Catch Me If You Can

      Блейн закрывает за собой дверь, кидает свою сумку для ночёвки на пол лофта Курта и наблюдает, как Пэрри начинает осматривать каждый угол квартиры, в волнении покачивая хвостом. Кажется немного странным видеть свою собаку в доме Курта, но сама Пэрри, вроде бы, не возражает, бегая от стены к стене и останавливаясь у каждого предмета мебели, чтобы обнюхать его.       — Мы выглядим как одна из тех знаменитых парочек, которые получили постановление суда после развода и делят опеку над своим домашним питомцем, — говорит Блейн, следуя взглядом за передвижениями собаки.       Курт останавливается посреди комнаты, уперев руки в бёдра, и с гордым выражением на лице наблюдает за Пэрри.       — Не слушай его, девочка, он просто устал после своего судного дня, — забавляясь, говорит он. И даже не вздрагивает, когда Пэрри с любопытством толкает мольберт, стоящий у окна. — Или мы вдруг успели пожениться и развестись, пока ехали сюда, а ты забыл сказать мне? — добавляет он, с усмешкой глядя на Блейна через плечо.       Блейн хихикает, застенчиво почёсывая затылок. Он буквально чувствует, как его щёки начинают краснеть.       — Просто говорю, что это была твоя идея. Если её стошнит на твой ковёр, то не смей обвинять меня.       — Её не стошнит, — говорит Курт, погладив Пэрри по голове, когда она проходит мимо него. — Кроме того, теперь ты не должен волноваться о том, что кто-нибудь проверит данные моего браслета, — отмечает он. — И так как Пэрри не стало плохо в автомобиле и у неё не было никаких проблем с лестницей или лифтом, то я не вижу ничего плохого.       — Ничего, — признаёт Блейн. Он сокращает пространство между ними, подходя к Курту сзади, и оборачивает руки вокруг его талии, укладывая подбородок ему на плечо и закрывая глаза. Курт чувствует себя так привычно рядом с ним, так устойчиво, и Блейн утыкается носом в его шею, глубоко вдыхая. — Прости. Я правда устал. Суд, казалось, вечность тянулся, — бормочет он.       Курт соглашается и поворачивается, чтобы поцеловать его в висок.       — Но та фальсификаторша была осуждена, ведь так? Ещё одно дело закрыто.       — Да, она отправляется в тюрьму. В этом не было никаких сомнений, — Блейн быстро моргает, хмурясь от своих мыслей. — Просто требовалось много времени, чтобы собрать все доказательства и объяснить их присяжным и…       Он затихает, когда Пэрри внезапно останавливается у их ног, глядя на них со своей улыбкой лабрадора и со свистом махая хвостом туда-сюда. Она выглядит странно гордой, если только собаки могут выглядеть гордыми.       — Я так думаю, она одобряет это место, — комментирует Курт, и Блейн смеётся, утыкаясь лицом в его шею.       Приятно знать, что он может сделать это, может быть так близко к Курту. Они не так часто встречались за пределами работы, как делали это до дела Кейна, но они всё равно пытались выкроить для себя время и, конечно, к этому требовалось немного привыкнуть. Блейну потребовались недели только на то, чтобы заткнуть голос в своей голове, который шептал ему, что один из его начальников может проверить данные Курта в любой момент, — и другой голос, который называл его плохим хозяином каждый раз, когда он работал допоздна, — но они оба пришли к компромиссам, и теперь снова появилось чувство, что они живут по установленному рабочему распорядку.       А затем Курт придумывает эту идею — привезти Пэрри в его лофт, чтобы они могли проводить время вместе, не беспокоясь о ножном браслете или о том, что Пэрри будет переживать, и впервые за несколько недель разум Блейна полностью свободен ото всех ворчащих голосов. Просто возможность держать Курта в своих руках всегда заставляет забыть все те долгие дни, которые он пережил. В последнее время было много судебных разбирательств, старые дела наконец дошли до суда, и Блейну на самом деле нравится эта сторона его работы. Судебные сессии и дача показаний захватывающие в каком-то особенном смысле и тем, что являются необходимыми звеньями в цепи расследований, — даже если он не видит себя, зарабатывающим таким образом на жизнь, как его мать, потому что ему слишком нравятся расследования, — но, к сожалению, судебные разбирательства для случаев Белых Воротничков почти каждый раз имеют тенденцию проходить очень поздно.       