*****
Когда Блейн выходит из душа, расчёсывая пальцами влажные кудри, и одетый в удобную — и чистую — одежду, он видит, что Курт сидит, скрестив ноги, на маленьком диване в гостиной, а на его коленях лежит открытая папка с делом. Указательным пальцем Курт рассеянно скользит по браслету на левой лодыжке, вырисовывая невидимые узоры на чёрном пластике. — Эй, — произносит Блейн, опускаясь на диван рядом с Куртом и двигаясь, пока не принимает удобное положение. Курт поднимает взгляд с папки и улыбается. — Ты знаешь, что не должен забирать с собой документы домой каждый вечер? — спрашивает Блейн. — Я знаю, — говорит Курт. Он закрывает папку и убирает её, поднимая колени и поворачиваясь, пока не сидит лицом к Блейну и может устроить пальцы ног между бедром Блейна и подушкой дивана. — Итак. — Итак, — повторяет Блейн. — Сантана. — Я честно даже не знаю, с чего мне начать, — Курт вздыхает, играя со своими пальцами — нервный жест, с которым Блейн уже знаком. — Я знал её со школы, и она просто… — Эй, — говорит Блейн, когда Курт затихает. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я… Прямо сейчас я не агент Андерсон, хорошо? Поэтому, даже если ты забудешь случайное «предположительно» в своих фразах, то у тебя или Сантаны не будет никаких проблем, — он делает паузу и хмурится. — За исключением того, если ты… Если кто-нибудь из вас когда-нибудь убил кого-нибудь или... — Господи, нет, — быстро произносит Курт, качая головой. — Конечно, я иногда хотел убить её, когда она была особенно раздражающей, но… Блейн хихикает, кладя ладонь на колено Курта. — Хорошо. Тогда расскажи мне всё, что ты хотел рассказать. Курт откидывается назад, глядя в потолок, и закусывает губу, раздумывая. — Ну, как я и говорил, мы познакомились в школе. Она была моим другом и потом, когда я переехал в Нью-Йорк после школы, она стала моей второй соседкой по квартире и когда… — он замолкает, громко сглатывая и сжимая и разжимая ладони, лежащие на коленях. — Когда я начал свою преступную жизнь, — продолжает он, и Блейн понимает, что Курт что-то упускает, но он не имеет права спрашивать, не сейчас. — Когда я начал свою преступную жизнь, я узнал, что какое-то время она уже делала то же самое. Фактически, она и научила меня чистить чужие карманы, — Курт смеётся. — Мы знали друг друга, поэтому, с ней было легко работать, даже если её никогда не привлекали крупные преступления. Она была счастлива просто, не знаю, работать, не уезжая за границу или пытаясь подделать великих мастеров или что-то вроде этого. Блейн сжимает колено Курта, с согласием кивая. — У меня было такое чувство, что она, эм, мошенница. Курт переводит взгляд с потолка и немного осторожно смотрит на Блейна. — Была мошенницей. Но теперь у неё есть настоящая работа, и она говорит, что больше не делает этого. — Я не собираюсь её арестовывать, Курт, — уверяет Блейн. — Это только между нами. Все наши личные разговоры только между нами. Взгляд Курта смягчается, и он кладёт свою ладонь сверху на блейновскую. — Я знаю, знаю. Мне просто… время от времени нужно убеждаться в этом. Старые привычки и всё такое, — он пожимает плечами. Блейн улыбается. — Итак… Сантана — твой друг. Тогда о какой путанице ты говорил? — Ох, — Курт стонет, укладывается щекой на спинку дивана и закатывает глаза. — Она хочет, чтобы я поговорил с нашей общей подругой, которую я не видел уже несколько лет. А когда я видел её в последний раз, то расставание точно не было мирным. — Как это? — осторожно спрашивает Блейн, поглаживая колено Курта. Курт — скрытный человек, даже рядом с Блейном, и это совсем не удивительно, учитывая его предыдущую «рабочую» деятельность. Это — просто часть его, способ, которым он может быть невероятно открытым насчёт определённых областей своей жизни — со своей одеждой, своими мнениями и бесстрашным выражением самого себя — и в то же время быть очень закрытым насчёт других. Но это, это совсем другое. Даже если Блейн пытается быть максимально осторожным, он