Suum cuique

Погасли все огни в деревне, на небе давным-давно высыпали звезды, а все селяне давным-давно отправились спать. Годрикова впадина спала, кроме одного дома — на углу, в котором на самом верхнем этаже горел свет. Рыжий парень сидел за столом, поправляя то и дело спадающие очки, и напряженно вчитывался в толстую книгу, лежащую опасно близко со свечой. Глаза бегали по строчкам, испещренным странными формулами без единой цифры. Изредка Альбус делал пометки на листе пергамента, покусывая кончик пера. В окно постучали, и Альбус от неожиданности дёрнулся, залив пергамент чернилами. Выругавшись под нос, он высушил испорченный пергамент и открыл ставни. — Геллерт? Что ты тут делаешь? Гриндевальд держался двумя руками за подоконник, зажав палочку в зубах. Тяжело вздохнув, Альбус втащил его в дом — не оставлять же человека ночью на улице. — Тоже не спится? — хмыкнул Геллерт. — У меня очень часто бывают приступы бессонницы, во время которых просто ненавижу весь белый свет. А сейчас я увидел, что ты тоже не спишь. И подумал, а почему бы нам не полуночничать вместе? Альбус устало потер виски. — Я занят, Геллерт. — В три часа ночи? Уже рассветает скоро. — Я читаю ту самую книгу по матанализу, которую ты мне дал, — красный томик Прингсхайма захлопнулся и перелетел обратно на полку. — Понимаешь, меня крайне заинтересовала эта идея. Концепция того, что магию можно положить на математику, а заклинания на формулы. Опираясь на свои знания матанализа, я уже вывел формулу универсального очищающего заклинания… — Да, я помню, — Геллерт посерьезнел и присел. Когда рядом не было девушек или кого-либо, перед кем можно было бы выпендриться и доказать свое умственное превосходство, с лица Гриндевальда сходила довольная ухмылочка успешного раздолбая и везучего сукиного сына. — Кажется, там получилось квадратное уравнение? — Да, функция. И если одним таким уравнением можно описать целую цепочку заклинаний, почему бы не пойти дальше? — Ты хочешь сказать… — Геллерт округлил глаза. — Ты хочешь сказать, что собираешься подстроить под математику… — Ты прав. Я собираюсь вывести единую функцию, по которой работает сама Магия. Просто представь — не нужно больше думать над заклинаниями, не надо часами тарабанить ненужные слова в поисках того самого, которое нужно тебе… Это как будто сразу отбросить целые тонны камней ради одного, того самого ограненного алмаза, понимаешь, Геллерт? Учиться станет гораздо проще, и люди, понявшие всю суть магии, не будут смотреть на людей, придумывающих свои заклинания, как на небожителей, потому что никому не надо будет больше придумывать заклинания! Это, как минимум, потянет на премию Мерлина, хотя я чхал на эти премии! Теперь, когда с Арианой все в порядке, я могу, наконец… Геллерт не слушал его, подперев рукой щеку. Уже после того, как его исключили из Дурмстранга, не дав даже аттестата, Геллерт прошлялся некоторое время по родной Австро-Венгрии, транжиря родительское наследство — Август и Ильдико Гриндевальды были весьма зажиточными волшебниками-изобретателями, которые погибли от рук магглов, когда Геллерту было всего пять лет — на всякую ерунду и набираясь опыта. Пытался работать, на фабриках, в магазинах, пытался было даже набиться в подмастерья к Грегоровичу и даже проработал у него месяц-второй, но толку не было никакого. В волшебном мире маг-недоучка, да еще и с волчьим билетом, был никому не нужен, в маггловском же необходимо было работать руками, чего Геллерт в принципе не умел. Стоило бы всего лишь разок-другой взмахнуть волшебной палочкой, и не надо было бы больше напрягаться на производстве и строить огромные, сложные машины и заводы. Но как только Геллерт доставал палочку из потайного кармана пиджака, на него тут же выходил австро-венгерский Аврорат. Бюрократичные надутые полицаи педантично описывали его правонарушения, узнавали то, что он исключен из школы, долго и обстоятельно поливали его помоями и предрекали ему будущее на помойке или в квартале Красных фонарей, а потом изымали его палочку на определенный срок. Потом возвращали — и все повторялось заново. Геллерт промаялся бродяжничеством по Европе с зимы, бегая от австро-венгерских полицаев в Германию, из Германии во Францию, из Франции в Швейцарию… Пытался проникнуть даже в Российскую империю, но, увы, был остановлен на границе и с позором выдворен. За долгие месяцы скитаний, случайных подработок и попыток осознания того страшного факта, что наследство его родителей, итак небольшое, испарилось окончательно, Геллерт додумался до истины. Истина была настолько проста, что звучала дико, но правильно. Во всем виноваты магглы. Да-да, именно так. Волшебники, изначально более умные, высокоразвитые люди, вынуждены прятаться в подполье и не показываться магглам на глаза — хотя должно было быть как раз наоборот. Это волшебники должны стать хозяевами мира. Это волшебников должны возвеличивать. Поняв эту простую истину, Геллерт понял, что ему необходимы единомышленники. Ведь без верных боевых товарищей ни каши не сваришь, ни мир не захватишь. К сожалению, поиск единомышленников пришелся на лето, а, точнее говоря, едва только в голову Геллерта забрела эта очень важная мысль, сверху на него спланировала ужасно старая и злобная сова с письмом от бабушки Батильды. Именно так Геллерт, уставший и вечно голодный, и оказался в Годриковой впадине. И это стало его огромной удачей: подумать только, в этой деревне жил сам Певерелл, один из первых хозяев Даров Смерти! Геллерт был уверен в том, что только Дары Смерти способны помочь ему захватить власть и свергнуть магглов. Впервые он нашел такого же умного человека, как и он сам, только вот радость Геллерта омрачало одно. Альбус Дамблдор был излишне предан математике. Нет, не так. Альбус Дамблдор умер и убил бы за математику, Альбус Дамблдор доверил бы математике свою жизнь, Альбус Дамблдор родился с пером в руках и доказательством теорем в мыслях. Этот парень мнил себя великим математиком, собирался объединить маггловскую алгебру — единственное, за что Геллерт уважал этих животных — и магию. Объединить два мира. Альбус Дамблдор жил математикой, и ему совершенно чужды были Дары Смерти, о которых Геллерт готов был разговаривать часами. Да, ситуация совершенно патовая. С одной стороны, Геллерту был просто необходим соратник, с другой стороны, политик из Альбуса был никакущий. Нет, конечно, можно было бы, используя все методы убеждения, подтолкнуть Дамблдора на нужный путь — но зачем? — Ты меня слушаешь, Геллерт? — Альбус щелкнул пальцами. — Я говорил о том, что неплохо было бы еще разобраться в дифференциальном вычислении. — Это просто, — Геллерт усмехнулся. — Я полгода назад дифференциалы как орехи щелкал. Могу учебник подогнать необходимый… — Нет, не надо. Ариана как раз собирается выйти в город, думаю, я могу сходить с ней и посмотреть нужный учебник там… Неожиданная догадка стукнула Геллерта по голове. Все это время ответ лежал на поверхности. Геллерту не нужно перетягивать Альбуса на свою сторону и тратить все свои нервы и время, окучивая этого безобидного математика. Он лучше займется его сестрой.