Муж из пророчества

Пустошь. Селение Гремм Дикерс уже далеко без энтузиазма наблюдал за учебным поединком двух воительниц. Дневные светила приближались к линии горизонта, и этот бесконечный день подходил к завершению, что несказанно радовало мужчину. За этот день он устал невероятно. К тому же, сказывалось отсутствие обеда, ведь завтрак был давно усвоен, и желудок настойчиво требовал новую порцию. Услышав в харчевне шокирующую новость, что у Криса две жены, к тому же, одна из них королева, посланник захотел узнать подробности, но мужчина сказал: «Всё потом», - и оставалось только ждать, следуя бессловесной тенью за своим спутником. Они осматривали конюшни, казармы, столовые-харчевни и общественные купальни. После всего этого оказались на тренировочных площадках, где для Дикерса началось самое интересное – поединки между амазонками. Вернее, он так думал вначале, но потом его мнение изменилось. Гертруда с парочкой местных женщин и Крис с прибывшими воительницами внимательно смотрели каждый поединок, потом бурно обсуждали, разбирая ошибки и недостатки техники. Приходили к единому решению, давали участницам наставления и только потом переходили к следующей паре. Часа через четыре Дикерсу это всё надоело, но на него никто не обращал внимания, и ему приходилось терпеть и ждать. Только когда Малое дневное светило скрылось за горизонтом, а Большое приготовилось вот-вот исчезнуть, женщины решили, что на сегодня достаточно. Посланник вздохнул с облегчением. На этот раз они пошли не в харчевню, а в дом предводительницы, как пояснил Крис. Компанию им составила только Сабрина. Гертруда сказала, что воительниц, сопровождающих их, разместят в другом месте. Войдя в дом, Дикерс не увидел ни богатства, ни роскоши, хоть дом и оказался двухэтажным и добротным. Все просто и скромно. На первом этаже они сразу вошли в огромную комнату, в центре которой стоял длинный стол с двумя десятками стульев. Вдоль стен располагались лавки. Как пояснила Сабрина, предводительница проводила совещания в домашних условиях, и это было чем-то вроде тронного зала. Здесь же на первом этаже находилась кухня, кладовые, купели и пара комнат для бессемейных воительниц, приближенных к Гертруде. На втором этаже - комнаты, как хозяйские, так и гостевые. Помимо мужей и детей предводительницы здесь жила её сестра с семьей. Гостей пригласили за стол разделить с хозяевами ужин. Крис шепнул посланнику, что тот может снять платок, но не должен произносить ни слова. К удивлению мужчины, за столом собрались обе семьи полностью, включая детей. Трое мужчин в возрасте подавали еду на стол, при этом они не суетились, вели себя спокойно, переговаривались и шутили с присутствующими, как с детьми, так и с женщинами. К радости Дикерса, они не стали растягивать ужин. Быстро поев, Крис сослался на усталость и попросил показать выделенную им комнату. Юноша, практически ровесник Сабрины, вскочил с места и вызвался их проводить. Зайдя в комнату, он попытался что-то спросить, но Крис его перебил: – Не стоит, не береди себе душу напрасными надеждами, иначе окажешься в таком же положении, что и я. Мы из разных миров, которые нельзя совместить. – Но ведь ты же как-то живешь! – слишком уж горячо возразил юноша. – Я не живу, а выживаю. Поэтому не хочу и для тебя такой судьбы. Лаки, забудь о ней, Сабрина не для тебя. Она не стоит того, чтобы так сильно ломать себя. Юноша понуро опустил голову и, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Крис сразу же начал выпутываться из сарри, объясняя на ходу: – Лаки - сын Гертруды, и когда мы с Сабриной жили в ополчении, моя девочка пыталась за ним ухаживать. Нравился он ей очень. Но тогда никто не знал, что Саби принцесса. Лаки над ней только смеялся, а сейчас неожиданно воспылал любовью. – Крис, если честно, то я ничего не понимаю. Ты и королева? Как такое возможно? Мужчина тяжело вздохнул и, аккуратно складывая одежду, ответил: – Это длинная и очень запутанная история. Чего стоишь? Снимай с себя верхнюю одежду и иди сюда, польешь мне. Хочу смыть песок с лица, а потом расскажу тебе. Дикерс быстро стащил свое сарри, небрежно сложил его и схватил кувшин, возле которого в ожидании стоял Крис. Тот уже успел снять свитер и закатал