Путь

      Женька (Земля, Гамбург, 25 августа 2377 г.)       Большой тихий дом в Гамбурге. Ночь, тишина и покой. Где-то внизу сидят хозяева и ведут беседу. Сильвианн — больше не пария у своего отца, а любимая доченька, гордость и надежда… Ну ещё бы — с таким иконостасом на груди, да ещё и за пять лет скакнула от рядового до шеф-унтера! Это надо суметь!       На потолке колышутся тени от деревьев, сильный ветер качает кроны, а уличные фонари создают причудливую игру тени и света. Вспоминается большой костёр в посёлке масаев на Масаи Ситтар, куда мы прилетели по программе, придуманной Сильв… программе «навестить всех родственников, у кого они есть». Только вот у Макса и Иесуа больно далеко они жили. Так что бросили монетку, к кому поедем… выпало — к масаю. Пока летели — прошли адаптацию.       Бесконечная степь, такие же бесконечные стада на ней… и масаи — всадники на огромных, двух с половиной метровых в холке, великолепных конях! Белые гривы коней, белые волосы масаев… Снежно-белые шкуры коров и овец.       Встретили нас, как близких родственников, как своих. И мы приняли этих людей — таких открытых, честных, добрых — той, настоящей добротой, забытой уже мной в круговерти жизни в англосаксонском мире… Отец Иесуа, смотрящий на сына с нескрываемой гордостью. Другие вожди, смотрящие на него с нескрываемой завистью. И мы четверо — как оттеняющая бриллиант оправа.       Как на меня смотрел один из парней… думала, не удержится — украдёт нафиг и увезёт в степи на своём гигантском красавце-коне!       Огромные кошки, ходящие среди людей, дети и котята, вошкающиеся в траве или на циновках — в домах, напоминающих юрты… но с масс-генераторами и системами связи.       Суровый мир, суровые разумные. Кроме людей — ещё и большущая диаспора батарианцев, принявших традиции масаев. Я спросила отца Дроу про это… он и ответил, что планета большая, места полно, живите с нами, как мы — и никто не будет против. Жаль, что не может быть совместного потомства, а то народы бы слились — и так совместные семьи здесь уже не редки. Только дети в них — или приёмные, или искусственного оплодотворения… однако это не делает их менее желанными. Может быть, ещё и это явилось причиной атак Гегемонии на Альянс… Тамошняя олигархия трещала по швам, население массово разбегалось. И нет, чтобы изменить отношение к своим… четырёхглазые обвинили во всём людей!       Неделю мы пробыли у масаев, неделю жили их жизнью и укладом. Слушали истории и сказки, рассказывали свои. Даже сдружилась с одним из котов — полутораметровым в холке красавцем Хаоноро, который взял надо мной шефство и везде сопровождал. Эх… какой мужчина! С мягкой, шелковистой шерстью, почти не пахнет — лишь лёгкий аромат степных трав… Местные коты — те ещё чистюли. Это уже не звери. Разум ещё слаб, они — как дети, но уже разумные, понимающие, что к чему. Недаром масаи признали их равными!       И сами люди — высокие, сильные… наш Дроу на общем фоне не сильно выделялся. Мужчины — больше двух метров, женщины — от метра семидесяти пяти до метра девяносто пяти, но это не делало их менее красивыми. Хорошо хоть, что масаи отказались от привычки брить головы женщинам и, как сказал Иесуа, от женского обрезания. Правда, эта традиция жила долго — и умерла только под напором образованности.       Весь народ — просто удивительно знающий… Несколько языков — вообще норма, а были индивидуумы, свободно говорившие на двух десятках языков! И по три-четыре специальности в загашнике — от ветеринара (что обязательно для всех) до строителя и инженера силовых машин!       Уезжать не хотелось… хотелось пожить ещё, посмотреть этот мир! Почувствовать его, его жителей, чьи чувства не расходились со словами! Такими простыми и искренними! Но время не ждёт… и мы отправились в Бразилию, в Натал — к Моно в гости.       Его семья тоже приняла нас хорошо… но, по большому счёту, единственным её членом, кто был искренне рад видеть Карлито, была его бабушка. Пожилая бразильянка взяла над нами шефство. Водила по разным достопримечательностям и музеям. Кормила у своих многочисленных друзей, которые встречали нас безо всякого наигрыша — просто, как героев. И большинство из них — простые, искренние, добрые и честные люди.       Накупались в океане, загорели… кто мог — Иесуа, понятно, и так был чернее ночи. Платиновые волосы, смуглая кожа и серебристый пигментный рисунок сделали и без того красивую Сильвианн вообще неотразимой. Местные парни таскались за ней табуном — и лишь присутствие Моно уберегло от эксцессов.       На меня тоже, было, глянули… но я пару раз напустила на себя холодный вид с помощью полного щита — от меня и отстали. Потом ещё и Моно объяснил совсем уж непонятливым про меня и азари — это вообще все вопросы сняло.       