Один только вечер с Куртом и Пэрри был тем, что ему было нужно, и, судя по тому, каким расслабленным и освобождённым кажется Курт в его руках, он нуждался в этом не меньше. Курт был свидетелем в нескольких случаях в течение последних недель, и адвокаты и прокуроры всегда слишком зацикливались на его преступном прошлом и подвергали сомнению его экспертные знания. Блейн может только предполагать, насколько это должно быть утомительно.       Он улыбается Пэрри и крепче сжимает Курта, немного раскачиваясь, стоя на месте.       — Спасибо, — мягко произносит он.       — Ничего особенного, — говорит Курт, укладывая ладони сверху на руки Блейна. Он осматривает лофт, и Блейн видит, как он прищуривает глаза, раздумывая. — Хотя, я должен признать, что твоя квартира нравится мне больше, чем моя собственная, — размышляет Курт.       — Почему это? — спрашивает Блейн, начиная прижимать короткие поцелуи к шее Хаммела. Пэрри становится скучно, и она уходит в сторону кухни, вероятно, ища более тёплое местечко для сна. Очевидно, что привыкание к новому месту не стало для неё большой проблемой.       — Ну… — тянет Курт, наклоняя голову в сторону, чтобы предоставить губам Блейна лучший доступ. — Я правда не знаю. Я думаю, что твоя квартира просто кажется более… живой. Более постоянной. Здесь все мои вещи, вся моя одежда, и эскизы, и картины, но твоя квартира всё равно больше кажется мне домом.       Блейн касается улыбкой кожи Курта, чувствуя тепло, расползающееся в груди.       — Даже если вид не так такой шикарный?       — Даже… оу, — дыхание Курта сбивается, когда губы Блейна находят особенно нежное местечко и начинают мягко посасывать его. — Даже если, — дрожа, заканчивает он. — Я думал, что вы устали, агент Андерсон?       — Так и было, — соглашается Блейн, делая акцент на прошедшем времени и переворачивая Курта так, чтобы соединить их бёдра. Своим бедром он уже может чувствовать, как Курт становится твёрдым, и это чувство заставляет всю теплоту в его груди переместиться прямо в пах. — Но я думаю, что сначала мне нужен душ? — добавляет он, облизывая губы и глядя на Курта, пытаясь выглядеть невинным, но безнадёжно проваливаясь.       Глаза Курта темнеют, и он целует Блейна в губы, перемещая руки к его заднице.       — Это заявление или приглашение? — спрашивает он с усмешкой, пробегая кончиками пальцев по поясу блейновских штанов и хлопая ресницами. Он играет в невинность намного лучше, вероятно, благодаря его опыту мошенника, и это очень несправедливо.       Блейн судорожно вдыхает, когда Курт переставляет ноги, идеально прижимаясь к нему.       — Да, — выдыхает он, украв ещё поцелуй. — Просто да.       Курт смеётся и шлёпает его по заднице.       — Иди уже. Я повешу свою одежду и присоединюсь к тебе.       Блейн кивает и вынуждает себя отпустить Курта, пятясь к ванной. Курт качает головой, забавляясь, прежде чем повернуться к нему спиной, и Блейн не может не пялиться на его тело, на то, как он двигает плечами, снимая пиджак, — изящное движение, от которого у Андерсона пересыхает во рту. Он заставляет себя отвернуться и почти спотыкается о стул, а затем мчится через весь лофт, улыбнувшись, когда замечает лежащую у холодильника Пэрри, уложившую морду на передние лапы. Она смотрит на Блейна, когда он пробегает мимо неё, но даже не поднимает голову.       В ванной Блейн сначала включает душ — всегда нужно немного времени, чтобы вода нагрелась, потому что Курт живёт на верхнем этаже, а здание довольно старое — и только тогда сбрасывает свою одежду, даже не пытаясь аккуратно её сложить, как это сделал бы Курт. Он отбрасывает нижнее бельё в последнюю очередь и подставляет руку под струю душа, чтобы проверить температуру воды. Воздух в душевой кабине уже нагрелся, когда голое тело Курта внезапно прижимается к нему сзади, горячее и твёрдое (во всех смыслах этого слова, забавляясь, отмечает Блейн), и Андерсон давится воздухом, прижимаясь к нему.       — Т-ты быстро, — заикаясь, говорит он. — Уверен, что должным образом повесил свой костюм?       — Конечно, уверен, — мурлычет Курт, поглаживая руками грудь Блейна и целуя местечко за его ухом. Его голос становится почти благоговейным. — Господи, Блейн, ты понятия не имеешь, как сильно я хочу, чтобы всё это продолжалось всю мою жизнь. Как сильно я хочу тебя.       Тепло в животе Блейна начинает распространяться ниже, его кожа чувствуется более живой везде, где Курт касается её. Он ступает под душ, таща Хаммела за собой, и поворачивается так, чтобы они снова могли поцеловаться — жёстко, грязно и жадно. Руки Курта сразу же запутываются в волосах Блейна, смывая гель нежными круговыми движениями, которые, кажется, попадают в ритм их поцелуя, и Блейн притягивает его ближе, проводя руками по влажной спине Курта. Тёплая вода кажется удивительно прекрасной, когда попадает на мышцы и все напряжённые точки, возникшие от сидения на неудобных стульях в зале суда, но не настолько прекрасной и успокаивающей, как прикосновения Курта.       