Sweet taste of freedom

Одурманивающая пелена застелила все вокруг. В воздухе витал дым, что-то вроде сигаретного, но от него становилось дурно. Я сидела на раздолбаном диванчике у кого-то дома. Совсем незнакомые мне люди, курящие, смеющиеся, и лишь я сижу, мучаясь от жуткой боли. Возможно, это глюк, побочное действие той херни, что я скурила пару минут назад, но еще через пару минут, по уверениям парня, что дал мне это, все должно пройти, и радость должна поглотить меня с головы до пят. В первый раз так и было. Голова немного кружилась, небольшие галюцинации, непонятная эйфория, даже противные плесневелые стены заброшенного здания кажутся очень забавными. Сейчас же все по-другому. Страх, животный и непонятный, поглотил меня, стены душат, а сердце колотило так, что стук болью отражался в голове. Меня не было дома, по меньшей мере, дня три. Ну ничего, пусть поволнуются. Хоть раз в жизни их будет заботить что-то кроме их глупых ссор. *** Холодный, свежий утренний воздух заполнял мои слабые легкие, и я чувствовала, как вместе с воздухом из меня выходит эта дурь. Иду по разбитой дороге, а впереди мерещится Оливер. Его удивительные глаза были еле заметны под темно-каштановыми волосами. Я настолько скучаю по Оливеру, что даже во время моего помутнения он не выходит из моей головы. ― Рейчел!.. ― фуф, не думала, что видение может быть настолько громким. ― Ты где была? ― хотя, возможно, это далеко не сон. В таком случае, Фортуна любит меня. ― Оливер... ― тихим охрипшим голосом говорю я. ― Господи, Рейчел, ты обдолбаная? ― Да Вы прям Шерлок Холмс... Земля потихоньку уплывает из-под ног, и я медленно, но верно, падаю на руки Оливера. Щелчок. Еще один. Из зажигалки все-таки вяло проглядывает еле заметный язычок пламени. Бумага, наполненная травой и скрученная в небольшую трубочку, медленно тлеет, превращаясь в серый безжизненный пепел, и с каждым вдохом жизнь становится короче. Едкий дым заполняет легкие, и яд разносится по крови. В глазах мутнеет, сердце колотится, жизнь останавливается. Еле слышна возня медсестер, за дверью тихо раздаются всхлипы Кэролайн и грубые маты Марка. Я снова проваливаюсь в бездну, которая засасывает меня с головой. *** Прошёл месяц. С тех пор я сильно изменилась. Так и не долечившись в больнице, я вылезла через окно, минуя Кэролайн, и сбежала к Оливеру. Все это время я прожила у него. Нахождение рядом с ним действовало по-лучше любого наркотика. Этот парень вытащил меня из грязи, научил многому, он все же рассказал мне о символах, как и обещал в тату-салоне. Кстати о тату: на теле за это время у меня появилось огромное количество рисунков, в том числе и рукава. Некоторые из них мне наколол Оливер. Обычно это проходило довольно весело, а начиналось все спонтанно. Вот тот цветок на запястье, в форме солнца, – это дело рук Оли. Он сказал, что это символ тепла и добра. Такое же он набил себе на то же место, где и мне, и это был определенный знак, скрепляющий нашу дружбу, которая за этот месяц переросла в нечто большее. Я не особо скучала по родителям, но все же, проходя мимо их дома, мне пришло в голову навестить их. Долго думать над отмазкой не пришлось, так и скажу: жила у друга. Калитка все в том же раздолбаном состоянии, что и месяц назад. Поднимаюсь по лестнице, ведущей к двери, и она предательски трещит под моими ногами. Слышу взволнованное шуршание в доме. Ясно, мама уже меня видела. Я успела коснуться ручки двери, как она резко открывается, и передо мной стояли родители с взволнованными и, одновременно, напуганными лицами. ― Рейчел?.. ― слезы потекли по щекам Кэролайн. Взгляд Марка буквально прожигал меня, и по ярости, горящей у него в глазах, я поняла, что без скандала я сегодня отсюда не выйду. ― Ты где пропадала месяц?! ― не выдержал отец. ― У друга жила, ― спокойным голосом ответила я. ― Так, значит, у друга? А сказать нам нельзя?! Марк грубо схватил меня за ворот куртки и швырнул в угол коридора. ― Ты больной? ― я в ярости крикнула на него, хотя отлично понимала, что будь я на его месте, я бы себя убила. ― Ты чего на меня кричишь, шавка подзаборная?! Посмотрите на нее, вернулась! Черт возьми, да мы видели тебя в последний раз всю обдолбаную, еле дышащую в этой чертовой больнице, а потом ты ушла, ничего не сказав. Как это понимать? А что с твоим внешним видом? Татуировки она набила, покрасилась она, губу проколола! Кэролайн просто стояла и смотрела на все это, захлебываясь в своих слезах. Я поправила ворот куртки и молча ушла в комнату, хлопнув дверь так, что трещина пошла по ровной штукатурке. Зайдя в комнату, я тут же почувствовала запах пыли и зеленого чая. На письменном столе стояла чашка, а вокруг царил невообразимый хаос. Выцвевшие плакаты все так же висели на стенах, но в некоторых местах скотч сдался и все же отлепился. ― Ты под домашним арестом, дорогая. После такого мне вообще следовало бы тебя хорошенько проучить, но я не стану. Будем считать, это мой подарок ко дню возвращения, ― без эмоций произнес Марк и захлопнул за собой дверь. Глупо было полагать, что его слова и впрямь остановят меня. Я достала из кармана телефон и сразу же набрала Оливеру. ― Алло, привет. Прикинь, меня под домашний арест посадили! ― Что?.. Стой, какой арест? Ты в полиции? Что случилось?! ― голос Оливера нарастал с каждым словом, в нем слышалось явное беспокойство и страх, как у мамы, когда ее дитя попадает в беду. ― Ха-ха-ха, не сцы, все в порядке. История намного интересней... ― и я поведала ему свою историю возвращения блудной дочери. ― Эм... Ладно, я придумаю, как высвободить тебя. Капец, вот ты как сотворишь что-нибудь – хоть стой, хоть падай... Дверь в комнату резко распахнулась, и в спальню вбежал отец. Выхватив у меня из рук телефон, он грубо прошипел в трубку: ― Слушай сюда, щенок!.. ― Марк, отдай!.. ― но он опять толкнул меня, и я ударилась прямо об угол кровати. ― Забудь ее номер! Слышишь? Отец сбросил, швырнул телефон в угол комнаты и обратил на меня свой бешеный взор. ― А ты, если еще хоть раз увижу с ним, огребешь сполна! Он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь, оставив меня думать над произошедшим.