Время пролетело незаметно… и мы отправились к Сильв.       Германия встретила нас жарой и (о, просто чудо!) комарами — тысячу лет не сталкивалась уже с этими летающими кровососами! Родители обрадовались визиту дочери и нас, как её друзей, встретили очень тепло.       Евросоюз поражал чистотой и порядком… излишним даже порядком. Ох уж этот немецкий орднунг… всё прилизано, вычищено и аккуратно. Я и моя банда не просуществовали бы здесь и пары дней… правда, и ситуации такой не сложилось бы — это вам не либеральная Канада. Как витрина прям! Хотя люди, в общем, добрые и не жадные. Социалисты, чё… Местная Германия после ВОВ целиком отошла Союзу — и русские за восемьдесят лет, пока немцы были под этаким протекторатом, довольно сильно изменили их менталитет. Местную аристократию, понятно, поначалу поприжали… но потом всё устаканилось — и семью моей подруги оставили в покое. После этого фон Арнимы занялись тем, чем занимались всю свою историю — стали служить в армии. Батя у Сильв вообще был ярым коммунистом и состоял в КПГ — причём занимал в ней немалую руководящую должность. Мать была библиотекарем и работала в историческом архиве Гамбурга.       Жили они в большом доме на окраине, окружённом яблоневым садом. К нашему приезду как раз яблочки поспели! Так что мы и яблок наелись, и всяких пирогов с ними, и яблочного вина аж трёх сортов напились… Всё — собственного отца Снегурки приготовления.       Слышу шаги за дверью — это Сильв. Мы — как сёстры… ближе, чем сёстры. Подруга заходит без стука — зачем он, если она знает, что я знаю, что она за дверью, и я не сплю? Подходит и обнимает сзади.       — Тоскуешь?       — Нет, что ты. Просто грустно чуть… и немного завидно.       — Завидно?       — У вас у всех кто-то есть… а я — почти что одна. Как иногда хочется, чтобы у меня, кроме дяди, хоть кто-то остался…       — А как же братья?       — Где я, Сильв, а где парни… Даже не знаю, куда им писать! Может, попросить Адриана найти их адреса?.. Но тогда вся моя конспирация вылетит в трубу — ведь придётся рассказать иерарху, кто я такая. И… я просто не знаю… мне стыдно, подруженька, что я за столько лет так и не вышла с ними на связь!       — Может, попросишь Такеши?       — А он-то чем мотивирует интерес?       — Ну не знаю… но если ничего не делать — то ничего и не сделается. Ты уж определись…       — В том-то и беда, что я ещё для себя не решила — готова раскрыться или нет. «Цербер»-то, сама понимаешь, никуда не делся…       — Ты их всё ещё боишься, что ль?       — Не боюсь, нет! Но опасаюсь — нагадить эта контора всё ещё в состоянии… и крупно нагадить. И даже не мне — моим ребятам!       — Это да, это они могут… и даже твой дядя не защитит.       — Они непременно выяснят мою связь с «R.E.D.S.» — а ребята ещё не готовы к противостоянию с «Экзо-Гени». Эта корпорация пока ещё слишком сильна и, насколько я знаю, полностью контролируется «Цербером». «R.E.D.S.» — им не соперники… пока. Нужно время — и надо его выиграть любыми способами.       — Даже ценой одиночества?       — Ты всё видела сама — в моей памяти. Ты знаешь, что нас ждёт, не хуже меня. Если цена победы — одиночество, то… пусть будет одиночество!       — Но адмирал Хакетт мог бы тебе помочь…       — Чем? Продвижением по службе? Или посадил бы меня в штаб? Нет, подруженька — мне нужен авторитет в армии. Авторитет, достаточный для того, чтобы за мной пошли, не раздумывая, когда придёт время. А за спиной дяди я его не заработаю… наоборот — растеряю. Так что пока сидим на попе ровно… вот когда дорастём до Спектра — тогда можно будет и подумать над этим.       — Решать тебе… но я считаю, что ты ошибаешься.       — Может быть, и ошибаюсь… но рисковать не хочу.       Снегурочка целует меня в шею.       — Ложись спать, Джейни. Утро вечера мудренее, — отпускает и уходит к себе.       Ложусь в постель, но ещё долго лежу и думаю — права я или нет? Так и не решив ничего для себя, засыпаю…       Сильвианн фон Арним (Земля, ВКУВКФ Рязань, 4 марта 2379 г.)       Пискнул инструметрон Джейн, разбудив и Сильв. Раннее-раннее утро — Шепард, как всегда, встаёт раньше всех. Странно, ведь в прошлой жизни она была ярко выраженной «совой»… а здесь, надо же, «жаворонок»! Прошуршало одеяло, и подруга утопала в душевую. Зашумела вода, Джейн же негромко запела на русском:

Утро красит нежным светом, Стены древнего Кремля, Просыпается с рассветом, Вся Советская земля.

      — У-у-у!.. Шепард! — стонет Макс, натягивая подушку на голову. — Певунья, бля!..       — А мне нравится просыпаться под её пение, — говорит Карлос.       Из душевой же летит:

Кипучая, Могучая, Никем непобедимая, — Страна моя, Москва моя — Ты самая любимая!

