Путь

      Женька (Земля, Ванкувер, 11 апреля 2369 г.)       — Лис, опускай её, — шепчу я. — Только аккуратнее, не задень стены и не дёрни слишком резко — может сработать датчик движения.       — Ты разве его не деактивировала? — шепчет в ответ Бен.       — Нихера… его нельзя деактивировать отдельно от системы. Я только сильно понизила порог срабатывания. Так что аккуратнее.       — Мне тут ещё долго так висеть? — шепчет нам Китти.       — Нет! — шепчем мы хором в ответ, и Лис начинает потихоньку опускать Котёнка на подвесе вниз, к блоку управления системой охраны. Канат медленно скользит по перчаткам, и подруга опускается, сосредоточенно смотря на замок.       — Хватит, — шепчет она. Вытягивает руку и крепит паука к блоку. — У меня всё! — и Бен начинает вытягивать её обратно.       Я лезу через инструметрон в систему охраны склада и, используя модуль управления пауком, как обманку, отключаю её. Ну… то есть система-то работает, но склад не охраняется.       Нажимаю на кнопочку коммуникатора за ухом и шепчу:       — Наблюдение, что у вас?       В ответ голосом Тецуо: — Это Ящер, у меня чисто.       За ним остальные:       — Сова, всё тихо.       — Змейка здесь, у меня всё спокойно — охрана пьёт кофе.       — Рысь, Медведь, Волк, вскрывайте тоннель! — говорю уже громко я.       Слышится писк из угла, затем шипение доводчиков и лёгкие шаги. По складу бегут ребята — горят оранжевые голограммы инструметронов.       — Проход четыре, контейнеры пять и шесть! — кричу я им из вентиляции.       Ген, Дих и Кейт бегом скрываются в проходе. Слышится возня, щелчки и писк, потом лязг. Некоторое время стоит тишина, затем лязг повторяется, как и писк, и щелчки. Вижу выходящих из прохода ребят. Парни тащат большой переносной контейнер, а у Кейт за спиной — раздувшийся рюкзак.       — Всё взяли? — кричу я. Подруга показывает большой палец.       Троица скрывается в углу, слышатся шипение и писк замков люка. Всё — склад взяли. Через инструметрон снова активирую охранную систему, предварительно почистив логи всех датчиков, и киваю Бену. Китти опять поехала вниз, вот она напротив модуля с прицепленным пауком. Протянула руку и отцепила его.       — Бен, медленно! — шепчу я.       — Понял, — летит ответ шёпотом.       Вот Котёнок напротив проёма решётки, я хватаю её за руку и втягиваю в проём. Китти переводит дыхание. Тянусь к стене над вентиляцией и отцепляю штангу с роликом и магнитной платформой-держателем. Отдаю её Бену. Затем ставлю решётку обратно.       — Уходим, только тихо, — шепчу я и возвращаю объемнику под решёткой былую чувствительность. Медленно ползём на карачках по трубе. На коленях — мягкие вставки, чтобы не брякать. Впереди виден выход на крышу склада.       Перед тем, как на неё вылезти, снова спрашиваю эфир: — Наблюдение, что у вас?       — Это Ящер, у меня тихо.       — Сова, у меня тоже.       — Змейка, всё спокойно — охрана играет в карты.       — Пошли, — шепчу я. Бен, за ним Китти, а после и я вылезаем на крышу. На ней стоит лучевая завеса, но ей я тоже понизила порог срабатывания — так что она может засечь объект размером со слона, но не меньше… Хорошая штука — армейская программа взлома! Гражданские системы просто не в состоянии ей сопротивляться.       Закрываю решётку и бегу по крыше к углу здания — там кем-то неразумным натянута растяжка на соседнее, более высокое здание. Видимо, когда-то тут висел кабель, потом его сняли — а трос-растяжка остался. И этому чуду из нержавейки не страшно никакое время! На соседней крыше сидит Тецуо с моим биноклем и пасёт территорию складов.       Подбегаем, Китти цепляется к бегунку, и я шепчу: — Ящер, вытягивай её.       Тецуо, быстро перебирая руками, вытягивает на соседнюю крышу Котёнка. Затем они отпускают бегунок, и он под собственным весом спускается к нам. Я киваю Бену — и процедура повторяется. Сама ухожу последней. Оттащив меня на пару метров от стены склада, Бен останавливается. Я включаю инструметрон и лезу в меню завесы, возвращая ей былую чувствительность. Закончив, поднимаю большой палец вверх, и Лис вытягивает меня на соседнюю крышу. Отцепляюсь, снимаю бегунок, сматываю канат и убираю всё это в рюкзак Бена.       — Ну что, — говорю я, — дело сделано. И нас здесь никогда не было — мы вообще не существуем… «Призраки, бля!» — как говорила та молоденькая ведущая новостей, — и я начинаю говорить с придыханием. — «По последним данным полиции, банда «Рыжие» — это миф, их никогда не существовало и не существует. А все их проделки — это деятельность других банд, которые пытаются все свалить на них…»       Ребята начинают хохотать, обмениваясь при этом подначками.       — Как тебе в виде мифа, Лис? — спрашивает Тецуо.       — Какой Лис? Где ты увидел Лиса? Меня же не существует — так же по головизору сказали! Так что ты, Ящер, не наговаривай на честного парня Бена!       — Кто Ящер? Я Ящер? Да ну, брось… нет тут никакого Ящера! А есть абсолютно честный парень Тецуо Омура… И вообще, где ты тут кого увидел? Нет тут никого, и никогда не было!       И мы, хохоча во всё горло, бежим по лестнице вниз. За углом нас дожидается Манул — он же Том, он же Котяра. Парень караулит наши байки, на которых мы и летаем «на дело». И сегодня мы по старой доброй традиции, которой уже полтора года, грабанули склад «Экзо-Гени» по наводке Мышела. Вообще, Алексей Сергеевич оказался очень полезным человеком — он нам и наводки давал, и с барыгами свёл, которым мы сбывали награбленное непосильным трудом. Хотя особой необходимости воровать и не было, но упустить возможность нагадить корпоратам не желал ни один из нас.       Заходим за угол — вся банда уже в сборе. Парни крепят большой контейнер на байк — на нём полетит Ген. На моём из-за этого полетят трое: я, Китти и Жаки, как самые лёгкие. Рассаживаемся, надеваем шлемы и, под свист с улюлюканьем, валим домой. Байки мы храним в одной из многочисленных вентиляционных камер у посадочного поля. Заодно приглядывая за вентиляторами — чтобы их поломка не привлекла туда ремонтников. Всё просто и удобно.       Вот и родной вентканал… Открываем решётку (к ней для удобства приварены петли), и парни аккуратно опускают большой контейнер к дверям убежища.       Спускаемся все и заходим домой. В коридоре, на циновке сидит наш сэнсэй — старый генерал и дед Тецуо, Такеши Омура. Вспоминается, как мы его встретили в позапрошлом ноябре — просто чудо какое-то! Но я к таким чудесам что-то начинаю привыкать…       В тот день был шторм, и вся наша банда сидела дома — лишь Жаки ходила и ныла, что надо бы купить рыбки, что-то рыбки хочется, давно её не ели.       — Кто пойдет в магазин? — с надеждой спросила она. И все только тяжко вздохнули — добровольцев не было. — Жень, своей властью главаря назначь того, кто пойдёт, — попросила она.       — Ага… и весь ближайший вечер выслушивай жалобы и нытьё, а то ещё и обиду! Благодарю покорно! — отвечаю я.       — Тогда сделай хоть что-нибудь! В магазин всё равно надо идти, — и Жаклин ушла на кухню.       — «Сделай-сделай», — бормочу я. — Ну, у кого есть идеи?       Народ молчит и смотрит в головизор.       — Предлагаю тянуть жребий, — говорит Тецуо. — Одному ходить опасно и скучно — так что идут двое, — уходит к журнальному столику, на котором стоят ароматические свечи и лежит коробок спичек, берёт последний и возвращается обратно. — У кого короткие — тот и пойдет, — говорит он, обламывая у двух спичек кончики. В общем, по закону подлости, выпало идти мне и ему самому.       — Вот так! — сказала я. — Закон Мерфи в действии… — Тецуо лишь грустно улыбнулся и покачал головой. Расходимся по своим уголкам. Достаю из шкафа термобельё и армейский зимний уник (он грязно-белого цвета с голубыми и серыми пятнами камуфляжа), надеваю это всё и, захватив стандартный плащ-дождевик, иду к выходу. Там, в коридоре, на полочке лежат тёплые кепи и стоят, опять же, тёплые зимние ботинки на толстой подошве. По убежищу все давно ходят в тапочках, чтобы не таскать грязь. И, разуваемся, у шлюза — на этом настояла я, и Тецуо меня поддержал.       У шлюза стоит Бен.       — Жень, может, я вместо Тей-куна с тобой схожу? — говорит парень.       Вот же ж горе моё… за что мне такое наказание?       — Нет уж, Бенджи. Жребий все тянули, так что кому выпало — те и пойдут. Сиди здесь, или вон Жаки помоги лучше, — отвечаю я. И Бен понуро уходит в жилую зону, в его эмоциях — тоска и обида. Тецуо осуждающе посмотрел на меня и только покачал головой.       — Что? — спросила я. — Осуждаешь?       — Ты бы с ним полегче, Женька… он этого не заслуживает, — отвечает японец.       — Ты ещё мне попеняй!.. Девчонки плешь проели за «бедного Бена»… ещё и ты будешь?       — Нет, не буду — ты в своём праве.       Вот ведь чёртов Бен… хотя я сама виновата! Чего я хотела, когда спасала его сестёр? Когда пулю получила, и парень меня полудохлую на руках тащил? Говорят, так себя накрутил, что Диху пришлось ему успокоительного дать, а то места себе не находил…       После того, как домой пришёл и, по наущению Тецуо, всё рассказал приехавшей из командировки матери — всё равно девчонки бы проболтались о том, что они вместе с братом добросовестно врали эти два дня уехавшей по делам матери, говоря ей, что с ними всё в порядке. А так мать, узнав, от какой беды я уберегла её сына и дочерей, примчалась на следующий день к нам и, надо же — как раз в тот момент, когда Фридрих менял мне повязку. Увидев меня, а самое главное — жутко выглядевший тогда шрам от ранения, женщина впала в форменную истерику. Она меня зацеловала и залила слезами, при этом нисколечко не осуждая за то, что я, вместе с её сыном и несколькими другими детьми, грохнула семь человек… Причём я-то убила аж троих. Видимо, всё человеколюбие слетает с каждого из нас, когда дело касается близких…       В общем, я для семьи Дойлов теперь — кумир номер один. Бен после этого прочно прописался в убежище, да и сёстры его здесь частые гостьи, как и Элизабет — их мать. Она, будучи учительницей в школе, приходит к нам для проверки наших знаний, полученных на мнемографе. Ну и влюбился парень в меня до кучи. Я-то думала, что будет, как с Элом Хартманом… ага, сейчас! Чувства, что были у Эла, не шли ни в какое сравнение с тем, что чувствовал ко мне Бен! Так что находиться с ним рядом для меня тогда было просто мучительно — их напор мог сдержать лишь полный щит, а носить его постоянно…       И вот, топая из магазина под проливным дождём с почти ураганным ветром, я увидела у набережной сидящего на лавочке человека. От него тянуло такой болью и тоской, что я аж споткнулась и пропахала бы носом землю, если бы Тей-кун меня не поймал. Что-то кольнуло меня тогда — и я, забыв обо всём, подошла к нему. Человек был в таком же, как у нас, плаще — так что, пока я не подошла и не встала прямо напротив него, он меня не видел. Под плащом был пожилой азиат, который с тоской смотрел в залив.       Я коснулась его руки и спросила: — Что с вами? Что случилось? Почему вам так плохо?       — Кто ты, девочка? — ответил мужчина.       Услышав его голос, стоявший рядом Тецуо вздрогнул и, широко распахнув глаза, воскликнул: — Дедушка?!       После я просто стояла и охреневала от вала чувств, бушующих между старым японцем и моим другом. Тецуо прижался к старику и ревел в голос, забыв про всё: и про ветер, и про проливной дождь, и про то, что мы с ним сырые и замёрзшие. Кое-как растормошив их, увела обоих в убежище, поскольку Тецуо был в невменяемом состоянии, а его дед просто не знал, куда идти.       Так у нас появился наставник. Дедушка на самом деле оказался прапрапрадедушкой — тем самым, из первоколонистов. Героем обороны Шаньси, генералом армии в отставке — Такеши Омурой, бывшим командующим планетарными силами этой колонии. Натуральный человек-легенда возрастом 242 года… Охренеть, а по виду и не скажешь!       Приехал он в Ванкувер в поисках Тецуо, а здесь в полиции ему и сказали, что его внука, скорее всего, забрала группа ликвидаторов Евросоюза — так что концов до тех пор, пока парню не исполнится восемнадцать лет, он не найдёт. А может, и совсем не найдёт — потому что больно громко они тут поработали. И могут спрятать парня очень далеко — во избежание утечки. Старик впал в отчаянье, потому что Тецуо был последним прямым потомком его рода, его любимчиком и отрадой на закате жизни. И насколько же было велико его удивление, когда он встретил внука на улице. Мы все переглянулись… да и рассказали генералу, кто был этой «группой ликвидаторов». Генерал же, нисколько не удивившись, сказал, что так и подумал — просто ждал, когда мы сами сознаемся.       Остался Такеши у нас, в убежище. Через несколько дней он перенёс свои вещи… и занялся нашей дрессировкой, составил жёсткое расписание занятий. Пришедшая нас проведать Элизабет пришла от генерала в восторг, назвала нас везунчиками и прогнала через мнемограф, напихав новую кучу знаний. Через несколько дней Тецуо убедил её записать ему полный курс оператора мнемографа — хорошо, он был в библиотеке. Так что сейчас Бетти, как она просила нас её называть, только проверяет некоторые предметы — поскольку по остальным мы уже залезли в институтский курс, и проверять себя приходится по задачам из экстранета. Народ учился с жаром — даже Бен, который, по словам Бет, никогда не отличался сильной тягой к знаниям, последовал за всеми — и медленно, но верно пробивается в лидеры по успеваемости в собственной школе, что донельзя удивляет учителей.       И вот, через месяц мы в первый раз сходили «на дело»… а было это так.       Я в тот день сидела на набережной, одна. Причина банальна: пряталась от Бена. На улице было тихо и безветренно, довольно тепло для конца ноября — около плюс семи градусов Цельсия. На лавочку напротив сели двое рабочих из портового грузового терминала и, попивая пиво из бумажных стаканов (вот ведь канадцы — лицемеры…), стали обсуждать свою работу. Из разговора я поняла, что у них на терминале застрял контейнер с палладием, принадлежащий кому-то из совета директоров «Экзо-Гени».       Я моментально возбудилась и развесила уши. Мужики рьяно обсуждали возможность спереть этот контейнер и стать богаче на полмиллиона кредитов. Из дальнейшего разговора я выяснила лишь номер терминала и секции хранения. Грузчики же горячились, обсуждая возможные последствия такого шага — и попутно выяснилось, что данный контейнер застрахован в той же страховой, где и отец Китти, что стало для меня последней каплей. Я твёрдо решила украсть его — тем более, что система охраны терминалов была весьма примитивной, и её можно было довольно легко взломать.       Прибежав в убежище, я поведала свои планы ребятам. Китти подписалась сразу, отомстить страховой — да что может быть лучше? Тецуо, почесав макушку, тоже согласился поучаствовать… а за ним и все остальные подтянулись. За этим всем с улыбкой наблюдал генерал — и в итоге принял самое активное участие в разработке плана «операции». Мы тщательно исследовали все подходы на тактическом планшете, расписали все роли… и в итоге за десять минут справились. А Тецуо, хулиган такой, баллончиком на стене склада написал «REDS». Контейнер был у нас. Вскрыв его и посчитав добычу, мы обалдели — там было слитков на полтора миллиона кредитов! Встал вопрос, как и кому их продать…       Не придя ни к какому решению, я сказала, что утром схожу к Алексею в мотель — может, он чего подскажет. Мышел, услышав о моих проблемах, лишь поржал, но после сказал, чтобы я приходила на следующий день к кафе на набережной. Он сведёт меня с одним барыгой, но на полтора лимона велел не рассчитывать — максимум девятьсот тысяч. На этой сумме в итоге и сошлись с барыгой — маленьким лысым мужиком с совершенно не запоминающейся внешностью. Договорившись об обмене товар-деньги в районе складов, мы разошлись. Обмен на следующий день прошёл штатно — и наша банда стала богаче на девятьсот тысяч кредитов. Куда их девать, мы просто не знали — на продукты хватало пяти тысяч в месяц на всех, и деньги были как у меня, так и у Такеши. Ходили мы в армейских униках со склада и обуви оттуда же. Да и со здоровьем проблем ни у кого не было. Так что убрали деньги в кубышку в оружейке.       