всё ещё может видеть, как слова уже почти готовы выйти из его рта, как будто Курт слишком долго держал их в себе, и теперь они пробивают путь наружу, прямо перед Блейном. — Она… — Курт хмурится, глядя на свои колени и нервно заламывая пальцы. — У неё у самой тогда было трудное время, но и у меня тоже, и… Она, очевидно, не одобряла мой новый преступный образ жизни, и, когда она высказала мне своё мнение, мы поругались, и она сказала кое-что со злости… — он качает головой и скрещивает руки на груди в защитном жесте. — Просто скажем, что я не очень хорошо это воспринял. Поэтому, я ушёл и больше никогда не оглядывался назад, — он глубоко вздыхает, всё ещё не смотря Блейну в глаза. — Я имею в виду, теперь я знаю, что мы оба виноваты в той ссоре, и я могу понять, что она просто пыталась мне помочь, даже если делала это неправильно, но… — Ты скучаешь по ней, — спокойно заключает Блейн. Курт удивлённо вздрагивает. — Что? Блейн наклоняется ближе и тянется, чтобы убрать руки Курта с его груди и сжать его ладони своими. Он глядит Курту в глаза и ободрительно улыбается. — Я вижу это в твоих глазах. Ты скучаешь по ней, не так ли? Курт надувает губы, но рук не отнимает. — Она дива, и это в ней раздражает. — Бродвейские звёзды бывают такими, — Блейн пожимает плечами. Курт замирает. — Не пугайся, — сразу говорит Блейн, сжимая руки Курта. — Я не искал или ещё что-то, обещаю. Просто я слышал, как Сантана упомянула кого-то по фамилии Берри, когда уходила, и я вспомнил, как ты повёл себя, когда как-то раз мы говорили о новом возрождении Вестсайдской истории, и я просто… сложил два и два, — он замолкает, надеясь, что не пересёк никаких линий, но всё ещё желая удостовериться. — Ваша подруга… Это Рейчел Берри, не так ли? Курт остаётся неподвижен на секунду или две, нервный и зажатый, а его ладони всё ещё в руках Блейна. Но затем он делает медленный, дрожащий выдох, и его мышцы расслабляются, как будто он вынуждает себя успокоиться. Каждый раз, когда это происходит, каждый раз, когда Блейну удаётся сказать или сделать что-то правильно, и Курт не убегает и не отстраняется от него, Андерсон думает, что в конце концов он, возможно, знает, что делает. Возможно, он не единственный, кто чувствует себя самим собой, когда они только вдвоём, без других агентов вокруг, без отговорок и тайн. — Я удивлён, что ты всё ещё помнишь её имя, — в итоге говорит Курт. Блейн чувствует, как его пальцы подёргиваются. — Вестсайдская история — один из моих любимых мюзиклов, — напоминает Блейн и с улыбкой сжимает его руку. — И, возможно, я обратил внимание на её имя после того, как ты сказал, что видел её в какой-то постановке несколько лет назад, — застенчиво добавляет он. Курт разражается смехом. — Всегда агент, — дразнит он, но без злости или негодования. — Курт, — начинает Блейн через мгновение. — Из того, что сказала Сантана, Рейчел, кажется, тоже скучает по тебе. Ваша… ваша ссора была бесповоротной? — Я не знаю, — бормочет Курт. На этот раз он начинает играть с пальцами Блейна, раздвигая их, а потом снова сдвигая. — Я не говорил с ней… девять лет. Господи, и правда прошло уже столько времени? Пять лет в бегах и четыре года тюрьмы, и я даже никогда… — Ты хочешь поговорить с ней? — спрашивает Блейн. Курт смеётся, но печальным и немного горьким смехом. — Блейн, за девять лет я даже ни разу не видел её. Если не считать её лица на плакатах и рекламных объявлениях. Я понятия не имею, что сказал бы ей, и мы, скорее всего, в итоге бы наорали друг на друга. Снова, — он качает головой. — Давай будем честными, она, скорее всего, всё ещё видит меня как мелкого преступника. Что-то в сердце Блейна напрягается, болезненное и холодное. Каждый раз, когда Курт говорит слово «преступник» оно кажется слишком похожим на «провал». — Курт… — Блейн освобождает руку и обхватывает лицо Хаммела, ожидая, пока он не посмотрит ему в глаза. В его взгляде всё ещё есть что-то острое, что было там с того момента, как Блейн прервал их