Похищение

      Пятница, 19:49       Входная дверь открылась, послышались приглушенные переговоры. Не прошло и минуты, как оные переместились куда-то вглубь квартиры, так, что их не стало слышно совсем. Мне было абсолютно наплевать, кто пришел и зачем, для моего плана эти подробности не значили ничего.       Схватив рюкзак с немногочисленными вещами, я, с омерзением сжимая в другой руке подгнивший банан, приблизилась к выходу на коридор. Сперва еще раз прислушалась — нет, все точно тихо, они не должны меня услышать, но как бы там ни было, нужно торопиться. Не знаю, увидят ли они, как я вылетаю из квартиры — надо бежать и не оглядываться.       Собравшись с силами, я последний раз вдохнула. Все, Вика, от свободы тебя отделяют три шага и клинящая подъездная дверь. Больше никаких игр в прятки с милицией, лишь путь домой. И неважно, насколько плохи мои родители — они у меня одни. Других не появится. А парня можно найти и нового.       Будь что будет.       Выдох.       Я резко распахнула створку, молнией бросившись ко входной двери. Надавила на ручку так сильно, как только могла — черт побери, заперто! Где ключи? Ключей нет! Дура, дура!       Я в бессильной злобе треснула ногой по прочной двери, начиная лить слезы в очередной раз за последние дни. По коридору ко мне уже бежали Ваня и Максим.       — Вика, что с тобой? Ты что, опять пыталась сбежать?! Мы ведь все обсудили…       — Это вы обсудили, меня ведь здесь вообще как будто нет!       — Слушай, ну что такое ты говоришь? Дай сюда этот банан, откуда ты его взяла только… Просто пойми, мы должны вести себя так, будто ничего не происходит, иначе нас станут подозревать.       — В чем подозревать, в том, что вы сидите тихо дома? Вот это я понимаю — причина для подозрений! Вы и поболтать успеваете, и пообсуждать свои планы, и побухать, а я никому не нужна. Действительно, чего это я убегаю?!       — Вика, послушай, — Ваня положил руку мне на плечо. — Я понимаю, что я — последний человек на свете для тебя сейчас. И за вчерашнее мне дико стыдно, ты просто не представляешь, как. Оправдания этому нет, я знаю. Но пойми и ты меня, пойми всех нас, и Максима, и Натана — мы стараемся для твоего же блага, чтобы ты могла не исполнять приказы родителей, а жить в свое удовольствие.       — А может, я хочу исполнять их приказы!       — Ну что ты говоришь, Вика… Успокойся, очень тебя прошу. Пожалуйста, давай пройдем в комнату и спокойно поговорим. Я расскажу тебе о наших планах.       Я молча глотала слезы, пока два парня под руки вели меня до кровати, на которую и усадили. Максим сбегал за кружкой воды, забрав с собой банан, Ваня присел рядом, явно стараясь вести себя максимально деликатно.       — Вика, пожалуйста, успокойся. Прости идиота за то, что держал тебя в изоляции, но по-другому я не мог. Скоро все закончится, поверь.       — Как скоро?       — Уже завтра.       От неожиданности даже слезы перестали течь. Я остановилась на середине вдоха, приоткрыв рот.       — Завтра?       — Да. И сейчас я подробно все тебе объясню.       Я сидела тихо, не смеясь даже шевельнуться. Сбежать не удалось, но до возвращения домой остается всего один день. Неужели до них дошло и они решили изменить планы?       — Завтра, в субботу, мы с тобой встанем рано утром и поедем в отделение милиции на вокзал.       Черт, нет!       — Ваня, нет! Ну как вы не понимаете…       — Вика, ну успокойся ты наконец! Сначала дослушай меня.       — Что «успокойся»? Ты мне тот же самый план предлагал вчера! Опять хотите подставиться и себя же сдать? Делать больше нечего?!       — Никто подставляться не собирается!       — А ваших сборов и не нужно. Повяжут и бросят за решетку! Зато отчитаются потом красиво.       — Опять ты про свою решетку! Вика, дослушай меня до конца, очень прошу. Я вон даже Максима специально позвал, чтобы подробности все обсудить.       — Какие подробности? Хотите теперь сказать, что нашли меня не у подъезда, а где-нибудь еще? Наверное, прямо в квартире из воздуха материализовалась?!       — Как раз нет! Мы переделали эту легенду.       — Ну и как же?!       — Вот и послушай. По сюжету, завтра утром я приеду с дачи на автовокзал. Буду идти к остановке троллейбуса, а рядом с железнодорожным вокзалом увижу подозрительную девушку! Вспомню, что это тебя по всей стране ищут, подойду посмотреть, ты ли это, а там разговорю. Ну и пойдем в милицию, а Максим будет как свидетель прохожий. Что, тоже плохо?       — Да нет, все прекрасно! Подумаешь, что я в другом городе как-то очутилась — ерунда, каждый день куда хочу телепортируюсь.       — Вика, ты опять не…       — И насрать, что я целую неделю от всех скрывалась — вот так купила билеты, села в электричку и поехала, а потом стояла просто у вокзала. И все мимо проходили, один лишь ты разглядел, кто я такая.       — Вика…       — Поболтала с тобой, а что? Каждый день с прохожими разговариваю. И с удовольствием в ментовку пошла, ведь я о том, видимо, всю неделю мечтала!       — Боже мой, Вика, ну не сердись ты так! Легенду можно переделать. Мы для того с Максимом и пришли, говорю же.       — Да вашу легенду и слушать никто не будет. Притащили похищенную девушку? Отлично, вот вы и похитители. Резонанс, все дела, а доблестная милиция нашла злодеев и дело закрыла. Все счастливы. А вы за решеткой, спасители хуевы.       — Ну хоть матом не ругайся, прошу. Давай вместе думать. Что тебе не нравится?       — Ваня, вам мое мнение все эти дни было совершенно похуй, что поменялось? Почему вы так этим озаботились? Может, Натана следствие хорошо прижало? Так вы прямо скажите, я же все равно ничего поделать не смогу! Нет ничего хуже тупого молчания.       — С Натаном как раз все в полном порядке. И если ты хочешь знать, то он двадцать минут назад по телефону наш план утвердил. Может, хоть это твой пыл немного охладит.       — А где гарантия, что ты не придумал все это сейчас?       — Вот телефон. Пожалуйста, звони ему сама.       Ваня кинул свой смартфон на одеяло, показательно убрав руки в сторону. Я с недоверием покосилась на ободранную серую Nokia.       — Ну звони, чего ты. Только, может быть, он симку сменил, тогда не ответит. Ничего, в истории вызовов все есть.       — Зачем ему симку менять?       — Он же не дурак со своей мне названивать. Понимает, что его могут прослушивать.       Поколебавшись, я все-таки подняла телефон, разблокировала его. Открыла список контактов — Натан… Натан 2?       — Что за «Натан два»?       — Это его вторая симка. Звони.       Чувствуя внутри некоторую тревожность, я нажала кнопку звонка и приложила телефон к уху. Прошло несколько секунд.       Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — привычным милым голоском оповестила меня некая девушка.       — Выключен…       — Сменил, значит. Так по истории проверь, говорю.       Понимая, что Ваня явно не врет, я все-таки зашла в соответствующий раздел. Последний входящий вызов — «Натан 2», 19:28.       — Ну что, убедилась?       — Да убедилась, убедилась! — не выдержав, крикнула я, после чего бросила телефон обратно на одеяло, закрыв руками лицо. — Так что вы от меня хотите все? Вы же планы всегда сами придумываете, мое мнение для вас ничего не значит!       — Вика, давай не истерить!       — Тихо, — внезапно осадил Ваню Максим, до этого момента не издавший ни звука. — Вика, дело серьезное. Мы понимаем, что ты нас ненавидишь, это справедливо, заслуженно, но если мы не будем сотрудничать, то больше шансов, что кто-нибудь из нас пострадает. За решетку полетит, как ты говоришь.       Я молча хлюпала носом, утирая вновь потекшие слезы.       — Вне зависимости от того, будешь ты с нами разговаривать или нет, завтра с утра мы втроем поедем в милицейский участок. Это решено и меняться не будет. Если ты не станешь разрабатывать план вместе с нами, все может пойти не по тому сценарию, по которому тебе бы хотелось. Пойми, в твоих интересах, в интересах всех нас найти общий язык. Наш план не идеален, и мы хотим его обсудить и изменить, и если ты хочешь нам помочь, не допустить провала, то лучшее, что ты можешь сделать — вместе с нами прийти к согласию и утвердить единую стратегию.       В комнате повисло молчание. Ваня смотрел куда-то в сторону, не пытаясь спорить. Максим не отрывался от моих глаз, ожидая ответа, я сверлила его встречным взглядом.       — Хорошо.       — Вот и отлично. Так что именно тебе не нравится?       — Все.       — Понятно. А что предлагаешь?       — Мне кажется, это вы должны придумывать план. Мне лично он нахрен не нужен.       — Мы уже второй план придумали, но тебе он снова не нравится. Так скажи, что стоит изменить хотя бы. Я понимаю, что тебе в удовольствие сейчас нас так задирать, но пойми, это не тот случай.       — Задирать? Никто никого не задирает.       — Ты поняла, о чем я.       — Я-то и вправду поняла. Это вы меня все никак понять не можете.       — Хорошо. К черту план. Что бы сделала ты?       — Это не ваше дело. Вы меня отпустите отсюда для начала. Чувствую себя уголовницей, которая в тюрьме срок мотает.       — Завтра отпустим.       — Не отпустите. Вы меня просто ментам отдадите.       — А что, плохо? Ты ведь, кажется, сама к ним идти собиралась.       — Без вас.       — Без нас нельзя.       — Это еще почему?       — Потому что родители тебе жизни не дадут, дуреха. Я все понимаю, у тебя дикий стресс в течение целой недели, ты заперта дома у едва знакомого мужика, а твоего парня преследуют менты — конечно, в таких условиях ты хочешь убежать домой в одиночку, чтобы никого не подставить. Да вот только если ты скажешь, что подняла весь кипиш сама, родители тебя по головке не погладят. Думаешь, будут и дальше за оценки дергать? Нет. Еще с радостью вспомнишь эти деньки.       — Да, конечно. Готова поспорить, ты даже имени моего папы не знаешь, зато строить прогноз его поведения горазд.       — Справедливое замечание, не спорю. Вот только ты сама себе честно скажи — а что, есть предпосылки к другому исходу?       Я ненадолго замолчала, обдумывая его слова.       — Хорошо, врать не буду, нет. И каким хреном вы мне поможете там? Зачем вам переться в отделение?       — А вот сейчас, Вика, мы и подошли к тому, ради чего весь этот разговор был затеян.       — Ничего себе, и часа не прошло! Быстро вы, я аж соображать не успеваю. Только когда вы еще и разговор затеять успели? Пока ко мне бежали, тему придумали?       — Вика, хватит этих наездов. Пожалуйста, — взмолился Ваня, подав голос впервые за последние десять минут. — Мы же сказали, что собирались с тобой поговорить, просто чуть позже. Никто ведь не знал, что ты так вылетишь.       — Хорошо, молчу. Трактор свой выключила.       — Какой трактор?       — На котором наезжала на вас.       Ваня вздохнул.       — Я надеюсь, ты будешь внимательно меня слушать.       — Мгм. — Я с нарочитой важностью устроилась в кровати поудобнее, положив под себя подушку.       — В общем, Вика… Я думаю, Натан сказал бы тебе примерно то же самое, имей он возможность.       Немного забавно, когда они вспоминают Натана. Обращаются к нему так, будто это бог какой-то секты.       — Разговор на тему родителей — всегда сложная и серьезная тема.       — Извини, что перебью, а у тебя уже есть опыт?       — Не нужен опыт, чтобы понять это. В общем, давай поговорим о твоих самых близких. Вика… Тебе не кажется, что ты для них — не дочь?       — А кто же, интересно? Сын?       — Уж лучше бы сын. Ты для них — витрина.       От неожиданного сравнения я столь же неожиданно рассмеялась, правда, быстро вернув самообладание.       — Что?       — Выставочная витрина. Их гордость. Воплощение нереализованных ими возможностей.       — А, я поняла, к чему ты клонишь. Хочешь рассказать, что у них психические отклонения и комплексы, потому они отыгрываются на мне, стараются сделать меня идеальной на свой вкус и тому подобная ересь. Я тоже читала эти статьи Вконтакте.       Ваня, похоже, был несколько обескуражен, но быстро взял себя в руки.       — И что, это не так?       Господи, как мне надоели все эти разговоры, попытки переубедить, открыть глаза. Неужели они, что Максим, что Ваня, думают, будто смогут что-то изменить одной лишь беседой за пятнадцать лет, да еще в такой ситуации? Я просто хочу, черт побери, попасть к себе домой. Не их дело, что произойдет со мной дальше.       С другой стороны, спорить с Ваней трудно. Да, выставочная витрина. Хорошая аналогия. В тех самых статьях я четко видела образ своей семьи с ничего не добившимися родителями, которые пытаются наверстать упущенное собственными детьми. Как и мой брат, с которым мы периодически об этом говорили. А может, и не стоит спорить? Чем меньше сопротивления, тем быстрее закончится разговор. А завтра заснувшее внимание двоих друзей вновь сыграет мне на руку.       — Так. Все так.       — Разве ты считаешь это нормальным?       Я вздохнула, пытаясь подобрать правильный ответ.       — Нет, не считаю. Но неужели вам самим не понятно, что похищение не изменит их характера?       — Поверь, изменит. Но вот в какую сторону — зависит от того, что скажешь ты.       — Вот именно. Я. А вы здесь причем?       — Согласен, ни при чем. Мы можем тебя никуда и не отводить.       Невероятно! Не иначе сейчас вымерли все обитатели лесов Беларуси, потому что ничем другим нельзя объяснить эти, в кои-то веки, здравые слова.       — Так и я вам об этом!       — Нет, ты о другом. Понимаешь, Вика… Я думаю, серьезно думаю, и не один я, что твоим родителям необходима помощь психологов.       — Как это связано?       — Очень просто. Вот если ты напрямую им предложишь записаться на сеанс, тебя обматерят или ударят?       — Обматерят точно. Если настроение плохое, то и ударить могут.       — Ну вот видишь.       — И причем тут наш поход в милицию?       — А притом, что если ты, Вика, скажешь работникам, что сбежала от родителей — именно от родителей! — к ним зачастят проверки. И наверняка психологов к этому делу привлекут. Я думаю, после небольшой терапии они станут хоть немного адекватнее.       — Но я по-прежнему не понимаю, на кой черт туда нужно переться вам.       — Мы подтвердим это. Я подтвержу.       — А тебе откуда знать?       — Разговорились же.       — Я ведь сказала, что ваша легенда дурацкая.       — Но так и не сказала, как ее поправить.       — Можно рассказать, что на нервах она сорвалась и разрыдалась, и тебе все и выложила. Потому и в милицию пошла, — предложил Максим.       — Хорошая идея! А ты что считаешь, Вика?       — Ну, это хоть что-то правдоподобное.       — Вот видишь. А всего-то нужно было начать разговаривать конструктивно. Напильником допилим эту заготовку — и будет шикарная легенда! Вот представь, всего пару недель после возвращения домой, а твои родители станут совершенно другими людьми.       «А я уеду в детдом», — так и хотелось добавить мне. Как же, конечно. Всего три слова — и жизнь станет райской. Но надо продолжать соглашаться с ними, это обязательно даст свои плоды.       — Так просто? Конечно, ага.       — Не так уж и просто. Главное — подобрать правильные слова. Побои в семье — это статья, потому про них ты говорить не должна.       Не очень-то и хотелось.       — А вот про запугивание, ссоры насчет оценок, подобную мерзость расскажи обязательно. Ювенальная юстиция развита у нас не особо сильно, потому едва ли вас изымут из семьи, зато родители будут на особом контроле, и мучить тебя явно так больше не будут.       — Хочется в это верить.       — А ты поверь! Неужели наконец поняла, почему мы тебе все это предлагаем?       — Ну… ваши цели мне ясны.       — Ну и отлично! Я невероятно этому рад. Раз так, давайте мы наконец уточним наш план.       — Основа остается той же, я думаю. Нужно изменить лишь детали, на которые указала наша подопечная, — со смешком проговорил Максим, глядя на меня.       — Я не против. Так что ты скажешь, Вика?       План? Смешно. Он все равно никому не пригодится. Даже не верится, что их обоих удалось так легко обвести вокруг пальца, лишь несколько раз покивав головой.       — Давайте проработаем детальнее мою легенду, — предложила я.       Суббота, 07:01       Будильник надрывался что есть мочи, хотя в этом не было никакого смысла: я уже почти полчаса сидела на кровати и пустым взглядом смотрела в одну точку, пытаясь собраться с мыслями и привести в порядок свой план.       