Через некоторое время, уже в декабре, зашла к Мышелу поболтать — мужик рассказал, что наша кража наделала много шуму. Но никаких следов не нашли — так что сработали мы чисто. Потом Алексей Сергеевич спросил, не желаю ли я заниматься подобным, но по наводке и для серьёзных людей. Я сказала, что должна посоветоваться с друзьями, и только тогда дам ответ. Он согласился подождать.       Обсудив всё, народ решил — а почему бы и нет? Так у Мышела появились своя личная команда воров. Крали мы в основном разные данные на дата-дисках и образцы технологий. Всё украденное передавали через разных барыг, получая очень неплохие деньги. За полтора года накопили около восьми миллионов кредитов — что, вместе с лежащими на складе, составило очень внушительную сумму.       О наших успехах среди молодёжных банд Ванкувера ходили слухи — один невероятнее другого. Полиция в головизоре мямлила что-то невнятное, пытаясь объяснить это всякой чушью. А мы просто ржали, смотря на всё это. Слушая иногда болтовню малолеток на улицах, можно было просто поразиться: кто-то говорил, что мы поголовно биотики и можем растворятся в воздухе, кто-то вообще грешил на спецов из Союза и Евросоюза… А парочка девушек, с которыми мы с Китти зацепились языками в городском парке, на полном серьёзе поведала нам, что мы, оказывается, призраки из подземелий под космопортом! И рулит нами настоящий индеец-колдун! Когда мы за ужином поведали её остальным, народ от хохота попадал на пол, и даже всегда сдержанный Такеши смеялся до слёз…       Вообще, несмотря на облучение, биотические способности обнаружились только у Тома — и то, такие слабые, что с установкой импланта можно было не заморачиваться. Я, как могла, обучила парня медитативным техникам контроля силы и биотическому захвату — и всё равно его силы хватало лишь на то, чтобы подтаскивать к себе мелкие предметы. Пропускная способность нервной системы Тома была настолько слаба, что та перегревалась даже при попытке поднять что-то тяжелее десяти килограмм. Потому общим решением постановили парня не мучить. К большой радости Китти, которая уже год крутит роман с Томом и очень болезненно воспринимает его проблемы.       Вообще, вся наша компания уже разбилась на пары… хотя меня бы удивило, будь по-другому. Первыми ласточками стали Тецуо и Кейт, а за ними — и все остальные. Осталась только я… да Бен, который всё не оставляет надежду на мою взаимность. Только вот подобное развитие событий для меня пока неприемлемо. Внимание парней, особенно Бена, хоть и не вызывает у меня отторжения… но стоит представить что-то большее, и всё — ступор и дикая паника.       Ох, что-то я опять вся в воспоминаниях…       — Как всё прошло? — спросил учитель.       Мы слегка поклонились: — Всё хорошо, Такеши-сама.       — Молодцы. Я в вас не сомневался. Уберите барахло в оружейку. Завтра сдадим заказчику на площадке 24, Мышел дал его координаты, — сказал Такеши.       О, даже прямо на посадочном поле — просто супер! Тут идти-то минут пятнадцать, и почти всё по вентиляции — так что на камерах не засекут. У самой же посадочной площадки посадим на систему жучок — пусть гонит «липу». Хорошо я отметила своё пятнадцатилетие!       Женька (Земля, окрестности Форт-Брэгг, 20 июля 2370 г.)       Сижу по-турецки. Вокруг — старый карьер, заваленный обломками породы и камнями. Сейчас вся эта россыпь летает вокруг меня каменным смерчем — аж ветер гудит. Я нашла этот карьер прошлой весной, когда оплакивала Бена, убитого бандой Большого. Эта скотина как-то выяснил, что Бен — один из нас, и решил через него до нас добраться. Ублюдку не давали покоя огромные, как он думал, деньги у нас в убежище. Эта жирная тварь со своими подельничками подловила Бена по пути из старшей школы и устроила допрос. Бен никого не сдал — и тогда изувеченного парня просто зарезали.       Это всё так и осталось бы нераскрытым, если б не один мелкий и любопытный парень на два года нас младше, который всё видел и, когда мы с ребятами примчались на место, всё мне рассказал. А я опять пережила смерть одного из близких… Когда меня скрючивало от наведённой боли на бегу, я так орала, что Кэйти не могла успокоить. Мы не смогли, не успели… Бен умер раньше, чем мы его нашли.       С тех пор я решила никого не подпускать к себе, в свою душу…       А Большого и его подельников я убила — убила так, что стало страшно даже мне самой… а остатки его банды просто разбежались. Потом пришлось всё лето отсиживаться в глуши — вот тогда-то я и нашла это место.       Полиция не мычала и не телилась, несмотря на то, что им было известно, кто убил Бена. Я тогда потратила месяц и около десяти штук кредитов, выясняя, где берлога банды Большого. И таки выяснила. Это был старый, заброшенный судостроительный завод на востоке.       Все «Рыжие» решили тогда наведаться к нему и спросить за друга. Понятно, что уроды нас не ждали. Войдя на завод, мы тихонько крались по нему, среди куч мусора и ржавых обломков оборудования, пока в районе двухсотметрового провала заброшенного стапеля не увидели всю банду — эти твари опять над кем-то издевались.       Тецуо Омура (Земля, Ванкувер, 25 мая 2369 г.)       Заваленный мусором и остатками оборудования, покрытый толстым слоем пыли сборочный цех. Впереди — голоса. Ещё плохо слышно, о чём они говорят, но уже хорошо видно стоящих. Пятеро взрослых — парней лет девятнадцати-двадцати, один из которых просто титанического размера: жирный, огромный, но с визгливым голосом. Видимо, это и есть Большой. Напротив них стояли трое подростков — парни закрывали собой девчонку, на их лицах было отчаянье.       — Рассредоточиться и разобрать цели, но не стрелять, — услышал он в гарнитуре голос Женьки.       — Понял, поняла… — пошли ответы от команды. Тецуо достал «Цикаду» — два десятка этих классных ПП лишь недавно нашли в одном из ящиков в оружейке. И истратили кучу пудры и термоклипс, стреляя из них в одном из глубинных тоннелей по бутылкам и мишеням.       — Я сейчас начну — а вы все придержите банду. Кто рыпнется — сразу валите. Поняли? — снова голос Шепард.       — Поняли! — выдохнула команда.       Женька повернулась к Тецуо, и парень увидел её взгляд — абсолютно чистый и ясный, но в глубине горело такое, что ему стало по-настоящему страшно. «О, Аматерасу! До чего же она себя накрутила…» — подумал японец.       — Ну, раз вы не знаете, кто такие «Рыжие», то придётся вас отпустить, — визгливо вещал в это время Большой. — Только вот беспокойство наше надо бы отработать…       — Чего ты хочешь? — спросил один из парней.       — Пусть ваша лялька обслужит меня и моих парней — и всё будет нормально, — бандит заржал, и его поддержала остальная банда.       Подруга закрыла забрало шлема. Глаза Женьки за ним полыхнули бело-голубым светом, вокруг неё вспыхнул голубой ореол. Стоящий перед ней огромный ржавый контейнер, взлетев в воздух, с невероятной скоростью понёсся в сторону противоположной стены, в итоге со страшным грохотом врезавшись в неё. Шепард, полыхая биотикой, вышла на открытое место, раздался хлопок — и Большой с четвёркой своих подпевал отлетел к краю провала. Потом что-то схватило их всех и вытащило прямо на средину бывшего стапеля. Остальная банда с ужасом смотрела на Тецуо и остальных — точнее, на смотрящие в лицо стволы пистолетов-пулемётов.       — Кто ты? — просипел Большой.       — Как это, кто? Ты же давно ищешь меня и моих ребят… Так ищешь, что убил моего Лиса. Неужели ты надеялся, что это сойдёт тебе с рук? — ответила необычайно звонким голосом Женька. — Я — Лиса, глава банды «Рыжие». И у меня к тебе лишь один вопрос, Большой… хотя какой ты Большой? Ты просто свинья — жирная и вонючая! Кто покрывает тебя в полиции?       — Да пошла ты! — ответил тот.       — Неправильный ответ. Минус одно очко, — и один из бандитов с визгом полетел в провал. Через пять долгих секунд истошный крик оборвался где-то внизу. — Повторяю вопрос — кто?       Один из бандитов описался и завыл: — Да скажи ты ей, Большой! А то эта сука нас всех убьёт!       — Пошёл ты, Рэй! Если я проболтаюсь — нас всех убьют! — сипел Большой.       — Ты не прав, Свинья… вас, может быть, убьют, может — нет. А вот я вас точно прикончу. Говори! Кто?! — крикнула Шепард.       — Я же сказал — пошла ты! — сипел в ответ Большой.       — И снова неправильный ответ, — следующий из подельников, истошно вопя, полетел вниз.       Процедура повторилась ещё два раза, однако уже трясущийся от страха Большой продолжал огрызаться. «Это чем же его так запугали, что он до сих пор молчит?» — думал Тецуо, глядя на серых от страха членов банды Большого, с ужасом смотревших на Шепард.       — Я не отпущу тебя, Свинья, пока ты не скажешь, кто. И поверь — ты не умрёшь легко, — при этих её словах нога Большого начала медленно проворачиваться вокруг своей оси. Бандит покрылся испариной, его затрясло. Через секунду раздался жуткий треск. Большой заорал. — У тебя есть ещё одна нога и две руки, Свинья… КТО? — странно-спокойным голосом спросила Лиса.       Большой завыл, и сквозь этот вой все услышали: — Фарратти, Луиджи Фарратти! Зам начальника полиции портового района!       — Вот это — правильный ответ, — сказала Шепард. — Сознался бы сразу — умер легко. А сейчас…       И Большого на глазах у всех прямо в воздухе разорвало на части: фонтанирующее кровью тело, дергающиеся в конвульсиях руки и ноги, висящие отдельно, разевающая рот и хлопающая глазами голова… Повисев некоторое время в воздухе, всё это отправились в провал. Тецуо мутило. Рядом выворачивало наизнанку кого-то из бандитов. Остальные «Рыжие» к нему стояли спиной — и японец видел только трясущиеся руки, судорожно сжимающие «Цикады».       — Теперь остальные твари! — Громко сказала Женька. — Чтобы я о вас больше не слышала! А то мне недолго и повторить процедуру… Всем всё понятно?       Бандиты судорожно закивали и наперебой начали уверять, что «никто и никогда».       — Пошли вон! — крикнула им Шепард.       И члены некогда самой опасной банды припортового района, не глядя друг на друга и дико озираясь, разбежались во все стороны, как тараканы.       — Теперь вы, — сказала она, повернувшись к белым, как мел, подросткам. — Кто такие и как сюда попали?       — Нас из космопорта направили в приют на Уилсон-стрит — кажется, святого Патрика, — ответила девушка. — Но по пути нас поймали эти и привезли сюда.       — Опять этот приют… — прошептала Шепард. — Ящер, забираем их с собой — надо валить отсюда. Кто и что — выясним на базе. Всё, поехали!       И они отправились домой, все — разными маршрутами. Одного парня и девушку посадили на байк к Шепард. Последний же сел к Тому и Китти. Таким составом и вернулись в убежище. Дед, лишь мельком глянув на серое, с потухшим взглядом, лицо Женьки, сразу отправил её в душ и спать. Остальные тоже решили последовать за ней. Мысли о еде даже не возникло — всех ещё мутило от того, что устроила их глава на заброшенном заводе. Лишь под руководством деда отгородили перегородками ещё один закуток, да поставили туда три кровати для новичков. Ужинать ребята тоже отказались.       Перед сном дед попросил Тецуо рассказать, что произошло на заводе. И парень рассказал — со всеми страшными подробностями.       — Шепард молодец, — сказал дед. — Теперь против вас не пойдёт ни одна банда — образцовая акция устрашения. Жаль только Бенджамина — отличный был парень… Иди спать, внук — завтра поговорим.       Утром всех отпустило, и за завтраком познакомились с новичками. Их звали Ингвар Хансен, Маркус Ольсен и Ингрид Нильсен. Все они были с Терра Новы — из маленькой рыбацкой общины норвежцев. Их родители сообща занимались промыслом… и сообща же отправились на дно во время шторма, вместе со своим рыболовецким траулером. Больше родственников у ребят не было, так как родители их были сиротами. Ребят перевели на Землю и направили в приют, но по пути они попались Большому. И эта мразь, угрожая оружием, утащила их на завод. И да, все трое были огненно-рыжими и голубоглазыми, с усыпанными конопушками лицами. Женька на завтрак так и не вышла, дед же запретил её трогать — сказав, что она сама выйдет, когда отойдёт от содеянного. По головизору уже вовсю обсуждали подробности жуткого убийства на заброшенном заводе — видимо, кто-то из банды Большого растрепал, а то и напрямую рассказал всё полиции. И теперь всех городских биотиков трясли, как яблони, проверяя. Даже на улицах было полно патрулей с переносными сканерами биочипов.       — Лисе теперь на улицу не выйти, — сказала Кейт. — Сразу спалят.       — С чего бы это? — раздался голос Женьки от дверей на кухню. Выглядела она плохо: волосы спутаны, под глазами чёрные круги, тусклый и пустой взгляд. — Пусть проверяют — сложно найти то, чего нет и никогда не было. А лиц наших никто не видел.       — Как — не было?! Но как… как же ты без него колдуешь? — удивился Том.       — А ты как? — ответила вопросом на вопрос Шепард.       — Да я и колдовать-то толком не умею! На кой мне чип, когда усиливать нечего?..       — Вот и мне, как азари, чип не нужен. Я и так могу, — ответила Женька. — И вообще, пока всё не утихнет — надо свалить из города. Куда-нибудь на север, на природу. Там можно на побережье дом снять на лето — и пожить нормально, в тишине и покое. А то что-то от Ванкувера меня уже тошнит…       — Согласен! — сказал дед. — Я связался с Мышелом, и он, через своих людей, снял для нас дом недалеко от базы космопехов в Форт-Брэгг.       — Так это же в Штатах! — сказала Женька.       — А нам какая разница? Зато на побережье и климат хороший, и народу немного. И да, Бетти с девочками тоже с нами поедут — так что скучно не будет.       — Как она, учитель? — спросила Женька.       — Как-как? Плохо, очень… но, думаю, весть о том, что убийца её сына поплатился за содеянное, хоть немного облегчит её горе, — ответил дед.       Женька (Земля, окрестности Форт-Брэгг, 20 июля 2370 г.)       В спокойное течение моей тренировки вплетается писк инструметрона. Раскидав камни, я нехотя отвечаю. На экране лицо Тецуо, и друг радостно улыбается.       — Что случилось, Ящер? Ты прям весь цветёшь, — спросила я.       — Лиса, тебе название «Ловкий Барсук» ни о чём не говорит? — спрашивает в ответ друг.       Меня подбрасывает в воздух: — Говори!       — Минуту назад в списках прибытия появился корабль с таким названием, и я решил тебя известить.       — Когда сядут? Номер посадочной площадки есть? — хрипло спросила я.       — Они уже на глиссаде, а площадка 202 — у самого моря. Так что поспеши.       — Поспеши! Да мне больше трёх часов добираться! Ох, блять, опоздаю! Долбаная диспетчерская, вечно тормозят! — кричу на бегу я.       Прыгаю на байк и на максимальной для суши в Штатах 250-километровой скорости лечу к морю — там, над водой, не действуют ограничения, и можно разгоняться аж до шестисот километров в час. Вот и побережье. Вылетаю на воду и, прижавшись максимально низко к ней, выпускаю аэродинамические элементы, щит-обтекатель сжимается, и я выжимаю из байка всё, на что он способен.       Вот и показались башни Ванкувера. В гарнитуре коммуникатора слышен голос полицейского контроля: — Байк QRR122377, вы входите в зону контроля движения города Ванкувер, просим вас снизить скорость до трёхсот километров в час.       Сбрасываю скорость — ещё не хватало с копами ругаться… До порта десять минут лёта и пятнадцать — пешком по тоннелям, к площадке. Ладно… мы уже все подземелья излазили и знаем их, как свои пять пальцев. Подлетаю к ограждению и вижу сидящих на лавочке Тецуо и Тома.       — Лисичка, давай байк и чеши к своим, а мы с Ящером отгоним его на место, — говорит Том.       Целую парней и, не чувствуя ног, бегу к вентиляции. В спину летит смех. Несколько секунд, чтоб открыть камеру, залезть внутрь и закрыть её за собой обратно. И бегом-бегом-бегом!       