      Вот шум воды стих, и из душевой, закутанная в полотенце, вышла Джейн.       — Ну что, засони, просыпайтесь! У нас сегодня знаменательный день! Нам присвоят звания и выдадут направления на корабль! Полтора года мы пучили мозги: учились водить всё, что ездит и летает, учили тактику, стратегию и, будь она не ладна, логистику с бухгалтерией… Так что подъём, господа курсанты — сегодня все точки встанут над «ё»!       — Будто для нас это тайна, Джейни! — басит Иесуа.       — Пусть не тайна… но одно дело — знать, а другое — иметь на руках и на плечах! — отвечает та.       — Ладно, уговорила… — бурчит Макс, вылезая из-под одеяла.       Потягивается, играя рельефной мускулатурой под покрытой разводами шрамов кожей, и, безбожно фальшивя, поёт:

Die Sonne steht am Himmel, vorüber ist die Nacht. Wir sind am neuen Tage gesund und froh erwacht. Wir wünschen guten morgen euch allen; gros und klein. Wir wollen fröhlich spielen und gute Freunde sein. (1)

      — Аа-акст!!! — орут они все вместе, а Макс с хохотом убегает в душ.       Джейн порылась в инструметроне, затем по кубрику поплыла музыка. Все хором под неё поют:

Der Morgen erwacht, In deinem Sonnenschein, Du führst mich nach Haus’, An Bergen und Tälern, Und Städten vorbei, Die Sterne vergehen, Und fallen mit dir, Aus dem Mantel der Nacht. (2)

      Макс пытается подпевать из душа, но за нашими голосами его фальшь не слышна. В кубрик заглядывает дневальный и, видя их, распевающих песню, крутит пальцем у виска, на что получает от Джейн универсальный жест отправки в пешее эротическое путешествие. Парень ржёт и скрывается за дверью.       Вот утренние процедуры закончены, на них — парадная офицерская форма, только пока без погон. Настроение какое-то радостно-возбуждённое. «Боже! — думает Сильвианн. — Неужели учёба закончена? Неужели всё? И мы опять отправимся в родной экипаж? Хотя… родные там только офицеры и часть унтеров». Джейн и тут отличилась — по итогам учёбы получила лейтенанта флота, в отличие от них всех. Остальные заработали лишь энсинов, ну или младших лейтенантов.       Неделю назад Адамс прислал письмо — они получили-таки корабль! Новейший фрегат разведки PR-14, и имя у неё просто замечательное: «NORMANDY». Так что ждут только их — и можно будет формировать десантную группу, а после приступать к боевому слаживанию. Действовать такие фрегаты будут парами, и у них уже есть напарник — это систершип PR-16 «BORODINO». Старшим над группой будет старина Дэйв, а вообще все они будут входить в отдельную разведэскадру Пятого флота, под командованием контр-адмирала Михайловича Б.П. Джейн посетовала, что Б.П. — тот ещё перец и им расслабиться не даст… одно слово — «План-календарь»!       В столовой — столпотворение у раздачи, однако все предельно вежливы и тактичны. Никому не хочется сегодня налететь на разнос от начальника училища за неподобающее поведение. Ох уж это поведение… сколько в них вдалбливали этику и прочие правила культурного поведения! Ну, ей, как и Джейни с Карлито, это знакомо… а Максу с Иесуа тяжко пришлось — но ничего, успевающие помогли отстающим.       Завтрак закончен, командуют построение — хорошо, хоть не на улице! Всё-таки несколько часов стоять на лёгком морозце — не самое лучшее дело… Так что всё происходит в спортзале — он большой, все поместились. Вместе с ними здесь и школота курсантская. Этих больше всего — все шесть курсов. И выпуск у них, в отличие от неё с товарищами, в конце мая. Какими глазами курсанты на них смотрели… будто на богов! Как же — унтера, ветераны, все в медалях… за плечами — сотни высадок и десятки боевых операций. У её пятёрки — шестьдесят пять боевых, а есть ребята, у кого и за сотню. Хоть по медалям они и не вошли в тройку лидеров, но зато в конце первой десятки.       Начинается процедура присвоения — все стоят, ожидая своей очереди, и это надолго… Но, как говорится, всё проходит — прошла и их процедура. На плечах Сильвианн — чёрные погоны с одним золотистым просветом и одной маленькой четырёхлучевой звёздочкой. У Джейни звёздочек две — таких, как она, всего трое в выпуске. Начальник училища говорит напутственную речь, и всех их отпускают на обед.       После обеда собирались. Джейни сходила в финчасть и получила посадочные талоны на рейсовик до «Арктура». Но третьим классом они не полетим — чай, не нищие уже. Денег хватит и на первый, даже на люкс… но это лишнее. Они полетят первым классом — как молодым офицерам и положено.       Времени ни на что не дали — так что родителям Сильв лишь отписалась, что теперь энсин. Через некоторое время позвонил папка и сказал, что гордится ею. И пусть она — флотская, а не армейская… значит, будет у семьи свой космофлотчик! Ещё порадовал, что они с мамой решились — и у неё скоро будет сестричка! Ох… дела!       Пришло письмо от Лёшки Смолякова с «Токио» — парня поставили командиром первой роты десанта и присвоили старшего лейтенанта. Как говорит Джейни, «страшного лейтенанта». Сильв написала об этом парню — пусть посмеётся! Когда они с ним увидятся… и увидятся ли вообще?..       