Когда Блейн чувствует, что последние остатки геля смыты, а губы немного саднит от поцелуев, Курт прижимает его к стене таким образом, что они уже не находятся под струями душа, и соприкосновение с прохладной плиткой вызывает дрожь по спине Блейна. Он пытается сморгнуть воду с ресниц, а Курт целует его ещё один раз, прикусив нижнюю губу, прежде чем отклониться. Он выглядит таким красивым сейчас, румяный, мокрый и великолепный с его волосами, упавшими на лоб, и каплями воды, бегущими по линиям и изгибам его тела, и как раз в то самое время, когда Блейн наклоняется, чтобы сделать хоть что-нибудь, — может, облизать его кожу или ещё немного поцеловать — Курт опускается перед ним на колени.       — Я хочу попробовать тебя на вкус, — говорит он, обхватывает уже твёрдый член Блейна рукой и поглаживает, глядя на Андерсона. — Могу я…?       Блейн не может сопротивляться; он всхлипывает, ударяясь затылком о прохладную плитку ванной, и ищет, за что бы ухватиться.       — О, мой бог, да, да, конечно, тебе не нужно спрашивать, — бормочет он.       Курт ухмыляется, наклоняется и берёт его в рот безо всякой прелюдии. Бёдра Блейна дёргаются от внезапного чувства, сопротивляясь против инстинкта толкнуться вперёд, и он издаёт громкий стон, звук которого эхом раздаётся по небольшому пространству душевой. Обычно они делают это наоборот, что тоже абсолютно прекрасно — Блейн любит отдавать столько же, сколько и получать — но на этот раз всё отличается: Курт не сдерживается и абсолютно расслаблен, нет никаких стен вокруг него, как будто он позволил себе быть смелым с Блейном таким же образом, как и со всем остальным в своей жизни.       Блейн не открывает глаз, сосредотачиваясь на звуках, которые издаёт Курт, на быстрых движениях его головы вверх-вниз и на том, как он сосёт. Он устал и уже так возбуждён, что от одного только взгляда на Курта всё грозит закончиться смущающе быстро. Его пальцы дрожат, пытаясь держаться за стену, тело бесконечно подрагивает, а тихие всхлипы и стоны — единственные звуки, выходящие из его рта кроме тяжёлого дыхания. И затем Курт делает что-то своим языком, что-то сложное и восхитительное, и, хорошо, ладно, это в любом случае закончится смущающе быстро.       — К-курт… — заикается Блейн, открывая глаза и слабо подталкивая плечо Курта.       Курт только глубже берёт его, сглатывая, и затем Блейн кончает, чувствуя, как удовольствие вспышкой проносится по всему телу. Его мышцы напрягаются, глаза снова закрываются, когда он чувствует, что не может дышать, когда забыл, кто он и где он, когда шум в его ушах заглушает даже звук воды, льющейся из душа и ударяющейся об пол.       Блейн возвращается в реальность, когда рот Курта наконец соскальзывает с его члена, и он гладит дрожащие бёдра Блейна. Блейн быстро моргает, снова открывая глаза. Он резко откинулся на стену всем телом, чувствуя, как будто оно совсем без костей и полностью опустошено. Он громко и тяжело дышит, и Курт смотрит на него снизу, всё ещё стоя на коленях, рассеянно облизывая губы. Блейн скулит.       — Курт, — выдыхает он, притягивая Хаммела к себе, чтобы поцеловать его. — Это было… О, господи, ты...       Курт, запыхавшись, смеётся, целует в ответ и практически держит его, даже при том, что его собственные колени, кажется, тоже немного дрожат. Он всё ещё твёрд; Блейн чувствует это своим бедром, и он вслепую двигает рукой вниз, обхватывая член Курта пальцами и начиная быстро и резко двигаться. Курт дрожит в его руках, широко открывая рот, и его бёдра подёргиваются, стараясь быть максимально ближе к руке Блейна.       — Блейн… — начинает Курт хриплым голосом, который сейчас выше, чем обычно, но остальные слова обрываются, когда Блейн прижимает беспорядочные поцелуи к его ключице и подкручивает свою руку. Этого движения, кажется, достаточно, потому что Курт кончает, дрожа и издавая стоны, после чего опускает лоб на плечо Блейна.       Они тяжело дышат рядом друг с другом какое-то время, позволяя сердцебиению замедлиться. Воздух вокруг них влажен и горяч, вода из душа всё ещё льётся рядом, и через секунду Курт снова тянет их под брызги, влажно и лениво целуя Блейна. Его ресницы мокрыми пиками лежат на щеках, когда он закрывает глаза, и Блейн обнимает его, целуя в ответ так, как может со всей своей посторгазменной медлительностью.       — Я люблю тебя, — бормочет Курт усталым, уязвимым голосом.       И это — именно то, что заставляет Курта казаться настолько открытым и свободным, каким Блейн никогда не видел его прежде. С тех пор, как Курт рассказал ему о своём прошлом и обо всём, что произошло с ним перед тем, как он стал мошенником, возникло ощущение, что Курт полностью отдал себя Блейну, как будто он больше не сдерживается, как будто они внезапно оказываются в намного более равных условиях. Блейн всегда делился бо́льшим, был более открыт в том, что заставило его стать агентом ФБР, и на что была похожа его жизнь, и это хорошо — он знает, что у Курта были свои причины и что для него нелегко открываться полностью. Он уже дал Блейну намного больше, чем Блейн ожидал более, чем год назад, когда получил тот звонок из тюрьмы. И этого более чем достаточно. Курта ему всегда было более чем достаточно. Он не только усложнил жизнь Блейна, но и улучшил, сделал её намного более красочной, яркой, живой и счастливой. А после звонка Купера и последующего обсуждения всё поменялось. Как будто нет больше никаких стен, нет никаких невидимых весов, удерживающих Курта, никакой больше маски мошенника, за которой он может скрыться, когда вещи вокруг усложняются.       Как будто Блейн наконец-то может увидеть настоящего Курта во всей его красе.       Они больше не упоминали семью Курта в разговорах, пока нет, просто потому что не было никакой надобности, а сам Блейн не пытался пока позвонить Куперу, потому что какая-то ребяческая его часть всё ещё думает, что теперь очередь Купера налаживать контакт. Но вся эта информация плавает в воздухе вокруг них, вероятно так же, как она следовала за Куртом все эти годы, как чёрная тень. И сердце Блейна болит за Курта, за всё, через что он прошёл и что потерял. Он отчаянно желает, чтобы было что-то, что он мог сделать, какой-нибудь способ забрать эту боль, откинуть её подальше и вернуть Курту его семью. Но он знает, что всё это очень запутано, и он не может волшебным образом всё улучшить, независимо от того, как сильно этого хочет. Но есть кое-какие вещи, которые он сделать может, несколько небольших жестов и попыток, которые, надо надеяться, немного помогут Курту.       Он помнит, что сказал Питерсону все те недели назад — бесстрашно и навсегда — и медленно целует Курта, стоя под душем.       — Я тоже люблю тебя, — шепчет он в ответ, поглаживая рукой его дрожащую спину под потоком воды. — Очень сильно.       Это — что-то, что он может сделать, и, возможно, в какой-то степени это помогает. По крайней мере, он чувствует, как губы Курта изгибаются в улыбке напротив его собственных.

*****

      У Блейна есть маленькая деревянная коробочка, стоящая на верхней полке книжного шкафа в гостиной и частично скрытая старыми детективными романами и несколькими цветочными вазами. Коробочка заперта, но не потому, что он прячет там что-то секретное, а просто потому, что он не хочет, чтобы кто-нибудь нашёл её и заглянул внутрь.       Он хранит поздравительные и рождественские открытки, которые Курт посылал ему несколько лет назад, а также несколько его рисунков. Большинство из них — быстрые наброски, которые Курт оставил в офисе или в квартире Блейна, но некоторые из них более детальны и более закончены. Курт дал их ему лично, но Блейну просто не хватает места на стенах, чтобы поместить их всех в рамки, поэтому он хранит их в коробке со всем остальным.       Один из рисунков Курта висит на стене его офиса — изображение костюма, которое похвалила Изабель Райт, и ещё один в его спальне, великолепный детальный рисунок Пэрри, который Курт набросал одним ленивым вечером, когда они смотрели телевизор, а Пэрри спала перед ними на полу. Он застенчиво отдал его Блейну, когда закончил, и сказал, что хотел бы, чтобы Блейн оставил это. И Блейн был так тронут, что не мог подобрать слов, поэтому ему пришлось поблагодарить Курта, страстно целуя его.       Когда Курт заметил этот рисунок, висящим на стене в спальне Блейна несколько дней спустя, он выглядел настолько счастливым, что Блейн просто обязан был снова страстно зацеловать его.       