Зря бежала — подключившись к компьютеру родного корабля, узнала, что он пуст. Видимо, наши ушли меня искать. Просматриваю список экипажа (моя учётка действует), в списке есть новое имя — Эжени Ксавье. Интересно, кто это? Хм… написано, что дочь Чарли и Вайли. О, а у Вайли фамилия сменилась — она теперь тоже Ксавье! Удочерили они, что ли, кого-то? Вот ведь, похоже на то… Возраст у девочки — всего два года. Интересно, где ребята меня искать будут? Дадут или не дадут им адрес приюта, или сразу к копам отправят? Жаль, не найдут они меня сами… ничего, я сама их нашла! Так что сажусь у опоры, приваливаюсь к ней спиной и жду. На часах в инструметроне 13:00. Под тёплым ветром меня сморило, и я уснула…       Чарльз Ксавье (Земля, Ванкувер, 20 июля 2370 г.)       Сердце ныло и болело. Он так и не хотел верить в то, что, скорее всего, никогда не увидит Джейни. Все попытки выяснить её судьбу напрочь разбил последний разговор со следователем из отдела убийств. После трёх часов поисков, после визита в приют, где им сказали, что такая девочка никогда здесь не появлялась; после того, как директор приюта поведала им страшную историю трёхлетней давности, в которой фигурировали работорговцы, и посоветовала поискать концы в департаменте полиции, в котором их два часа футболили из кабинета в кабинет до тех пор, пока не направили в отдел убийств, который может хоть что-то знать. Поднявшись на шестой этаж и найдя искомую дверь, увидели там молодого, но усталого парня в полицейской форме, который представился им Франсуа Вийоном, старшим следователем отдела и, услышав фамилию Джейни, просто закрыл двери и отключил системы фиксации.       — Кто вы и откуда знаете это имя? — спросил коп.       — Три года назад мы были опекунами Джейн, — ответил Чарли. — Пока эта сука-ювеналка не аннулировала наши права.       — То, что она была сукой — я согласен. Только ничью жизнь она больше не сломает, — ответил Франсуа.       — Что так, уволили? — спросил Макс.       — Ага! На тот свет… И в убийстве фигурировало имя вашей девочки. Она попалась работорговцам, чьим подельником и была чиновница.       Команда ахнула.       — Что дальше?.. — прохрипел внезапно севшим голосом Чарли.       — С этой гнилью поработала группа ликвидаторов Евросоюза. Но при операции вашу девочку ранил один из бандитов. И не только её. Но мы уничтожили эти данные, чтобы детей не искали. Там большую группу детей продать пытались. А в нашем управлении сидит крот, и кто он — мы не знаем, так что любое шевеление может очень больно отразится на них.       — Так где дети? — спросил Макс.       — Мы не знаем, сэр — ликвидаторы забрали их с собой и, скорее всего, спрятали. Так что концов не найти. Простите, но я ничем не смогу вам помочь. И не советую обращаться к кому другому в управлении — это опасно в первую очередь для Джейн… ну, и для вас тоже.       Чарли зажмурился — надежды не осталось. Обхватив его руку, в плечо уткнулась плачущая жена. Дочка же посмотрев на Вайли, потеребила Чарли и спросила: — Посему мама пасет, папа?       — Потому что, солнышко моё, мы потеряли последнюю надежду.       — Сё похо, папка? Тада подём домой, я хосю домой. Када похо — дом сегда помогает, — сказала малышка, поцеловав отца в щёку.       И все взрослые, включая инспектора, с умилением на неё посмотрели. Полицейский же лишь бросил странный взгляд на малышку и на кварианку, но ничего не сказал.       Вся команда поднимается из коммуникационного тоннеля на посадочное поле. Вот он, родной корабль. Опущенный, но заблокированный пандус — и открыть его может лишь капитан, да Чарли, как старпом. Он окинул взглядом посадочное поле — всё привычно, но что-то резануло глаз… Ещё раз, внимательнее — левая задняя опора, около неё кто-то сидел. Сердце забилось. Мужчина отдал дочь жене и быстрым шагом пошел к опоре.       — Чарли, ты куда? — спросила Вайли.       Он лишь поднял указательный палец и ускорил шаги. Подойдя ближе, увидел, как ветер треплет огненно-рыжие волосы спящей у опоры девушки. Сердце уже колотилось, как сумасшедшее… вот она пошевелилась, открыла глаза и посмотрела на Чарли. Дальше он просто ничего не помнил… очнулся, сжимая в объятьях ревущую в три ручья Джейни, а сзади подбегала вся команда.       Женька (Земля, окрестности Форт-Брэгг, вилла «Белая птица», 20 августа 2370 г.)       Бег, бег, бег — по лесу, по холмам, по пляжам… Утренний кросс — обязательная процедура, которую ввёл Такеши три года назад для всех. Мне не привыкать бегать по утрам, Тецуо тоже. А как остальные сдыхали поначалу — это было что-то!       Бегу, вспоминая всё, что произошло за этот месяц. Чудесный месяц с моими друзьями! Команда «Барсучонка» присоединилась к нам на вилле, которую мы опять сняли у Форт-Брэгг. Ох, как же меня накрыло, когда я проснулась у опоры от нахлынувшей на меня дикой радости Чарли… Висела у него на шее — и просто тонула в его чувствах, уже даже не пытаясь сдержать свои. Как прибежала команда, и меня просто затискали! Малки прижал так, что чуть не раздавил. Смех-шуточки, слёзы девушек…       Потом все вместе прошли на борт, и мне устроили допрос. Рассказала всё без утайки: как жила здесь, про банду свою с названием «Рыжие», про то, что ювеналку и работорговцев грохнула, при этом пулю получив от них… Тут уж Дебби не выдержала и в сопровождении остальных девушек уволокла меня в медотсек. Там полностью просветила на сканере, убедившись в моём полном здоровье. От шрама остался лишь лёгкий муар на коже, чуть видимый на свету.       Но самое главное — меня поразила малышка Эжени… Глядя на неё, я просто выпадала в осадок — платиново-белые волосы, чуть заострённые ушки и розовые светящиеся глаза… при совершенно человеческом строении тела.       — Как?! Как такое возможно?.. — обалдело спросила я.       — Как выясняется — вполне возможно, — ответила Дебби. И рассказала мне о всех результатах своих исследований.       — И адмиралам, и старшим чиновникам человечества это прекрасно известно. Информация просто засекречена, — сказал капитан.       — Но зачем? Ведь это же спасение для них, как для вида!       — А если подумать? — вставил слово Малки.       — Подумать? — и я подумала… и поняла правоту адмиралов. Если кварианцы вольются в состав человечеств — исчезнут, как вид. Я с пониманием посмотрела на Скруджа.       — Поняла? — спросил он.       — Ага. Но, ребята, как же Мендуар? Ведь там же больше ста тысяч квариков! И они прошли адаптацию! Там же люди, и процесс никем не контролируется! Это же со стопроцентной вероятностью приведёт к массовым беременностям — как среди людей, так и среди кварианцев!       — Уже привело! — сказала стоящая у лифта Вайли, одетая в обычный уник.       — Вайли?! — шокировано спросила я. — Как?!..       — Мы доработали системы корабля, — ответил за подругу Макс. — Усовершенствовали системы фильтрации, установили бактерицидные завесы и систему обеззараживания помещений. Плюс Вайли уже адаптировалась к нам. Но приходится носить сьют, когда в экипаже чужие.       — А я? Меня же не было здесь три года…       — Это не страшно, — ответила подруга. — Мой иммунитет постепенно усиливается, так что тебя как-нибудь переживёт.       — И что там, на Мендуаре?       — Мы были там, подруга, — ответила Вайли. — Уже больше десяти тысяч полукровок.       — Так вся эта тайна теперь — секрет Полишинеля! — воскликнула я.       — Не скажи… Власти колонии, по просьбе Мигрирующего флота и властей Союза, засекретили эту информацию. А твои сопланетники, Джейни, с некоторых пор стали просто маниакальными секретчиками — ничего лишнего за пределы колонии не уходит. Так что пока всё тихо, — ответил Макс.       — Это пока… а что будет лет через двадцать, когда эти дети вырастут и полетят в галактику? — спросила всех Долл.       — Ерунда — просто скажут, что это колониальная мутация. Подумаешь, полно таких людей в колониях… Ну, будет чуть больше, — вставил Малки.       — Не будет… через двадцать лет, может, уже никого не будет, — тихо проговорила я. — Скажите, вы не задавались вопросом, как один вид разумных млекопитающих оказался на планетах, разделённых всей галактикой?       — У тебя есть ответ? — спросила Вайли.       — Да… похоже, есть. И он вам не понравится.       — Почему? Расскажи-ка? — с интересом спросил Билли.       И я, вздохнув, начала: — У нашей галактики есть хозяева. Настоящие хозяева. И это не мы: не расы Пространства Цитадели. Это они построили ретрансляторы и растащили их по космосу. И Цитадель — не станция. Она — вместилище синтетического разума колоссальной мощи, предназначенная для не до конца понятной мне функции. Я чувствовала его присутствие, когда мы там были — его мощь, его внимание… вам просто не понять этого. Это они растят нас, как урожай на грядках… чтобы потом пожать его. Это происходит в промежутке между сорока и шестьюдесятью тысячами лет — уже на протяжении почти миллиарда. Их жертвами стали неисчислимое количество разумных рас, в том числе наши предшественники — протеане. Последние называли их Жнецы. И это именно они разделили нас — только непонятно, зачем. Самое главное, тогда понятны все странности биоценоза на Раннохе — он не странный, а просто искусственный, частично скопированный с Земли. И я не удивлюсь, если все виды животных и растений на планете имеют земные аналоги.       Я говорила и говорила. Рассказывала своим друзьям о том, что нас всех ждёт через пятнадцать лет. И именно поэтому мне нужно на флот, я — ключевой элемент в попытке остановить это безумие. И если у нас всех не получится, то будущего просто не будет.       По мере моего монолога лица друзей из удивлённых стали встревоженными и даже напуганными.       — Это точно, Джейни? — спросил Макс.       — Увы, капитан… точнее некуда. И мне очень страшно осознавать это.       — Нам-то что делать? Мы же простые торговцы-контрабандисты… Чем мы можем помочь остальным, что вообще в состоянии изменить? — тихо спросил Малколм.       — Не скажи, Скруджи… У меня на вас всех большие планы, — ответила я.       — О как!.. — удивился Билли. — И какие же у тебя планы, мелкая?       — Вы же вышли на контакт с Мигрирующим флотом?       — Да, — ответил Макс. — И получили статус привлечённого члена, с правом свободного доступа к Флотилии. Даже ежемесячную информационную рассылку получаем.       — Вот! — говорю я. — У меня есть деньги — много денег! Я дам их вам. Скажи, Макс, сколько стоит такой же корабль, как «Барсук»?       — Новый? Около восьми миллионов. Но можно сделать предзаказ, и тогда — около шести. А что, у тебя есть такие деньги?       — Есть и больше! Один из наших оказался гениальным финансовым аналитиком. И в прошлом году, когда мы, после убийства мной Большого, свернули свою деятельность в Ванкувере, от скуки решил поиграть на бирже. У него очень хорошо получилось — за последние полгода Тецуо заработал на фондовом рынке около полумиллиарда кредитов. И я могу очень много денег дать вам. Так что, Макс, как ты смотришь на то, чтобы стать главой транспортной компании?       — Положительно. Если это нужно тебе, — ответил капитан.       — Нужно! И, Вайли… ты можешь сагитировать несколько своих соплеменников для работы в ней. Чтобы у капитанов кораблей тоже был доступ на Мигрирующий флот.       — Не вижу никаких препятствий для этого — нам катастрофически не хватает кораблей торгового флота. Так что адмиралы будут только за… — ответила подруга. — Только зачем тебе это?       — Затем, что я хочу, чтобы к моменту Жатвы у моих братьев по виду был по-настоящему сильнейший флот в галактике. А если добавить силы гетов…       — Гетов?! Ты хочешь подключить гетов?! — воскликнула Вайл.       — Да, хочу. Эти синтетики — вовсе не такое зло, какими все их выставляют… И вообще, вам бы помириться с ними, Вайли.       — Это невозможно! Ты не понимаешь! — заволновалась подруга.       — Это очень даже возможно, Вайли… и я попробую это организовать. В этом, возможно, мне потребуется твоя помощь, а также помощь твоей тёти.       — Шалы? Но чем тебе поможет один из капитанов?..       — Это сейчас Шала’Раан вас Тонбай — лишь капитан… а к нужному моменту она станет адмиралом и членом коллегии.       — Невероятно! — прошептала кварианка.       — Ну, что же, тогда отгоните «Барсука» на длительную парковку — и начнём решать вопросы. Мне надо вас всех кое с кем познакомить.       — Это не с твоей ли бандой, случаем? — спросил Люк.       — Мы больше не банда! Мы — совет учредителей «R.E.D.S. Industries»! И я предлагаю всей команде моего корабля тоже войти в него.       — Что, вот так вот просто?! — удивилась Мате.       — А чего сложного? Там будут только свои, — ответила я.       — То есть, твои друзья? — спросил Макс.       — Именно! — сказала я.       Ребята переглянулись и хором ответили: — Мы согласны, Джейни!       — Сыграй нам, Рыжик, — попросил Чарли, кивнув на синтезатор.       И я сыграла… от всей души сыграла своим друзьям.       Весь следующий месяц Макс и Чарли, вместе с остальной командой, сидя на вилле, обзванивали своих приятелей в разных местах космоса и Земли — проводили собеседования, формируя экипажи ещё для трёх кораблей новосозданной «R.E.D.S. Merchants». Причём Вайли уже нашла и подговорила вступить нескольких кварианцев в экипажи — один из них даже стал капитаном. Корабли уже заказаны на Лазурной, и их строительство завершится через два месяца. Все три обошлись нам в шестнадцать миллионов кредитов — это чуть большая и улучшенная версия «Барсука». Плюсом сразу заложили каюты для кварианцев и вообще модифицировали жилой отсек.       Вся во власти воспоминаний, я не заметила бегущую навстречу группу рекрутов с мастер-сержантом во главе. Развесёлая солдатня вовсю горланила речёвку про одну сумасшедшую из Саскатуна (1). Мы тоже бежали компактной группой, но делали это молча, чтобы не сбивать дыхание. Народ поприветствовал нас, мы ответили.       И снова вспомнилось прошлое лето — когда мы так же бегали по утрам, и местных это заинтересовало. Командир базы дал задание своему «молчи-молчи» выяснить, что за странная компания поселилась поблизости. И тот, как бравый служака, не нашёл ничего лучше, чем, прихватив замкомандира и парочку ЭмПи, заявиться к нам на виллу. Когда эта компашка нарисовалась на газоне перед нашим домом, народ слегка струхнул, и Тецуо убежал к деду. И тут наш бравый генерал показал мастер-класс… Такеши надел парадную форму генерала армии со всеми наградами и вышел к гостям. От увиденного военные впали в ступор… а потом, узнав, кто этот генерал, чуть не лопнули от восторга! Такеши был живой легендой армии — человек, воевавший в Войне Первого Контакта! Один из офицеров сил планетарной обороны Шаньси — это фигура масштаба, например, Покрышкина в советское время у нас.       Двух майоров и обоих сержантов со сверхзвуковой скоростью унесло обратно на базу… и на обед к нам пожаловал сам командир базы — полковник Джереми Моран. Узнав, что генерал Омура здесь с группой воспитанников, он тут же разрешил нам посещать базу для тренировок. Ну и уговорил Такеши прочитать несколько лекций новобранцам — о том, как было дело у того на войне. Через месяц нас знала вся база, и мы были частыми гостями у космопехов — особенно в их тире.       Когда полковник Моран узнал, что я собираюсь в армию, то заявил мне, чтобы я не вздумала идти на обычный вербовочный пункт, а ехала сразу в Форт-Брэгг — и он своей властью сам зачислит меня в часть. По его словам, воспитанница самого Такеши Омуры станет украшением 82-й Космодесантной дивизии (2). А я подумала — почему бы и нет? Может быть, хоть в распределении после учёбы поможет — не засунут куда-нибудь в самую дальнюю дыру…       Тецуо тоже было собрался со мной… но мы с Такеши его тормознули. Космопехов у Альянса полно, а вот качественных финансистов — немного. И удел моего друга — зарабатывать деньги для других наших ребят, которые твёрдо решили создать исследовательскую группу по разработке новейшего оружия (и не только) для войны. Так что поедут мои друзья всей компанией на будущий год в Кембридж — в Массачусетский Технологический институт. Весной у них будут вступительные тесты — и гарантом согласился выступить полковник Моран, наравне с Такеши. В общем, весь будущий май мы будем здесь, в Форт-Брэгг… только вот ребята потом уедут, а я останусь.       