Дверь комнаты раскрылась, и сквозь образовавшийся проем заглянул Ваня.       — Ты уже не спишь? Отлично! Проходи на кухню, я тебе чай заварил. И извини, что тороплю, но времени у нас в обрез, так что не задерживайся особо.       Створка, оставшаяся открытой, начала медленно закрываться. Вздохнув, я неуклюже привстала, слезла с постели и направилась к кухне, откуда уже доносился приятный запах фруктового чая.       Ваня, уже позавтракавший, стоял, опершись на плиту, и с некоторой нервозностью во взгляде наблюдал за тем, как я кусаю свой нехитрый бутерброд. Это волнение в какой-то момент передалось и мне, но я не подала виду, стараясь своего опекуна вообще не замечать. Все-таки стыдно думать о том, что он приютил меня почти на целую неделю, сам готовил еду каждый день и из своего кармана оплатит позже все мои умывания и души, пусть их и было немного, а я вместо благодарности испорчу все его планы, молча сбежав сегодня, как только появится возможность. А она точно появится, ведь я должна снова оказаться в лесу и запачкать недавно постиранные вещи, иначе милиция не поверит ни единому моему слову — и это Ваня с Максимом, расписав поминутно все сегодняшние действия, предусмотрели. Именно в этот момент я и постараюсь дать деру, а если не получится, то рухнет мой план, а не их, чего, понятное дело, совершенно не хотелось бы.       С другой стороны, почему я опять жалею всех вокруг, кроме себя? Не по своей ведь воле я сюда приехала, меня фактически вынудили. Вот в чем дура, так это в том, что не пыталась сопротивляться. Но в стрессовой ситуации многие на моем месте вели бы себя иначе? Хотя бы не сломалась и умом не поехала, и то уже хорошо. Рано или поздно все кончится, а потом я смогу в спокойной обстановке поговорить и с Натаном, и с Ваней, и с Максимом, и с Геной, и с Сашей, да бог знает, с кем еще, и тогда уже все им объясню. После драки кулаками не машут, так что мы явно придем к согласию, а если повезет, то и через много лет при встрече, звонке или в переписке будем со смехом вспоминать все, что произошло за эти несколько дней. Лишь бы план не пошел под откос, потому что если Ваня с Максимом в попытке осуществления своих наивных желаний натворят дел, мы еще долго все вместе будем от этой истории отмываться, и не факт, что отмоемся вообще.       И какого только черта любой прием пищи у меня превращается в долгие и пространственные философские размышления о прошлом, настоящем и будущем? Не хватало еще сейчас навыдумывать себе очередной ерунды и снова убить настроение, так и провалить всю затею недолго. Улыбнувшись назло всем трудностям, будто они могли как-то отреагировать, я поднялась и поставила посуду в умывальник, продолжая ощущать на себе тяжелый и напряженный взгляд Вани, который за эти десять минут так ни разу и не шелохнулся, ни на секунду не отведя глаза в сторону.       — Поела? Отлично. Чего это ты улыбаешься? — на мгновение мрачное лицо Вани тоже озарила недоуменная улыбка, которая, впрочем, тут же исчезла. — Иди собирать свои вещи, некоторые в ванной уже несколько дней лежат. Зря мы их постирали тогда, конечно, ну да ладно. Когда все возьмешь, мне скажи, а я пока пойду себе самому подходящий наряд подберу.       Все так же молча продолжая улыбаться, я направилась в ванную, обнаружив на стиралке стопку чистых и пахнущих ароматом горных трав своих вещей. Даже не верится, что этот «лесной костюм» сегодня нужно будет снова надевать. Вообще, во многом сегодняшний день невероятен, с трудом могу представить себе, что-то, о чем я так долго думала, плохое или же хорошее, станет реальностью всего через несколько часов. Наверное, это один из самых главных дней за всю мою недолгую пока жизнь.       Вернувшись в комнату, я положила одежду на кровать и осмотрелась. Вокруг разбросаны в основном предметы, лежавшие в квартире еще до меня — то, чем я баррикадировалась. Своего же я практически ничего не вынимала, не считая некоторых вещей и вчерашнего банана. Кстати, надо избавиться от фруктов, потому что они, помявшиеся, подгнившие и оттого начинающие вонять, мне в рюкзаке совершенно ни к чему.       Почерневшие бананы полетели в мусорку сразу же, а вот над яблоками, которые выглядели еще вполне презентабельно, я задумалась. Может, Ване их оставить? Да не смешно ли? Поколебавшись, я все-таки отправила оставшиеся фрукты следом. В какой-то мере это знак избавления от старых тяжестей, вступления в новый раздел своей жизни — после похищения… Секундочку, я сейчас на полном серьезе нашла высокий смысл в выбрасывании гнилых яблок? Видимо, хроническое философствование — это и есть та самая незамеченная ранее психологическая травма, которую нанесло мне похищение.       Еще раз тщательно проверив всю комнату на предмет забытых вещей, я переоделась в постиранное, сложила Ванины вещи в стопку на кровать, свои же запихала в рюкзак кое-как, после чего застегнула его и поспешила к комнате своего опекуна.       — Я готова, — негромко оповестила я, приоткрыв дверь.       — Молодец, быстро. Я тоже почти собрался. Слушай, возьми тогда мой мобильный и позвони Максу, чтобы готовился выходить, минут через двадцать стартуем.       Я кивнула, забирая из рук Вани его мобильный телефон.       — И с тобой точно все в порядке? Не волнуешься, не боишься? — нервно спросил Ваня.       — Вовсе нет. Хотя… есть немного, но так всегда перед чем-то рискованным.       — Вот-вот, — рассеянно поддакнул тот. — И если хочешь, но я не настаиваю, можешь отсюда отправить СМС-ку Натану на его вторую симку… Что мы уже начинаем, от себя что-то написать, если надо…       — Спасибо за совет, напишу, — оставив Ваню в одиночестве, я вновь пошла в свою комнату, на ходу отыскивая в списке номеров Максима. Впрочем, долго искать не пришлось, так как контактов у Вани было хорошо если три десятка. Нажав зеленую трубку напротив нужного имени, я поднесла телефон к уху. Ответили после первого же гудка.       — Да, Ваня? Я уже собран, выходить?       — Это Вика. Ваня сказал, что выдвигаемся минут через двадцать, просил тебе передать, чтобы начинал собираться, но это бессмысленно, как понимаю…       — Да, я еще в полседьмого встал и все сложил, — послышался в ответ короткий смешок. Видимо, Максим волнуется не слабее Вани. Интересно, почему меня так не колбасит?       — Эээ… Ясно, — не нашлась чего ответить я. -До скорой встречи, что ли.       — Давай.       Собеседник отключился. Дождавшись появления списка, я прокрутила его немного ниже, выбрав контакт под именем «Натан 2», собравшись написать ему сообщение. Вот только какое именно? Сухого «начинаем» не хочется, расписывать все в подробностях и с чувствами нет времени и желания, подводить какие-то итоги всему произошедшему за эти дни — тоже, да и, опять же, пятнадцати минут даже на краткое изложение своих мыслей не хватит.       Поразмышляв настолько недолго, насколько это было возможно, я наспех настрочила следующий текст:       Нат, это тебе пишет Вика. Через 15 минут мы начнем операцию, и чем все это закончится, предсказать трудно. За эти пару дней много чего произошло, много чего изменилось, могу сказать точно, что ни твоя, ни моя жизнь не будет прежней. Но на лирику у меня времени нет, потому давай будем честны сами с собой: независимо от того, как все сложится, нам стоит хорошо подумать о нашем совместном будущем. О перспективе его существования вообще. Ни в коем случае не хочу тебя обидеть, но за эту неделю я переосмыслила столько вещей, что, возможно, мы можем просто не понять и не узнатб друг друга при встрече в реальности. Я думаю, что и ты сильно изменился, ситуация к тому располагает. Вполне возможно, наши пути разойдутся, но знай, я все равно тебя люблю, и благодарна тебе за этот опыт. Если он не решит проблем, а даже и усугубит их — плевать. Главное, что я сделала из всего этого свои выводы и стала смотреть на жизнь иначе Думаю, ты тоже. А это в любом случае хорошо. Потому… Спасибр тебе за все, наверное. Я надеюсь, что мы сможем встретиться и все обсудить в реальности, а если нет — ты хотя бы знаешь, что я про это думаю. Надеюсь, все будет хорошо:* Вика.       Быстро просмотрев его и оставшись удовлетворенной, я отправила сообщение. Ах, черт, ну как не заметила — в начале Вика и в конце Вика! Да еще и опечатки в таком важном тексте… Обидно до ужаса, впрочем, ничего уже не исправишь. Радует лишь, что Натан на такие мелочи не обратит внимания.       — Вика, пойдем! — негромко проговорил бесшумно вошедший в комнату Иван, отчего я здорово испугалась. Вот тебе и настрочила наспех! Вернув телефон владельцу, я подхватила рюкзак и вышла в прихожую, где надела куртку, взлохматила волосы и в последний раз осмотрелась.       — Ну что, все? — осведомился Ваня, подходя к выходной двери. — Может, волосы тебе маслом помазать, чтобы выглядели, как немытые? И кстати, откуда у тебя в комнате мыло из ванной?       — Да, не знаю, долгая история, — по порядку ответила на вопросы я, усмехнувшись.       — Эх, не, на масло у нас времени нет, — вздохнул парень, проворачивая в замке ключ. — Что ж, выходи, только тихо. Надеюсь, когда-нибудь еще ты побываешь в этой скромной квартире.       — Обязательно, — заверила я Ваню таким тоном, как будто приезжала к нему в гости каждое лето.       В последний раз посмотрев, как Иван проворачивает ключ в замке восемь раз подряд, я вместе с ним поспешила вниз по лестнице. Впрочем, на середине пути пришлось остановиться: житель третьего этажа прямо перед нами решил покинуть свою квартиру, из-за чего Ваня моментально оттащил меня на пролет выше и разрешил продолжить спуск только после хлопка подъездной двери.       Добравшись до первого этажа, мы направились не к выходу, а к квартирам. Не прошло и трех секунд после нажатия на один из звонков, как соответствующая дверь распахнулась, а на коридоре появился Максим в полной амуниции. Вместе с Ваней они выглядели, как двое типичных колхозников, или, по крайней мере, дачников — по замыслу, приехав на автобусе именно с дачи, они должны были столкнуться со мной по дороге к автовокзалу. Для реалистичности этой легенды Ваня даже отыскал расписание пригородных автобусов, чтобы в случае вопросов он мог сходу ответить, каким маршрутом и откуда приехал, а милиционеры убедились в правдивости слов, узнав время прибытия рейса на автовокзал (по прикидкам парней, в отделение мы должны были попасть минут через двадцать после этого).       — Красавчик, — усмехнулся Ваня.       — Не хуже тебя.       Уже втроем мы спустились непосредственно к выходу из подъезда. Иван, будто намеренно показывая, почему провалилась моя первая попытка побега, грохнул по кнопке кулаком со всей силы, но даже после этого дверь не открылась. Поддалась она лишь за быстро последовавшим еще более мощным ударом, жалобно при этом запиликав. Я ждала какой-нибудь шутки на эту тему, но парни хранили гробовое молчание.       