Раньше деревянная коробочка была единственным в жизни Блейна, что он запирал ото всех, единственным материальным предметом, который он хотел бережно охранять. Естественно, что он держит свой пистолет под крепким замком, когда не берёт его с собой, но дверь в его офис всегда открыта, и любые свои тайны он всегда хранил в рамках собственного разума, а не как что-то конкретное в коробках или сейфах — но теперь он ещё и начал запирать один из своих ящиков в офисном столе. В ящике не так много всего: только его личная копия досье на Певчую Птичку, с его собственными заметками и дополнениями. Это стало личным с тех пор, как дело легло на его стол в первый раз, а недавно он сделал ещё несколько заметок, впервые за долгое время, и решил с этого момента прятать папку под замком.       Курт, вероятно, мог бы вскрыть этот замок, и замок деревянной коробочки тоже, но у него нет для этого причин. Блейн знает, что когда-нибудь расскажет Курту о коробке и папке. Хотя, вероятно, что о коробке он уже знает, но рассказывать о папке Блейн не хочет, пока не будет абсолютно уверен в вещах, над которыми он потихоньку работает.       Он не хочет давать Курту ложных надежд.       Это — спокойный день в офисе, когда Блейн достаёт папку, поглаживая старые уголки кончиками пальцев и улыбаясь. Кажется, что прошла целая жизнь с того момента, как он взял эти бумаги, когда Курт был просто очередным делом, и с тех пор столько вещей изменилось к лучшему.       Курт ушёл на обед с Рейчел и Сантаной, и почти все остальные из подразделения Белых Воротничков тоже разошлись, либо работают в свой обеденный перерыв, поэтому Блейн открывает папку, просматривает некоторые бумаги, а затем отодвигает их в сторону, подтаскивая компьютерную клавиатуру поближе. Он на мгновение сомневается, но в итоге открывает одну из официальных правительственных баз данных, к которой у него есть доступ как у главного агента своей собственной команды.       Он вводит имя Финн Хадсон в окно поиска и нажимает клавишу ввода.

*****

      — У нас новое дело, — говорит Блейн, выглядывая из-за своей кофейной чашки, когда Курт входит в конференц-зал. В течение часа Блейн раскладывал бумаги по столу, просматривал их, и их оказалось очень много — это уже похоже на большое дело, вероятно, больше, чем все, над которыми они только работали, но трудно сказать, когда расследование находится на ранних стадиях.       — Да, Блейн, я вижу, — сухо говорит Курт, закатывая глаза, и останавливается рядом с Блейном. Его глаза с любопытством осматривают бумаги. — Что там?       — Нам придётся сотрудничать с Организованной Преступностью, — начинает Блейн, беря самую близкую бумагу и передавая её Курту.       — Оох, сотрудничество, — говорит Курт, в удивлении приподнимая брови.       Блейн кивает и делает глоток кофе, прежде чем продолжить.       — Да, они пытались разобраться с этим преступным разгулом уже какое-то время. Сначала это была просто череда грабежей, и Организованная Преступность полагала, что это было связано с мафией или высокопрофессиональной уличной бандой. До сих пор они смогли опознать только нескольких подозреваемых, и все они имеют связь либо с мафией, либо с местными бандами, либо со всем одновременно. Выглядит довольно сложно.       Курт отрывает взгляд от бумаги, которую рассматривал.       — И какова наша роль?       — Ну, очевидно, что недавно преступления стали более беловоротничковыми. Это та же самая группа людей, возможно, с парочкой дополнений или некоторыми новыми введёнными экспертами, но посмотри на список их целей, — Блейн указывает на документ, который держит Курт. — Картинная галерея, музей, несколько маленьких банков… Это не просто грузовые машины или местные компании. Они преуспевают.       Курт понимающе кивает, его глаза скользят по содержимому бумаги.       — И вот, где мы вступаем в игру, — произносит он.       — Они просили именно нашу команду, — упоминает Блейн, не сдерживая гордости. У его команды уже какое-то время был самый впечатляющий рейтинг раскрытий в нью-йоркском офисе, но, очевидно, что в эти дни они так хороши и известны, что другие подразделения просят поработать с ними, упоминая имя Блейна в разговорах со своими начальниками. Это лестно, на самом деле — Блейн делает свою работу не для славы или похлопываний по плечу. Он делает это, потому что знает, на что способен, и потому что хочет помогать людям, хочет разгадывать тайны, стоящие перед ними каждый день, и устанавливать справедливость. Но чувство удовлетворения всё равно кажется приятным.       Курт смотрит на него с любящей улыбкой, как будто может прочитать его мысли.       — Ты взволнован, признайся.       — Конечно, взволнован, — смеётся Блейн, ставит свой кофе на стол и начинает раскладывать все документы в порядке, в котором они приобретают больше смысла. — Это огромная честь, когда тебя просят о помощи со стороны другой команды, особенно за пределами собственного подразделения. И это — Организованная Преступность, вдобавок ко всему. Обычно это они думают, что мы лезем на их территорию всегда, когда просим помощи в деле.       Курт пожимает плечами, задирая подборок.       — Это потому, что они придурки.       Блейн замирает с папками в руках.       — Курт… — мягко предупреждает он, не желая сильно оскорблять другое подразделение, но в глубине души зная, что Курт прав.       — Что? Ты видел, как они смотрели на меня, когда мы работали с ними раньше, — возражает Курт, отдавая последнюю бумагу Блейну и прислоняясь к столу. — Все эти насмешки и недоверие.       — Я знаю, — вздыхает Блейн, убирая папки и двигаясь так, чтобы подтолкнуть плечо Курта своим. Это не то, что он хочет сделать, но они в офисе, и они привыкли к тем более профессиональным отношениям, которые у них есть в этих стенах. Дружеские прикосновения и разговоры о деле — да, поцелуи поддержки в конференц-зале — определённо нет. Даже если команда не возражает против этого, они не собираются рисковать.       — Тем не менее, консультанты, с которыми они работают, очень отличаются от тебя, — указывает Блейн. — Естественно, что у них есть подозрения. И боюсь, что не могу пообещать, что в этот раз всё будет по-другому — агент, которого они отправили проинформировать нас, будет, вероятно, ещё хуже. Он в каком-то смысле… эм. Не любит меня.       Курт так быстро поворачивает голову, что Блейн почти почувствовал головокружение.       — Ты говоришь, что в Бюро на самом деле есть агенты, которым ты не нравишься? Но ты ведь всегда такой… — он указывает рукой на Блейна, сдвинув брови, — …милый.       — Прекрати, — смеётся Блейн. — Ты, так же как и я, знаешь, что есть несколько таких людей. Несколько человек, которые были бы только рады, если бы меня… — он затихает, отводя взгляд и хмурясь.       На сей раз Курт подталкивает его плечом.       — Я знаю, — мягко говорит он, и между строк Блейн слышит честное понимание. — Итак, почему тогда ты не нравишься этому парню? — спрашивает он, меняя тему. — Только не говори мне, что он гомофоб?       Блейн фыркает.       — Нет, я думаю… Я думаю, на самом деле он играет за нашу команду? Я не знаю наверняка. Если это так, то это никогда не выходило на поверхность, как в случае со мной. У него достаточно связей в Бюро, чтобы не привлекать к подобным вещам лишнего внимания, — Блейн пожимает плечами. Он не расстроен, и он преодолел это, даже если всё ещё помнит, как ощущается, когда твои способности агента подвергаются сомнению только из-за твоей сексуальной ориентации. Но понимание того, что всего этого можно было избежать, имей он тогда нужные связи…       — Ну, а из-за чего тогда? — спрашивает Курт, поправляя свою бабочку (стального серого цвета сегодня) и с любопытством глядя на Блейна.       — Я… эм, — Блейн колеблется. — Мне вроде как предлагали его работу до того, как он получил её.       Курт поднимает брови.       — И что это за работа?       — Ээ… Возглавить Организованную Преступность? — несмело говорит Блейн, улыбнувшись.       Курт удивлённо хлопает ресницами.       — Ты говоришь мне, что они попросили тебя управлять целым подразделением, а ты дал от ворот поворот?       Блейн немного нервничает.       — Мне не очень интересна организованная преступность? — говорит он, снова пожимая плечами и потирая рукой заднюю часть шеи. — Послушай, это было несколько лет назад. Когда открылась вакансия, я был первым, кому они предложили эту должность, но мне нравится моя текущая работа, мне нравится работать с белыми воротничками, и мне нравится управлять командой, поэтому, я отказался. И вместо меня они отдали должность Себастьяну Смайту.       — И сейчас агент Смайт будет работать с нами над этим делом, — подводит итог Курт, всё ещё немного удивлённо глядя на Андерсона.       — Ага, — говорит Блейн, немного растягивая последний звук. — И он вроде как… обижен на меня. Поэтому, на тебя он тоже будет обижен. Но, возможно, мы сможем работать сами, а он будет работать с Организованной Преступностью, и мы не будем с ним особо пересекаться, — Блейн смотрит на Курта, надеясь, что сможет передать взглядом всё, что хочет сейчас сказать, но не может.       Курт улыбается ему, отходя от стола.       — Ну, по крайней мере, дело кажется интересным.       — По крайней мере, дело кажется интересным, — со вздохом повторяет Блейн.

