Похищение

      Четверг, 14:45       — Ты куда это намылился в такой ливень?       — Мам, ты же знаешь, я объявления расклеить должен. Иначе денег не получу.       — Тебе что, нужно непременно расклеить их все сейчас? Перекусил бы хоть после школы, а то прилетел и улетел сразу. Что, подождать, пока дождь не прекратится, никак?       — Думаю, никак. Да я же не хочу вымокнуть, сам постараюсь поменьше под дождь выходить. Может, зонт тогда заодно дашь?       — Я бы его тебе в одно место засунула, если бы ты брать отказался. С чего это ты вообще так носишься со своими объявлениями? Только устроился, и уже сроки горят, — бурчала мама, доставая из шкафа свой старый зонт. — На что ты так заработать стараешься? На поездки свои дебильные? Лучше бы на квартиру отложил, а то я тебя на своей шее до старости таскать не собираюсь.       — Ну мам, чего ты опять… — не хотелось даже пытаться спорить, поскольку желание побыстрее выкинуть меня на улицу мама озвучивала регулярно, а если я сердился в ответ, все неизменно заканчивалось скандалом. — Я же не у тебя деньги забираю, всем хорошо только от этого.       — Только учти, что если заболеешь, будешь в школу ходить как миленький, — предупредила мама. — И лекарства за свои же деньги и купишь.       — Ладно…       Я закрыл дверь и, как обычно, побежал по лестнице вниз. В футляре из-под камеры снова не было самого фотоаппарата, зато лежало множество объявлений, предназначавшихся для Каменной Горки и Зеленого Луга.       Совсем недавно дождь только начинал накрапывать, но теперь на улице лило как из ведра. Сильные порывы холодного ветра дули прямо в лицо, сбивали волосы, которые вскоре, намокнув под дождем, потеряли какую-либо форму. Доставать зонт и открывать его было лень, потому я чуть ли не бегом добрался до остановки, запрыгнув в очень кстати подъехавший автобус 74с.       Салон был практически пуст. Я намеренно не стал садиться на свое любимое место сзади, напротив, пошел в переднюю часть автобуса, где устроился на сиденье, повернутое на 180 градусов. Теперь я не мог смотреть вперед, лишь назад, как того и хотел. Мне и так предстоит гулять по району, где живет, или, по крайней мере, жила Вика — воспоминаний на сегодня будет предостаточно. В очередной раз видеть из окна то же, что и в злополучную пятницу, нет никакого желания. Не хочу насиловать собственный мозг уже сейчас, час езды можно потратить на что-нибудь более стоящее.       Я достал смартфон, подсоединил к нему наушники. Список аудиозаписей крутанул наугад — вскоре на экране замерли песни группы Lumen. В самый раз. Я включил «Марш Согласных», сделал погромче, закрыл глаза. Спать не хотелось, но внутри чувствовалась какая-то усталость. Снова хотелось задать вопрос — а реально ли то, что со мной происходит? Может, и не было никакого похищения, и я смогу сейчас позвать Вику на улицу, чтобы расклеивать бумажки было веселее? Хотя, если подумать, в такую погоду гулять никто не согласится. Да и нет здесь никакой Вики, как бы не хотелось обратного…       К черту все эти мысли. Я устроился на сиденье поудобнее, поправил наушники и сконцентрировался на музыке.       «Отпусти и успокойся,       Не терзай себя напрасно!       Если все вокруг согласны,       Значит, жизнь у нас прекрасна!»       15:58       Троллейбус остановился на диспетчерской станции, из распахнувшихся дверей повеяло холодом. Не успел я выйти на улицу, как мощный поток воды обрушился на мое лицо, неожиданно залив даже глаза. Протирая их одной рукой, второй я доставал из кармана байки зонт и на ходу его открывал, ругая себя за непредусмотрительность — такой неприятной мелочи можно было бы избежать, позаботься я о защите от дождя перед выходом.       