считаешь, что я прав? Что-то не верится… - Ты прав не по форме, а по сути, Джон Картер. – Спокойно отвели Баал. – И отныне мы будем строить с тобой отношения так, как ты этого желаешь. - И что это значит? – недоуменно спросил Джон. Ему как-то не верилось, что наконец-то удалось хоть в чем-то одержать верх в разговоре с отцом, показать ему, что он уже достаточно взрослый, чтобы общаться с ним, как с равным. - Ты был прав в одном – ты действительно сын Джека О’Нилла, а не мой. - Это, что, новый вид наказания? – усмехнулся парень. – Ну-ну… - Я понимаю, ты не веришь мне. Что ж, я ждал, когда наступит этот день. День, в который ты узнаешь правду. Идем со мной. На автомате, Джон встал и последовал за Баалом в лабораторию. Там хранились результаты анализов всех членов семьи. Вот – Арона и отца – он точно его сын. А вот его, Джона. Нет совпадений. Это означало… Не важно, кто был его отцом теперь. Ведь главный ужас – то, что папа ему действительно не родной. Джон ляпнул не подумав, хотел «достать», вызвать всплеск эмоций, и не рассчитывал на такой результат. А отец, оказывается, всегда знал правду. Баал продолжил: - Вот, смотри. У Джека был так называемый ген активации технологий Древних. У тебя он тоже есть. Твоя мать всегда любила своего командира. Он тоже любил ее. И перед самой гибелью планеты отправил сюда, в свободную от Уничтожителей Галактику. Вероятно, перед этим у них была связь, и она прибыла сюда уже беременная тобой. Я с самого начала знал об этом. Но о том, что именно Джек – отец ребенка, я, конечно же, узнал позже. Как – тебя уж точно не касается. - И что теперь? – в душе у Джона разразилась настоящая паника, а в глубине сознания все еще билась спасительная мысль, что отец и вправду так его просто наказывает, и когда он его простит, то скажет, что все это выдумал… Ведь это же папа! - Теперь, я думаю, все изменится, - кивнул ему Баал. – Отныне ты можешь не называть меня отцом, это главное. Не стоит заставлять себя делать то, что тебе неприятно. Ты считаешь себя взрослым – вот и докажи это. Я больше не буду делать тебе замечаний и учить тебя, как правильно делать разные вещи. Ты самостоятелен в выборе того, чем хочешь заняться. Настаиваю я только на одном – об этом разговоре твоя мать узнать не должна. Она столько лет думала, что сохранила эту тайну, что, раскрыв ее сейчас, после твоей сегодняшней выходки, мы нанесем ей только вред. Теперь Джон припомнил, что реакция матери показалась ему преувеличенной. Так, значит… все правда? И папа… не его папа? И он, Джон, сам от него отказался? А мама? Она до сих пор боится, что все откроется? Слишком много вопросов. А еще больше страха – что он потерял самое важное, что у него есть в жизни: любовь отца. Потому что именно Баала он считал своим отцом. К нему обращался с непонятными вопросами, его просил научить драться, ему рассказывал о своих достижениях и поражениях. На самом деле, Джон восхищался своим родителем. На Валхалле, с его точки зрения, не было никого умнее, сильнее и справедливее Баала. Даже нокс его уважали и были ему многим обязаны. А он никогда у них ничего не просил… а мама? Она же любит его, а он – ее! Нет, нет, все это – бред! Он – его сын, так же, как и Арон. Они – родные братья! - Скажи, что это все неправда! – вдруг выпалил парень, сжав кулаки. - Я не хочу, чтобы это было правдой! - Нет, Джон, это правда. – Твердо произнес гуаулд. – Желания часто неосуществимы, как взрослый, ты это должен понимать. - Ты отказываешься от меня? – голос Джона дрожал, но он старался сдерживать слезы, рвущиеся наружу. - Я этого не говорил, - пожал плечами Баал. – Ты сам отверг меня, высказав свое желание. Но я все еще отвечаю за тебя, да и мать считает, что ты нуждаешься в опеке. Но мы-то знаем, что