громкую ссору с Сантаной, и от этого Блейну до боли хочется знать, о каких ещё мучительных подробностях о прошлом Курта он не имеет понятия. — Она спрашивала о тебе. Это довольно хороший знак, не думаешь? В смысле, я только встретил Сантану, а она уже произвела на меня впечатление человека, которому ты точно не захочешь капать на мозги просто так, — шутит он. Курт смеётся. — О, ты просто не знаешь Рейчел. Она упряма, и она знает, как иметь дело с Сантаной. Блейн на мгновение задумывается, снова опуская руку на колено Курта. — Если ты не знаешь, что хочешь сказать ей, может, ты просто можешь… — Пойти увидеть её? Посмотреть, какие чувства у меня это вызовет? — заканчивает за него Курт, кривя губы в улыбке. — Это тоже сразу пришло мне в голову, когда я увидел те объявления о возрождении Вестсайдской истории, и когда Сантана подняла эту тему на прошлой неделе. Но это всё ещё за пределами моего радиуса, — он стучит пальцем по зелёному огоньку на своём браслете. — Не в том случае, если рядом с тобой агент, — указывает Блейн. Курт вскидывает на него удивлённый взгляд. — Ты… — Просто… Подумай об этом, — говорит Блейн. — Я не говорю, что ты должен пойти и заговорить или даже увидеться с ней, это — полностью твоё решение. Но мне кажется очевидным, что ты скучаешь по ней. И если ты хочешь пойти посмотреть постановку, я бы с удовольствием пошёл с тобой. Если ты хочешь, чтобы я сопровождал тебя, конечно. — Слишком много «если» в твоём предложении, — усмехается Курт, и Блейн с облегчением замечает, что в его глазах больше нет прежней остроты. — Она твой друг, — пожимает плечами Блейн. — Я поддержу тебя независимо от того, что ты выберешь. Выражение лица Курта становится немного изумлённым, и Блейн улыбается ему, поднимаясь с дивана и наклоняясь, чтобы чмокнуть, когда встаёт. — Пойду сделаю нам что-нибудь поесть, — бормочет он ему в губы. Он уже почти дошёл до кухни, когда Курт кричит ему вслед: — Хочешь посмотреть на эскизы, которые я нарисовал сегодня? Блейн останавливается и не может сдержать себя от улыбки. Когда он оборачивается, Курт всё ещё сидит на диване и усмехается Блейну тем особым способом, который каждый раз заставляет его сердце биться немного быстрее. Тем особым способом, который напоминает ему, что независимо от того, что произошло в прошлом, Курт теперь здесь. И, кажется, он никуда не собирается уходить в ближайшее время. — С удовольствием, — выдыхает Блейн. — Тогда принеси мне поесть, а дальше посмотрим, — отвечает Курт и подмигивает ему.*****
Три дня спустя Блейн заходит в свой кабинет после обеденного перерыва и находит два билета на Вестсайдскую историю на своём рабочем столе.*****
Прошло уже какое-то время с тех пор, как Блейн бывал на шоу на Бродвее, и когда они с Куртом находят свои места, — очень хорошие места; Курт Хаммел, оказывается, бродвейский знаток, а Блейн и не ожидал от него меньшего, — он осматривает пространство вокруг, узоры, покрывающие стены, огни рамп, висящих над их головами и тяжёлые занавески, закрывающие сцену. Театр переполнен, люди обмахиваются своими театральными афишами и болтают между собой, и на мгновение Блейн позволяет себе вспомнить о своих детских мечтах быть там, на сцене, и покорять людей своим голосом. Он любит свою работу и не стал бы ничего менять, но каждый раз, когда он заходит в театр, то не может сдержаться от того, чтобы подумать, как бы это могло быть. — Какой мюзикл ты видел последним? — спрашивает Курт, сидящий рядом и разглаживающий невидимые складки на своём пиджаке. Блейн поворачивается к Курту и чувствует, как у него перехватывает дыхание, как и в первый раз, когда он увидел наряд Хаммела этим вечером. Курт всегда выглядит великолепно, неважно, что на нём надето — дизайнерский костюм, или старая футболка с пятнами краски и следами от угольного карандаша, или вообще ничего. Но прямо сейчас он выглядит по-особенному замечательно в безупречно подходящем ему серебристо-сером костюме, линии пиджака которого