Женька который день сумрачная — что-то её терзает… но с расспросами Сильв не лезет. Та сама расскажет, если посчитает нужным. Всё же она так и не стала до конца женщиной… Пример — эта особенность держать всё в себе, ни с кем не делиться и молчать больше, чем говорить. Сильвианн — тоже молчунья… но это, скорее, наследие трудного детства, проведённого дома, среди книг и голофильмов.       — Как там моя бронечка? — спрашивает сам себя Карлос. — Полтора года где-то на складе пылится…       — Что твоя бронька? Херня… Как бы мой карабинчик интенданты не «потеряли»! Я им тогда устрою «ночь святого Варфоломея», — бурчит Шепард.       — Так ты по этому поводу вся мрачная? — спрашивает Сильв.       — Да нет, Снегурочка… — отвечает Джейни. — Сон этот меня замучил. Ну тот, где мы под жёлтым небом по брошенному посёлку шаримся… и на нас какая-то херня из-под земли вылазит.       — Да ты что, боишься? — спрашивает Макс.       — За себя — нет… за вас — да! — отвечает командир.       — Не бойся, Лиса! Мы — большие мальчики и умеем за себя постоять, — басит масай.       — Нет уж! Я буду бояться и буду предельно внимательна… ещё не хватало вас потерять, как всех моих на Мендуаре! Хрена!       — Хватит, не паникуй! Доживём — увидим. Надеюсь, ты сможешь понять, где это случится, и мы не влезем в ловушку, — отвечает ей Карлос. — Откуда улетаем?       — Я купила билеты на ближайший рейсовик. Отправление — через пять часов, из Москвы. Новейший круизер азарийской постройки. И у нас первый класс — ни разу ещё не летала…       — Вот и оценим комфорт! — говорит Иесуа.       — Оценим… Двухкомнатные каюты с джакузи и баром! Только чур не напиваться до вечера! Чтобы на ужине были нормальные! А то среди тамошнего бомонда пьяные вы долго не выдержите… — говорит подруга.       — А чего так? — влезает Макс.       — Вы у меня — люди приличные. А там такое болото… тухлятина сплошная — всякая «золотая молодёжь» и прочие «достойные» люди. Так что общаться с ними лучше трезвыми — а то ещё побьёте кого… скандал будет!       — Ничё, скандалы полезны… иногда, — ворчит Моно.       — Вот прилетим на «Арктур», придём к Дэвиду, встанем на довольствие на новом корабле — тогда иди и скандаль хоть до посинения… а сейчас — не надо!       — Ну, не надо — так не надо. Не очень-то и хотелось… — с улыбкой ответил бразилец.       Их компания выходит из училища. По плацу маршируют курсанты и поют песню.       Вспоминается, как они разочек прикололись над салагами — их об этом попросил старшина-инструктор. Ну, Шепард и вызвалась. Встала рядом со строем, дала команду на бег на месте, потом — на бег трусцой и, двигаясь рядом со строем, запела, а за ней подхватил строй:       — Гульфик я купил из кожи!       — Гульфик я купил из кожи! — вторил ей строй курсантов.       — Он подходит к моей роже!       — Он подходит к моей роже! (3)       И в таком ключе — семь куплетов… хотя Сильв помнила, что песенка эта — из дурацкого, но смешного мультика из первого мира Шепард, и в ней куплет всего один! Остальные, видать, придумала сама Женька.       Когда текст песенки дошёл до офицера-воспитателя, шедшего мимо, тот споткнулся и чуть не упал… А Сильв с друзьями хохотала до колик в животе!       Вместе с ними топают остальные новоиспечённые офицеры флота — большинство летит на том же рейсовике, только девушка сомневалась, что первым классом. Можно будет потом закатиться, по примеру Джона, в кают-компанию третьего — нормально отдохнуть со своими. Она говорит своим об этом — идею Сильв поддерживают все.       Воспользовавшись услугами баса, долетели до станции монорельса — на нём до Москвы всего полчаса ходу, там на такси до космопорта… и здравствуй, круизный лайнер «Azure Star»!       По пути играли в карты через планшеты. В обычные с Шепард играть неинтересно — она через десять минут все карты по рубашкам помнит… а так хоть какой-то интерес есть. Ещё и правило ввели, чтобы под полным щитом не играть — ну, самой Сильв это тоже касается. Так, обмениваясь шуточками и подколками, они до Москвы и доехали. Жаль, по городу походить так мало времени осталось… но ничего — все им по полной воспользовались! 1. Детская песенка на немецком. 2. Песня группы Unheilig — «Sonne». 3. Речёвка гарлогов из мультфильма «Ронал варвар».       Женька (станция «Арктур», 5 марта 2379 г.)       Выходим из лифта. Голова тяжёлая и ещё слегонца штормит… вот это мы посидели вчера в кают-компании третьего класса! Наверное, всю выпивку у бармена выжрали…       В самой кают-компании оказалась большущая толпа новоиспечённых офицеров не только из нашего училища, но и ещё из нескольких. Все — ветераны с полосатыми шкурами… и «личными кладбищами» далеко за сотню. Были несколько биотиков, парочка — весьма сильных и опытных. Так что, пока не нажрались, обменивались опытом и, под вопли остальных, тягали мебель с сидящими на ней друзьями. Позже — просто пытались держать концентрацию на рюмках и, под свист и улюлюканье других, пили из них же.       Последнее более-менее чёткое воспоминание — как меня под руку ведёт Дроу, Сильв просто висит на нём мешком, а сзади в совершенно коматозном состоянии топают Акст с Моно. Достаю из кармана ключ-карту, захожу в каюту и как была падаю на кровать.       