Раскрыв зонт, я проверил содержимое футляра — к счастью, бумажки почти не намокли, текст не поплыл. Застегнув молнию, я как можно быстрее направился в один из близлежащих дворов, пойдя по ветру. Тот сильно дул в спину, тем самым подгоняя.       Вскоре я укрылся от непогоды в тихом колодце из многоэтажек. Относительно высокая плотность застройки и густота посаженных деревьев не спасали от дождя, но заметно уменьшали скорость ветра. Немного подумав, я спрятал зонт обратно в карман — мало удовольствия расклеивать объявления одной рукой.       Подойдя к ближайшему подъезду одной из многоэтажек, я достал из футляра несколько объявлений и бутылочку клея. Как можно аккуратнее проведя белую полосу на оборотной стороне бумажек, я прилепил оные на потрепанную доску для объявлений, на которой за прошедшие годы почти не осталось живого места. Заодно и сам почитал текст на них — услуги переводчика, обучение польскому и английскому языкам, набор сотрудников в популярную торговую сеть, свободные вакансии в некой частной компании. Типичные такие объявления, на которые едва ли кто-то обратит внимание, кроме остро нуждающихся. На них наверняка и расчет. Интересно, а так ли уж велика отдача от этих самых нуждающихся, что за одно только распространение рекламок школьникам готовы заплатить такие достойные даже по нынешним меркам деньги? Ведь большинство на эти объявления даже не посмотрит, а из меньшинства мало кто ими воспользуется по множеству различных причин. На первый взгляд, выгоды от этого абсолютно никакой нет и быть не может. А на второй — ну разве стал бы хоть кто-то тратить на бесполезное дело свои собственные деньги? Значит, некий профит все-таки есть.       Постепенно я продвигался все дальше и дальше, расклеив объявления уже на шесть домов, или на тридцать восемь подъездов. Казалось, что работы предстоит много, а на деле стопка уже заметно уменьшилась и полегчала. Судя по всему, сегодня и прикончу ее, по крайней мере, зеленолужскую часть уж точно. К тому же во дворах на удивление тихо — нет ни одной бабки, которая возмутилась бы моим занятием, а ведь год назад такие встречались через раз. Все старики дома сидят, наверное, дождя испугались — а он все льет и льет… Видимо, не в последнюю очередь из-за такой погоды мое настроение было близко к отвратительному. И хоть появилось огромное желание скорчить на лице противную гримасу, сморщиться и ходить так до скончания веков, на деле в душе была пустота, в которой растворились и все плохие мысли, и все хорошие. В голове вертелся только текст очередной песни, игравшей в наушниках. Я находился будто в прострации, где не существовало ни Вики, ни похищения, ни следователей, ни чего-либо еще. Это заметно расслабляло, но непонятное, будто иррациональное чувство недовольства все равно не отступало. Я постарался уделить как можно больше внимания нанесению клея и непосредственно наклейке на доску очередной порции объявлений.       Ноги сами принесли меня к дому Вики, и понял я это, лишь поклеив бумажки на стену первого из его подъездов. Хоть сознательно я старался обойти данное место стороной, подсознательно, похоже, шел к нему почти что напрямик. Так и выходит, если представить карту — троллейбусную диспетчерскую станцию и белую многоэтажку можно соединить практически прямой вертикальной линией.       Ощущение, что я нахожусь вне реального мира, усиливалось с каждым шагом. Я на абсолютном автомате расклеивал бумажки, все ближе подходя к последнему подъезду. Сердце колотилось как бешеное, даже дождь и ветер в какой-то момент утихли. На улице не было по-прежнему ни души, вокруг воцарилась поистине мистическая атмосфера.       