делают его плечи ещё более широкими, а цвет выгодно подчёркивает синеву его глаз. На нём галстук вместо привычной бабочки, и Блейн определённо чувствовал, что сделал что-то правильное, когда заехал сегодня за Куртом и первыми его словами были: — Не могу поверить, что наконец-то вижу тебя в галстуке-бабочке, агент Андерсон. Блейн с улыбкой прикасается к своей бабочке и задумывается. — Это было давно, но я думаю, что… "Злая"? Год или два назад? — Моим последним шоу тоже была "Злая", — вспоминает Курт. — Но фактически это было в Лондоне. Прямо перед тем, как я возвратился в Нью-Йорк и впервые в моей жизни был арестован, — с усмешкой добавляет он. — Ах, так вот, где ты скрывался, — комментирует Блейн, возвращая усмешку. Он замечает, что Курт теребит свои запонки, и его улыбка смягчается. — Ты нервничаешь? — Разве это не противоречит «давай хранить наши отношения в секрете» правилу? — меняет тему Курт, оглядывая театр. Блейн тянется и утешительно сжимает его руку. — Если мы вдруг столкнёмся с кем-то из офиса, — что не совсем вероятно, потому что я не думаю, что хоть кто-нибудь из моей команды любит мюзиклы так, как мы с тобой, — то мы можем просто вести себя так же, как на работе. Даже если они не знают, что мы встречаемся, они все знают, что мы друзья. — И друзья могут пойти вместе в театр, даже если они — агент и его криминальный информатор? — спрашивает Курт, поднимая бровь. — Да, — подчёркивает Блейн. — Также хотел бы напомнить тебе, что нет никакой возможности, что Рейчел увидит тебя со сцены, так что, можешь успокоиться. Курт смеётся, но всё-таки прекращает теребить свои запонки, а его плечи расслабляются. Шоу прекрасно. Оно вызывает все те эмоции, которые должна вызывать Вестсайдская история, а все актёры и актрисы показывают нужное количество вызова и уязвимости в своих ролях. У мужчины, играющего Тони, голос, захватывающий дух, и Блейн автоматически тянет руку к Курту во время последних нот Somethingʼs Coming. И на полпути его рука встречается с протянутой ладонью Курта, и они оба смеются, когда аплодируют песне. Также, Блейн не может не обратить особое внимание на Рейчел — то, как она поёт самые высокие ноты Tonight, то, как она танцует по сцене в легкомысленном веселье во время I Feel Pretty, — и он сразу же понимает, почему она получила такие хвалебные отзывы. Она так вошла в свою роль, что Блейн всё время забывает о том, что женщина на сцене — фактически старая подруга Курта, кто-то, о ком он заботится и скучает, а не молодая пуэрто-риканская девушка, которая влюбляется в первый и, возможно, единственный, раз в жизни. Когда шоу подходит к финалу, и Тони поёт свои последние слова на руках Марии, Блейн смаргивает слёзы и проклинает себя за то, что не догадался взять с собой платок. Он всегда должен брать с собой платок, когда идёт смотреть Вестсайдскую историю, но он был так возбуждён и взволнован, что забыл. Он уже собирается наклониться ближе к Курту и спросить его, мог бы он одолжить ему свой карманный платочек, когда замечает, что Курт так плотно схватился за подлокотник сиденья, что побелели костяшки пальцев. По его щекам текут слёзы, блестящие от мягкого света, сияющего со сцены, и Блейну даже не нужно следовать за взглядом Курта, чтобы понять, что он смотрит на Рейчел. — Somehow, someday, somewhere… — тихо поёт она, держа актёра, играющего Тони, и её голос постепенно затихает, пока оркестр играет последние ноты песни. Грудь Курта поднимается, и он не сдерживает всхлипа, потерявшегося в музыке и всхлипах остальных зрителей в зале, но в ушах Блейна этот звук всё равно отдаётся громким эхом. По щекам Курта течёт ещё больше слёз, и это разбивает Блейну сердце. Он знает, что не может забрать всю боль, через которую прошёл Курт, не может убрать шрамы, оставленные на его душе годами одиночества и побегов. Но он всё ещё может попробовать. Блейн берёт Курта за руку, мягко освобождая подлокотник от его цепких пальцев, сплетая их со своими и сжимая так крепко, как