Слова бессильны

Мир.

Утро первого дня осени начиналось также обыденно и, по обыкновению рано, как и в прошлые времена. Если бы ранние зеваки вышли во двор, то, несомненно, увидели бы бегущего юношу, что пытался контролировать свое дыхание, не сбиваясь с нужного ритма. В противном случае, у него бы опять началась одышка, а воздух рвал легкие, как это было, когда он переусердствовал и забывал контролировать практически каждый вдох. Но зевак на улице не было, а потому парень спокойно продолжал бежать трусцой на рассвете, когда стрелки часов показывали начало шестого. До линейки, которая должна была проводиться во дворе школы, было еще практически три часа, так что, Томас не боялся опоздать, спокойно перелистывая щелчком в наушниках новую песню и погружаясь опять в свой мир. Около шести часов Том уже подбегал к своему дому, попутно обдумывая, что поесть, да так, чтобы не попасться на глаза родителям, которые захотели сходить на столь знаменательный праздник – первое сентября – а, заодно, поговорить с учителями и предупредить о болезни парня. Но дело не в том, что шатен не хотел трапезничать с достопочтенными родителями. Нет, мать и отца он любил, уважал и пытался проводить с ними время, когда те были не на работе или заунывных командировках, когда хотелось лезть от полного одиночества на стену. Однако когда дело доходило до лекарств, которые, впрочем, он должен был принимать до еды, во время и после – соответствовать определенному графику - все менялось. И если солгать о том, что он выпил их до еды и после было вполне реально, то когда ты кушаешь и за тобой наблюдает две пары глаза – достаточно трудно, ну а если выпьешь – пиши пропало. Ибо организм, который уже два года не был приучен к лекарствам, и, более того, получал их неполноценно и не по графику, начинал отторгать новоявленные объекты, после чего все оканчивалось либо длительной усталостью, в лучшем случае, либо объятиями с белым другом, который принимал все то, что было вызвано злосчастной таблеткой. Быстро заскочив в дом, пытаясь хлопнуть дверью, как можно тише, он проскочил мимо комнаты родителей на кухню. Быстрым движением руки, отворяя дверцу холодильника, он торопливо начал высматривать что-нибудь съестное. Выбрав очередную «жертву» на завтрак - банановый йогурт – он, поставив на стол вкусность, потянулся к шкафу, где стоял отдельный ящик с таблетками и инъекциями, которые предназначались именно для него. Услышав шаги за дверью, ознаменовавшие то, что родители встали, он нарочито громко достал ящик с медикаментами из шкафа, ставя его на стол резко и далеко не тихо. Так же «тихо» он начал копошиться в коробочках и баночках, выбирая нужное, а потом, с громким шелестом и скрипом, достал злополучную гранулу. Быстро отыскав взглядом коробку сока, он в секунду подскочил к ней, открутил крышу и, как раз когда дверь на кухню открылась, приложил ладошку с лекарством ко рту, делая вид, что кидает ее на язык. Потом сразу же поднес к губам сок и отпил его, глотая так, будто действительно во рту у него была мерзопакостная горькая пилюля, которая в это время мирно покоилась в уже сжатой руке. Мать пожелала Тому доброго утра, попутно делая выговор за то, что «пить из горлышка некультурно». План прошел на ура. Съев йогурт, поздоровавшись кивком с отцом и поцеловав маму в щеку, парень отправился к себе в комнату на второй этаж, провожая взглядом часы в гостиной, на которых была половина седьмого утра. Делать было нечего, а одеваться за два с половиной часа до выхода было странно. Он, конечно, омега, но не девушка-бета, которая будет наводить на себя марафет все это время, даже не подозревая, что этим не столько привлекает, сколько отпугивает своих потенциальных партнеров – парней-бет. -- Что касается полов, то в мире Томаса все было несколько иначе, чем в других, про которых он читал и с которыми ознакомился, когда проходил историю и анатомию. Если, обычно, в иных вселенных и мирах мир подразделялся только на альф и омег, которые занимали главенствующую роль, и были единственными, кто мог давать потомство, то в этом мире явно «что-то пошло не так». Первую расу, населяющую их альтернативный, с точки зрения астрономии и географии, мир, составляли люди, которые были по природе своей разнополыми – имели признаки разных полов. Например, у одной особи этого пола была грудь, а у другого присутствовал детородный орган между ног. Расу эту звали людьми. Особь же, которая могла рожать называли женщиной, девушкой, девочкой. Человека, который