Я поднялся по ступенькам к металлической двери. Не удержавшись, потрогал ее. Обычный металл, пыльный, холодный и мокрый, с начинающей облезать краской, местами поржавевший. За треснутым стеклом — темнота. Пустота… Все это абсолютно характерно для любого другого подъезда страны, но сейчас даже такие вещи вызывают не просто негативные, скорее, страшные и мрачные ассоциации. Будто это дверь не в подъезд, а прямиком в ад, в мир вечных страданий… для меня так, в общем-то, и оказалось.       Прошло минут пять, а может, и десять, а я все так же стоял и смотрел рассеянным взглядом то на дверь, то на стену, то на табличку с указанием номера подъезда и квартир в нем. По улице так и не прошел ни один человек, зато с неба вновь закапал дождь.       Получив несколькими холодными каплями по макушке, я наконец вспомнил, для чего вообще сюда пришел. В очередной раз достав из футляра несколько объявлений, я наспех намазал их клеем и повесил на доску. После чего я спешно, будто скрываясь от чего-то, вышел из дворового проезда на близлежащую тихую улочку и быстрым шагом направился в направлении ближайшей троллейбусной остановки. Продолжать расклейку объявлений в Зеленом Лугу не было никаких моральных сил.       17:51       «Асцярожна! Дзверы зачыняюцца. Наступны прыпынак — Нёманская».       Двери автобуса захлопнулись. Я примостился в углу накопительной площадки, подпираемый толпой вываливших из метро пассажиров. Абсолютно обычное явление для маршрута 159 в часы пик. Где-то в салоне истошно орал маленький ребенок, не желая успокаиваться, что жутко действовало мне на нервы.       Автобус мчался по шоссе, приближаясь к выезду из города. По стеклу беззвучно стучали капли никак не прекращающегося дождя. Пассажиры весело переговаривались между собой, явно довольные окончанием рабочего дня и возвращением домой, в уют. Казалось, один я стою в своем углу мрачный, отрешенный, как призрак, которого здесь быть не должно.       Депрессивные бессвязные мысли, медленно плавающие где-то в голове, предстоящий выход под холодный дождь, необходимость расклеивать кипу объявлений дотемна, уже осточертевшая боязнь возможных последствий похищения — все это в сумме давало чуть ли не суицидальный настрой, какого я не испытывал очень давно. Почти что в один миг стало загадкой, как я справлялся с подобным все предыдущие дни, почему я верил в себя, не унывал, порою даже радовался. Сегодня ничего этого уже не было — только дикое желание покончить со всем этим, вернуться на неделю назад и никого не красть; только мрачные размышления и капли, стекающие по немного грязному окну.       «Прыпынак: Нёманская. Асцярожна! Дзверы зачыняюцца. Наступны прыпынак — Кальцавая дарога».       Снова хлопки дверей. Невидимая волна холода поплыла по салону, пробираясь сквозь поредевшую толпу и окутывая пассажиров в свое жесткое одеяло. Только вчера на улице была настоящая жара, куда она, черт ее, делась? Впору опять зимнюю куртку надевать… Даже погода — и та дерьмо, как же меня все достало.       Автобус резко повернул с трассы, не доезжая до границы города буквально несколько метров. В окне теперь виднелся МКАД, на холме за которым кучковались домики деревни Тарасово. Вскоре их заслонили стены строящихся гипермаркетов разной степени готовности. Еще один резкий поворот, промелькнули огни светофоров, очередное торможение. Пора вылезать на холод, быстрее начну расклейку — быстрее с ней закончу.       «Прыпынак: Каменнагорская, чатырнаццаць», — оповестил динамик и двери вновь распахнулись. Вместе с десятком людей я вышел на улицу, раскрыв заранее вынутый зонт. Не тратя лишнего времени, я поспешил во дворы, попутно нащупывая на футляре собачку молнии.       С неба лила практически сплошная стена воды. Ледяной ветер сбивал с ног, а пустынные каменногорские кварталы, не защищенные деревьями (едва ли таковыми можно было назвать чахлые веники вдоль пары тротуаров), создавали для него невероятный простор, практически сравнимый с полем.       — Черт побери! — выругался я, когда очередной порыв ветра вырвал из рук парочку объявлений, моментально унеся их в грязь поблизости. Мокрыми и скользкими пальцами я удерживал бутылку с клеем и наносил ее содержимое на другой листок, вцепившись в него так крепко, как было возможно. Одно неаккуратное движение — и бумажка улетит в лужу вслед за остальными. Чувство, что все в этом мире происходит мне назло, начало становиться почти что привычным.       Мрачные кварталы одинаковых бело-серо-бежевых панелек, потемневших от обрушившегося дождя, просто добивали мое и без того никакое настроение. Аккуратные тротуары, проложенные через дворы ровными геометрическими линиями, забитые парковки, поросшие бурьяном поля — в обычное время этот микрорайон Минска ничем не отличался от других новых, за исключением своих гигантских размеров, но теперь от такого зрелища хотелось просто повеситься. Во мне что-то будто сломалось, внутри не было никакой надежды, веры в лучшее, терпения, спокойствия. Я не чувствовал себя прежнего. Я потерялся. Я начал сходить с ума.       В какой-то момент я обнаружил себя замершим у входа в очередной подъезд. Секундочку, я поклеил на эту доску нужные объявления? Поклеил. Так какого черта я все еще здесь стою?       Такие отключения от реальности — знак, что со мной действительно что-то не так. Вдобавок начала болеть голова. Ох… В теле чувствовалась слабость. Совершенно ничего не понимая и ни о чем не думая, я спустился по лестнице вниз и побрел к ближайшей скамейке, после чего сел на нее. Мне было плевать на дождь и ветер, на мгновенно намокшие шорты, на чью-то блевотину на другом конце скамейки. Точнее, мне было не плевать. Мне было никак. Все вокруг было никак. Я сидел и смотрел в одну точку, держа над собой мамин зонт, и ничего не понимал. Голова болела все сильнее и сильнее, а мне не хотелось даже задавать себе какие-либо вопросы. В этом абсолютном бесчувствии, слабости, отрешенности я смог уловить нотки такой долгожданной, такой желанной гармонии. Дождь ритмично постукивал о ткань зонта в полуметре над моей головой, каждые пять секунд где-то завывал ветер. А вокруг, как и прежде, не было ни души. Как будто все в этом мире вымерли, а остался лишь я. Нет, не так — все остались, это я умер. И теперь моя душа, похоже, бродит по городу, ища себе пристанище.       Может быть, прошло и полчаса к моменту, когда я почувствовал, что скоро покроюсь ледяной коркой. Возвращение в здравое сознание из транса можно было сравнить с пробуждением. Что я делаю тут? Почему сижу? Чертовски холодно ведь. Я и так уже, похоже, заболел. Откуда у меня эти потусторонние мысли про душу и смерть? Ай… к черту все.       Я поднялся и побрел по аллее к краю квартала, намереваясь выйти к остановке и уехать домой. Клеить бумажки в таком состоянии мне явно не стоит, к тому же тюбик с клеем уже почти закончился. Придется завтра заскочить в канцелярский и купить новый — до ужаса не хочется тратить такие важные сейчас деньги, но без клея я никто. А может, взять из дому скотч?       Шагая по лужам, я почти не смотрел по сторонам. Почти что случайно взглянув на трансформаторную будку, я выхватил глазами среди множества неряшливых граффити надпись «Ваня+Вика=♥». До боли знакомые имена чуть ли не наждачкой полоснули меня где-то внутри, резко вернув в реальность. За своими дурацкими размышлениями и расклейкой объявлений я совсем забыл о самом, наверное, важном теперь деле — позвонить в Бобруйск, чтобы узнать, что там да как. Вот идиот!       