Поворачиваем на тропу в холмы — там через три километра будет мой тренировочный карьер. Армейцы туда не забегают, местные не ходят по причине абсолютной неинтересности. Так что он — идеальное место для биотических тренировок. 1. Crazy one from Saskatoon itself had, a little spoon — американская армейская речёвка. 2. 82-я Комодесантная дивизия образована из 82-й Воздушно-десантной дивизии армии США. Место дислокации — Форт-Брэгг. В фанфике Форт-Брэгг — учебная база дивизии. Сама дивизия приписана к десантным силам Пятого флота Альянса Систем. Одна из сильнейших боевых частей тамошних США.       Сижу по турецки среди парящих камней и друзей — все они летают вокруг меня по замысловатым траекториям. Лишь Китти и Том не здесь — эта сладкая парочка ушла куда-то прогуляться. Пищит инструметрон. Медленно опускаю всех на землю и отвечаю на вызов.       — Да?       — Женька — это Китти! Тут что-то непонятное в лесу… Какой-то хлам и запах странный. Может, посмотришь, что это? Я тебе пеленг отправила.       — Сейчас придём, ждите, — отвечаю я и подаю рукой сигнал ребятам. Вся группа бегом отправляется за мной. Вот до сигнала Китти несколько метров, выбегаем на полянку. Посреди неё — здоровенная куча хлама из сломанных контейнеров, пустых бочек и прочего непонятного мусора. Рядом с кучей стоят Том с Кэйти и смотрят на нас.       — Смотри, Жень, какую кучу кто-то навалил! Ещё неделю назад этого всего не было — мы с Котом тут были. И тут странно пахнет… понюхай сама.       Подхожу — и чувствую резкий противный запах. Память услужливо начинает перебирать… Что же так пахнет? Запах очень знакомый, и с ним явно связана какая-то угроза! Ребята ходят вокруг кучи с любопытством. Смотрю на Тома с вопросом.       — Что-то знакомое, Манул? Где-то я эту вонь уже чувствовала… А ты? — парень кивает, и мы продолжаем смотреть друг на друга. У меня в голове мелькает догадка… на лице друга написано, что он тоже догадался.       — Твою мать! — шепчем мы хором. — ХЛАДАГЕНТ!       В это время Ингвар шевелит торчащую из кучи трубу… вся куча при этом начинает качаться, лежащая на вершине бочка со скрипом соскальзывает и летит вниз — прямо на Горностая… Проваливаюсь в транс и толкаю парня биотикой… Инг улетает в кусты, но бочку подхватить не успеваю — и та с грохотом падает рядом с нами… Из неё летят брызги зеленого — и я чувствую, как по моей левой руке потекло что-то прохладное… Том с ужасом смотрит на меня… Опускаю взгляд — и вижу стекающую по коже левой руки изумрудно-зелёную жидкость.       Такеши Омура (Земля, база Форт-Брэгг, 20 августа 2370 г.)       Пока дети бегали, он отправился на совещание своих единомышленников, а также приглашённых ими представителей Иерархии и Республики. Посоветовавшись с Женькой, выбрали генерала Адриана Виктуса от турианцев и матриарха Этиту от азари.       В прошлом году, после рассказов Женьки, Такеши решил проверить её данные — и обратился к своим знакомым и друзьям. Также генерал не забыл о профессоре Янкуловском и связался с ним для консультаций. Когда разрозненные данные армейской и флотской разведок по этому вопросу, а также данные профессора стали складываться в целую картину — у Такеши зашевелились волосы на голове… Старый генерал понял, что девушка права, и над человечеством нависла чудовищная угроза — угроза тотального уничтожения!       Он связался со старыми друзьями и учениками из объединённого штаба сил планетарной обороны Альянса, а также с одним из друзей из Адмиралтейства. И, собрав их в одном из кафе Ванкувера, поделился своими выводами. Друзья схватились за голову — причин не верить Омуре у них не было. Игнорировать такую угрозу было нереально… но в то же время в полный рост встала проблема политиков, и ни один из генералов не видел способа её преодолеть. Их просто не станут слушать!       Тогда же, как следует подумав, они решили действовать в обход. Раз ни один политик не пойдёт на увеличение расходов на армию, то надо действовать самим! Генерал зарегистрировал в реестре группу кампаний «R.E.D.S.» и, через связи Мышела, положил на их счёт все деньги ребят — тогда их было около двадцати пяти миллионов. Затем Тецуо, играя на бирже, многократно увеличил эту сумму, действуя от лица «R.E.D.S. Investments». Также наняли нескольких профессиональных рекрутёров и развернули найм среди выпускников технических институтов и университетов по всему миру, привлекая их в группы разработки под эгидой «R.E.D.S. Research». И пусть всё ещё в самом начале пути — есть большие шансы на успех.       Большой стол в кабинете полковника Морана, сидящие за ним разумные, читающие информацию, собранную учёными с разведчиками и обработанную лучшими аналитиками объединённого штаба. Генералы и адмирал Альянса, внимательно смотрящие на союзников. Турианец хмурится, «мандибулы» плотно прижаты, закрывая клыки — это знак крайней тревоги. Видно, как быстро мелькают символы турианского алфавита, таблицы и графики в его датападе. Иерарх взволнован — сильно взволнован.       Этита же, наоборот, кажется абсолютно невозмутимой… ну правильно — генерал-майор десанта в прошлом. Кажется, её вообще ничего не волнует… но, по едва видимым черточкам, по повороту головы и взглядам, которые изредка бросает темно-синяя азари на Такеши, становится ясно, что это видимость — только колоссальный опыт этой женщины позволяет ей сохранять невозмутимость.       Вот чтение закончилось, и генерал Виктус откинулся в кресле, сцепив руки перед собой, и начал крутить большими пальцами. Его напряжённый взгляд, устремлённый перед собой, пуст и задумчив. Матриарх же спокойно отложила датапад, поставив на стол локти и положив голову на сцеплённые пальцы рук, стала переводить взгляд с генералов Альянса на турианца.       — Кхм, — кашлянул Омура. Все встрепенулись.       — Ваша информация неожиданна и устрашающа, — сказал Адриан Виктус. — И я не вижу причины ей не верить. Но ситуация в Иерархии такова, что обнародование её ни к чему не приведёт. Наша экономика перегружена военными расходами. Дошло до того, что мы начали закупать продовольствие в колониях Альянса! Примарх Федориан принял решение сбалансировать экономику, и если сейчас я попробую убедить его этого не делать — меня просто не поймут.       — Прямое противостояние с этим врагом бессмысленно, — вставила Этита. — Протеане на пике могущества превосходили нас в несколько раз… однако это им не помогло. Так что простое наращивание сил не поможет и нам. Мы просто не в состоянии выдержать лобовое столкновение. А значит, решение проблемы лежит в другой плоскости. Я думаю, у вас есть предложения? — и азари внимательно посмотрела на Такеши.       Генерал вздохнул: — Рассмотрев угрозу, мы все, кто здесь присутствует от людей, включая профессора Янкуловского, видим решение в двух плоскостях. Первое — это разработка нового типа гипердвигателей, способных перемещать корабли, минуя ретрансляторы, в неисследованные области космоса. Поиск там нескольких миров и организация на них скрытых колоний. Я приглашаю Иерархию и Республику поучаствовать в этом проекте. Там мы сосредоточим образцы генетического материала и технологии клонирования с использованием новейших разработок. Для того, чтобы, в случае самого печального развития событий, мы могли восстановить популяцию и начать всё по-новой, но уже в другом месте, изначально зная об угрозе. Этот проект мы предлагаем назвать «Ковчег». Данные по нему есть в отдельной папке в ваших датападах, — сделав небольшую паузу, Такеши продолжил. — Второе направление — это разработка оружия, заточенного специально против синтетиков. Ведь наш враг — синтетическая форма жизни. Плюс разработать способы защиты наших народов от так называемого одурманивания. Насколько мы поняли, это — превращение разумного в киборга, полностью подконтрольного Врагу. Для этого тоже понадобятся средства и люди. Что тоже возможно сделать, не привлекая внимания политиков. Самое главное, мы должны понять одно — вся наша цивилизация плотно контролируется ими посредством масс-реле. Ведь даже связь осуществляется по технологии, взятой на Цитадели! А, как мы сейчас знаем, Цитадель — это управляющий центр сети реле в галактике.       — Это вполне нам по силам, — сказал турианец. — Как вы предлагаете координировать наши действия?       — Вот файлы, содержащие методику шифрования. Но это — лишь на крайний случай. Ведь мы прекрасно понимаем, что возможности Врага в дешифровке многократно превосходят наши возможности по препятствию оной. Так что большую часть сообщений будем перевозить курьерами. Личные встречи же, подобные сегодняшней, увы, почти невозможны, поскольку привлекут к себе внимание. Вряд ли у нас получится устраивать каждый год совместные учения. Это может заинтересовать как наших политиков, так и возможно врага.       — Думаете, у него есть агенты среди нас? — спросила азари.       — Безусловно — не надо недооценивать их. Они гораздо могущественнее нас. И нам не совсем понятна мотивация их действий. Возможно, никогда не станет понятна, — ответил сидевший в уголке профессор.       — Что по Марсианским Архивам, профессор? — спросила Этита.       — Там работает большая группа учёных… но объём поисков настолько огромен, что займёт много лет. Это как искать иголку даже не в стоге сена, а в огромном ангаре, заваленном металлоломом. Архив повреждён — многие данные требуют восстановления и дополнения. Так что на быстрый результат не стоит рассчитывать, — ответил учёный.       — Жаль, — вздохнула матриарх.       — Скажите, Этита, — начал Такеши. — Нам стало известно, что в одном из храмов на Тессии есть аналогичный информационный архив. Вам что-то известно об этом?       Азари подняла бровь и с удивлением посмотрела на генерала: — Подобный архив на Тессии? Вы серьёзно?!       — Информация точная. Но расположение архива неизвестно… лишь то, что это один из храмов Атаме.       Азари задумалась: — Храмов Атаме несколько тысяч. Без точных данных я вряд ли найду нужный. Особенно если учесть, что информация засекречена. Меня могут просто убить за попытку…       — Тогда не будем рисковать. Ваша смерть крайне нежелательна, матриарх. Так что вы уж поберегитесь, — сказал Омура.       Этита улыбнулась Такеши: — Договорились, господин генерал. Я буду осторожна.       — Господин генерал, дальнейшее моё присутствие уже не нужно, — сказал профессор. — Так что я отправляюсь на Марс, пока действует разрешение конгресса. Возможно, мне удастся отыскать хоть что-то важное. Вы же можете решать остальные вопросы без меня.       — Конечно, профессор. Вас доставят в космопорт в Лос-Анджелесе и приобретут билеты на Марс. Там же вас встретят и отвезут в Архив, — ответил Такеши.       Профессор встал, пожал руки военным и поцеловал её матриарху. Азари благосклонно улыбнулась. Перед выходом стоял лейтенант-ординарец, сказавший, что отвезёт его в Лос-Анжелес. Янкуловский кивнул и быстрым шагом покинул совещание.       — Надеюсь, Марек присмотрит за моей девочкой, — прошептала Этита.       — Вашей девочкой?! — переспросил Такеши.       — Доктор Лиара Т’Сони — моя дочь, — ответила женщина.       — Но нам известно, что она дочь матриарха Бенезии Т’Сони… — удивился Такеши, и остальные генералы с тем же чувством посмотрели на Этиту.       Та рассмеялась и, глядя на мужчин, сказала: — Вы же понимаете, что для зачатия нужны два родителя?       — Так вы?.. — воскликнул полковник Моран.       — Ну да… у вас меня бы называли «отец». Хотя в нашем языке это несколько отличное понятие.       — Удивительно!       — Ну почему же? — спросила матриарх.       И все рассмеялись, напряжение несколько спало.       — Господа! — громко сказал турианец. — У нас с вами много вопросов, требующих согласования. Не стоит терять время — у меня ощущение, что оно становится очень дорогим. Давайте продолжим совещание в расширенном составе. Пригласите остальных офицеров, — сказал он адъютанту полковника Морана. И офицер, кивнув, вышел из кабинета.       Час спустя более или менее наметили основные пути, распределили линии исследований и финансирования. Определились, с кем будут сотрудничать открыто, а кого — использовать втёмную. Девушки-азари из свиты матриарха оказались настоящими зубрами в вопросах корпоративных отношений, так что давали развёрнутые справки по многим спорным вопросам.       «Вот ведь долгожители… и память, что надо. Нам бы так! — думал генерал, глядя на ожесточённо спорящих над графиками в датападах людей и азари. — Процесс пошёл… сейчас всё обсудим, а через пару лет надо снова встретиться. Только вот где? Цитадель была бы проще всего… но это всё равно, что сразу Врагу всё рассказать. Тогда где-то ещё… «Арктур», «Омега»? Нет, «Омега» отпадает — Т’Лоак обязательно заинтересуется. Да и на Арктуре могут начать задавать вопросы. Где, где, где?.. «Сигма»! Точно! Волусам до лампочки, кто и что делает на их станции — лишь бы не буянили и деньги вовремя платили. Значит, так и предложу. Тем более, что в системе есть форпост турианцев, и Адриан может просто приехать туда, как инспектор. А на путешествия взбалмошного и воинственного матриарха вообще никто не посмотрит. Уехала и уехала — лишь бы не шумела и не лезла со своими милитаристскими идеями».       Вдруг запиликал инструметрон. «Кто ещё?» — подумал Такеши, отвечая на вызов. В окошке видеосвязи появилось крайне встревоженное лицо внука.       — Деда, беда! — прокричал он. — Срочно нужен медэвак и антидот от корабельного хладагента! Тут в лесу кто-то навалил хлама, а среди него была бочка из-под этой пакости — и Женька вляпалась! Деда, скорее! Я даю пеленг!       На заднем плане кто-то говорил, чтобы смывали быстрее. Слышались взволнованные голоса. Потом голос Женьки спокойно сказал: — Много попало. У меня минут пятнадцать… потом — всё!       — Что «всё»?! — громкий голос Кэйти.       — Конец.       — Полковник Моран! — сказал Такеши.       — Да, генерал? — сказал тот, как и все остальные, слышавший разговор генерала с внуком.       — Срочно нужен медэвак и медики с антидотом от хладагента. Одна из моих девочек вляпалась в эту дрянь в лесу, — ответил Омура.       — Сейчас всё сделаем, генерал! Но где они умудрились его там найти? — спросил полковник, щёлкая кнопками инструметрона.       — Вас не этот вопрос должен занимать, Джереми, а то, откуда вообще в лесу мог взяться столь ядовитый компонент! — вставил один из генералов.       — А ведь и верно… майор Ковальски! — обратился Моран к своему «молчи-молчи», сидевшему рядом. — Выясните это!       — Есть, сэр!       — Медслужба?       — Да, командир!       — Срочно медэвак по пеленгу в лесу. И захватите антидот от хладагента — у нас отравление.       — Э-э-э, сэр! С этим проблема. У нас нет антидота!       — Что значит, нет?! Вы, пилюлькины недоделанные, там, в медсекторе, что, таблеток переели?! Как это, НЕТ?!       — Сэр, у старого препарата истёк срок годности — и мы согласно инструкции его списали, уже две недели как. Однако заказанный нами три месяца назад новый препарат так и не пришёл. Интендантское управление задержало нашу заявку. Мы не виноваты, сэр…       — Ты понимаешь, что у нас человек умирает! Что делать?! — прошипел полковник.       — Сэр, спросите турианцев — их препарат даже лучше нашего. Наш сделан по лицензии, купленной у них. Но весь корпоративный сектор пользуется турианским антидотом, сэр.       Люди посмотрели на генерала Виктуса. Тот оглядел сидящих рядом своих офицеров.       — Что скажете? У кого из наших есть с собой флотские аптечки? — спросил турианец.       — Почти у всех, мой генерал. Но большая часть наших ребят на полигоне — оттуда лететь не меньше двадцати минут. Не успеют.       — Здесь, на базе, кто-то остался? — снова спросил генерал.       — Да, командир группы разведчиков. У него практические занятия с разведчиками людей по рукопашному и ножевому бою. Но я не знаю, есть или нет у него с собой аптечка.       — Так выясните это, полковник!       — Да, командир, — и полковник-турианец запиликал инструметроном. — Лейтенант Крайк! Найлус Крайк, вас вызывает полковник Таррус. Лейтенант?!       — Слушаю вас, полковник.       — У вас есть с собой аптечка, лейтенант?       — Так точно, полковник, есть.       — Тогда срочно пройдите в медсектор базы и помогите медикам людей. У них закончился антидот от хладагента. А во флотской аптечке он есть. Вы поняли меня, лейтенант?       — Так точно, понял — поступить в распоряжение медслужбы базы и оказать помощь. Всё верно, полковник?       — Да, приступайте, лейтенант. И поторопитесь — время дорого.       — Есть.       Люди и другие разумные, сидевшие в кабинете, затаив дыхание, дружно выдохнули.       — Я этих фагготов (3) из интендантской службы с дерьмом смешаю, — прорычал полковник Моран.       — А я тебе помогу, Джереми, — поддержал того один из офицеров из штаба с погонами генерал-лейтенанта.       Обсуждение остановилось — все сидели и слушали, как идёт спасательная операция.       Из терминала полковника летело: — Это «птичка»: прибыл турианец, идём на взлёт. База, дайте коридор и пеленг.       — База — «птичке»: коридор 14, ловите пеленг.       — «Птичка» — базе: пеленг принял, до точки три минуты. Это старый карьер.       Через несколько минут.       — «Птичка» — базе: мы на месте начинаем снижение. Сука, тут восходящий поток! Да мать же твою, ебать вас во все щели… я не могу сесть — болтанка! Стабилизация не помогает!       Голосом турианца: — Зависни на высоте десять метров.       — Понял, держу высоту. Тут ещё не так болтает — справлюсь.       — Сержант, идёте со мной, на тросах, — снова голосом турианца.       — Ай-ай, сэр.       — «Птичка» — базе: лейтенант Крайк и сержант Уилкокс ушли вниз на тросах.       — «Птичка», это лейтенант Крайк: пострадавший стабилизирован. Следуйте на пляж и ждите нас там.       — Вас поняли, лейтенант, сэр: следовать на пляж и ждать.       Прождав ещё минут десять все услышали: — «Птичка» — базе: лейтенант Крайк и пострадавшая на борту, с ними ещё подростки и сержант Уилкокс. Следуем на базу.       — База — «птичке»: вас ждут.       Тут полковник нажал сенсор на столе и сказал: — «Птичка», это полковник Моран: передайте лейтенанту Крайку и сержанту Уилкоксу благодарность от меня и генерала Омуры.       — Мы слышали вас, полковник, — ответил турианец.       — Отличный у вас офицер, генерал Виктус, — сказал Такеши.       — Отличный, согласен… только вот его у меня забирают. Как ни жаль.       — И куда?       — На него положил глаз Спецкорпус — так что по возвращению от вас он станет Спектром Совета. Гадство… всегда лучших выгребают! Хотя я и признаю необходимость существования Спецкорпуса, а Найлус — отличный разведчик. И я надеюсь, он станет украшением СПЕКТР.       — Н-да… когда уже наш Спектр появится? После того, как этот ваш Сарен Артериус завалил Андерсона, больше заявок не присылали… будто у нас больше людей нет, — пробурчал сидевший рядом адмирал.       — Там вообще непонятное что-то творится в штабе Спецкорпуса… Их критерии отбора кандидатов не раскрывают даже нам. Так что ничего посоветовать не могу, — ответил Виктус. — И, раз всё закончилось хорошо, предлагаю продолжить работу. А после, перед обедом, сходить и проведать девушку. Согласны, господа?       — Да, генерал, — ответил Омура. А остальные, в том числе и матриарх, лишь кивнули. 3. Faggot — Педик (англ.)       Лейтенант Найлус Крайк (Земля, база Форт-Брэгг, 20 августа 2370 г.)       Найлус стоял посреди десантного отсека летуна и держал на руках девушку. Мягко сгибая и разгибая ноги, компенсировал манёвры. Девушка лежала молча, лишь тихое дыхание выдавало, что она жива. А перед глазами стояла картина на склоне карьера, увиденная, когда Найлус и медик-человек спустились с раскачивающегося летуна на тросах: группа подростков — парней и девушек — и лежащее на земле тело. Необычайно бледная кожа, рваное, короткое дыхание — сразу видны последствия отравления. Крайк подбежал, скинул рюкзак и вытащил аптечку. Выбрал в меню пункт «антидот от хладагента» и нажал иконку. Выскочил цилиндрик пневмоиньектора. Турианец передал его медику, и тот уверенно ткнул им куда-то в область шеи. Инъектор пшикнул, девушка вздрогнула, однако дыхание постепенно выровнялось и бледность немного отступила. Медик провёл над ней инструметроном с запущенной программой медицинской диагностики.       — Надо в регенератор — интоксикация всё ещё сильная. Необходима очистка крови… Чёрт!       — Что? — спросил Найлус.       — Носилки забыл… Как теперь её на пляж нести?       — На руках унесу — не страшно, она не тяжёлая, — ответил турианец.       — Как скажешь.       Тут влезла одна из девушек — невысокая, хрупкого телосложения, сильно заплаканная.       — С ней всё в порядке будет, сэр? — спросила она Крайка, с надеждой глядя тому прямо в глаза.       — Всё в порядке, мы успели, — ответил за Найлуса сержант. — Сейчас только на пляж перейдём — и отправимся обратно на базу.       — «Птичка», это лейтенант Крайк: пострадавший стабилизирован. Следуйте на пляж и ждите нас там, — сказал турианец, прижав когтем активатор гарнитуры.       После аккуратно подхватил девушку, находящуюся без сознания, на руки и пошёл по тропинке, к морю. За ним гуськом потянулись остальные, сержант Уилкокс замыкал процессию. На пляже стоял летун, опустив на песок слип. Один из пилотов стоял на краю и смотрел на выходивших из зарослей.       — Всё в порядке, сэр? — спросил он Найлуса.       — Да, мы успели. Давайте вернёмся на базу — девушке необходим регенератор, чтобы устранить последствия отравления, — сказал Крайк и поднялся в салон летуна.       Через несколько минут летун аккуратно приземлился на бетонном посадочном поле базы. И сержант Уилкокс, показав рукой следовать за ним, пошёл в сторону группы невысоких строений неподалёку. Найлус, с девушкой на руках, пошёл за ним, а за турианцем потянулись все остальные. Крайк старался ступать как можно мягче, зная, что следствием отравления является сильная боль. Лейтенант видел это, когда один из его приятелей, ещё в учебном полку, умудрился вляпаться в охладитель во время учений. Даже после введения ему антидота и обезболивающего лишь глухо рычал, сидя на лавке, пока его везли в госпиталь.       Вдруг мягкие пальцы коснулись щеки турианца и медленно прошлись по ней.       — Inurre vor torrne, c’ivarr? (4) — услышал Найлус тихий голос, повернул голову и опустил взгляд, столкнувшись со смотрящими на него малахитово-зелёными глазами.       — Nihluus Krraik, t’nirr, vor torrne dun? (5) — спросил турианец.       — Jaane Sheparrd.       — Откуда ты знаешь турианский, Джейн? — спросил Найлус на английском.       — Знаю… и не только турианский. Это ведь ты меня спас? — спросила девушка.       — Наверное, я. А что?       — За мной должок, Найлус. И я постараюсь его вернуть при случае.       — Это будет сложно… Да и нет никакой необходимости.       — Увидим…       «Странно… — подумал турианец. — Ведь ей же больно… но никаких внешних проявлений, кроме расширенных зрачков, не наблюдается. Какая сильная воля, надо же…»       Вот и двери медсектора. Найлус занёс девушку внутрь и, следуя за сержантом, попал в помещение с регенератором. Подростки же остались на улице.       — Опускайте её на кушетку, лейтенант Крайк, сэр, — обратился к нему Уилкокс.       Турианец усадил девушку туда, куда ему показали.       — Сама раздеться и залезть в регенератор сможешь? — спросил ту сержант.       — Да, сэр. Я справлюсь, — ответила та.       — Тогда, господин лейтенант, давайте выйдем. Не будем её смущать, — сказал Уилкокс. И оба покинули комнату с регенератором. Прошли в комнату управления. Там сержант сел на самое обычное кресло на колёсиках и предложил турианцу располагаться рядом, в точно таком же. Найлус сел. Вот замигал зелёный индикатор готовности регенератора на пульте. Медик нажал на пиктограмму и спросил: — Мисс Шепард, вы готовы?       — Да, сержант Уилкокс, сэр, — донеслось из интеркома.       — Тогда не беспокойтесь — я запускаю программу, — и человек защёлкал кнопками на пульте. Вот на большом экране состояния регенератора появился скан девушки и побежали плотные ряды текста с большим количеством цифр и непонятных символов.       — Хм… Хорошо же ей досталось… Ничего, сейчас всё исправим, — пробурчал сержант, и его пальцы с невероятной скоростью забегали по кнопкам. Вот он закончил и, нажав пульт последний раз, откинулся в кресле. На большом экране загорелись цифры, отсчитывающие время в обратном направлении. — Ну вот и всё — через четыре часа она будет в полном порядке. Идёмте, сэр, успокоим её друзей, — и Найлус с сержантом пошли к выходу.       На улице, рядом со входом, стояла компания молодёжи, к которой присоединился малолетний сын генерала Виктуса — Тарквин. Иерарх взял того с собой в поездку на Землю. Молодёжь стояла компактной группой и активно общалась, совершенно не проявляя негативных эмоций — как будто он не турианец, а такой же человек, как они. Подростки, заметив вышедших Найлуса и сержанта Уилкокса, подбежали к ним.       — Как она, сержант? — спросил один из парней.       — Через четыре часа заберёте вашу Джейн — всё с ней будет в порядке, — ответил тот.       — Спасибо вам! Спасибо большое! — загомонили все разом.       Потом быстрым шагом пошли к воротам базы, позвав с собой и тринадцатилетнего Тарквина Виктуса. И, что интересно, парень спокойно пошёл с ними.       «Хм… Ну, пусть пообщается, — подумал турианец. — Ему это будет интересно и полезно».       — Ну что ж, до встречи, лейтенант Крайк, сэр, — сказал ему сержант и протянул руку.       — До встречи, сержант Уилкокс, — ответил Найлус и пожал тому руку. 4. — Inurre vor torrne, c’ivarr? — Назови твоё имя, брат? (турианск.) Причём «брат» в просторечном смысле, не родственник. 5. — Nihluus Krraik, t’nirr, vor torrne dun? — Найлус Крайк, сестра, а как тебя зовут? (турианск.) «Сестра» аналогична «брату» выше.       Женька (Земля, база Форт-Брэгг, 20 августа 2370 г.)       Мягкие волны блаженства… меня плавно качает и несёт на них. Необычайное чувство лёгкости… и самое главное — ничего не болит! Как давно я не ощущала подобного… наверное, с самого раннего детства — ещё до того, как пробудилась моя биотика. Боже, как хорошо-то!       Сквозь мягкие объятья неги пробивается чей-то голос: — Мисс Шепард? Мисс Шепард… Джейн, ты меня слышишь?       Нехотя открываю глаза. Надо мной — потолок медицинского модуля базы со светящимися белым светом панелями. Поднимаю голову — я в капсуле регенератора, лишь крышка отъехала, открывая ложемент. Тут же вспоминается, как я сюда попала… Блин, везёт же мне постоянно — то одно, то другое… Хорошо, хоть живая осталась!       И тут вспоминается лицо лейтенанта-турианца, который меня нёс на руках. Когда я открыла глаза, всё моё тело выло от боли… а перед глазами маячило лицо темнокожего турианца с невероятно яркой белой татуировкой на нём. Я спросила его имя, он ответил… и от услышанного я просто выпала в осадок — ну надо же, сам Найлус Крайк! Блять! Это не вселенная… это дерёвня какая-то! Новые Васюки! Постоянно сталкиваюсь со знакомыми персонажами… Вот откуда, скажите мне на милость, в подразделении иерарха Виктуса взялся Найлус?! Он же, по идее, должен уже быть в СПЕКТР… или нет? Хрен пойми — тут канон не помощник. И это он — тот турианец-разведчик, оказывается, который наших разведчиков гоняет.       Снова слышится голос сержанта: — Джейн, ты там долго ещё отлёживаться собираешься? Вылезай давай. Справа — дверь в душевую. Сходи, смой остатки амниотической жидкости. Твоя новая одежда и бельё на кушетке. И поторопись — тебя друзья уже заждались.       В душевой блаженство закончилось — заныла поясница и внизу живота расползлась глухая боль. Календарь в голове подсказал мне, что «пришла пора». Будь он неладен, менструальный цикл!.. Хотя до начала, по идее, ещё три дня… но чёртово отравление, видимо, сработало, как спусковой крючок. Сейчас это всё будет болеть пару дней, а потом ещё дней пять из меня будет лить. Сопровождается этот «праздник» крайне неприятными ощущениями. Ох блять, насколько мужиком-то проще было! Ни тебе прокладок, ни календарика — живи себе спокойно! Одна проблема — вигвамы по утрам. Хотя и здесь, бывает, такое приснится… и просыпаюсь от того, что внизу всё пульсирует и расползаются волны жара. При этом желания такие, что хоть волком вой! Блин! И выхода из этого «тупика» пока совершенно не видно! С девчонками не замутишь — общество не поймёт, да и найти в современном гомофобском обществе девушку с такими наклонностями — задача нетривиальная… А к парням уже меня саму не тянет. Вернее, тут довольно странно — то есть, теоретически, как бы и «да», а вот практически — резко «нет». Так что армия для меня — самое оно. Тут не забалуешь… особенно, в космодесанте строго, аж до безумия — никаких неуставных отношений, ну, может быть, кроме довольно мягкого, на мой взгляд, варианта дедовщины.       Вылезаю из душа, одеваюсь и топаю на улицу. На выходе меня перехватывает сержант Уилкокс.       — Джейн, можно тебя спросить? — говорит он.       — Спрашивайте, Дензел.       — Джейн, скажи… ты биотик? — спросил медик.       — Да, сержант, я — биотик.       — Но, почему на сканере не выявился твой биочип?       И я вспоминаю, как Такеши добавил в мой биометрический паспорт сведения об установленном мне экспериментальном биочипе, который не определяется сканерами. Ещё и модель записал — XN9na.       — Потому, что у меня не стандартный биочип, а экспериментальная модель, которая не видна на сканерах, Дензел. Называется она XN9na.       — Ух ты! — восклицает сержант. — Я ведь читал об этой серии… но там говорилось, что с этими чипами море проблем было, и лишь у нескольких подопытных он нормально встал!       — Да, сержант Уилкокс, и я — одна из них.       — Поразительно! Знаешь, Джейни… я пишу диссертацию о бойцах-биотиках. Правда, у нас на базе их всего пятеро нынче в наборе, да и они плотно заняты на тренировках. А мне нужно данные собирать… не разрешишь мне собирать их с тебя? Ты ведь, наверное, тренируешься?       — Хорошо, Дензел, я согласна. Буду ставить тебя в известность, когда соберусь тренировать биотику. Но это ведь ненадолго — через пару месяцев мы вернёмся в Ванкувер, а вновь я приеду сюда только в следующем мае. Однако тогда я приеду, как рекрут, и разрешение на сбор данных тебе придётся брать у полковника Морана.       — Я согласен! Хорошо! А где ты тренируешься, Джейн?       — В старом карьере, где вы меня с Найлусом забрали.       — О, отлично! Это же совсем рядом с базой!       — Кстати, Дензел, ты не видел Найлуса?       — Нет, не видел, Джейни — он, наверное, опять с разведчиками занимается. Ты спроси у кого-нибудь из турианцев на базе — может, они знают. Тебя проводить?       — Не надо, сержант, я сама, — ответив, иду к выходу.       Хорошо, дорогу запомнила, по которой меня Найлус утром нёс. Эх, а симпатичный, оказался, лейтенант Крайк! Он и в игре довольно неплохо выглядел… а здесь — даже посимпатичнее, чем мои братья. Хотя Тамил, по турианским меркам — вообще красавчик. Как они там, интересно?.. Жаль, что у турианцев социальные сети не в почёте — так хоть попыталась бы с братьями анонимно связаться. Чёртовы милитаристы — вечно им шпионы везде мерещатся!       На улице меня встретило яркое калифорнийское солнышко, пыльные пальмы вдоль дорожек… и моя банда с каким-то мелким турианцем, отирающаяся у входа в медсектор. Увидев меня, загомонили. Китти подбежала, бросилась на шею и разревелась.       Крепко прижимаю к себе подругу и начинаю утешать: — Ну что ты, Котёныш? Что ты сырость разводишь? Всё со мной в порядке, всё обошлось… ну хватит уже, не плачь, — но Китти лишь качает головой и продолжает реветь.       Вокруг стоят остальные и смотрят на меня со смущёнными улыбками. Лишь у Ингвара в чувствах вина и просьба о прощении. Смотрю на парня с улыбкой и киваю. Он всё понял — и просто засиял. Турианец топчется сзади и не знает, куда себя деть от смущения.       