только может. Курт вздрагивает, и его взгляд моментально перемещается от сцены к Андерсону, а в глазах сияют непролитые слёзы — и, господи, Блейн так сильно любит его. Он чувствует, как в его глазах тоже появляются слёзы, но он всё равно посылает Курту улыбку, пытаясь сказать всё только одним выражением лица. И, должно быть, у него получается, потому что Курт сквозь слёзы подавленно улыбается в ответ. На сцене Мария кричит на «Ракет» и «Акул», говоря им, что они убили Тони своей ненавистью, голос Рейчел Берри ломается и дрожит, и это — лучшее выступление в её жизни. А в зрительном зале Курт держится за руку Блейна так крепко, что Блейн едва чувствует собственные пальцы, но он не собирается отпускать его. В финале шоу получает заслуженные овации, и Блейн с Куртом наконец разъединяют руки, чтобы поаплодировать. Блейн не отрывает взгляда от Рейчел Берри, когда хлопает, не совсем уверенный, что думать обо всём этом. Когда Рейчел выпрямляется после второго поклона, она, кажется, глядит прямо на них. Прямо на Курта. Блейн видит её сконфуженный взгляд, но потом момент проходит, и она снова оглядывает зрителей, посылая благодарные улыбки во все стороны. — Она видела меня, — шепчет Курт, едва слышимый за криками зрительного зала.*****
После тихой поездки от театра они входят в лофт Курта. Блейн включает свет в прихожей, а Курт шагает прямо на кухню, ослабляя по пути галстук. Блейн попросил миссис Авниндер позаботиться о Пэрри сегодня вечером, и завтра у них выходной, поэтому он снимает свой пиджак, убирает его на вешалку у двери и снимает обувь, осматривая квартиру. Большая часть лофта темна, а на своём месте перед окном стоит мольберт Курта, обрамлённый ночным небом и бледным отсветом огней Нью-Йорка. На мольберте стоит новый рисунок, но в таком тусклом освещении Блейн не может разобрать, что на нём изображено. Он ослабляет свою бабочку и следует за Куртом на кухню, шаркая ногами по полу. Курт стоит, облокотившись на кухонный прилавок, потягивает воду и смотрит в никуда. На нём нет галстука, а верхние пуговицы его рубашки расстёгнуты, открывая немного бледной кожи. — Ты в порядке? — осторожно спрашивает Блейн, прислоняясь к соседнему прилавку и соприкасаясь с Куртом плечами. Курт отнимает стакан от губ и поворачивается к Блейну, глядя на него своими сияющими из-за скользящего в окно света глазами. Он выглядят таким красивым, что Блейну хочется наклониться и поцеловать его, но сперва он должен узнать, как Курт себя чувствует. Курт глубоко вздыхает и с негромким стуком ставит стакан на прилавок. — На самом деле, я намного более в порядке, чем я думал. Блейн обнимает Курта одной рукой за плечи и притягивает его ближе. — Так… увидеть её не было плохой идеей? Курт качает головой, и на его губах расцветает искренняя улыбка. — Нет, определённо нет. Конечно, это было тяжело, и я был действительно испуган в тот момент, когда она совершенно ясно посмотрела прямо на меня, но… ты был прав. Я скучал по ней, — он кладёт голову на плечо Блейна. — Она много лет была моим лучшим другом, так что неудивительно. — Она замечательная артистка, — говорит Блейн, не зная, что ещё сказать. — Да, — соглашается Курт. — Я всегда знал это, но видеть её на той сцене, как она поёт со всей самоотдачей и выглядит так, как будто она там, где и должна быть… Я правда счастлив за неё. Блейн легко целует Курта в макушку. — Конечно, ты счастлив, — бормочет он. — Думаешь, ты сможешь когда-нибудь поговорить с ней? Курт вздыхает, выпрямляется и смотрит Блейну в глаза. — Да. Да, скорее всего, я поговорю. Конечно, требуется время, и мы, вероятно, сделаем друг другу больно в процессе, но я… Был бы счастлив вернуть её в свою жизнь, если она готова впустить меня в свою. — Уверен, она готова, — уверяет его Блейн, думая о той доле секунды, когда Рейчел, казалось, смотрела прямо на них, каким потрясённым и удивлённым был её взгляд, что было заметно даже с места, где стоял Блейн. Она не выглядела расстроенной или