она ошибается, верно? Если тебе нужен совет или помощь – обращайся. Я не бросаю слов на ветер, ты знаешь. - Значит, - глухим упавшим голосом произнес парень, - я больше не имею право называть тебя папой? - Имеешь, - веско сказал Баал, - в присутствии матери – даже должен. Вот и все. Это действительно случилось. Теперь он будет притворяться, называя его своим сыном. Нет, в одном Баал, конечно, был абсолютно прав – сейчас Джон понимал, что ведет себя именно как капризный ребенок. Но теперь он точно знал, чего хочет. Упрямо мотнув головой, Джон спросил: - Я все понял. Я не должен был так говорить. Что я должен сделать, чтобы заслужить твое прощение? - Боюсь, ты так ничего и не понял, Джон, - покачал головой Баал. – Я сказал тебе правду. Правда не является наказанием. - Я пытаюсь это понять…Просто, даже если и так, я сказал те слова не потому, что хотел, чтобы у меня был другой отец, понимаешь? Я… хотел, чтобы меня, наконец, услышали! - Что же ты хотел, чтобы мы услышали, Джон? Что ты упрямый, наглый, самоуверенный эгоистичный подросток, который ничего толком не умеет, кроме как выводить родителей из себя, но при этом хочет, чтобы они принимали его за взрослого? Что мать часто не спит по ночам, волнуясь, где ты шляешься, когда и в каком виде вернешься? Что твой брат думает, будто мешает тебе жить, что он недостоин тебя, и стремится как можно чаще оставаться вне дома? - С чего это он так думает? Я никогда ему ничего такого не говорил! – возмутился Джон. - А говорить и не нужно. Достаточно того, что ты хмыкаешь и закатываешь глаза каждый раз, когда мать обнимает его, и демонстративно уходишь прочь. Думаешь, приятно такое наблюдать? Когда бы он ни заговорил с тобой – всегда слышит от тебя только насмешки. Ты хоть знаешь, что он большую часть дня проводит в лесу? Тренируется с Хлоттеном и нокс, чтобы только ты не считал его хлюпиком. - Я не считаю его хлюпиком, - растерянно отреагировал Джон. Он и представить себе не мог, что Арон так изводит себя. - Я поговорю с ним… - Надеюсь. Несмотря на то, что отцы у вас разные – мать все же одна. И она всего этого никак не заслужила. - Я попрошу прощения у мамы… - Непременно…» - На этом разговор завершился. Мне нужно было подумать. Кажется, все прошло не так уж и плохо: это и ссорой-то назвать нельзя. Просто расставили все по местам. Я поговорил с Ароном, стал вместе с ним тренироваться. Так мы с Ари, можно сказать, стали по-настоящему братьями. У мамы я попросил прощения еще в тот самый день. Я, конечно, не сказал, что отец раскрыл мне тайну моего происхождения, но убедил ее, что исправлюсь. И я честно старался – помогал и ей, и отцу в исследованиях, много времени проводил с братом. Вот только холодность отца никуда не девалась. Но я все еще оставался подростком, хоть и пытался вести себя, как взрослый. Мне казалось – пара моих успехов, и папа сам придет и простит меня, и все снова будет, как раньше. Но все было не так просто. В конце концов, моему терпению пришел конец. И однажды я, собравшись с мыслями, пришел к нему для решительного разговора. На этот раз я подготовился и, мне казалось, был во всеоружии. «- Я пришел попрощаться, - с порога начал Джон. - Неужели? – серьезно спросил отец. – куда-то собираешься? - Я принял решение – буду жить отдельно. - Как скажешь. – Последовал спокойный ответ. Собственно, на этом он посчитал разговор оконченным. Но в планы Джона не входило расстаться вот так вот. И он продолжил, перебирая в уме ворох заготовленных аргументов. - Значит, я правильно понял, что моя судьба теперь тебе безразлична? Или так было всегда, а сейчас просто появилась возможность не скрывать истинного отношения ко мне? Что ж, я предполагал, что такое случится. Но перед тем, как мы расстанемся, и я