Погладив Кэйти по голове, говорю: — Ребята, а кто этот парень? Познакомьте нас!       Кэйти — вот сорока — тут же отрывается от меня и, утерев слёзы, подбегает, хватает турианца за руку, подводит ко мне и говорит: — Жень, разреши тебе представить Тарквина Виктуса, сына генерала Адриана Виктуса. Он прилетел вместе с отцом на Землю — просто, как турист. И, Тарквин, разреши тебе представить нашу подругу, Джейн Шепард.       Турианец протягивает руку. Но я беру его за предплечье, по турианскому обычаю, и на турианском же говорю: — Рада познакомится с тобой, Тарквин из рода Виктус.       Парень, полыхнув удивлением, отвечает мне так же: — И мне приятно познакомиться с тобой, Джейн из рода Шепард.       — Ну, раз все познакомились… то какие дальнейшие планы? — говорю я.       — Тебя полковник Моран видеть хотел. Дедушка сказал, чтобы, как только ты выйдешь, зашла в штаб. Они уже там полдня без остановки совещаются. Перед обедом, было, зашли в медсектор, но ты как раз в регенераторе отмокала. Так что с тобой они и не поговорили, — сказал мне Тецуо.       — Ну, раз полковник просил, значит, зайдём… Пошли?       — Ага, — отвечают мне хором ребята, и мы дружной кампанией топаем в штаб.       Там ординарец, стоящий у входа, кивает мне. И, предложив ребятам подождать у дверей, на лавочках, ведёт меня в кабинет полковника. Заглянув туда и, видимо, получив разрешение, открывает передо мной двери и кивком предлагает заходить. В кабинете, за большущим столом полковника сидит компания разумных, состоящая из турианцев, азари и большого числа офицеров Альянса в довольно высоких чинах — по крайней мере, я не разглядела ни одного, чьё звание было бы ниже полковника.       Джеффри Моран широко улыбнулся мне, остальные с ясно чувствуемым любопытством осматривали. Такеши смотрел на меня с отеческой любовью и облегчением. Странное внимание шло от тёмно-синей азари, одетой в строгий, странного покроя костюм. И от неё же тянуло властностью вперемешку с иронией. Это, наверное, Этита — «папашка» нашей Лиары.       — Ну, Джейн, мы видим, что тебе уже гораздо лучше, — сказал полковник Моран — Как же ты так вляпаться-то умудрилась?       — Ох, господин полковник, сэр… Бочка падала на Инга, и если бы я его не оттолкнула — парня с ног до головы бы облило. Оттолкнуть-то я его оттолкнула… а сама увернуться уже не смогла.       — Сам погибай, но товарища выручай! — тихо сказал один из генералов на русском.       — Так точно, товарищ генерал, — ответила я ему на русском же.       — О как! Знаешь русский? — полыхая удивлением, спросил он.       — Да, говорю свободно.       — Умная и храбрая девочка, — сказала низким грудным голосом Этита. — А сколько ты языков знаешь, Джейн?       — Свободно говорю на семи, матриарх, — отвечаю я ей на азари.       Матриарх полыхает изумлением, но на внешнем виде это никак не отражается — спокойный взгляд и расслабленная поза.       — И какими же, деточка? — снова спрашивает азари.       Вот ведь, деточку нашла… Хотя да — по сравнению с её, более чем восьмисотлетним, возрастом, тут все сидящие — «деточки»…       Сама же говорю ей в ответ: — Три человеческих, госпожа: русский, английский и немецкий. И четыре экзо: турианский, азари, кварианский и базик.       — Очень хорошо… у вас все воспитанники такие, Такеши? — спрашивает она Омуру.       — Да, Этита. Но Джейн всё равно выделяется. Она у меня молодец, — отвечает генерал, с любовью и гордостью в чувствах глядя на меня.       Я аж смутилась. И матриарх это заметила. В её чувствах мелькнула зависть, довольно быстро сменившаяся тоской и острым сожалением. Вот ведь, наверное, по Лиаре тоскует тётка… Да уж. Раса другая, а проблемы — те же. Вот за что с ней так Бенезия? Подумаешь, разница в политической позиции… В результате — глупая обида и ревность, закончившаяся разрывом отношений. И «отец» страдает, лишённая общения с ребёнком… А у азари ещё и строгостей полно в этом плане: у «матери» невероятное количество привилегий… а если она ещё и матриарх — то и подавно. Хотя Этита — тоже матриарх… но, видать, это не помогло. Правда, в каноне Этита всю жизнь за Лиарой приглядывала — с помощью своих десантниц и прочих разных агентов. Помню их диалог на Цитадели — детские наезды Лиары на «отца» по этому поводу.       Поглядев вокруг, на что-то оживлённо обсуждавших разумных, уже почти утративших интерес ко мне, я решилась задать вопрос генералу Виктусу. Но, поскольку хозяином кабинета был полковник Моран, то я, по старой-доброй армейской традиции, обратилась сначала к нему. Ведь военные — они вообще, как дети, и жуткие формалисты при этом, очень чувствительные ко всякого рода мелочам. И как же ими удивительно легко из-за этого манипулировать…       — Полковник Моран, сэр. Разрешите задать вопрос генералу Виктусу, — сказала я.       Полковник удивлённо-радостно посмотрел на меня — вот как мало надо человеку! Просто лишний раз напомнить, что он тут, вообще-то, хозяин, и всё — он весь твой!       — Конечно, Джейн, если он сам будет не против ответить на него, — сказал Джеффри, посмотрев на генерала.       — Я слушаю вас, Джейн Шепард, — сказал иерарх.       — Генерал Виктус, сэр. Вы не подскажете, где и как мне можно увидеться с лейтенантом Найлусом Крайком? — спросила я.       Виктус посмотрел на одного из полковников-турианцев, судя по наплечному шеврону, и кивнул ему. Тот защёлкал инструметроном и сказал: — Лейтенант сейчас на стрельбище, так что вы можете встретиться с ним там.       — Спасибо, господин полковник, сэр. И ещё, — я снова обратилась к генералу, — генерал Виктус, сэр, вы не будете против, если я приглашу лейтенанта к нам, на виллу — на ужин?       — С чего бы я был против? Если он согласится — не вижу никаких препятствий.       — Тогда у меня всё. Разрешите идти? — спросила я у Морана.       — Да, Джейн, иди, — сказал донельзя довольный полковник.       Я вышла из кабинета, попрощалась с ординарцем и пошла к выходу из здания штаба. В штабе было пустынно — ну правильно, вся толпа на полигоне. Когда ещё представится возможность потренироваться совместно с союзниками, сравнить тактику и методику обучения? Выработать методику взаимодействия, в случае чего? Так что сейчас большая часть штабных офицеров — страшно занятые люди. Причём, со всех сторон: и у азари, и у турианцев. Очень удачно всё совпало, Такеши — просто умница! Так классно всё организовал, что комар носа не подточит! Да и матриарх с иерархом очень чётко просекли момент, и играют в унисон. Ни одна собака не догадается, что здесь происходит что-то ещё, кроме совместных учений…       Выйдя из штаба, забрала всю свою компанию и потопала на стрельбище. Там большая толпа разумных трёх рас оживлённо комментировала работу нескольких из них. Трое разумных — человек, турианец и азари — стоя на двигающихся, дёргающихся и вибрирующих платформах, увлечённо стреляли по мишеням. Найлус нашёлся в пультовой комнате — оказывается, это он задавал программы движения для платформ, а после следил за стрельбой. Офицеры и солдаты, стоящие рядом, гомонили и вообще вели себя, как футбольные фанаты на матче любимой команды. Причём ни турианцы, ни азари не отставали от людей в громкости выражения своих эмоций. Тут творилось шоу — и участниками были военные трёх рас.       Войдя в пультовую и закрыв двери в неё, чтобы хоть немного заглушить гвалт с улицы, я обратилась к лейтенанту на турианском: — Найлус, здравствуй ещё раз. Можно тебя кое о чём попросить?       — Спрашивай, Джейн, — ответил он.       — Я приглашаю тебя сегодня на ужин, к нам — на виллу. Ты придёшь?       — Э-э-э… а как к этому отнесётся генерал Виктус?       — Он сказал мне, что решение за тобой.       — Тогда я с удовольствием принимаю твоё приглашение, Джейн. Во сколько подходить?       — К 20:00 местного времени. Адрес: Норт-Майн-стрит, 1214, вилла «Белая птица».       — Хорошо, я запомнил. Спасибо за приглашение, Джейн. Так… сейчас — 15:10… нормально, успею всё закончить и собраться.       — Это тебе спасибо, Найлус, — ответила я. Мы улыбнулись друг другу, и я вышла на улицу, где к толпе увлечённо орущих разумных присоединились мои друзья и Тарквин. Кое-как докричавшись до них и собрав всех вместе, повела всю компанию домой. По дороге ребята горячо обсуждали происходившее на стрельбище и решили, что после того, как делегации уедут, и стрельбище более-менее освободится, нужно будет сходить и пострелять по программам, заложенным Найлусом.       Добравшись на такси до дома, столкнулась на пороге с Чарли — друг молча посмотрел на меня, в его чувствах царила тревога и лёгкий гнев.       — Прости меня, дружище, — сказала я и крепко прижалась к нему.       — Скажи мне, Рыжик, это когда-нибудь кончится? — спросил меня мужчина.       — Наверное, когда-нибудь кончится… или я таки помру, не справившись с ситуацией.       — Ох ты, горе моё… — проговорил он, потрепав мне волосы. — Иди, поешь. Там тебя девушки уже заждались — сейчас ещё от них наслушаешься!       — Сам ведь знаешь, какая я везучая — всё это у меня не нарочно получается… Кстати, вечером у нас будет гость. И я хочу приготовить шашлык.       — И кто же он? Хотя… дай, догадаюсь — это, наверное, тот турианец, что тебя спас?       — Ага, он.       — Замечательно! С удовольствием поблагодарю его за твоё спасение, — с улыбкой сказал мне Чарли.       На кухне выслушала о себе много интересного, была затискана, залита слезами и зацелована компанией девушек с моего корабля. Потом меня плотно накормили и выслушали мои слабые оправдания. Но после дружно подвели итог фразой «горбатую — могила исправит». Однако всё-таки надо быть осторожнее. Сказала им про ужин, вызвав немалый ажиотаж. Как же — офицер-турианец в гостях, надо выглядеть прекрасно!       Заказала свежей свинины для шашлыка, приготовила маринад и, когда дрон привёз мясо, замариновала. Народ с любопытством следил за процессом, сопровождая мои действия вопросами и комментариями. После предложила сходить на пляж, искупаться — и меня все поддержали. Даже Тарквин, что вызвало немалое удивление у остальных. Сходив в свою комнату, надев купальник и лёгкий сарафан, вышла на улицу, не забыв захватить полотенце. Там уже стояла вся моя банда и половина команды — парни поделились купальными шортами с турианцем. И мы дружной толпой потопали на пляж.       Купаясь, заметила занимательную картину — Тарквин зашёл в воду по пояс и, полыхая диким страхом напополам с решимостью, смотрел на волны.       Подошла к нему и спросила: — Скажи, что ты делаешь?       — Пытаюсь научиться плавать! — ответил парень.       Я открыла рот и захлопала глазами: — Э-э-э… Тарквин, а зачем это тебе?       — Понимаешь… я однажды на Палавене был свидетелем невероятной картины. Девушка решила пройтись по перилам моста над рекой… и сорвалась. Так один парень прыгнул за ней в реку и спас! Ты представляешь?! Он мало того, что сам выплыл, так ещё и её вытащил — я это видел собственными глазами! Его потом в новостях показывали, как будто он какой-то, как у вас говорят, «супергерой»!       — И ты решил тоже научиться плавать, что ли?       — Да! Раз он смог научиться — то и я смогу!       — И как успехи?       — Пока никак… Мне страшно! — и парень с дрожью уставился на воду.       И тут меня, как говорится, чёрт за язык дёрнул…       — Хочешь, научу? — сказала я.       — Да… ДА! А ты сможешь? — спросил турианец.       — Ну, попробую. Ведь если не получится — то и не страшно, у самого-то у тебя и подавно не выйдет. Только тебе придётся мне довериться полностью… ты готов к такому? — спросила я.       Парень закрыл глаза и глубоко вздохнул.       — Я попробую.       И ведь я его научила! Всего за несколько дней. Используя ту же методику, что и с братьями. И молодой турианец, в компании с моими парнями, целыми днями зависал на пляже. Потом я в местной мастерской изготовила маску и ласты под турианскую физиономию и ноги — и подарила Тарквину, снискав самую искреннюю благодарность.       Тот же день, вечером       Садящееся солнце оставляет золотую дорожку на волнах, окрашивая всё вокруг в багряно-золотистые тона. На лужайке, за домом стоит электро-мангал моего собственного изобретения, набитый крупной галькой с берега моря. Над ним шкворчат, исходя одуряющими ароматами, шампуры с мясом. Тут же, на лужайке, стоит плетёный столик и много стульев. На столике стоит вино и купленная за сумасшедшие деньги во Фриско пузатая бутылка «Кризе».       В углу лужайки, на стульях сидят Чарли и Найлус. Вокруг них полукругом стоят парни. Все они о чем-то оживлённо говорят, но я не слышу, о чём — лишь обрывки фраз, почти заглушённые шелестом ветра в иголках сосен, растущих по краям участка. Разговор сопровождается взрывами хохота и громкими комментариями. В их эмоциях — спокойная радость от общения с интересными собеседниками.       Посреди участка, на большом покрывале сидят девушки и играют в монополию. У самого дома, в маленьком детском уголке Элизабет возится с Эжени. Вайли и Мате шинкуют овощи и раскладывают их ажурными конструкциями на больших плоских тарелках. Вот из дома вышел Люк, неся большущую дыню-торпеду. Облокотившись на забор, о чём-то неспешно беседуют Такеши и Макс, у них в руках стаканы с виски. Рядом стоит Малки и просто любуется закатом.       Иду в дом и выношу на лужайку пианино с гитарой, затем — портативный медиа-центр и расставляю по углам лужайки колонки, подключаю гитару с пианино к центру и калибрую. Чувствую, мне сегодня придётся хорошо поиграть и попеть — мои друзья не отпустят меня без этого. На мне — моё любимое азарийское платье, которое уже, увы и ах, начинает мне жать… придётся отдать его сестрёнке — Китти оно будет в самый раз. Эх…

***

      Вот и стемнело. Лужайка освещена светом портативных светильников. Я сижу и играю на пианино все свои любимые лирические мелодии. Найлус и Тарквин, полыхая восторгом и затаив дыхание, слушают музыку. Их чувства очень сильные — гораздо сильнее, чем у всех остальных. Ну правильно, для них обоих мои таланты в новинку — не то, что остальным…       Из темноты идёт поток внимания с нотками удивления и восторга. Оборачиваюсь — и вижу стоящих в темноте десантниц-азари, одетых в уники. Прошу их подойти и присоединиться к нашей компании. Девушки, посовещавшись, принимают приглашение, им из дома выносят несколько стульев.       — Спой что-нибудь, Джейни, — просит меня Чарли.       Я беру гитару и, сев на высокий стул, говорю: — Песня не моя. Она очень старая, я случайно нашла её в экстранете, так что прошу, если что, простить за качество исполнения.       — Пой уже, конферансье… — говорит мне Генрих.       И я, взяв правильный ритм, начинаю:

I thought I saw a man brought to life He was warm, he came around like he was dignified He showed me what it was to cry Well you couldn't be that man I adored You don't seem to know, Don't seem to care what your heart is for But I don't know him anymore There's nothing where he used to lie My conversation has run dry That's what's going on, nothing's fine I'm torn. (6)

      Сижу и пою, купаясь в чувстве удивления и восторга, идущего от сидящих на лужайке разумных. Как, оказывается, приятно так выступать… Вот песня закончилась — и друзья, и, особенно, азари, дружно мне похлопали.       — Спой ещё что ни будь, Жень, — говорит Китти.       И я, перебирая струны, пою:

When the day is long and the night, the night is yours alone, When you're sure you've had enough of this life, well hang on. Don't let yourself go, everybody cries and everybody hurts sometimes. (7)

      Сияющие глаза разумных… особенно выделяется одна азари. На вид совсем молоденькая — лет шестьдесят-семьдесят, моя ровесница по азарийским меркам. Она так на меня смотрит, и в чувствах у неё такое, что у меня закипает кровь… Смотрю ей в глаза — они невероятного бирюзового цвета, особенно ярко выделяются на слегка фиолетовой коже лица. Глядим друг на друга… и я чувствую, что разум начинает мне отказывать.       — Боже, это просто наваждение! — шепчу я. И руки сами начинают перебирать струны. Глядя в глаза азари, ловлю ритм и пою:

Looking back over my shoulder I can see that look in your eyes I never dreamed it could be over I never wanted to say good bye Looking back over my shoulder With an aching deep in my heart I wish we were starting over Oh instead we're drifting so far apart(8)

      И, уже совсем потеряв голову под напором чувств, идущих от азари, я, закрыв глаза, с гремящим барабанами в ушах сердцем, забыв про всё и всех, пою:

Под небом голубым есть город золотой. С прозрачными воротами и яркою звездой. А в городе том — сад, все травы, да цветы Гуляют там животные невиданной красы. Одно, как желтый огнегривый лев, Другое вол, исполненный очей, С ними золотой орел небесный, Чей так светел взор, незабываемый. (9)

      Песня заканчивается и над лужайкой повисает звенящая тишина. Лишь стук сердца у меня в ушах… Боже! Боже, что я делаю?! Азари смотрит на меня — она всё поняла… Поняла, что эту песню я спела для неё, и автопереводчик в инструметроне перевёл её точно.       — Извините, — говорю я внезапно севшим голосом. — Что-то мне нехорошо… пойду я, пожалуй, спать.       Народ, заметивший взгляды между мной и азари, понимающе улыбается. Я же бегу в свою комнату, скидываю платье и, даже не сняв белье, лезу в холодный душ. Минут через пять кипящая кровь успокаивается, и я, трясясь от холода, как осиновый лист, сдираю с себя мокрое бельё, после чего лезу в постель.       Вся следующая неделя пролетает, как в тумане — внутри такой пожар, что я даже не замечаю месячные… Стараюсь не появляться вблизи базы — а то, боюсь, не выдержу и начну её искать. Искать удивительную сиреневую девушку с бирюзовыми глазами. Несколько раз приходил Найлус — слушал мои вечерние концерты — но азари больше не приходили. Во сне мне снится такое, что просто улёт и пипец всему!..       В конце концов, промучившись шесть дней, я не выдерживаю. После заката, как ворюга, вылезаю в окно и, оседлав байк, лечу в сторону базы.       Сижу на байке у сетчатого забора. На базе горит свет, ходят разумные — идёт обычная армейская жизнь. Чего я жду? Ведь не пойду же я по базе, расспрашивая встречных, где здесь поселили азари… А потом не попрусь к ним, ища взглядом ту, что была у меня на вечере… Безумие какое-то!       Рядом со стоянкой — небольшой парк с засыпанным мелким белым гравием дорожками, в нём растут цветы и плодовые деревья. И в него посылают провинившихся космопехов — ухаживать за этим всем. Этакое наказание с лопатой, лейкой и рыхлителем — говорят, очень хорошо помогает поддерживать дисциплину.       Слышится шорох шагов, я оборачиваюсь. У выхода из парка стоит тонкая девичья фигурка в светлом армейском унике. Сердце сначала проваливается куда-то вниз, а потом начинает долбить так, что его стук затмевает все звуки. На деревянных ногах иду навстречу — это она, та самая азари! Она стоит, не шевелясь, лишь чуть блестят в неверном свете, идущем с базы, её глаза.       Подхожу и смотрю на неё… наши чувства схожи. Осторожно касаюсь её руки, девушка вздрагивает.       — Как тебя зовут? — хриплым от волнения голосом спрашиваю я.       — Алана Трапсо, а тебя? — отвечает она.       — Джейн Шепард. Слушай Алана, тут такое дело… — начинаю мямлить я, но азари делает шаг ко мне и впивается в мои губы таким страстным поцелуем, что все мои мысли улетают и растворяются где-то в темном ночном небе… Сколько мы так простояли, прижавшись друг к другу и просто целуясь, я не знаю — кажется, прошла целая вечность! Кое-как оторвавшись друг от друга, просто стояли и глядели глаза в глаза.       — Алана, поехали на байке покатаемся, — кое-как переведя дыхание, говорю я.       — Поехали, Джейн, — отвечает мне азари. 6. Песня Natalie Imbruglia — Torn 7. Песня группы R.E.M. — Everybody hurts 8. Песня группы Mike & The Mechanics — Looking back 9. Песня БГ — «Город золотой»       Вой снятого с ограничителей ядра, волны, кажется, готовы задеть днище и аэродинамический обвес байка… Крепкие, сильные, тонкие руки, обвившие меня за талию. В чувствах восторг — от скорости и присутствия друг друга. Горячее дыхание Аланы у моей шеи… Боже, как же здорово!       — Джейн, ты сумасшедшая! — шепчет азари. — Носишься над морем со скоростью 750 миль в час… и это невероятно круто!       — Хочешь сама так погонять? — отвечаю я.       — Нет… мне страшно даже думать об этом, — говорит Алана.       — А со мной не страшно?       — С тобой, — шепчет мне она в самое ухо, — мне вообще почему-то ничего не страшно.       Закладываю вираж и лечу в сторону небольшого скалистого полуострова около Лагуна-пойнт. Там, приземлившись и повернувшись к Алане, обнимаю её, сидя на байке. И мы, забыв обо всём, снова начинаем целоваться. Мои руки скользят по её шее, по мягким отросткам фестонов, по затылку, вызывая глухие стоны с её стороны. Чёртов армейский уник — слишком плотная ткань! На мне надета тонкая сорочка и короткие синие шорты, на ногах армейские — лёгкие ботинки на толстой подошве, как впрочем, и на азари. Её руки гуляют по моему телу, по спине и груди, вызывая волны дикого, звериного желания. Между ног пульсирует кровь, разум затуманен, и я уже почти теряю над собой контроль. Чувствую, ещё немного — и нас уже ничего не остановит…       У азари пищит инструметрон. Со стоном оторвавшись от меня, она принимает вызов.       — Алана, ты где? — летит из него строгим голосом на азари.       — Не знаю, — отвечает она.       — Что значит — не знаешь?! Ты там с кем вообще?       — Это не важно! — восклицает девушка.       — Очень даже важно! Скажи своей рыжей человечке, пусть везёт тебя обратно. Завтра увидитесь — я тебя пораньше отпущу. А сейчас, рядовой, МАРШ в расположение части!       — Есть, мэм! — со вздохом отвечает Алана.       Я разворачиваюсь, азари крепко прижимается ко мне, и мы летим на базу. Высаживаю её у ворот, вызвав некоторое удивление у стоявшего там часового — но парень, лишь проверив у девушки идентификатор, открывает шлагбаум. Я же в самых растрёпанных чувствах еду домой. Залезаю через окно в комнату. Всё тело ломит… Раздеваюсь и иду в душ. Там, под прохладными струями, меня немного отпускает. Ложусь спать — и проваливаюсь в чёрный омут, который превращается в очередной кошмар…       Тёмное, охристо-желтое небо затянуто низкими плотными облаками — они с невероятной скоростью летят, извиваясь, будто живые. Под ногами — сухая песчаная почва, каждый шаг поднимает маленькое облачко, которое быстро уносит ветер. На мне шлем — это становится понятно по мерцающим голограммам тактических окон. На них: состояние брони, боекомплект оружия, состояние напарников. Кстати, их у меня четверо — идут за мной клином по направлению к комплексу модульных домов колонистов.       Идем молча, лишь тихое дыхание в шлеме. Подходим к домам — они на вид совершенно заброшенные: окна закрыты ставнями, повсюду песок, один из домов провалился в землю и стоит, перекосившись. Вокруг очень странная, давящая тишина.       Говорю напарникам проверить всё — и люди медленными, осторожными шагами начинают обходить посёлок. Никого не найдя, выходим на небольшую площадь в центре поселения — она пустынна, лишь ровное поле песка.       Внезапно земля начинает подрагивать, песок и мелкие камушки приходят в движение. Вибрация всё нарастает, и вместе с ней нарастает дикий необузданный ужас… почва подпрыгивает под ногами, бросая меня задницей на землю, а из-под земли вылетает огромная тень…       С диким криком просыпаюсь, сердце колотится, как сумасшедшее. Но встающее над лесом солнце, сияющее прямо в окно, говорит мне, что это был лишь сон… очередной мой страшный кошмар. Смотрю на часы в инструметроне — 5:30 утра. Пора вставать и на тренировку.       За завтраком Чарли как-то странно посматривал на меня, однако вопросов прилюдно не задавал. Лишь после подошел и тихо предложил поговорить. Согласилась, кивнув в сторону улицы.       Отойдя от дома по дорожке на пляж, друг не выдержал и спросил: — Куда ты ночью бегала, Джейн?       — Ты ведь знаешь, Oncle… зачем задаёшь риторические вопросы?       — К этой девчонке-азари, да? Что происходит, Джейни, что с тобой? Ты сама не своя…       — Это как лесной пожар, Чарли… я просто не в состоянии с ним справиться! Это просто стихия — как с моей, так и с её стороны. И это важно, очень важно для меня! Я просто не знаю, как тебе это объяснить…       — Не надо ничего объяснять, Джейни… я тебя любую приму. Пусть твоей подругой будет азари. Я — не эти ханжи из комиссии о морали. Ты только скажи… у тебя есть причины так себя вести?       — Есть, Чарли — и очень весомые… только я пока не готова вам о них рассказать. Но, будь уверен, когда-нибудь вы всё узнаете.       — Как хочешь… Странно, что Такеши по этому поводу вообще не переживает.       — У японцев вообще странные отношения с официальной моралью Альянса — так что не жди от Такеши-сама каких-либо резких заявлений. Он — последний человек, который будет меня в чем-либо подобном упрекать.       — Но, Джейн, делегации через месяц уедут… и что дальше?       — Ничего, Чарли… дальше ничего не будет. И пусть — зато этот месяц я буду счастлива!       Чарли подходит и крепко прижимает меня к себе. Некоторое время просто стоим, обнявшись, и ветер треплет наши волосы.       Алана Трапсо (Земля, Форт-Брэгг, 3 сентября 2370 г.)       Вечер всё ближе, и Алана начала впадать в состояние, больше похожее на панику. На сколько отпустит её лейтенант? И отпустит ли вообще? Последнюю неделю встречи с Джейн стали для азари настолько необходимыми, что девушка уже просто не представляла себя без них! Вот и сегодня её нежная человечка будет ждать её у ворот базы — на своём неимоверном байке, который, вопреки всему, способен разгонятся до совершенно чудовищных скоростей! И как она умудряется им при этом управлять?..       Как Алана не хотела лететь на Землю… но их подразделение в полном составе включили в свиту матриарха Этиты. И пришлось проходить адаптацию — крайне неприятная процедура… хотя бывалые десантницы рассказывали, что адаптация к Земле отличается невероятной мягкостью — та же процедура на другие планеты требует больше времени и сопровождается гораздо более сильными ответными реакциями. Сама Земля Алане понравилась — большое количество воды в атмосфере создавало приятную для азари мягкую влажность. Солнце светило мягко и почти не обжигало. А главное — был океан… огромный, могучий, бездонный! А ведь любовь к воде — в крови любой представительницы их расы!       А затем она встретила Джейн… Вернее, она тогда не знала её имени. Эта девушка-человечка пришла в сопровождении большой группы подростков на стрельбище, где в тот момент была и Алана. Человечка зашла в пультовую, не замечая восхищённого взгляда одной из азари. Поговорила о чём-то с инструктором-турианцем, собрала своих приятелей и приятельниц, включая сына иерарха, и куда-то ушла.       До вечера Алана не находила себе места — у неё всё валилось из рук… крайне плохо отстрелялась. Но лейтенант лишь улыбнулась ей, сказав, что такое бывает — и настоящий десантник должен через это пройти.       — Пройти через что? — вскинулась Алана.       — Через первую любовь… Не переживай — мы поможем тебе с ней встретиться. Сегодня вечером она даёт званый ужин, и турианец Крайк приглашён. Но я слышала от солдат Альянса с базы, что, когда у этой компании на вилле вечеринка, рыжая Джейн играет на пианино и поёт. Мы придём туда и встанем рядом, люди нас заметят и пригласят к себе. Хорошо мы придумали?       — Спасибо, лейтенант. Это, конечно, здорово… но что, если она не обратит на меня внимания? Как сегодня днём, на стрельбище?       — А вот это уже зависит от тебя, Алана — обратит она на тебя внимание… или нет. Постараешься — обязательно обратит, — сказала лейтенант.       И вот, момент настал. Трое азари стояли недалеко от ограды виллы и слушали, как играет Джейн. Музыка так захватила Алану, что девушка уже не совсем понимала, зачем она здесь… Но вот их заметили — и, как предполагала лейтенант, пригласили в компанию.       Усадив азари на стулья, все стали уговаривать рыжую человечку спеть. Та взяла гитару и под довольно бодрый ритм запела очень грустную песню. Затем — ещё более грустную, но даже лиризм не заставил девушку отвлечься. Джейн настолько захватила внимание юной десантницы, что всё остальное просто перестало существовать… Плюс песни были на английском — а всем десантницам записали этот язык с помощью мнемографа ещё по пути на Землю.       Но вот они встретились взглядами… и Алана утонула в свете ярких малахитовых глаз. Сердце застучало, забилось, затрепетало в груди… и азари отчётливо поняла, Джейн её заметила. И не просто заметила — следующая песня полностью подтвердила её догадку… А та, что последовала за ней, пусть она была на русском — но инструметрон совершенно спокойно перевёл её! Азари поняла, эта песня была персонально для неё — и её сердце преисполнилось ликования! Между ними бушевала настоящая буря!       Почти неделю рыжая Джейн не появлялась на базе — хотя солдаты говорили, что раньше она была здесь постоянным гостем. Лейтенант же смотрела на всё это с улыбкой и объяснила Алане, что люди в этом плане довольно медлительны.       — Подожди чуток — и твоя рыжая человечка сама сюда прилетит. То, что ты ей глянулась, не заметил бы только слепой, — сказала старшая азари.       И вот, на шестой день, её вызвала по инструметрону сержант.       — Рядовая! Если тебе ещё интересно — твоя рыжая человечка ждёт тебя около парка. Если ты всё ещё хочешь с ней увидеться, то я отпускаю тебя на пару часов в увольнение. Свободна, рядовая!       И Алана, не чувствуя под собой ног, побежала к воротам базы, затем свернула в парк, разбитый стараниями нерадивых десантников, и, пройдя его насквозь, увидела сидящую на байке Джейн. Та смотрела на территорию базы и как будто искала кого-то взглядом.       Шаг азари сбился — и камни на дорожке предательски зашуршали. Человечка вздрогнула и резко обернулась… А дальше был сон — сладкий сон, который закончила позвонившая лейтенант.       — Чтоб её мыши съели, — пробурчала Джейн тогда, после чего отвезла азари на базу.       Раздавшийся рядом голос сержанта вырвал Трапсо из воспоминаний.       — Рядовая, тебя желает видеть матриарх. Бегом в здание штаба!       Прибежав в штаб базы, девушка успела отдышаться, пока невозмутимая ординарец матриарха вела её по коридорам в кабинет. Войдя и вытянувшись по стойке смирно, Алана стала ждать, пока матриарх закончит с кем-то разговор — плёнка изолирующего поля не давала возможности услышать, о чём шла речь. Вот разговор закончился и изолирующее поле исчезло.       — Подойди ко мне, дитя, — сказала матриарх, указывая Трапсо на стул перед собой.       Девушка подошла и села, однако продолжала держать спину прямо — как положено при вышестоящей.       — Я слушаю вас, госпожа.       — Я слышала о твоих проблемах и, посоветовавшись с лейтенантом, решила тебе помочь, деточка. Тебе предоставляется отпуск на четыре местных недели, а также оформлен свободный допуск на Землю, в любой регион планеты. Так что можешь собираться и лететь к своей ненаглядной человечке. Тебе всё понятно, дитя моё?       — Да, госпожа! Спасибо, госпожа! — совершенно потеряв голову от радости, залопотала юная азари.       — Иди, дитя моё. У меня много дел, — сказала Этита, переведя взгляд на терминал.       Алана быстро выскочила из кабинета — так что не видела, каким странным и внимательным взглядом проводила её матриарх…       По пути в казарму девушка набрала номер инструметрона подруги, и тот, несколько раз пиликнув, установил связь.       — Жень! Жень, мне дали отпуск! Ты слышишь? Отпуск! На четыре недели! И свободный допуск на планету!       Человечка вскинула в удивлении брови: — Так это же здорово! Собирайся! Я тебя заберу — и поедем, попутешествуем. Покажу тебе нашу старушку. Через полтора часа жду тебя у ворот базы. Времени хватит?       — Конечно! Конечно, хватит! У меня и вещей-то совсем мало…       — Ничего, докупим, если что, — сказала Джейн и отключилась.       