Вот я и вновь на улице! И снова не верится… на этот раз в то, что она мне успела жутко надоесть, когда я торчала в лесу. За неделю сидения взаперти я устала от квартирных интерьеров и отсутствия свежего воздуха гораздо сильнее. В кои-то веки можно погреться под встающим — уже майским — солнышком, почувствовать на себе прохладный ветерок, услышать тихий шелест только начинающих распускаться листочков на деревьях…       — Садись. А лучше ложись.       От любования природой меня отвлек Ваня. Совсем незаметно подошли к припаркованной синей иномарке. Я послушно залезла на заднее сиденье, вытянувшись на всю его длину. Секундочку, а разве у Ивана есть такая шикарная и дорогая машина? Откуда? Неужели своими старинными экспонатами заработал?       Вскоре неразлучные друзья заняли передние места. А, Максим за рулем, тогда понятно. О его жизни я мало что знаю, может, у него и были деньги на такую крутую тачку, а может, подарили. Хотя на вид — обычный парень студенческого возраста, большинство его ровесников даже на общественном транспорте зачастую экономит, как может.       Автомобиль завелся, мы плавно вырулили в центр дворового проезда, неспешно покатив, по всей видимости, на выезд. Макс управлял машиной уверенно, но в то же время аккуратно. А может, это просто иномарка такая хорошая, вот и не чувствуются все эти ямки и трещины? Впрочем, странные для меня мысли, особенно в такой ситуации. Будто подсознательно пытаюсь себя чем-то отвлечь. Нет, нужно в последний раз все продумать, чтобы успешно сбежать, когда это станет возможным, а не в очередной раз тупо рвануть в сторону и оказаться пойманной через двадцать секунд.       — Сначала в лес отъедем? — уточнил Максим.       — Да.       — А потом куда, где припаркуемся?       — Ну посмотрим. Сейчас проблем с парковкой не должно быть, думаю, можно будет бросить машину где-нибудь в квартале от опорки.       В лес? Надеюсь, это будет недалеко от окраины города, иначе я точно там заблужусь и не смогу сама до отделения милиции дойти. Меньше всего хочется вновь заплутать где-нибудь и кружить в поисках выхода часы, а то и дни.       Машина ехала так плавно, что скорость абсолютно не чувствовалась. О том, что город закончился, я догадалась лишь потому, что многоэтажки за окнами сменились пустым небом — видимо, ниже поля, которые я из лежачего положения не могу разглядеть. А едем мы уже достаточно долго, минут так десять, пешком придется идти очень далеко, что меня совсем не радует.       Ваня с Максимом продолжали путь в абсолютном молчании, хотя, казалось бы, им хватало тем для обсуждения. Похоже, нервное напряжение у обоих на пределе. У меня что-то тоже теперь сердце быстрее стало колотиться и руки вспотели, и сдается, это не к добру. Но нет, сейчас нельзя поддаваться очередному приступу депрессии, не то завалю все точно. Не думай ни о чем, Вика.       Но словно назло, чтобы добавить мне нервозности, за окном появились густые деревья, а машина все не останавливалась и не останавливалась. Минут пять мы ехали по лесу, а я боялась спросить, почему, чтобы не вызвать лишних подозрений. Может, не стоит сбегать сейчас? В городе можно оторваться от Вани с Максимом в лабиринтах кварталов, а дорогу спросить у прохожих, здесь же мне, если заблужусь, никто не поможет. С другой стороны, как насчет водителей проезжающих мимо автомобилей? «Случайно» выйду на дорогу и попадусь кому-нибудь, знающему про мое исчезновение, и все к тому же получится гораздо реалистичнее, чем если бы я пришла в отделение одна, и уж тем более, если бы с Ваней и Максимом. Вот только не арестуют ли этого сердобольного человека ни за что, чтобы закрыть дело? Точно ли стоит подвергать незнакомца такому риску? Ведь именно по этой причине я и не хочу, чтобы двое парней шли в милицию со мной. Ну вот повсюду тупик, чтоб его!       И вновь будто назло именно в этот момент, когда я начала интенсивно размышлять, машина свернула куда-то в сторону, поехав гораздо медленнее, а вскоре и вовсе остановилась. Я присела, сразу же так внимательно осмотрев местность, насколько это было возможно из окна машины, но ничего так и не увидела — лес как лес, даже зацепиться взглядом не за что.       — Зря я сказал тебе надеть эту одежду, теперь ведь раздеваться не прикажешь, придется выходить, — посетовал Иван, в то время как я мысленно лишь обрадовалась. — Пошли вместе, помогу тебе измазаться.       Я осторожно, начиная трястись от перевозбуждения, приоткрыла дверь. Ваня к этому моменту уже вылез на улицу. Мысли в голове носились, как сумасшедшие. Что делать? Бежать или нет? Если бежать, то куда?       — Вика, поторопись, пожалуйста, у нас очень мало времени.       Я все-таки покинула машину, вновь оказавшись в тихом лесу спустя почти неделю. Такое чувство, что я никуда и не уезжала, и стоит пройти пару метров по зарослям — окажусь на знакомой полянке. Стоп, Вика, неподходящий момент витать в облаках!       — Вроде ведь и столько дней дожди лили, а грязи вокруг нет, — недовольно пробурчал Ваня, ходя вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно запачкать одежду сверху донизу. — Может, Вика, ложись просто на землю и поваляйся? Чистой точно не останешься, по крайней мере.       