больше тебя не побеспокою, позволь все же узнать, какое из моих предположений было верным? Да, ему удалось вызвать интерес этими словами. Гуаулд слегка усмехнулся, а потом, разглядев мой решительный вид – гордо вскинутый подбородок, руки, сложенные на груди, нахмуренные брови, рассмеялся. Он смеялся громко, заразительно, а отсмеявшись, разразился аплодисментами в мой адрес. Но прежде чем я вспылил, он объяснил причину веселья: - Надо же, как в жизни бывает! Только почувствуешь себя своим среди людей, пытаешься привить детям идеалы добра и справедливости, забыть свое прошлое – прошлое коварного Системного лорда, как вдруг получаешь… такое. Поневоле задумаешься о тщетности этих попыток. Ты, Джон, сын великодушных и благородных людей, честных и добрых, сейчас проявил качества опытного гуаулда-интригана. Ты пытаешься манипулировать, вызвать чувство вины, и, я предполагаю, следующим твоим шагом будет что-то вроде слов: «Вот погибну смертью храбрых, тогда все пожалеют, что не ценили меня раньше!» Не обижайся, я, как представитель своей расы, горжусь тем, что ты этому все же учишься, и считаю данное умение полезным. С ноксами такая техника не сработает, скорее всего, но, мало ли, кого ты еще встретишь на своем жизненном пути. Однако, позволь заметить, что у опытного манипулятора, каким являюсь я, твои жалкие потуги пока вызывают только смех. Так что, Джон Картер, учиться тебе еще и учиться быть гуаулдом. Джон совсем растерялся. Не потому, что Баал безошибочно нейтрализовал самый главный заготовленный аргумент, а потому, что реакция была уж чересчур бурной. Хотя, действительно, разве может человек-подросток манипулировать опытным и мудрым гуаулдом, пусть и «в отставке»? И тогда парень просто спросил: - Я лишь хотел узнать, как давно ты перестал считать меня своим сыном. После того нашего разговора – или так было всегда? Мне это действительно важно. - Ты снова не так понял мои слова. Я не переставал и не перестану считать тебя своим сыном. Я хотел, чтобы ты понял, что нужно тебе самому. Я не стану заставлять тебя называть меня отцом, если тебе это неприятно. Но ты должен решить сам, Джон. А самое главное – следовать приятому решению». - И тогда я принял решение – я хочу остаться сыном Баала. Не потому, что он был лучше вас, не потому, что я считал своего родного отца мертвым, а потому, что я люблю его, как отца. И этого уже не изменить. С тех пор много чего случилось. Не сказать, что я сразу стал шелковым и послушным, да я и сейчас-то не подарок, но в моей семье царит мир и спокойствие. Потому что каждый из нас ценит то, что имеет, и не забывает о том, что можно потерять. Джон закончил рассказ, и Джек задумчиво покачал головой: - Да, он и вправду заботливый отец, я верю тебе. Вот только вопрос в том - есть ли у меня хоть шанс заслужить твое доверие… Когда они вышли из шатра, земляне несколько удивленно посмотрели на них: - Что, передумали говорить наедине? – спросил Шеппард. - Уже поговорили, - улыбнулся Джек и похлопал сына по плечу. – Не забывай. – И он помахал диском перед носом полковника. Они вернулись на Землю и сразу включились в работу. МакКей выпросил разрешения использовать артефакт, но только если это действительно понадобится. Джек направился в лабораторию Карсона, чтобы узнать, как чувствуют себя подопытные – те были в порядке, несмотря на кучу подключенных к ним датчиков, они могли перемещаться в своих изоляторах. Выслушав краткую информацию доктора о ходе наблюдения, Джек собрался уже было уйти, как вдруг Карсон сказал: - Генерал О’Нилл, я бы хотел поговорить с вами о Джоне Картере. - А что с ним не так? – поморщился Джек. – Я только что с ним говорил, у него все в порядке. - Не сомневаюсь, - согласно кивнул Беккет, - и в этом все дело.