Ругая себя на чем свет стоит, я достал из кармана свой телефон. Сейчас будет неудобно… Зажав зонт подмышкой и повертев потрепанный Huawei в руках, я снял с него заднюю крышку, извлек батарею, симку, после чего последнюю быстро закинул в футляр и нащупал там другую — хорошо, что дома ее не достал! Вставив желтую velcomʼовскую карточку в предназначенный для нее лот, я как можно быстрее вернул на место батарею и закрыл все крышкой, взяв наконец зонт в руку, как нормальный человек. Другой включил телефон, дождавшись появления виртуальной клавиатуры, ввел код 1111 и вскоре уже набирал по памяти телефон Вани, надеясь, что правильно его помню.       — Але? Ваня?       — Нет, это Даша. Вы, наверное, не туда попали.       — Извините, пожалуйста, до свидания…       — До свидания.       Даша положила трубку, а я, выругавшись под нос, начал искать в набранном недавно номере ошибку. Деньги на симке не бесконечны, а любой звонок, будь он даже ошибочным, придется из своего кармана оплатить. Грибанов и без того мне ощутимо помог, просить его о чем-то еще раз будет просто невероятным свинством.       Наконец до меня дошло, что в номере было не так. Последние две цифры, похоже, должны стоять наоборот — не 87, а 78. Убедившись, что теперь все, вроде бы, как надо, я снова нажал кнопку вызова.       Гудки шли долго. Шесть, семь, восемь… Я хотел снова отключить соединение и обругать самого себя, пытаясь подобрать все-таки правильный номер. Но буквально в последний момент мне наконец кто-то ответил.       — Даа? — немного странный голос, будто пьяный. Неужели опять не туда?       — Але. Это Ваня Волк? Я Натан, если что.       Недолгое молчание.       — Да, это я! Привет, Натан! — очередная непонятная пауза. — А ты откуда это звонишь?       — Я звоню с чужой симки, которую мне добыл Грибанов. Слушай, вчера так вымотался, что напрочь забыл набрать тебя, сегодня и то едва вспомнил. Мне что-то нездоровится. Ну вообще, к черту меня, как там у вас дела?       — У нас все хорошо! — дальше громкий и очень дурацкий смех. Странное поведение для Волка. — Шучу… Хуево все, бля.       — Ты меня пугаешь. Что стряслось?       — Ах, бля… Ничего не стряслось! Ик! — он что, напился?! — Тут у Вики свои планы, нахуй! Мы ей больше не нужны!       — Что ты несешь, черт тебя побери? Немедленно выкладывай, что произошло.       — Произошло то, что после твоего звонка, герой-любовник, Вика закрылась у себя в комнате и оттуда больше не вы-хо-дит! — практически прокричал последнее слово Иван без видимых на то причин. — Она ест теперь только с пола, когда я ей еду приношу. Выйти, поговорить — да до пизды ей это надо!       — Что значит «ест с пола»? Ваня, ты…       — То и значит! Тарелки ставлю под дверь, тарелки из-под двери убираю. Хрякс! — непонятно зачем-то ли хрюкнул, то ли крикнул Волк. — Я для нее — обслуга. Ты для нее — никто.       — Никто?!       — Видимо, так! А сегодня она решила свои планы в реальность воплотить!       — Какие, блять, планы, Ваня?! Что ты несешь?!       — Такие, блять, планы, что не успел я домой припиздошить — дверь открывается, и хуярит твоя ненаглядная нахуй вниз! Но откуда ей знать-то, блять, что кнопка у нас внизу сломана! — залился смехом Иван, а вместе с ним… еще кто-то? Все, что я теперь слышал, походило на какой-то сюрреализм.       — Что значит «хуярит вниз»?! — разорался и я, благо поблизости никого по-прежнему не было. — Ваня, ты что, опять надрался?! Чем ты думаешь вообще?!       — Никто не надрался! — последовал незамедлительный ответ. — Мне уже и с друганом выпить пива нельзя?! По-твоему, если я нахуй закроюсь, как сыч, и буду тут тихо сидеть, это будет совсем не подозрительно, блять?       — Пива?! — задохнулся я. — Ты что там, с катушек съехал? У тебя в доме находится девушка, которую ищет вся страна, какой друган, какое пиво, как тебе могло в голову такое прийти?! Если к вам нагрянут менты, ты их тоже пивом напоишь?!       — Натан… Ты нихуя не понимаешь, вот честно, — лениво, будто говоря о решении какой-то задачки по математике, отозвался Ваня. — Слушай, давай так договоримся: я немного передохну от этого стресса и тебе, бля, перезвоню и все объясню, чтобы ты меня понял. А пока просто не хочу с тобой спорить.       — Потом перезвонишь? — от такой наглости у меня перехватило дыхание. — Ты… ты…       — Просто хорошо подумай, — на удивление спокойным, почти трезвым голосом посоветовал Иван и резко отключился.       Я опустил телефон, не веря во все происходящее. Я бы как-то понял еще, если бы Грибанов в такой ситуации нажрался — но Ваня… Человек, который всегда продумывает все до мелочей, заботится о безопасности, держит слово, просто взял и напился в хлам? Попросту насрав на дикое поведение Вики, которая подбирает пищу с порога и пытается убежать из квартиры? Вот ему я доверил свою любимую девушку, ему я доверил свое собственное спокойствие и безопасность?       — Все заебало, — в пустоту проговорил я, глядя на стену дождя впереди. Если парой минут ранее я не чувствовал самого себя, то теперь ощущение реальности вернулось полностью — со знаком «минус». Мозг не мог даже подобрать таких ругательств, какими я мог бы мысленно осыпать Ваню, себя, Вику и весь белый свет, не потеряв при этом ни капли вложенного в них чувства. Я просто не знал, что теперь делать.       Подняв смартфон обратно к глазам, я включил экран и посмотрел на список вызовов, состоящий из двух сиротливых номеров. Почему-то ужасно захотелось снова позвонить на первый и просто нажаловаться незнакомке Даше с милым голосом на свою жизнь, попросить у нее совета и помощи. Вот только она явно не оценит мою историю и тем более мне с ней никак не поможет. Кому нужен я со своими проблемами. Уж лучше бы сдохнуть, честное слово.       На остановку подъехал автобус, приветливо открыв двери. Некоторые пассажиры в салоне недоуменно смотрели на меня — видимо, мое лицо настолько чернее тучи, что всем интересно приглядеться ко мне поближе. От этих взглядов я переместился к кабине водителя и сел на одно из передних сидений. Им-то хорошо за мной наблюдать, у них в жизни нет никаких проблем. Мало ли, что они сами на этот счет думают.       За окном неспешно плыли одинаковые панельки, магазины и перекрестки. Дождь стал утихать, на улице смеркалось. Из открывавшихся дверей, как и прежде, тянуло мерзким холодом. Людей, заходивших в автобус, он не страшил — они все, как один, были довольны, вновь разговаривали между собой, смеялись. Только я был зол на весь мир. И ничего. Сам виноват, что такой легкомысленный дурак.       Спустившись в метро, я занял свободное место в среднем вагоне. Поменяв симку обратно на свою, я еще раз включил телефон и открыл Kate Mobile, очутившись на своей странице Вконтакте. Тут, как и везде вокруг, все цветет — сообщений больше с каждым разом, сотни оповещений, на моей стене появляются чьи-то новые записи и комментарии к ним. А мне срать. Впервые в своей жизни хочу, чтобы вместо всего этого было выжженное поле.       Главное сейчас — не поддаться на сиюминутный порыв и не поудалять со страницы ничего важного. Хорошо, что я могу себя контролировать, в отличие от некоторых. Скрипя зубами, я вытер со стены все новые приглашения в идиотские онлайн-игры от каких-то неведомых мне друзей, решив этим и ограничиться. После чего зашел в диалоги, посмотрев, что есть нового. Ожидаемый бомбеж от отца Маши, присланный сегодня днем… Кстати, его же должны были задержать! Случилось это или нет?       Я открыл переписку, просмотрев новое сообщение.       Алексей: Ты нарвался, волосатик. Только попадись мне — сотру в порошок. Или ты думаешь, что в интернете можно что угодно и кому угодно писать? За слова свои ответишь. Готовься к визиту, отброс.       