Проснулась ночью от дикого сушняка. Кое-как сняла форму, убрала её в чистящий шкаф (чтобы завтра была, как новая), выхлебала литр минералки из холодильника, меня по новой развезло — и я снова рухнула спать.       Встала за четыре часа до прилёта. Сползала в душ. На тренировку ни сил, ни желания не осталось. Напялив повседневную белую форму, потащилась будить остальных. Сильвианн уже встала и, дрожа, сидела на кровати.       Посмотрев на меня больными глазами, с тоской и мукой в чувствах подруга спросила: — Скажи, Жень, вот почему большая часть наших попоек заканчивается нажором?..       — Мы — военные. И когда начинаем пить… из нас вылазит весь тот страх, что мы испытали на заданиях. Так что, чтобы его победить, приходится доводить себя до полного коматоза… Ну, я так думаю.       — Может, ты и права… как представлю, какое «веселье» впереди — так просто выть хочется!.. Или нажраться в хлам.       — Во-во! Прикинь, как мы перед Дейвом сегодня смотреться будем?       — Хэ-хэ… будто он чего другого ожидает. Да если мы придём на борт бодрые и весёлые — все старики всполошатся! А так — всё, как обычно… прибыла пятёрка Шепард — и, как всегда, с бодунища. Всё привычно, всё так и должно быть…       — Ха-ха-ха-ха! Ой, не смеши, Снегурка — и так голова болит!..       — Если болит, значит она есть, — изрекает подруга и, держась руками за голову, топает в ванную.       Я же отправляюсь к парням.       Дроу сидел посреди каюты и медитировал.       — Ты как? — спросила я.       — Нормуль, даже не болею. Иди, командир, буди Карла с Максом, — пробасил в ответ Иесуа.       — Да уж, легко тебе бухать — с такой-то массой… Хотя это и хорошо — вот кто бы нас, кривых, без тебя водил? А пьяная Снегурка только у тебя на руках передвигаться и может.       — На то я и друг — чтобы вас, слабосильных, носить… особенно тебя — после очередного ранения или перегрева, — отвечает парень. — Иди уже, буди этих болезных.       Макс к тому времени более-менее оклемался — сидел на кровати в костюме Адама и смотрел красными глазами в одну точку.       — Ты как, Акст?       — Убей меня, Лиса… ну или голову оторви, — ответил Макс.       Кинула ему пакетик антиала: — На, выпей лекарству — минут через десять отпустит.       Друг посмотрел на пакетик: — Точно поможет?       — Точно-точно! Пей давай! Минералкой разведи только — в ней газы, быстрее подействует.       Макс потёр щёку рукой: — Сделай, а?.. Пожалуйста, Жень…       Забрала пакетик и, разбавив его минералкой, влила в Акста: — Полежи чуток, чтоб подействовал. А я к Карлито пошла.       Моно лежал пластом и лишь слабо стонал на мои попытки поставить его на ноги. Кое-как стащив парня с кровати, на горбе отволокла его в душ. И, поставив полумёртвого бразильца на ноги, запустила программу контрастной процедуры… Через двадцать минут бледно-зелёный друг, больше похожий на зомби, выполз из ванной. Напоила его антиалом, помогла одеться и повела в ресторан. Моно было застонал, что ему кусок в горло после вчерашнего не полезет… С грехом пополам убедила, что покушать — первое дело при таком бодуне.       Сели за отдельным столиком и, стараясь не привлекать к себе внимания, очень плотно пообедали. Под конец ожили все, но вид всё равно имели бледный — даже Дроу.       У терминала военной таможни стояла очередь… бля, в первый раз вижу её здесь! Вся очередь состояла из младших офицеров, имевших такой же бледный вид — так что мы в толпе не выделялись. Прапорщик-таможенник смотрел на нас со смесью жалости и иронии… и не представляю, чего ему стоило не заржать в голос, глядя на наш зомбевид. Смотреть друг на друга не хотелось.       Вдруг один из стоящих впереди парней весь затрясся. К нему сразу же подскочил кто-то из стоящих рядом… и через некоторое время затрясся тоже.       — Вы чего, народ? — задал кто-то вопрос.       — Да посмотрите же вокруг! — с какими-то воющими нотками в голосе сказал парень. — Толпа зомбаков, а не краса и гордость ВКС… Молодые офицеры, герои, бля, орденоносцы! Толпа забулдыг… ой ха-ха-ха-ха! — и парень согнулся от смеха. Все осмотрелись и, глядя на опухшие, с красными глазами лица друг друга, начали ржать. Через минуту лежала вся очередь. Таможенник, уронив голову на терминал, уже даже не смеялся — просто выл от хохота.       — Отметились нахер! — проорал кто-то. — Выжрали весь бар в кают-компании — утром даже похмелиться не осталось! Даже пиво всё вылакали! Бар рассчитан на сто человек — а мы справились в полсотни рыл… Алкашня!       — Это войдёт в историю! Прибытие зомби на службу в ВКС — спешите увидеть! Только сегодня, только сейчас! — кричит кто-то. И новый взрыв хохота. Народ тыкал друг в друга пальцами, держался, кто за кого, чтобы не упасть… В общем, движуха встала. В конце концов, кое-как успокоившись, под взглядом кусающих губы таможенников, прошли на станцию. На нас с удивлением смотрели гражданские, не совсем понимая причину бурного веселья у военных.       Получив от таможенника информацию о доке базирования корабля, потопали к труботрансу. Хорошо хоть — док оказался недалеко от пирсов крейсеров.       