Я усмехнулась. Ваня отошел чуть в сторону, нагнулся, видимо, заметив что-то похожее на комок грязи. И именно в эту секунду меня со всей силы шибануло, так, что я аж на деле сильно вздрогнула: «БЕГИ!»       И я побежала. Не разбирая дороги, прямо сквозь густые кусты и деревья, не обращая внимания на хлещущие по лицу, цепляющиеся за одежду ветки. Не останавливаясь перед высоченными кустарниками, пролезая через них прямо напролом. Не реагируя на крики Вани, а может, даже, и присоединившегося к нему Максима, которые буквально через минуту стали едва различимы. Похоже, оторвалась! Я не знала, куда бегу, но знала точно — теперь им меня не найти. План уже почти удался! Это придало уверенности. В очередной раз за это утро улыбнувшись, я припустила еще быстрее, ориентируясь на почти неслышимый шум автодороги.       Минут пятнадцать, а то и больше, я бегала по лесу, ни на метр, судя по звукам, не приближаясь к трассе. К сожалению, со своим топографическим кретинизмом я не могу даже определить, откуда доносится этот слабый шум машин. Остается лишь идти и надеяться, что рано или поздно я куда-нибудь все же выскочу.       Вокруг пели птички, зеленели деревья и кусты. Интересно, о чем сейчас думают Ваня с Максимом? Уехали они, или же рыщут по лесу, пытаясь меня отыскать? Им, конечно, не позавидуешь, ведь поверили, что я согласна на их план. Но, как и прежде, я уверена, что когда-нибудь смогу все им объяснить и за все отблагодарить.       Уже не продираясь сквозь густые заросли и никуда не торопясь, я, переводя дыхание, вышла из-за очередного ряда деревьев на какую-то полянку. Где я, интересно? Задуматься об этом я не успела, почувствовав, что начинаю потихоньку тонуть.       — Ой, бля! — от неожиданности выругалась я, моментом вырвавшись обратно на сушу. Ну куда же иначе — болото! Будто и впрямь все назло мне происходит. Не в Полесье же вроде нахожусь, а?       Но если посмотреть позитивно, как завещал великий по своим габаритам Гена, лишний слой грязи на потрепанных ботинках нисколько не помешает девушке, которая якобы провела всю неделю в лесу. Думаю, даже Ваня порадовался бы за меня, если бы был рядом.       И что поделать, если вновь хочется улыбнуться! Похоже, я все-таки потихоньку схожу с ума, потому что радоваться сегодня мне абсолютно нечему, ведь даже несмотря на свершившийся побег, мои жизненные перспективы весьма и весьма туманны. Но какое-то странное, ставшее непривычным для меня веселье так и отражается на моем лице все утро. Чувствуя себя абсолютной дурой, я с широкой улыбкой на лице продолжила продираться сквозь заросли в противоположном направлении, подальше от болота.       Трудно сказать, сколько времени прошло, безвылазно находясь в лесу, но к тому моменту, когда шум какой-то дороги стал внезапно достаточно громким, солнце поднялось уже высоко. В ожидании чуда я вновь побежала вперед, надеясь наконец увидеть такую желанную десятиметровую полосу асфальта. И наконец, протиснувшись сквозь еще одну густую стену деревьев, я вышла на двухполосную трассу, по которой в оба направления прямо в этот момент ехало с два десятка автомобилей. Наверное, популярная дорога. Та или не та — черт его знает, главное, поймать кого-нибудь до Бобруйска.       Наверное, вылезшая из леса четырнадцатилетняя девушка сильно привлекает внимание, потому что поток машин явно замедлился, а присмотревшись, я отметила, что почти все водители и пассажиры, если таковые вообще есть, пристально смотрят на меня. Вновь хотелось рассмеяться, но тогда меня сочтут сумасшедшей и точно не подберут. Сдержавшись, я подошла к обочине и вытянула руку с поднятым вверх пальцем. Никогда еще так не делала. Судя по реакции водителей, ждать мне долго не придется.       Так и оказалось. Я не успела, наверное, даже поменять положение на более удобное, как рядом остановилась старенькая легковушка, подняв столб песка с обочины. Водитель, мужчина лет шестидесяти, как и все остальные, изумленно смотревший на меня, приглашающе открыл переднюю дверь.       — Адкуль ты тут, дзяўчонка, ўзялася? Пад’ехаць трэба куды ілі што?       — Трэба, трэба, — заверила его я, садясь на сиденье. — Вы, случайно, до ближайшего отделения милиции не подвезете?       — А я, што, знаю, гдзе тут аддзяленіе? Я толькі ў горадзе знаю, і то, можа, і не ўсе…       После этих слов у меня в голове за секунду созрел гениальный план. Черт, да как же я раньше не догадалась!       — А, ну ничего страшного. Может, у вас телефон есть, чтобы милицию прямо сюда вызвать?       Мужик от такого предложения заметно испугался.       — Міліцыю, сюды? Зачэм эта цібе? Дзевачка, с такімі вішчамі не шуцяць…       — Да я не шучу, вы что. Просто меня, так скажем, по всей стране сейчас ищут, а найти не могут, вот я и… добровольно сдамся, так скажем.       Видимо, я подобрала неправильные слова, потому что на лице мужчины моментально проступил пот, а его руки едва заметно задрожали.       — Ішчуць? Дык ты што, прэступніца? Слухай… а ну ідзі ты адсюль, я… я буду адбівацца!       — Да не преступница! — постаравшись мило улыбнуться, воскликнула я. — Просто сглупила я сильно, из дома сбежала и заблудилась. Несколько дней не могла из леса выбраться, вот наконец вышла на свет божий, хочу сразу в милицию попасть, чтобы меня домой вернули.       Вот теперь водитель стал немного спокойнее, хотя было видно, что он по-прежнему меня побаивается.       — Сбяжала? А ты… а ты на міня міліцыю не вызавеш?       — Конечно, нет, зачем мне это? Извините, не бойтесь меня, пожалуйста, я всего лишь четырнадцатилетняя девочка, мне нужен лишь телефон…       — А не пакрадзёш?       — Ну как же вам объяснить! — я картинно закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, сделав вид, будто нахожусь в полном отчаянии. Это, наконец, сработало.       — Ну ўсё, бяры, бяры, супакойся! — примирительно проворчал мужик, положив на панель передо мной свою кнопочную Nokia. — Ізвіні, што сразу не паверыў, ўрэмена січас такія… апасныя.       Улыбнувшись в ответ, я взяла телефон и набрала 102, надеясь, что ничего не путаю и с мобильного номер такой же, что и с домашнего. Впервые звоню в милицию. За эту неделю я вообще много что сделала впервые.       Ответили быстро.       — Здравствуйте, слушаю вас, — послышался милый женский голос.       — Здравствуйте. Можно ли вызвать наряд на эээ… — я растерянно посмотрела на мужика, прикрыв трубку рукой. — А вы не подскажете, где мы?       — Ну кіламетраў пяць ат Бабруйска…       — А направление какое?       — На Ялізава траса! Ну, на Барысаў! Эр-шэсцьдзесят-сем, кажэцца…       — Ээ… На трассу на Борисов, километров пять от Бобруйска, — неуверенным голосом повторила я координаты в телефон, опасаясь, что такой звонок могут счесть шуткой.       — Да, можно. Для чего наряд нужен? — не смутилась, впрочем, диспетчерша.       — Нуу, скажем так, здесь обнаружена пропавшая на днях девушка.       — Как выглядит ваша девушка? Можете назвать более точное местоположение?       — Девушке четырнадцать лет, темные волосы, глаза серые, одета в серую куртку, местоположение эээ… — я снова посмотрела на водителя. — Извините, а можете точнее место назвать?       — Ну вось я нядаўна Раксалянку праехаў. Там Сасновая яшчо дальшэ…       — Местоположение — между деревнями Роксолянка и Сосновая, — вновь повторила я слова мужчины в трубку.       — Пропавшая девушка лет четырнадцати, трасса на Борисов около Бобруйска между Роксолянкой и Сосновой? — уточнила девушка на том конце невидимого провода.       — Да, именно так, — облегченно вздыхая, подтвердила я. Не послали.       — Ваши фамилия, имя, отчество и телефон для связи?       Скрывать уже нечего, но все равно страшно произносить такие важные данные в разговоре с работником милиции, даже рука, что держит телефон, немеет от одной мысли об этом. Но все, пора отвыкать от этой скрытности.       — Пилипенко Виктория Анатольевна, телефон мой, эм, разрядился, потому ответить я, к сожалению, не смогу, звоню с чужого…       — Хорошо. Займите видную позицию в указанном месте и ждите наряд, — девушка положила трубку. Ух, меня аж дрожь пробрала, черт ее. Брр.       — Спасибо вам огромное, вы так выручили, — рассыпалась я в благодарностях, возвращая телефон мужчине. — Что бы я делала без вас? Мир не без добрых людей…       — Ай, маўчы! — потребовал тот, впрочем, довольно улыбнувшись. — Такой жа, як і ўсе, грэшны чалавек, но не мог жа я проста міма адзінокай дзяўчонкі ў лясу праехаць?..       — Но перед вами люди ведь проехали. А вы остановились. И телефона не пожалели. И за это я вам буду всю жизнь благодарна, поверьте, — наверное, прозвучало это слишком уж лестно, хотя и являлось правдой. Мужик же лишь улыбнулся шире прежнего.       — Ой, ну хваціць, перахваліш яшчо… Дык эта, цябе падкідаць куды ілі не?       — Нет, уже не нужно. Но все равно вам огромнейшее спасибо, — ярко улыбнувшись, я открыла дверь и покинула машину.       Вернувшись к холмику, на котором стоял лес, я присела на склон, став выжидающим взглядом высматривать вдали милицейский бобик.       Прошло, может, десять минут, а может, и полчаса, но к тому моменту, когда вдали показалась старенькая иномарка с мигалкой, я не успела заскучать, лишь наслаждалась все более ярко светящим и все сильнее пригревающим солнцем. Пусть и сидела я в теньке, обдуваемая ветерком, витавшее в воздухе ощущение скорого лета поднимало настроение, отвлекая от мыслей о том, что будет со мной и всеми остальными через пару дней, настраивая на расслабленный лад.       Вскочив, забравшись повыше и замахав руками, чтобы меня точно можно было разглядеть, я дождалась, пока милицейская машина приблизится и… уедет вдаль? Это как? Я растерянно посмотрела ей вслед. Видимо, не моя? Придется ждать дальше.       Но не успела я вновь сесть на холм и заскучать, как машина опять появилась на горизонте, уже с другой стороны. Так они все же разворачивались? Ну и отлично. Снова встав, я подошла к обочине дороги, автомобиль замедлился и вскоре остановился рядом.       Двери открылись, из них вышли два человека в форме, которые тотчас окинули меня придирчивым взглядом, будто оценивая. Немного неприятно, но причины этого понятны. Один из них, водитель, криво ухмыльнувшись, спросил:       — Я так понимаю, Пилипенко Виктория Анатольевна и пропавшая девушка — это один и тот же человек?       — Именно, стоящий перед вами.       Милиционеры помолчали.       — Что ж, садись, — хмыкнул водитель, возвращаясь в салон. Его напарник открыл мне дверь сзади, сам также вернувшись на свое место. Я аккуратно села на краешек сиденья и тихо прикрыла створку, боясь показать себя хоть сколь-либо некультурной или неловкой. Впрочем, хранителям правопорядка, похоже, было вообще наплевать на мое поведение. Они без всякого стеснения закурили, водитель сделал радио погромче, и мы поехали по дороге в направлении города, то и дело подвывая мигалкой на слишком медлительные автомобили.