Понятно, очередной пустой наезд. Что ж, хочет сраться — будет ему все. Точнее, не будет, если его таки увезли в ментовку. Пока что можно просто пошутить на эту тему.       Натан: Удачной посадки на бутылку в отделении! А кто здесь отброс, еще увидим. Много о себе возомнил кое-кто.       В этот же момент я подумал, что хорошо бы заиметь телефонный номер Шамейко, чтобы связываться с ним в таких случаях. Как узнать, где сейчас Маша со своим отцом — сидят дома или дают показания в отделе? Думаю, мне, как заинтересованному лицу, должны предоставить всю необходимую информацию в случае наличия запроса.       А пока можно и с людьми пообщаться. Точнее, с одним человеком.       В диалоге с Витей была девственная пустота, к чему я так и не успел привыкнуть.       Натан: Витя, привет. У меня все очень плохо, можешь как-то поддержать?       Натан: Короче говоря, Вика совсем окрысилась на нас и отказывается выходить из своей комнаты. Сегодня днем попыталась на улицу убежать в открывшуюся дверь, еле поймали. А теперь Ваня в хлам напился и не может членораздельно рассказать, что у них происходит, разве что мат за матом укладывает.       Натан: Я так думаю, мне нужно самому ехать в Бобруйск и разбираться с этим всем. Ты как считаешь? Мне реально больше не у кого спросить сейчас.       Мучительное ожидание. Друг вроде онлайн, но сообщения упорно не читает. Сейчас совсем не время для подобного.       «Станцыя Пушкінская», — оповестил динамик. Половину пути до пересадки уже проехал. Ну же, Витя, отвечай!       Наконец, когда двери вагона начали закрываться, с моих сообщений исчез голубой оттенок. Вскоре я получил и желанную реакцию.       Витя: *Бля…*       Витя: *Просто пиздец…*       Витя: *Я не знаю… Но ты не можешь ехать в Бобруйск сам!*       Натан: *А кому ехать? Более некому. Опять еще напьются и все окончательно запоряь. Нужна 100% гарантия, что дела будут под контролем. Я могу только себее доверять*       Витя: *Неважно! ТЕБЯ в Бобре быть не должно, иначе спалят все еще быстрее, чем с раздолбайством Вани*       Натан: *Неважно?*       Витя: *К тому же на забывай о совей подписке о невыезде*       Натан: *Извини, если грубо скажу, но мне вообще поебать на безопасность. Если нужно помочь Вике, то я сделаю это и перепрячу ее надежнее, пусть даже себе в риск. А отмазаться всегда могу*       Витя: *ВОт только сам подумай, как именно ты отмажешься*       Витя: *У тебя пропала девушка, всюду следователи, ты уезжать не можешь и не хочешь, и тут резко оказываешься в Бобре? Тралики пофоткать поехал типа? И кто тебе поверит?*       Натан: Тут ты прав…       Витя: *Так Вику еще быстрее вычислят, вам же хуже*       Натан: А как вариант скрытно поехать? Сказать там, что я в школу пошел, потом объявления клеить, а самому на электричку. И вечером приехатьью       Витя: *Журнал посмотрят ваш и все станет ясно*       Натан: *Но должен же быть какой-то вариант! Пойми, Вить, если творится такая хуйня лютая, я не могу тут смиренно сидеть, срочно нужно что-то делать*       Натан: *А ты никак не можешь туда съездить случайно?**       Витя: *Увы…*       Витя: *Слушай, а как насчет поднять друзей своих бобруйских? У тебя разве нет там никого кроме Вани?*       Натан: *Никого нет.. И поблизости никого. Только если минских срывать, а ун их своих забот хватает*       Витя: *Твою мать…*       Витя: *Так, идея дурацкая, но лучше, чем ничего*       Натан: *Слушаю*       Витя: *А что, если снова попросить Гену съездить и проконтролировать все? Или там Грибанова послать. Пусть разберутся с Ваней и объяснят твою точку зрения*       Натан: *А знаешь, неплохая идея. Вот только на Гену я денег не напасусь тогда, мне бы этот долг отдать. Сегодня чуть в обморок не упал под ливнем, пока объявления расклеивал, блен*       Витя: *В крайнем случае я тебе подработку помогу найти. Тут главное не деньги, тут ситуаию бы улдить*       Натан: *Ты прав. Предлагаешь Гену звать опяь?