Приехали в док… и вот она, красавица! Бело-голубая в декамуфляже, с разнесёнными крыльями с интегрированными в них движками, оснащёнными гасителями тепла… С огромной, во весь борт, надписью «NORMANDY PR-14»(4). Открыв рот и полыхая восторгом от красоты корабля, замерли посреди дока. Рядом стоит один из техников.       — Красотка, правда ведь? — говорит парень.       — Она чудесна! — отвечает Сильвианн.       Сам корабль не такой вытянутый, как в игре — корпус ощутимо толще, но при этом гораздо… изящнее, что ли. Понятно, что никаких иллюминаторов на нём нет — глухие плиты брони. Из-под днища торчат опоры, особенно поражают передние — парочка этаких длинных лап. Задние — короткие: фактически, ангар корабля лежит на палубе дока. Крылья складываются — сейчас они приподняты и параллельны поверхности.       По опущенному слипу в ангар загоняют «Гризли»… всё это действие сопровождается громогласными матюгами на четырёх языках. И голос такой знакомый…       — Какой знакомый голос… — вторит моим мыслям Макс. — Неужели Дэйв выцыганил у Бойко Абишека?       — Хэ-хэ-хэ! — смеётся Карлос. — Если это так — мы просто в шоколаде!       — И кто это там орёт?! — кричу я. — Неужели нам достался сам его превосходительство проныра-Пакти?!       Каптёр поворачивается, смотрит на нас и расплывается в широкой улыбке: — Кого я вижу! Какие люди! Шепард, ребята, вы ли это?!       — Абишек, ты что, тоже с нами?!       — Да! Я теперь интендант фрегата… и мне таки дали шеф-унтера! — надувшись индюком, отвечает унтер.       Н-да… в игре, конечно, намудрили. Военные, которые ПОКУПАЮТ свою амуницию… это, блять, даже не смешно — это просто плакать хочется! В реальности проще — всё поставляют бесплатно… однако от интенданта зависит, какого качества будут эти поставки. Так вот, Абишек Пакти был из тех каптёров, которые и на необитаемом острове в состоянии многое найти, а уж здесь… Он — мастер доставать всё самое лучшее, самое качественное и, что самое главное, быстро. Единственное — ему необходимо было помогать в финансовом плане на покупку всяких ништяков: типа коллекционного виски и коньяка, конфет, цветов… и прочих умаслителей интендантского управления флота. Но на это у Дэйва, да и у Алексея Михайловича всегда в корабельной кассе денежка была. Ну и десантура не отставала: прикупила какую бутылочку коллекционного «Джек Дэниэлс» — и, глядишь, новые пушки на складе появились, а то и визоров производства Иерархии подкинут… Так что нам несказанно повезло с Абишеком! И как только Бойко его Дэйву отдал?..       — Ну что, интендант, на борт-то пустишь? — спрашиваю я.       — Не положено! — говорит Пакти и встаёт, раскинув руки. — Прости, Шеп, но только с разрешения кап-два Андерсона. Я его уже предупредил, что вы прибыли… О, вот и командир, — и мы видим спускающегося по слипу Дэйва.       — Ну наконец-то! — басит командир. — Я уже заждался!       Встаём по стойке смирно и отдаём честь. Я докладываю: — Господин капитан второго ранга, офицеры Шепард, Санчес, Тонго, фон Арним и Хофмайер прибыли в ваше распоряжение. Разрешите подняться на борт?       Дэйв отдаёт нам честь и отвечает: — Разрешаю, господа офицеры! Добро пожаловать в экипаж! — после чего подошёл и, пожав нам всем по очереди руки, крепко меня обнял. — И да, Джейни, ты теперь — мой старший помощник. Рада?       Я просто охренела от его заявления: — Но, сэр… у меня ведь совсем нет опыта командования кораблём…       — Ничего, я поделюсь, — ответил Андерсон. — Господа офицеры, у нас очень много работы! Так что быстренько заселяйтесь — Абишек, проследи — и за дело! Нам надо за три недели полностью подготовить корабли к походу…       — Это же просто пиздец, сэр! — проговорил Макс.       — Согласен, Акст… — ответил Дэйв. — Но у нас приказ. Так что за работу, господа!       И начался ад кромешный!!!.. 4. В названиях кораблей всегда указывается их специализация — в данном случае это «Patrols and reconnaissance», то есть патрулирование и разведка. Цифрой обозначают номер в серии, в данном случае — 14. Майкл Шепард летал на крейсере «Локи». В его номере были цифры EI-14, что значит «Escort and interception» — сопровождение и перехват.       Борт фрегата «Нормандия», 24 марта 2379 г., 23:03       Сижу на стуле, в малюсенькой, зато своей, отдельной каюте, в одних плавках. Надо идти в душ, но… сил ни на что не осталось. Руки дрожат, ноги дрожат, голова чугунная, а в глазах будто туман стоит.       Приведение кораблей в боеготовность вылилось в непроходящий, безумный, трёхнедельный аврал! Мы проверяли и настраивали системы, выходили в тренировочный вылет: микропрыжки, имитации высадок на местные необитаемые планеты. Затем — возвращение в док и проверки по новой. Я излазила вдоль и поперёк весь корабль; сорвала голос, споря с Грегом по дюжине разных вопросов; изорвала о торчащие в технологических проходах куски железяк два уника… потом мы, правда, все торчащие элементы убрали или закрыли крышками — но уники-то не вернёшь!       И вот, кажется, всё закончилось. Андерсон дал всей команде два дня выходных… а затем — наш первый по-настоящему боевой выход! «Бородинцы», как и мы, под конец напоминали забулдыг-шаромыжников: в драных и заляпанных технологическими жидкостями униках, с трясущимися руками и красными от усталости с недосыпом глазами… но дело своё мы сделали.       