*****

      Себастьян Смайт оглядывает Блейна с ног до головы, прежде чем протянуть ему руку, ухмыляясь так, как будто разглядел в Блейне что-то забавное.       — Специальный агент Блейн Андерсон, — говорит он, растягивая имя. — Давно не виделись.       Блейн вежливо улыбается в ответ и пожимает руку Себастьяна. Он умеет вести себя профессионально и почтительно, даже если на деле ему хочется скорчить гримасу.       — Это действительно так. Всё ещё возглавляешь Организованную Преступность?       Себастьян поднимает брови, всё так же ухмыляясь.       — Да. А ты всё ещё возглавляешь… что-то там.       Блейн чувствует, что его улыбка вот-вот дрогнет, но всё же сдерживает себя.       — Всё ещё возглавляю свою собственную команду, да, — отвечает он и отступает так, чтобы Себастьян мог пожать руку и Курту. Сейчас в конференц-зале только они трое — Блейн лучше проинформирует свою команду сам, чем позволит Себастьяну сделать это, и к счастью, сам Себастьян, кажется, тоже не горит желанием провести в подразделении Белых Воротничков больше времени, чем необходимо.       — Курт Хаммел, — представляется Курт, звуча совершенно дружелюбно, но Блейн хорошо слышит неприязнь в его голосе. — Приятно познакомиться с вами, агент Смайт.       — Точно, — усмехается Себастьян, прежде чем снова взглянуть на Блейна. — Значит, ты приобрёл себе финансированную правительством игрушку, Андерсон? Молодец. Не знал, что ты так можешь.       Курт замирает, уголок его губ подёргивается, а глаза грозно сужаются, и Блейн честно удивлён, как Себастьян не загорелся прямо здесь и сейчас. Он откашливается, кидая на Курта быстрый примирительный взгляд, а затем поворачивается к Себастьяну, нахмурившись и уперев руки в бёдра, как делает каждый раз, когда хочет напомнить людям о своей позиции лидера команды. Он знает, что Себастьян просто пытается играть с ними, пытается показать, кто здесь главный, и всё это только из-за того, что злится на Блейна из-за чего-то, что произошло несколько лет назад, и из-за того, что имеет некоторые проблемы с криминальными консультантами. Он пытается заставить всю эту просьбу о помощи выглядеть как акт жалости, даже если Питерсон сказал Блейну, что Организованная Преступность практически умоляла Белых Воротничков помочь, потому что сами они не добились никаких успехов.       У их подразделения — а поэтому, и у Блейна с Куртом — есть власть здесь, что бы там ни думал Себастьян.       — Он — консультант, Смайт, — говорит Блейн, обращая внимание на слово «консультант». — Ты знаешь это точно так же, как и я. И он блестящ в этом. Если ты хочешь моей помощи, то получаешь и его помощь, нравится тебе это или нет. Ты сейчас в моём подразделении.       Себастьян пожимает плечами.       — Только потому, что мои начальники сказали привлечь тебя. Я могу раскрыть свои дела, не получая помощи от бывших преступников, — он посылает Курту острый взгляд.       — Но вы всё равно прибежали за помощью к нам, когда не смогли решить простое дело с грабежом? — язвительно комментирует Курт, наклонив голову. — И твои начальники даже поощрили это. Как грустно.       — Ох, у маленького преступника есть коготки, — парирует Себастьян, в насмешливом жесте поднимая руки.       — Хватит, — не выдерживает Блейн. Он привык к тому, что Себастьян пытается унизить всех и каждого, но это — всё ещё его офис, его подразделение, и он не собирается выслушивать это. Не после всего того, что им с Куртом пришлось пройти, и о чём Себастьян ничего не знает.       Себастьян медленно опускает руки, несколько примирительно пожимая плечами. Курт рядом с Блейном всё ещё напряжён, уничтожая Себастьяна взглядом, и Блейн знает, что Хаммел может порвать его на кусочки за секунды, но остаётся тих, даже если очевидно недоволен этим.       Блейн делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.       — Отлично. Мы будем работать над этим делом вместе, акцент на слове вместе, поэтому, у нас нет времени на споры. Вместо этого мы должны сосредоточиться на том, как раскрыть дело, — он указывает рукой на стулья в конференц-зале. — Итак, агент Смайт, почему бы вам не рассказать нам обо всём, что успела узнать ваша команда, а затем мы выясним, чем может быть полезна наша.       Через секунду Себастьян кивает и примирительно шагает к стулу, выглядя абсолютно убеждённым тем, что Блейн здесь главный. После этого остальная часть встречи проходит намного легче. Себастьян хороший агент, даже если ведёт себя так, как ведёт, и он ясно видит, когда приходит время сдаться и сосредоточиться на работе. Они просматривают доказательства, которые собрала Организованная Преступность, обсуждают возможных подозреваемых, и куда, предположительно, группа преступников может нанести следующий удар, если они и дальше будут действовать согласно своей схеме. Блейн чувствует, что Курт всё ещё раздражён, но не показывает этого и вставляет свои комментарии точно так же, как и на любой другой встрече.       