мог давать потомство женщине - мужчиной, парнем, мальчиком. Позже, под изменением внешней среды, ряда различных атомных и химических взрывов, множества отравлений ГМО-пищей, началась мутация, вследствие чего у людей могли рождаться дети схожие по половым признакам (вторичным). Но только один имел явные преимущества – рождался крепким, здоровым и был практически безболезненный, а второй выходил из утробы матери маленьким, беспомощным и склонным от рождения ко всяким врожденным болезням и со слабым иммунитетом. Сперва, на подобные различия никто не обращал внимания: один получал больше витаминов и минералов, а другой меньше – вот в чем проблема. Но, однако, первое поколение омег и альф дало о себе знать только во времена полового созревания, когда у первых начинались непонятные выделения из анального отверстия, запах которых, отчего-то, сводил с ума именно этих самых, сильных от рождения, альф, заставляя зажимать беспомощных мальчиков по углам, творя с ними всякие непристойности, причем получали удовольствия двое, хотя, в принципе, могли друг друга вообще не знать. Тогда участились случаи обращения в больницу с жалобами, на которые врачи лишь разводили руками. И только когда мир взбудоражила новость о том, что забеременел парень (без всяких внедрений новых технологии медицины), врачи занялись этим вопросом. Вследствие чего, скинули все на мутацию, но долго думали над вопросом: как происходит оплодотворение. К точному и однозначному ответу так они и не пришли. Странное пахучее выделение, про которое не слышали обыкновенные мужчины и женщины назвали течкой. В первое время лекарств и подавляющих таблеток от данного явления не было. А потому омегам было предоставлено два выбора: первый – постоянно купаться, причем выливая на себя чуть ли не все гели для душа, что имелись в ассортименте, а после лезть на стенку оттого, что им хотелось близости с самцами – альфами; а второй – блядовать без продыху, даже не заморачиваясь на счёт партнёров. Но, как итог, оба варианта приводили к тому, что через месяц в больницу все больше и больше поступало пареньков, которые были старше шестнадцати, оповещающие о том, что беременны. Врачи разводили руками, но роды принимали, сначала пользуясь «кесаревым», а позже и вовсе получая ребенка, прямо скажем, из задницы. У омег, по обычаю, могли рождаться только омеги и альфы, и лишь в редких случаях, беты (обыкновенные люди), которых впоследствии стало меньше, а пара им, соответственно, находилась в разы труднее. И, если союз людей и альф с омегами был возможным, то детей друг от друга, как ни старались, они получить не могли. Томас был наглядным примером ребенка редкой пары – союза двух бет, которые получили женоподобного паренька, который еще в девять лет и разговаривать перестал. Сплошное… разочарование. И Том это понимал, хоть родители и пытались его уверить в обратном. -- Просидев в компьютере, прочитав новости в ленте событий, перекинувшись несколькими сообщениями с онлайн-знакомыми и напечатав первые две страницы новой главы, Томас, глянув на часы, решил, что оттягивать время уже не надо. Можно было спокойно собраться, а после не париться над тем, не помнется ли что-либо, если ты сядешь, например, на стул. Натянув на себя достаточно узкие черные брюки, которые он перетянул ремешком для того, чтобы точно не спали, он надел белую рубашку, начиная застегивать с нижней пуговицы – такова была особенность Томаса. Закончив с пуговицами, он поправил воротник и, посмотрев на не самую солнечную погоду, накинул поверх толстовку без рукавов черного цвета, изнутри же она была красной с какими-то черными узорами. Посмотрев на себя в зеркало, он резко подумал о том, что очки, в которых он сидел за компьютером можно оставить и не думать о том, как быстрее надеть очередные контактные линзы, с которыми уж очень надоело возиться каждое утро. Так что, оставив аккуратные очки-половинки в черной оправе, он причесал свои волосы и, пшикнув на себя одеколоном с запахом цитруса, вышел из своей комнаты, спускаясь в гостиную. Мать уже вовсю перебирала и облагораживала букет, который будет дарить ее сын учителю, а отец важно поправлял рукава рубашки, то и дело, поглядывая на часы. Половина девятого. Совсем скоро начнётся новая жизнь. -- Город N, в котором проживал Томас, был не то что большой... он был огромный, а потому ехать до школы было действительно не так уж и близко. Парень, сев на заднее сидение и положив рядом сумку с блокнотом и ручкой, засел в планшет, тщательно