Пиликает звоночек на двери. Чую за ней командира. Напяливаю китель от парадки и открываю дверь. Заходит Дэйв — на нём майка, спортивные штаны и тапочки на босу ногу.       — Ты как, Джейн? — спрашивает он.       — Вся в раздумьях, командир… мне прямо сейчас отрубиться или всё-таки сходить в душ?       — Ты уж не забывай о гигиене, старпом, иди в душ. Я сдвинул время подъёма на 11:00 — так что выспимся все. Молодняк из твоих десантников будет дежурить. А вечером идём с «бородинцами» в «Десантник и Докер». Так что все должны быть в форме. Кстати, ты же вроде квартиру хотела снять на станции?       — Я тут подумала… мне и на «Норме» неплохо. С кем я буду жить на квартире? А тут хоть народ присутствует и кормёжка по расписанию, готовить не надо и посуду затем мыть. А то, что места мало — так это пустяки, переживу.       — Ну, смотри сама… тогда будешь старшим офицером во время стоянки — всей этой бандой салаг командовать, — ответил Дэйв. — Спокойной ночи, Джейни, — и вышел из каюты.       — Спокойной ночи, командир, — сказала я в спину Дэвиду.       Сползала в душ… и сон, собаку, как рукой сняло — усталость давит, будто пресс, но уснуть не могу! В голове стоят развёртки и планы корабля, схемы трубопроводов и силовых кабелей… В корабле оказалось много странных пустых помещений. На чертежах в них должны были стоять стэлс-системы… однако в реальности что-то там у Татума пока не ладилось. И масс-ядро стояло не «Тантал», а более старый реактор типа «Титан-550»… но для такого маленького кораблика, это — как V12 от «Феррари» на обычной малолитражке. И штатный наш пилот Лёша Дубянский просто не мог с ней справиться — летать аккуратно туда-сюда он ещё мог… но боевое маневрирование ему совершенно не давалось. Мы с Дэвидом схватились за голову — до боевого выхода две недели, а пилотировать корабль и некому! Андерсона унесло в кадровую службу флота, а вся команда с тоской уставилась друг на друга…       Через два часа Дэвид вернулся, вызвав меня к себе в каюту, которая была на самом верху, под бронёй, в спецкапсуле (там же был и корабельный виртин). Лифт в неё не ходил, и капитан поднимался к себе по винтовой лестнице.       На самой же «Нормандии» было три палубы.       Первая палуба — жилая, место обитания экипажа. В ней был шлюз. Как его проходишь, сразу налево — двери в шкаф с КОКОСами и парочкой инженерных скафов с сервоусилителями, а не кабина пилота. Направо — толстенная бронедверь в основной коридор. Он тянется на тридцать метров, заканчиваясь ещё одной бронедверью — в кают-компанию. На всём протяжении коридора по обеим сторонам идут двери кают экипажа. Кают-компания — круглый зал, в который выходят двери кают офицеров. С одной стороны — стойка раздачи камбуза, и по всему залу стоят столы и кресла. Из кают-компании два выхода в поперечный коридор, в который выходят двери офицерских душевых, лифта, моей каюты и лазарета. Из этого же коридора вела лесенка в каюту капитана и несколько трапов — в БИЦ.       Вторая палуба — боевая. Как выходишь из лифта, перед тобой такой же, как наверху, поперечный коридор. Направо — оружейная комната корабля: там оружие как для экипажа, так и для десанта. Так же десантура имеет минимальный набор пушек в каютах, рядом со своей бронёй. Налево — операционная лазарета и одновременно комната с криокапсулами. Прямо — широкий короткий коридор, перекрытый двумя бронедверями. В нём, сразу после входа, направо за бронедверью — комната брифингов и связи; а налево, за такой же точно дверью — зал тактического управления десантными операциями. Идём прямо — и за массивными створками основной бронедвери открывается, собственно, БИЦ. На возвышении, по турианской традиции, сидит (а не стоит) за капитанским пультом сам командир корабля. Перед ним овалом, перед большущей тактической голограммой, расположена группа операторов — и они тоже сидят, пристёгнутые в креслах. По правому и по левому борту идут ещё несколько постов операторов, между которыми находятся створки люков спаскапсул. И прямо в отдельной бронированной капсуле, за массивным бронелюком сидели пилоты и операторы оружейных систем корабля — там же у них была своя собственная спаскапсула. И всё это окружено толстенной бронёй — не всякая пушка возьмёт.       Третья палуба — ангар. В высоту он был семь метров, на полу стояло два «Гризли»: один — в варианте М29А1, а второй — М29А2, с 88-мм рельсотроном. Под потолком, в специальных захватах висело два «Кадьяка». К ним вели решетчатые трапы. При высадке балки с челноками выезжали в открытые створки ангара и сбрасывали их. Возвращение было ещё более сложной процедурой — когда шаттл подходил к открытым створкам ангара, его подхватывал луч-захват (проекция поля массы) и медленно подводил к захватам, затем зафиксированный шаттл затаскивали обратно в ангар. В ситуации активного боя — процедура невозможная.       