грустной. Курт улыбается и оборачивает руки вокруг Блейна, притягивая его ближе до тех пор, пока не соединяет их губы. Это медленно и чувственно, но Блейн уже ощущает, как накаляется обстановка вокруг них, когда Курт медленно вытаскивает его рубашку из штанов и поглаживает поясницу. Блейн целует Курта ещё раз, а затем двигается губами ниже, проводя ртом по подбородку, пока не добирается до шеи. Он мягко кусает нежное местечко чуть повыше ключицы Курта, и Курт тихо шипит, отклоняя назад голову и ещё больше открывая шею. — Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился, — бормочет Блейн, уткнувшись в место, где шея Курта переходит в плечо, и проводит носом по его нижней челюсти. Он знает, чего хочет прямо сейчас, знает, что время пришло и практически может чувствовать, как ожидание просачивается сквозь его тело, но он должен знать, что Курт тоже хочет этого. — Я не хочу, чтобы ты останавливался, — низким голосом отвечает Курт, полностью выправляя рубашку Блейна из штанов и сразу же запуская руки под ткань, проводя своими длинными пальцами по мышцам на спине Блейна. — Нет, но… скажи мне, если ты... — Я скажу, Блейн, я обещаю, что скажу. А теперь ты можешь, пожалуйста, продолжать делать то, что делаешь? — выпаливает Курт, скользя и изгибаясь напротив Блейна. Блейн мягко смеётся и снова захватывает губы Курта своими. Он медленно стягивает пиджак с его плеч, не разрывая поцелуя, и вслепую сворачивает вещь и укладывает на стул. Курт скользит пальцами с поясницы Блейна к его груди, полностью ослабляя бабочку и избавляясь от неё, в то время как Андерсон начинает расстёгивать рубашку Курта, медленно целуя его в уголок губ. — Спальня? — шепчет Блейн, когда почти заканчивает с пуговицами. Его пальцы касаются кожи на животе Курта, и он может чувствовать, как Хаммел дрожит от каждого прикосновения. — Спальня, — повторяет Курт и начинает пятиться, таща за собой Блейна. К тому времени, когда Блейну удаётся привести их к кровати, они оба хихикают между поцелуями, рубашка Курта падает на пол, а руки Блейна двинулись к его ремню. Курт работает над рубашкой Блейна, быстро расстёгивая пуговицы, и стягивает её, но издаёт расстроенный звук, когда манжеты застревают на блейновских запястьях, и ему приходится с силой дёрнуть, чтобы освободить их. Блейн кидает ремень Курта на пол и расстёгивает его штаны, чтобы стянуть их, как раз до того времени, когда Курт упирается ногами в край матраса, они падают на кровать, и Хаммел издаёт удивлённый визг, приглушённый губами Блейна. Блейн начинает стягивать собственные штаны, пока Курт снимает обувь, а затем они пытаются избавиться от штанов и одновременно помочь друг другу. Ни один из них не хочет отстраняться на долгое время, даже если так, вероятнее всего, было бы легче раздеться. В итоге Блейн слышит, как пряжка его ремня встречается с полом, а он сидит, расставив ноги по обе стороны от бёдер Курта, пытаясь отдышаться, и глядит на парня, лежащего под ним почти голым. Курт тоже тяжело дышит, его грудь поднимается и опускается там, где лежит ладонь Блейна, выделяясь на бледной коже. На губах Курта играет нежная улыбка, когда он смотрит на Андерсона, и Блейн чувствует, как трепещет в груди сердце, настолько счастливое и любящее, что, кажется, готово разорваться. — Привет, — в итоге выдыхает он, поглаживая Курта по бокам. Курт фыркает и смеётся, свободно и раскованно. — И тебе привет. Так ты продолжишь меня целовать, или я просто должен лежать здесь и позволять тебе на меня пялиться? — Ты просто… Ты великолепный, Курт, — шепчет Блейн, но всё равно наклоняется поцеловать Курта. Его сердце пропускает удар, когда он чувствует, как Курт улыбается в поцелуй. — Как и ты, — говорит Хаммел, его руки исследуют кожу Блейна от спины к бокам, рукам и шее, пока он не обхватывает ладонями его голову и проводит пальцами по волосам, окончательно освобождая кудри от того небольшого количества геля, под которым Блейн скрыл их ранее этим вечером. — Я… — начинает