выискивая нужную композицию, умудряясь при этом распутывать наушники. Слушать разговоры и трепет родителей не хотелось, а вникать в мозговыносящие наставления о том, как он должен вести себя в элитном учебном заведении - подавно. Он учился уже (этак в классе первом-втором) в подобном месте, так что удивить его нечем, хотя он знал, что за время его отсутствия много чего поменялось в школах для богачей, да и "детки" уже другие. И если бы ему сказали о том, что большинство отпрысков богатеньких родителей ходят туда лишь бы позажиматься возле каждого угла, а потом еще и перепихнуться в начищенных кабинах туалета - он бы вообще не удивился. Судя по рассказам и отзывам интернет-знакомых, в школе учились и альфы, и омеги, а иногда их похотливые стаи разбавляли беты, которые, в принципе, старались не обращать внимание на "кроликов в брачный период" и, действительно, приходили за знаниями, окунаясь в науку, а не в разврат и похоть. Наверное, за это Том и уважал разнополых, инстинкты которых были приглушенными, оставляя им возможность думать головой, а не местом между ног. Однако, и среди альф, и среди омег находились те, кто заслуживали отдельного внимания и заинтересованности; данные виды старательно сдерживали рвущиеся наружу инстинкты, понимая, что перепих с едва знакомым альфой или омегой мог оказаться не только удовольствием, но и длительным походом по больницам с венерической болячкой. Чаще всего подобные альфы старались искать свою пару - омегу. Но и тут было не все так просто. Пара строилась на запахе. Омеги же были не так искусны в этом деле и такого сильного обоняния не имели, а посему вся "работа" ложилась на плечи альфы, что только по запаху мог определить своего избранника и находиться с ним рядом, а во время полового созревания - течки - помогал меньшему уталить свой голод в разврате. В такие моменты пробуждались собственнические чувства, после которых на плечах омеги оставались метки, а сам он начинал пахнуть своим альфой, что прямо указывало на то, что данный экземпляр занят. Но ни альфы, ни метки, ни, тем более, пары у Тома не было, да и особо он об этом не жалел. Хотя... как сказать. Жалел, но только во время очередной течки, когда желание раздвинуть ноги перед самцом было настолько велико, что он чуть ли не лез на стену. Однако, парень был реалистом, если и вовсе не пессимистом, уже просто уверовав в то, что возлюбленного он себе не найдет, да и если найдет, то взаимностью ему явно не ответят. И, быть может, всему виной был не мутизм, а обыкновенный страх перед людьми. Когда дело доходило до расспрашиваний или знакомств, парень либо замыкался в себе, либо отвечал резко и грубо, отталкивая тем самым потенциальных друзей и знакомых. Но сильно заморачиваться и думать над такими вещами Том не хотел. И когда машина припарковалась у ворот школы, он побыстрее схватил сумку с блокнотом и, сунув телефон в карман толстовки, выбежал из нее, оставив матери листик с указанием того, что встретятся они во дворе школы. Но не все было так просто, как казалось на первый взгляд. И все началось с того, что юноша совершенно не знал, где этот самый двор. Бесцельно бродя по школьным окрестностям, он пытался выяснить, куда ему, собственно, идти. Поплутав так минут десять, он наконец-то услышал звуки школьных песен и пошел на них, постепенно начиная натыкаться на большое количество людей, что были разодеты и разукрашены донельзя. Каждый косой взгляд, каждый шепот или смешок, казалось, был направлен в его сторону. Голоса становились громче, смех надрывистее, а взгляды отражали презрение. Тяжело задышав, пытаясь как можно скорее пробраться сквозь толпу, он пошел дальше, но только натыкался на очередное скопление людей, которое угнетало и пугало еще больше. Руки его тряслись не от холода, взгляд становился пустым и стеклянным, дыхание сбивалось... Он прекрасно знал, что будет именно так. Знал, как отреагирует на такое большое количество людей, но, тем не менее, пришел. И пути назад не было. Он остановился. Глубоко вдохнул и выдохнул, сжал ненавистный блокнот левой рукой, а свободной накинул на себя капюшон безрукавки, полностью утопая в нем, скрываясь от людских глаз и смешков. "Томас, ты сильный! Ты сможешь!" - крутилось в голове шатена. И потому он стоял здесь. Смотрел на огромный двор и на не менее огромную кучу народа. И потому он сейчас улыбался, спрятав лицо в капюшоне. И потому он дотронулся правой рукой до левого запястья. Он должен был верить в себя. И он потихоньку начинал.