Ровно через полтора часа, получив все необходимые документы и собрав свои немногочисленные пожитки, Алана стояла у ворот базы. Вот вдали показалась летящая над деревьями точка, которая стремительно приближалась. Это был байк, и на нём восседала Джейн, одетая, как и азари — только не в серый, а в ослепительно-белый, флотского покроя, уник. Подруга, радостно улыбаясь, подлетела вплотную.       — Пакуй свои вещи в кофр и садись — нам ещё три часа лететь до места.       — А куда?       — Увидишь!       — Жень, а тебя твои не потеряют?       — Они в курсе, куда я собралась. И вообще — ты же не думаешь, что меня вот так просто куда-то отпустят? Я маршрут составила и всех своих предупредила, где и когда буду, чтобы нас не потеряли. Садись давай, расспрошайка, по дороге поговорим!       Азари положила сумку с вещами в кофр у заднего сиденья байка, села и крепко обхватила Джейн за пояс.       — Ёох-хоу! — крикнула человечка, и байк сорвался с места.       — Куда мы едем, Джейни?       — На озеро Тахо. Я давно хотела туда съездить, да всё случая не было. Вот я и решила начать наше путешествие оттуда.       — Здорово! Там, наверное, красиво?       — Вот и посмотрим… держись крепче — сейчас выйдем за зону контроля движения, и можно будет ускориться без риска поскандалить с полицией. Нам и так два часа добираться.       22:00, озеро Тахо       Тихий уголок в кустах, на берегу озера, заросшем высокой травой. На ней стоит палатка, перед палаткой расставлены два миниатюрных складных стула и маленькая плитка, на которой сейчас в небольшой сковородке шкворчит пара шницелей. На миниатюрном складном столике стоит пластиковая бутылка с соком, две тарелки и два пластиковых складных стакана. На стульях сидят две девушки. У одной сиреневая, почти фиолетовая кожа и яркие бирюзовые глаза — любой разумный признал бы в сидящей азари. На соседнем стульчике сидела обычная человечка — выделялась она лишь необычайного красного цвета волосами и глазами яркого, будто светящегося изнутри малахитово-зелёного цвета. Девушки держались за руки и с нежностью смотрели друг на друга.       — Знаешь, Жень… мне, почему-то, немножко страшно, — сказала азари. — У меня, несмотря на прожитые годы, это будет в первый раз — я ещё ни разу не проводила сама «объятья вечности». Лишь один раз, с наставницей — она мне объяснила и показала, как это нужно делать правильно.       — Хм, страшно ей… знала бы ты, как страшно мне! — и человечка нервно рассмеялась. — Вот вроде ничего такого… а меня всю трясёт. И, Али, у меня будет к тебе большая просьба.       — Да, Жень?       — Пожалуйста, не заглядывай ко мне в память. Не делай этого — там слишком опасное знание…       — Но, Жень!..       — Я очень тебя прошу! — прошептала человечка. — Я не хочу, чтобы оно отравило твою жизнь!       — Хорошо, хорошо! Я не буду этого делать, обещаю, — с горячностью ответила азари.       — Спасибо тебе, — и Джейн приникает губами к губам Аланы. Некоторое время девушки целуются.        Потом азари с тяжелым вздохом отрывается и севшим голосом говорит: — Мясо, Жень.       — Ах, да! — восклицает человечка и, повернувшись к плитке, ножом переворачивает мясо. — Ну вот, почти готово… ещё чуть-чуть — и можно есть.       И вот, ужин закончен. В палатке горит тусклый синий свет ночника, мягкий надувной матрац занимает всю её площадь. На нём, обнявшись, сидят две девушки разных рас. Уники сняты и заброшены в угол, на них осталось лишь бельё — стандартные армейские топы и плавки из мягкой, эластичной ткани. Сиреневые руки скользят по обнажённой загорелой коже и ныряют под топ. От человечки доносится всхлип и глухой стон: — Али-и-и… что же ты со мной делае-е-е-ешь!..       Топ улетает в угол, одновременно требовательные и сильные руки стягивают его с самой азари. Затем настаёт черёд плавок. И вот, между двумя разумными не остаётся преград. Девушки ложатся, ласки становятся всё настойчивее, поцелуи — всё продолжительнее, дыхание — тяжелее и жарче. Рука азари скользит в пах человечке — та на мгновение сжимает ноги, но потом расслабляется и не препятствует ей. Одновременно Алана чувствует руку Женьки на самом сокровенном — пальчики аккуратно скользят… и вот они внутри.       — Женя, а-а-ах-х… Богиня! Что же ты де… а-а-а-ах-х! — и азари делает то же самое.       Тело человечки выгибается дугой, глаза распахнуты, а изо рта вырывается тихий стон.       — Жень, посмотри на меня… — шепчет Алана. И сталкивается с затуманенными наслаждением глазами человечки. — Обними вечность! — шепчет азари, делая всё так, как учила её наставница…       …Но происходит невероятное: их сознания сливаются, чувства становятся едиными, ощущения — неразрывными… Желания одной сразу же становятся желаниями обеих. Мгновения растягиваются в века и тысячелетия… Пульсирующие волны наслаждения постепенно поднимаются из паха и, в итоге, со страшной силой, сметая все преграды, бьют в сознание. Тела сводит судорогой, девушки крепко прижимаются друг к другу и синхронно вздрагивают, протяжно крича.       Проходит несколько минут. Они постепенно успокаиваются. Когда их дыхание выравнивается, человечка хриплым голосом говорит: — Теперь понятно, почему после «объятий вечности» во время секса с вами ни один разумный не может больше от этого отказаться… Боже мой, я чуть с ума не сошла от наслаждения! Это просто невероятно…       — Жень! — странно вибрирующим голосом отвечает азари. — Так быть не должно! В памяти наставницы не было ничего подобного — я сама такого не ожидала! Богиня, как же это было чудесно!..       — Это точно! — вздыхает человечка. — Что у меня там за сырость?.. — спрашивает она, проводя рукой в паху. На пальцах в синем свете ночника видно что-то чёрное. — Вот ведь… блин, совсем забыла об этом! — восклицает она.       — Жень, это же кровь… — с ужасом шепчет азари. — Я тебя поранила?!       — Не боись! Так и должно быть, — говорит человечка, вылезая из палатки. — Пойду, подмоюсь, а ты пока найди панацелин-гель — он в моей сумке.       Слышны удаляющиеся шаги и плеск воды. Азари лезет в небольшую сумку Женьки и находит в ней тюбик с гелем.       От воды слышны шаги и возглас: — Какого хера?! Ты что тут забыл, хвостатый?! Вуайерист хуев! А ну пошёл отсюда!       Вспыхивает биотика, затем слышен громкий низкий протяжный крик: «Муа-а-а-ау-у-у! Муая-я-я-я! А-а-а-ар-р-р!» — крик переходит в низкое глухое рычание, сопровождающееся звуком быстро удаляющихся тяжёлых шагов какого-то зверя.       — И не ори мне тут, скотина! — кричит Джейн вдогонку. У азари при этом от страха сердце чуть из груди не выскакивает. Вот полог палатки откидывается — и в неё влезает Джейн.       — Кто это был?!       — А-а-ай!.. — Джейн махнула рукой. — Горный лев припёрся, скотина хвостатая! Я его потрясла слегка — он и сбежал! Нехрен тут шариться — ещё сломает что-нибудь… Гель нашла?       — Ага… на, держи, — азари протягивает тюбик человечке. — А он не вернётся? Этот, который горный лев?..       — Не-е… он сильно-сильно перепугался, когда я его биотикой хватанула. Сейчас слиняет подальше от таких опасных нас! — и человечка начинает смеяться, не забывая при этом аккуратными движениями мазать что-то гелем в паху.       — Жень… а что с тобой? Откуда у тебя кровь? И зачем ты мажешь там гелем?       Девушка смущается, но отвечает: — Скажи мне, Али, что ты знаешь о человеческой физиологии?       Женька (Форт-Брэгг, вилла «Белая птица», 25 сентября 2370 г.)       Раннее-раннее утро — солнце ещё не встало, лишь восток слегка окрасился светом, да небо из бездонно-чёрного стало серым. Тихое дыхание спящей рядом подруги — её сон беспокоен, Али вздрагивает, под закрытыми веками бегают глаза. Она что-то неразборчиво произносит. В её эмоциях царит гнев и страх… сильный страх. Видимо, это меня и разбудило. Приподнимаюсь на локтях и начинаю медленно целовать её лицо, мягко ведя рукой по щеке. Веки затрепетали, она глубоко вздохнула и открыла глаза. Увидела меня, склонившуюся над собой, обвила мою шею руками и крепко прижалась.       — Мне такой страшный сон приснился, Жень… — прошептала она. — Такой страшный! Но у меня странное чувство — что так всё и будет…       — Что будет, Фиалка?       — Мой сон… именно так всё и будет! Я почему-то в этом уверена!       — Расскажи.       — Я видела разумных… много, очень много! И город — страшный, разрушенный, горящий. И это была Земля, Жень. Я точно знаю. Мы стоим в поле, напротив руин, передо мной странные массивные машины на гусеницах. У них есть башни с толстенными стволами пушек. Мы все стоим и чего-то ждём. Я там видела все расы пространства: и людей и турианцев, и наших, а ещё элкоров в странной броне. А ещё… там были ворка! Их было много, и на них была броня! — Алана с удивлением смотрит на меня. — Я знаю, что где-то среди этих разумных есть ты… но где — я не знаю. Вот звучит команда — и мы идём вперёд, прямо на город, над которым, сияя невероятным белым светом, стоит луч, скрывающийся в облаках, которые заволокли всё небо. Мы идём и стреляем, а на нас сплошной волной идут чудовища… это порождения какого-то жуткого сна, однако я вижу, что все они когда-то были такими же, как мы! — азари утыкается мне в грудь и дрожит. — Что со мной, Жень? Откуда эти сны? Ведь раньше ничего подобного не было!..       — А что ещё поменялось, Фиалка? Есть ещё что-то?       Азари задумалась, продолжая крепко прижиматься ко мне.       — Ещё… я стала чувствовать других. Особенно сильно тебя — но и других тоже. Ребят у нас здесь на вилле я вообще всех чувствую. Всех-всех! Сначала путалась, не понимая, откуда эти чувства, а потом разобралась.       — Когда это у тебя началось, Али?       — Еще когда мы во Флориде были. Там, на берегу Атлантического океана, когда мы в музее космонавтики были. Я стала чувствовать эмоции других.       — А мои?       — Ещё на озере Тахо. Прямо с утра, когда… ну, ты ведь помнишь, что мы с утра делали?       — Ох да-а!.. Такое не забывается!       — Во-от… а других — только в музее.       — Это мы уже вместе, считай, неделю — были и «объятья вечности» не по разу в день, а?       — Ты думаешь, из-за этого? — и подруга привстала на локтях, с удивлением глядя на меня.       — Другой причины я не вижу. Как там, в энциклопедии, написано про вас?.. Что во время «объятий вечности» ваша нервная система подстраивается под нервную систему партнёра — и чем продолжительнее контакт, тем полнее и лучше происходит слияние. Вот твоя нервная система и подстроилась под мою. А поскольку я Видящая и эмпат (а это — свойства именно нервной системы), то ты полной мерой получила мои способности. И я не знаю, исчезнут ли они со временем… Скорее всего, нет. Так что ты, моя Фиалка, теперь, как я. И мне стала известна главная тайна вашего вида… Вот зачем матриарх дала тебе отпуск! Это ведь она его тебе дала?       — Да! — потрясённо прошептала Алана. — Именно Этита! Она сама мне об этом сказала, лично!       — Ну вот видишь… хитрая тёмно-синяя баба! Она догадалась о чем-то насчёт меня. И, когда наш роман набрал силу, отпустила тебя ко мне. Скажи мне, Фиалка, в каком возрасте азари наиболее восприимчивы к новому?       — От тридцати до ста пятидесяти лет, Жень. У кого как, но это время у азари-дев — самый интенсивный период жизни.       — Вот тебе, моя хорошая, второй ответ — Этита заподозрила, что я необычная, и решила заполучить мою необычность себе… А тут такой шанс! Эта зараза даже не догадывается, что она получит вместе с тобой, Фиалка! Вот ведь… получила лотерейный билетик на сдачу — и выиграла джек-пот! Ведь ты не сможешь от неё ничего скрыть? Ведь у вас по правилам после длительных отпусков положена проверка — с использованием тех же «объятий вечности», так?       — Так! Но, Женечка, я хотела попросить отставки из десанта… И остаться здесь, с тобой!       — Тебе её дадут теперь, как думаешь? Да она тебя сейчас вообще никуда не отпустит! Она — баба харизматичная, и никогда не забывала, что такое долг перед видом… Боюсь, тебе тоже забыть не даст. А ты ведь и присягу давала. Хочешь нарушить?       — Я не хочу быть предательницей! И отставку мне не даду-у-ут!!!.. — подруга заливается горькими слезами. Обнимаю её, прижимаю к себе… и под напором её чувств реву вместе с ней. Так и ревём минут пять, пока силы не покидают нас.       — Сколько у нас осталось?.. — шепчет она.       — Неделя!       — Так много ещё… и так мало, на самом деле! Иди ко мне, мой Огонь, — шепчет подруга. И всё проваливается в омут чувств…       Вечером проводили турианцев — делегация иерарха Виктуса отправилась восвояси. Поприсутствовали на параде в их честь. Всей базой союзников провожали. Генералы и адмиралы сказали прощальные речи, и турианцы стали грузиться в тяжёлые челноки. К нашей компашке подошёл Найлус — тепло попрощался с парнями, поручкался с командой «Барсука», получил от девушек кучу напутствий по поводу сбережения себя на службе в Спецкорпусе.       Подошёл ко мне.       — До встречи, Найлус, — сказала я.       — И почему ты так в ней уверена? — спросил он. Я только пожала плечами в ответ.       Крайк пожал мне руку и утопал в челнок. Тарквин стоял с потерянным видом — он совсем не ожидал, что найдёт на Земле друзей… и где-то глубоко внутри понимал, что, скорее всего, ни с кем из нас больше не увидится. Девчонки, окружив парня, затискали и зацеловали его до совершенно плюшевого состояния. Он стоял, мялся, полыхая смущением, а десантники его отца скалились и обменивались шуточками, глядя на это всё.       Подошла и прижалась ко мне Алана: — Что дальше делать будем?       — Предлагаю на «стеклянный пляж» сходить, и… может, покатаемся над морем?       — Опять на бешеной скорости?       — Тебе же нравится!       — Нравится… но при этом немного страшно! Как ты байком на сверхзвуке управлять умудряешься? Как вообще до такой скорости его разгонять можно?..       — Были бы руки — и утюг полетит. Знаешь, какой запас мощности у его масс ядра? Там и два звука выжать можно! Только вот щит-обтекатель не выдержит…       — Безумие!       — Ничего, Фиалка, ты скоро тоже так сможешь… Как интуиция на всю мощь заработает — так и сможешь.       — Э-э? Привет? — услышали мы голос турианца. Перед нами стоял Тарквин и со смущением смотрел на нас.       — Привет! Тебя уже выпустили из дружеских объятий?       — Уф-ф… Еле вырвался! И откуда в них столько заботливости?..       — Просто ты очень хорошо в нашу компашку вписался. А теперь уезжаешь — и они вряд ли с тобой снова увидятся. Это очень грустно — так расставаться…       — А ты почему не грустишь, Джейн?       — А вот мы с тобой, Тарквин, увидимся ещё не раз — так что не грусти! И не забывай, что утонуть может и тот, кто прекрасно плавает… будь осторожней с водой, ещё один турианец-который-умеет-плавать.       Тарквин улыбнулся, показав мощные клыки: — Спасибо за маску и ласты, Джейн! И до встречи!       — До встречи, Тарквин.       Парень развернулся и быстро потопал к челноку иерарха. Вокруг шло движение — десантники и десантницы двух рас прощались с десантниками и десантницами третьей. Слышался смех, хлопки ладоней, громкие разговоры. Вижу одну азари, висящую на шее у турианца — она целует его и что-то жарко говорит. Тот отвечает, крепко прижимая её к себе. Вот ведь… лишь месяц прошёл — а у разумных уже отношения сложились, а может, и судьба. Только мне это не грозит… Проклятье!       — Что случилось, Огонёк, почему ты загрустила? — говорит в ухо Али.       — Посмотри на них, Фиалка… ведь наверняка у них есть будущее! Она дождётся его — и будет счастлива… А я нас не вижу. Там, в будущем, нас нет… я есть, ты есть, нас — нет!.. Будь оно всё проклято! Пойдём домой…       1 октября 2370 г.       — Она улетает! УЛЕТАЕТ! Боже, как мне плохо… за что мне это всё? За что? — вот скрылись внутри челнока последние десантницы. Слип поднялся, и челнок, под вой масс-ядра и свист маневровых движков, медленно потянулся вверх. Сверкнули маршевые двигатели — и массивная машина лёгкой птицей растаяла в небе. А я всё стояла и смотрела вверх — туда, где скрылось моё сердце. Лишь ветер трепал полы сарафана и играл моими волосами, да холодил мокрые щёки…