Вообще, в отличие от игры, разнообразнейшая техника на основе эффекта массы использовалась повсеместно. Те же лучи-захваты, основное предназначение которых — буксировка повреждённых кораблей другими. Главное, чтобы масса покоя не превышала собственную. То есть, фрегат не в состоянии был буксировать даже лёгкий крейсер, но зато друг друга — запросто. А вот пара фрегатов могла уже утащить и крейсер.       Отсюда же, из ангара, был вход в инженерный отсек, который занимал все три палубы в корме судна. Там стоял масс-реактор, там были танки под воду и куча всего остального. Хотя топливом корабля служила вода, и она же использовалась на нужды экипажа — так что топливные танки были повсеместно, и почти всё свободное место под бронёй занимали топливные баки.       Движки у «Нормандии» были двойного типа. Для неспешного скрытого перемещения использовались ионные, а для боевого — совмещённые с ними плазменные. Ясное дело, плазма светилась так, что была видна на любых детекторах, а вот ионник можно было засечь лишь вплотную… по космическим меркам — километров с пятисот. А на таком расстоянии любому супостату уже прилетело бы от двух тяжёлых корабельных ускорителей массы и комплекта ракет типа Х-330 «Дротик» или Х-335 «Пиявка», у которых были однотипные ракетные пеналы. Вообще, у «Нормы» в крыльях размещалось восемь пусковых модулей, несущих аж двадцать четыре ракето-торпеды дальностью до трёх миллионов километров. «Пиявка» была ракетой дальнего радиуса, а «Дротик» — среднего. Были ещё Х-325-е… но их почему-то не выдавали — может, из-за дороговизны этих ракет ближнего радиуса действия, но с чрезвычайно мощной боеголовкой на основе антиводорода.       Притопала я к капитанской каюте, дала от люка запрос на вход. Капитан ответил — и диафрагма люка над моей головой разошлась. Капитанская каюта была раза в три больше моего пенальчика — пять на семь метров примерно. Треть пространства занимал санблок (в нём даже ванная стояла, как сказал кэп — с гидромассажем!). Не то, что у меня — рожок, под которым был унитаз… так что делать дело и мыться можно было одновременно!       — Привет, Шепард, — сказал Андерсон. — Садись рядом. Будем выбирать нам с тобой шеф-пилота. Вот, прислали личные дела самых перспективных курсантов лётных училищ.       Я подошла, села в стоящее рядом с капитанским второе лёгкое кресло и углубилась в чтение личных дел, которые мне сбросил Дэйв. Вчувствовалась в себя и стала глядеть на молодые лица ребят и девчат-пилотов… но ни одно пока меня не задело. Пройдя почти весь список, открыла одно из последних дел… Взгляд сразу зацепился за необычайно симпатичное лицо. Читаю дальше… и просто обалдеваю! Парня зовут Джеффри Моро, он — один из лучших молодых пилотов из всех, какие есть. Только у парня есть ограничения — это, как можно догадаться, «синдром Вролика». Джефф, конечно, не хрустальный, как в игре… но то, что для меня кончится сильным ушибом или, может быть, трещиной, для него — гарантированный перелом. Но он ведь и не десантура! Так что закрываю все остальные дела — оставляю лишь его. Дэйв видит, что я определилась, но всё равно продолжает читать. Дочитав все, с вопросом смотрит на меня.       — Ты выбрала, Джейн?       — Да, командир. И моя интуиция просто вопит, что парня надо быстро-быстро забирать — пока не отобрали.       — И кто он? Я сам что-то не определился, но верю твоей чуйке — она нас никогда не подводила. Итак?       — Вот, Дэвид — Джеффри Моро.       — Э-э-э… но у него же ограничения!       — Это херня! Он же не десантник… Зато посмотри на его результаты, как пилота — это просто фантастика!       — Хм, согласен, результаты — действительно…       — Давай скорее запрос — не одни мы такие умные можем оказаться! Чтобы парень с ограничениями с отличием заканчивал лётную школу… да такого уникума надо забирать скорей-быстрей, пока не поздно! Там, глядишь, он и Алёшу натаскает — а то он нормально только шаттлы водит…       Дэвид посмотрел на меня внимательно, почесал заросшую щетиной щёку и сказал: — Смотри, Шепард… я тебе доверяюсь, — и отправляет в кадры флота срочный запрос на перевод энсина Моро на «Нормандию».       Через неделю парень прибыл. В док аккуратной походкой зашёл совсем молоденький младший лейтенант… и был срочно затащен мной на борт. Поселила его к Максу в каюту, обязав того присматривать за пилотом. И в первом же полёте, в руках Джеффа наша красотка показала всё, на что она способна! Я, как и Дэйв, сидела в соседнем с ним кресле, в пилотской кабине. Корабль буквально танцевал! И вместе с ним пела и ликовала от восторга душа Моро. По связи летели восторженные вопли ребят с «Бородино». Когда полёт закончился, Андерсон сказал, что Джефф великолепно летает, и отныне он — старший пилот фрегата. Я думала, парень в обморок хлопнется от радости… но ничего — обошлось. После вышли с капитаном из пилотской кабины, и Дэвид как-то странно на меня посмотрел.       — Твоё чутьё, Джейн — это что-то невероятное. Вот так взяла — и нашла мне самого лучшего пилота из всех возможных! И вообще, я возношу хвалу Господу нашему, что полковник Моран направил тебя ко мне. Спасибо, лейтенант. За всё.       — Да не за что, сэр, — сильно смутившись, ответила я. Вот не расскажешь же ему про то, что я просто ЗНАЛА о Джеффе…       Так, вспоминая всё это, я потихоньку и отрубилась…