***
Голова раскалывалась на мелкие кусочки, кости кто-то явно дробил с огромным усердием, а мышцы рвали на части... Все тело ломило, и не было хоть чего-то, что бы не приносило боль. Глаза получилось открыть только с третьей попытки, но видимости это не улучшило. Глаза сильно обожгло и рассмотреть, что происходит вокруг, возможности не было. Боль потихоньку начала отступать и стало понятно, что под спиной находится нечто твердое, но приятно теплое. Дотронувшись рукой до этой поверхности понял, что лежу на камне. Неужели жив? С силой провел рукой по лицу и вновь открыл глаза... — Небо... Губы невольно растянулись в немного мечтательную, но больше радостную улыбку. Если я смог увидеть небо, все будет хорошо. — Хочешь научиться летать? Странно знакомый голос прозвучал откуда-то сбоку и я, чтобы увидеть его обладателя, медленно повернул голову. Рядом на камне сидела маленькая девочка с красивыми волнистыми волосами цвета спелой пшеницы и с любопытством смотрела на меня. — Так ты хочешь научиться летать? — девочка повторила свой вопрос и повернула голову к небу. Солнце игриво переливалось на ее волосах и делало ребенка похожим на ангела из детских сказок. — Да, — говорить получалось с трудом, но не хотелось оставлять вопрос без ответа. — Тогда отныне ты Айлес Тенебрис, — величественно произнесла малышка, и вдруг ее глаза стали полностью черными, а мою грудь пронзила острая боль. — Теперь вы оба, — взмах рукой в сторону, — мои. — Что? — вопрос срывается с губ раньше, чем я успел остановиться. Но девочка исчезла, а с той стороны, на которую она указывала, послышался стон полный боли. Развернувшись, я увидел мужчину с красивыми белоснежным волосами, бледной, практически прозрачной кожей, лежащего на еще одном камне. Что происходит... Кое-как встав на ноги, шатаясь, добрел до мужчины и, опустившись коленями на траву рядом с камнем, дотронулся до плеча незнакомца. Тот сразу же открыл глаза... Ярко-синие глаза. Глаза крестного. — Сириус? — голос совсем перестал слушаться, и едва ли меня можно было расслышать, но мужчина нежно улыбнулся и протянул руку к моему лицу. — Живой... — из синих глаз потекли слезы, — живой... Получилось. Сириус хотел сказать что-то еще, но из-за спины я вновь услышал голос странной девочки. — Ты отдал мне свою душу, — сказала она, обращаясь к крестному, — отныне ты — Соул Тенебрис, и этот мальчик — твой сын. А оба вы являетесь детьми тьмы. Живите, изменяйте мир и не дайте магии погибнуть. Обязанностей вам, конечно, не избежать, но вы должны быть к ним готовы. С этими словами она вновь исчезла. — Крестный... Нет, — я помотал головой, — па... папа. Что случилось? Почему ты так выглядишь? Где мы? Соул поднялся и, усевшись на камень, подтянул меня к себе. Когда я пристроился рядом, он начал говорить: — На нас напали дементоры, и один из них уже практически выпил твою душу. Кажется, я слишком за тебя испугался, — отец усмехнулся, — и вызвал настолько сильного Патронуса, что это разогнало всех тварей вокруг. Потом перенес нас в мой... Бывший дом и попытался лечить. Но, — мужчина развел руками, — колдомедицина не моя стихия. Все-таки не надо было нам с Джейми так относиться к учебе. Как назло моя дражайшая матушка была слишком... груба. И я решил, что лучше отречься от Рода, продать душу, кажется, дьяволу, но спасти тебя. Думаю, Гарри Поттер и Сириус Блэк умерли для магического мира. А сейчас мы, — отец посмотрел по сторонам, — если не ошибаюсь, в Стоунхендже. — Теперь мы свободны? — руки от волнения задрожали. — Да, сын, — отец прижал меня к себе рукой, — свободны.***
Площадь Гриммо, 12. В темном коридоре буквально из воздуха появилась малышка, которая своей солнечной внешностью совершенно не вписывалась в мрачную обстановку дома. — Здравствуйте, вы ведь матушка Сириуса Блэка? — вежливо спросила девочка у портрета, немного наклонив голову вбок. Женщина на портрете, сперва выглядевшая спокойно, мгновенно озверела. Глаза ее налились кровью, а в волосах стали проскакивать искорки. — Эта неблагодарная псина мне больше не сын! Девочка же, как-будто не видя, как сверкают яростью глаза безумной женщины, спокойно продолжила говорить: — Правильно. Теперь этот волшебник больше не ваш сын, — малышка нахмурилась, видя, как лицо женщины становится радостным, — для вас он умер. — О, наконец-то благородный дом Блэк избавился от этого пятна на репутации! — женщина на портрете ликовала. — О, — казалось, девочка передразнивала эту старую женщину, — зря вы радуетесь. Миссис Блэк недоуменно посмотрела на малышку. — Сириус должен был принять титул главы Рода, а его крестный сын уже считался наследником. Вместе они бы сделали Род действительно великим, а вы столь недальновидно отказались от щедрого подарка судьбы, — девочка с укором посмотрела на женщину, — ваш Род проклят, а наследник с новой кровью мог спасти вас. Но теперь... — глаза малышки налились тьмой, и миссис Блэк испуганно отошла вглубь портрета, — но теперь вы получите наказание. Те, кого вы изгнали и унизили, могут спасти вас. Но захотят ли? — тьма из глаз девочки пропала, а губы растянулись в широкую, солнечную улыбку, что пугало женщину с портрета намного больше, чем налитые темнотой глаза. Девочка исчезла так же внезапно, как и появилась, а особняк, словно дожидаясь именно этого, стал засыпать. Мужчины и женщины Рода Блэк, находящиеся в портретах, осознавали, что только чудо сможет спасти их род, а единственный живой домовик бился в истерике от мысли о том, что именно он помог Хозяйке лишить Род главы. Уже все члены рода знали: на родовом гобелене имя Сириуса теперь было заключено в траурную рамку. Отныне и навсегда этот волшебник мертв.