Череда преступлений началась с мелких краж, и преступники с большой скоростью двигались к более ценным целям с каждым ограблением. Также с каждым преступлением они становились более жестокими — два охранника уже мертвы, и во время того, как Блейн слушает список фактов по делу, который составил Себастьян, он не может отделаться от чувства, что система преступлений кажется ему знакомой, как будто он уже сталкивался с этим прежде, много лет назад, возможно, даже во время своего обучения. Если бы они были вдвоём с Куртом, то он указал бы на это, но, когда здесь Себастьян, он не хочет размышлять о чём-то, что является всего лишь догадкой.       — Мы правда не знаем, к чему они идут, — объясняет Себастьян, указывая на список украденных вещей, лежащий перед ним на столе. — Ясно, что цели становятся больше, но мы не знаем, то ли это от того, что грабители становятся более дерзкими, то ли у них есть какая-то определённая цель. В течение прошлых нескольких дней мы пытались выяснить, как они попали в банк, который ограбили ранее на этой неделе, но…       Блейн вскидывает на него взгляд.       — У тебя есть план здания банка? — прерывает он, вспоминая ограбления, над которыми они с Куртом успешно работали раньше.       — Да, вот здесь, — Себастьян открывает новую папку, достаёт несколько бумаг и раскладывает их по столу. — Мы думаем, что они могли использовать служебный коридор, но не нашли там никаких улик.       Блейн наклоняется к бумагам, после чего смотрит на Курта.       — Курт? Что думаешь?       Курт сползает с подоконника, на котором сидел, и тянет схемы поближе к себе. Он кривит губы, раздумывая.       — Я вижу, почему вы подумали, что они могли использовать служебный коридор, но… Ты сказал, что преступления становились более жестокими, верно?       Блейн кивает, пытаясь следовать за ходом мыслей Курта.       — Ты думаешь, что они использовали более жестокий способ и чтобы войти внутрь?       — Необязательно более жестокий, — говорит Курт, кладя схемы на стол и тыкая в них пальцем, — возможно, просто более мощный. Видите это? Чистый маршрут от подвала до хранилища, если ты просто пройдёшь через эту стену. Это, кажется, даже не несущая стена*, — замечает он. — Таким образом они даже не должны были входить в хранилище — они могли просто сломать стену, наклониться и получить то, за чем пришли. Это намного более эффективно, чем использование служебного коридора.       Себастьян усмехается.       — Я думаю, мы заметили бы дыру в стене, Хаммел.       — Нет, если они скрыли её, — удивительно спокойно указывает Курт. — И если ты обратишь внимание на то, как они провернули работу в той картинной галерее, то станет ясно, что у них есть опыт в сокрытии вещей. Всё, что вы должны сделать — это обратить внимание на структуры преступлений и выяснить, что совпадает.       Блейн переводит взгляд с планов здания на Курта, вероятно, с идиотской усмешкой на лице. Видеть то, как Курт работает, всегда захватывающе, неважно, касается ли это текущего дела, или деталей куртовских набросков — это всегда заставляет его жалеть, что он не может втянуть Курта в страстный поцелуй. Потому что, чёрт возьми, его парень умный, удивительный, сексуальный, и Блейну правда жаль, что он не может заставить всех увидеть это, позволить всем узнать, что он принадлежит Курту, а Курт — ему.       Но, естественно, что он не может, поэтому, он останавливается на простой довольной улыбке и подталкивает планы обратно в сторону Себастьяна.       Себастьян бурчит что-то неразборчивое, и Курт усмехается ему, удовлетворённый и гордый.       — Ну так что, на сегодня мы закончили? — спрашивает он, глядя на Блейна. — Уже поздно, и я хочу домой.       Для всех остальных, вероятно, это звучит совершенно обычно, просто консультант спрашивает своего надсмотрщика, закончили ли они на сегодня, но Блейн видит, как подёргиваются губы Курта, слышит, что он на самом деле имеет в виду — я хочу добраться до твоей квартиры и провести с тобой остаток ночи, подальше от этого придурка-агента — и Блейн кивает, едва заметно улыбаясь ему.       — Конечно, — говорит он. — Мы с агентом Смайтом решим практические вопросы, а остальное продолжим завтра.       — Отлично, — Курт выпрямляется и идёт к двери конференц-зала, останавливаясь, когда уже берётся за ручку. Он оборачивается к Смайту, внезапно сужая глаза. — Оу, между прочим, пока мы говорим о вещах, которые совпадают, — бесполезно тратить столько денег на костюм, который вам не подходит. Вы должны переговорить со своим портным, — он наклоняет голову и оглядывает Себастьяна с ног до головы почти таким же образом, как Себастьян ранее оглядывал их. — Это всё. Увидимся позже, агенты!       После чего он открывает дверь и уходит, напевая себе под нос.       Себастьян какое-то мгновение глядит ему вслед, прежде чем неверяще взглянуть на Блейна.       — Он только что…       Блейн пожимает плечами, пытаясь скрыть улыбку за профессионализмом.       — Если по справедливости, то ты первый оскорбил его, — он отходит от стола, начиная собирать свои документы. Внезапно он тоже не может дождаться момента, когда попадёт домой. — И я не знаю, как в Организованной Преступности, но в мире белых воротничков мы относимся к моде очень серьёзно.