Блейн, сглатывая и отклоняясь, пока не нависает над Куртом. — Позволь мне позаботиться о тебе сегодня, — говорит он, осматривая его лицо. — Хорошо? Курт в удивлении моргает, запутывая пальцы в блейновских волосах. На какое-то время воцаряется тишина, и слышится только их тихое дыхание, отзывающееся вокруг них эхом, и отдалённый гул города. Но потом губы Курта изгибаются в любящей улыбке, и он тянет шею, чтобы поцеловать Блейна, прижимаясь к нему губами, после чего опускается обратно на кровать, а его улыбка выглядит немного удивлённо. — Хорошо, — говорит он, и это звучит как обещание. Блейн улыбается и снова наклоняется поцеловать его, медленно и сладко, не торопясь, пробуя каждый дюйм губ Курта, после чего запускает язык в его рот, ловя тихий вздох, который не сдерживает Курт. Его пальцы выводят узоры на коже Курта, скользя по еле видимым волосам на его груди, по чувствительным местечкам у его рёбер, которые заставляют Курта дрожать, по линии его тазобедренной косточки. Блейн скользит ртом ниже, целуя подбородок и линию челюсти Курта, выцеловывая дорожку вниз по шее и ключицам, прижимая мокрые, громкие поцелуи к его груди и животу, в то время как руки стягивают нижнее бельё Курта с его задницы и вниз по ногам. Курт под ним дрожит и тяжело дышит, плотно хватается пальцами за простыни, и Блейн ощущает, как его глаза следят за каждым его движением, — ожидая, но доверяя. Блейн целует короткие волоски под пупком Курта, поглаживая руками вверх и вниз по его бёдрам, и, когда дыхание Курта сбивается, он знает, что должен прекратить дразнить его. Он медленно опускается и берёт Курта в рот, и Хаммел задыхается, его бёдра инстинктивно дёргаются, а пальцы впиваются в затылок Блейна, как будто он не знает, за что ещё ухватиться. — Б-блейн, — он заикается, и Блейн стонет, зная, как понравится Курту вибрация от этого звука. Как он и думал, Курт тоже выпускает громкий стон, срывая голос. Блейн опускает голову, скользя языком по члену Курта, пробуя его на вкус, а затем он медленно двигает другую руку между его ног, поглаживая указательным пальцем по нежной коже до тех пор, пока не находит то, что искал. Курт выпускает задыхающийся звук, а затем он отодвигает голову Блейна, отползая от него. Блейн садится, сразу же волнуясь, что зашёл слишком далеко или сделал что-то не так, но Курт не выглядит расстроенным. На самом деле, он выглядит немного диким, когда роется в ящике прикроватной тумбочки, пока не находит что-то, и бросает это Блейну. Это ударяется Блейну в грудь, отскакивает и падает на кровать между ними. Блейн смотрит на бутылочку смазки перед ним, а затем поднимает голову, чтобы взглянуть на Курта, и облизывает губы. — Ты, Блейн Андерсон, — выдыхает Курт дрожащим голосом, — доведёшь меня до смерти. Блейн хрипло смеётся, подползая к Курту, чтобы поцеловать его и прижать к кровати. — Надеюсь, что нет. Это — их первый раз вместе, поэтому Блейн продолжает целовать Курта в то время как подготавливает его, кусая его губы и растягивая время, пока Курт не извивается по кровати и скулит его имя. Когда Блейн, наконец, готов, он на мгновение замирает, прежде чем толкнуться внутрь, и Курт прижимает его ближе, обнимая руками и ногами, пока между ними не остаётся практически никакого пространства, кожа к коже. Когда Блейн толкается до конца, он чувствует, как рот Курта открывается, прижатый к его плечу, тёплым дыханием щекоча его кожу. Блейн замирает, чтобы сделать вдох, его руки дрожат под спиной Курта, а его нос прижат к хаммеловской щеке, чувствуя только потную кожу, и любовь, и Курта. Курт сжимает его ногами, прижимая ближе. — Двигайся, — просит он, затаив дыхание. Блейн подчиняется и двигается в него до конца, медленно выходит и снова толкается, постепенно наращивая скорость, пытаясь удержать в памяти все звуки, которые издаёт Курт, все тихие удушья, хныканья и еле произнесённые слова, то, как он стонет имя Блейна ему в губы, как цепляется за его кожу, как будто не хочет