*       Витя: *Да. А еще это…*       Витя: *Дождался бы ты, пока Ваня протрезвеет. Может, вы с ним и так договоритесь*       Натан: 8Это ясное дело. Вот только мы и так достаточно говорили, да и Ваня человек не тупой, только от сегодняшнего бухла его это не спасло.       Натан: *       Витя: *Но сам в Бобр ни в коем случае не едь!*       Натан: *Я уже понял… И не собираюсь*       Витя: *У тебя у самого дела-то как?*       Натан: *Дерьмово*       Натан: *Просто дерьмово*       Натан: *А еще это говно с Викой… Просто в голоове не укладывается*       Витя: *Понимаю. Если бы я мог к тебе телепортироваться… Просто верь в лучешк, чувак*       Натан: *Боюсь, сейчас я на такое не способен*       «Станцыя Купалаўская. Пераход да цягнікоў Маскоўскай лініі».       Я подорвался с места и, на ходу запихивая телефон в карман, поспешил к выходу. В который раз почти что проехал остановку. Не к добру эта моя рассеянность — уже проворонил склонности Вани на свою голову.       Поднявшись по лестнице наверх, я встал в конец очереди к эскалатору. Секундочку, очереди? Что-то новенькое. Видимо, доигрались с увеличением интервалов в метро. Впрочем, не удивлюсь, если это все лишь потому, что здесь оказался я — за сегодня уже вошло в привычку, что любое дерьмо случается непременно со мной.       Вновь сев в вагон, я решил не доставать телефон, а вместо этого уставился в стенку напротив. Снова появилось чувство какой-то странной гармонии — мне было неуютно и холодно, на душе скребли кошки, но почему-то менять ничего не хотелось. Хотелось целую вечность сидеть на этом месте, оперевшись на поручень сбоку, и разглядывать приевшуюся рекламу. Покачиваться в такт колыханиям вагона, вслушиваться в мелодичный вой «номерного», вдыхать запах креозота, наслаждаться в тысячный раз проигрываемыми объявлениями…       «Станцыя Малінаўка. Цягнік далей не ідзе, калі ласка, пакіньце вагоны! Паважаныя пасажыры, пры выхадзе з вагонаў не забывайце свае рэчы».       20:22       — Неужели вернулся? Даже не в двенадцать, когда на улице снег пойдет? Ты меня прямо радуешь.       — Мам, давай не будем, я дико устал…       — Нет, мы будем. Сегодня следователь звонил, спрашивал, где же ты.       — Следователь звонил? А зачем?       — А не знаю, он хотел лично тебе это сказать. Я, видимо, по его мнению, недостойна знать подробности дела.       — Так дала бы ему мой мобильный телефон…       — А я и дала. Вот только он мне потом перезвонил и сообщил, что ты недоступен. И как это понимать?       — Да телефон разрядился, наверное. Я и внимания не обратил.       — Ну вот только потом не удивляйся, если с таким отношением твою Вику никто и не будет искать. Да и слава богу.       Я вздохнул и молча направился в свою комнату.       — Если хочешь кушать, то могу макароны погреть! — донесся с кухни крик мамы. — Будешь?       — Да, — отозвался я, снимая одежду и складывая ее в шкаф. Ничего страшного, что мокрая, как-нибудь высохнет. Попытавшись включить телефон, я обнаружил, что он и вправду разряжен, потому вскоре подключил его к электропитанию, а сам уселся за стол, включив монитор компьютера.       Открыв в одном из браузеров новую вкладку, я ввел в поисковой строке «решебник геометрия 11 класс». Кликнув на первую попавшуюся ссылку, я нашел в списке нужную страницу и номер, после чего полез за тетрадкой в портфель. Жутко хотелось хоть немного отдохнуть, но времени на это не оставалось — того и гляди, опять усну, а у меня впереди еще минимум два объемных задания и контурная карта по географии. Хотелось бы покончить с ними раньше, чем в три утра, потому что на еще один напряженный день меня иначе не хватит. А сколько таких впереди теперь — черт его знает.