отпускать. Его волосы влажные от пота и спадают на лоб, его щёки горят, и он так красив, что Блейн должен напомнить себе продолжать дышать, продолжать двигаться. Он скользит рукой между их телами, когда хныканье Курта становится более отчаянным, проводит рукой по его члену и одновременно прижимает неаккуратный поцелуй в его челюсть. Курт крепко зажмуривает глаза и громко стонет в кожу Блейна. Его тело напрягается вокруг и под Блейном, а затем он кончает с тихим вскриком, почти болезненно вцепляясь пальцами в спину Андерсона. Бёдра Блейна замедляются, а его собственное дыхание становится неустойчивым. Через некоторое время Курт открывает глаза, пресыщенным и немного сосредоточенным взглядом глядя на Блейна, и прижимается к нему сильнее, даже при том, что это должно быть слишком неудобно, слишком чересчур и слишком скоро. — Я люблю тебя, — выдыхает Курт с улыбкой и мягко засасывает нижнюю губу Блейна. Блейн дрожит, останавливаясь, но всё ещё остаётся в Курте и задыхается ему в губы, весь его мир уменьшился до удовольствия, разливающегося в нём, до того, как его тело склоняется над Куртом и до того, как ощущается сам Курт — потный, тёплый, и близкий. Требуется немного времени, но в итоге его дыхание замедляется, и ему удаётся прошептать «Я тоже тебя люблю», целуя растянутые в улыбке губы Курта.*****
Позже, когда они помылись и накинули одеяло на голые тела, Блейн кладёт голову на грудь Курта, а его глаза моргают всё медленнее и медленнее. Их ноги сплетены под одеялом, Курт поглаживает Блейна по спине, от чего Блейну хочется выгнуться в прикосновение, как кошка, и просто лежать здесь столько, сколько они смогут. Если бы у него было больше энергии, то он, скорее всего, снова бы начал напевать Silly Love Songs, но сейчас он просто рад обнимать Курта за талию одной рукой, уткнуться носом в его кожу и вдыхать хорошо знакомый аромат его тела. — Я послал ей цветы, — внезапно говорит Курт тихим голосом. Блейн непонимающе хмурится, поднимая голову, пока не в состоянии посмотреть на Курта. Это занимает минуту, но в итоге его усталому уму удаётся понять то, что он сказал. — Рейчел? — спрашивает он, поглаживая большим пальцем по тазовой косточке Курта. Курт кивает, глядя в потолок. — Я послал ей в гримёрку букет её любимых цветов. Или, ну, по крайней мере, они были её любимыми девять лет назад. Блейн двигается ближе к нему. — Ты вложил открытку? — Да, — признаётся Курт. — Я, эм, не подписал её своим именем, но подписал так, чтобы она поняла, что это от меня, — он кусает губу, а рука на спине Блейна останавливается. — И я оставил свой номер телефона, поэтому теперь ход за ней, — запоздало добавляет он. Блейн улыбается и тянется, чтобы легонько поцеловать Курта в губы. — Я так горжусь тобой, — произносит он низким голосом. Курт быстро моргает, глядя на Блейна. — Что? Почему? Блейн двигается вниз на кровати, устраивая подбородок на груди Курта. — Потому что нужно достаточно храбрости, чтобы сделать что-то подобное после девяти лет, — объясняет он. — И потому что то, как ты говоришь о ней, делает очевидным то, что она много для тебя значит. Поэтому, я горжусь тобой за то, что ты попытался всё исправить. Не все могут сделать это, добавляет он мысленно, думая обо всех днях рождения, которые они с Купером пропустили в течение многих лет, и всех разговорах, которые могли у них быть. Курт, должно быть, заметил это в его глазах, потому что его губы растягиваются в мягкой улыбке, а рука продолжает успокоительные движения по спине Блейна. Блейн расслабляется от прикосновения, позволяя своим глазам закрыться, и чувствует, как на его лице тоже появляется улыбка. — Спасибо, — говорит Курт через какое-то время, и это звучит так, как будто он благодарит Блейна за что-то ещё, даже при том, что Андерсон не думает, что сделал что-то, заслуживающее благодарности. — В любое время, — в итоге бормочет он. Последнее, что он чувствует перед тем, как заснуть, — это мягкое прикосновение губ Курта к его лбу.