рукава нижней рубашки выше локтя. Поливая воду, посланник с удивлением рассматривал его руки, испещренные шрамами. Потом умылся Дикерс, и они расположились на единственной кровати, стоящей в этой комнате. Как ни странно, но посланника не смутила мысль, что он проведет эту ночь в одной постели с мужчиной. Оставив открытым только один маленький кристалл света, который погружал комнату в приятный полумрак, Крис приступил к рассказу. – Как ты уже успел заметить, я отличаюсь от мужчин, окружающих Диану и Акву. Рядом с ними утонченные аристократы, а я простолюдин. Когда-то королеве Ксандре было дано пророчество, что она должна взять в мужья первого попавшегося мужчину, встреченного в определенном месте, в определенный день, и тогда её дочери будут спасены. Вот так я неожиданно стал двадцать вторым мужем королевы. Мужчина замолчал, слишком уж тяжело давались ему воспоминания. Но Дикерс хотел знать правду, поэтому молчать не собирался. – Ты был счастлив с ней? – Счастлив? Майкл, мне было тринадцать лет! Здесь юношей раньше шестнадцати не отдают в мужья, и то такие ранние браки редки. – Тогда почему твои родители согласились? – Я сирота, – не моргнув глазом, солгал он. – К тому же, никто не будет перечить королеве. В общем, мы были женаты меньше одного дня, когда на лагерь напали, и нам с Саби пришлось спасаться бегством. Маленькую принцессу искали, чтобы убить, пришлось скрыться и спрятаться. Так мы присоединились к ополчению Гертруды. Здесь я и узнал, что являюсь воителем. – Извини, но я не понимаю, чем отличается воитель от воина. – Воины – это мужчины, владеющие военными навыками, умеющие сражаться. Только делают они это обычными железными мечами. Воитель же сумел пробудить кристалл войны. Не у всех женщин это получается, а для мужчин вообще редкость. Только мужчина, обладающий невероятной силой духа, способен на такое. У Гертруды на тысячу человек не будет и двух десятков воителей. Таких юношей считают особой кастой. Уважают, платят неплохо, только в мужья не берут. – Кого как! Тебя вон два раза в мужья взяли. – Первый раз я еще не был воителем, а во второй – Диана за меня хорошее приданное дала, вот принцесса Аква и не устояла. Иначе бы я на улице оказался. – Почему? – Дикерс получил возможность узнать как можно больше о жизни обычных людей, поэтому готов был задавать вопросы, несмотря на усталость. – Если с женщиной что-то случается, то её муж остается жить или со своими детьми, или его возвращают в прежнюю семью, ну или в Храм, но это как в рабство попасть. У меня ни детей, ни семьи не было, поэтому оставался или Храм, или бродяжничество. Вот Диана обо мне позаботилась, найдя подходящую жену. – Все-таки местным женщинам не чужда сентиментальность. – Сентиментальность? Ха-ха-ха! – Крис, откинувшись на подушку, рассмеялся в голос. – Какая чушь! В них сентиментальности ничуть не больше, чем в серых камнях пустоши. – Но ведь Диана помогла тебе? Неужели потребовала что-то взамен? – Она просто вернула долг, ведь я спас ей жизнь. Запомни, для знатных матрон существует только чувство долга. Любые другие проявление эмоций неприемлемы. На этой далеко не радостной ноте они и завершили разговор. Дикерс долго не мог уснуть, пытаясь разложить полученную информацию по полочкам. Только её было еще слишком мало, поэтому общая картина пока не получалась. Утром следующего дня после завтрака посланнику предоставили выбор – либо он отправляется с Крисом, либо остается под присмотром Габриэля, мужа предводительницы Гертруды. Дикерс живо представил еще один день в обществе суровых и молчаливых воительниц и принял приглашение Габриэля. Никакой стратегически важной информации он не узнал, но получил бесценный опыт общения с обычными людьми. В Форт-посте для местных они были чужаками. Их сторонились, избегали и тщательно скрывали жизнь простых людей. Сейчас же все оказалось иначе, и мужчины болтали при нем не таясь и не стесняясь. Легенда самого Дикерса оказалась подходящей, и несостыковки в его поведении или незнание элементарных вещей списывали на аристократизм. Практически весь день мужчины, не только из дома Гертруды, но и пришедшие к ним в гости, занимались готовкой. Дикерс сначала недоумевал, зачем так много еды, но его, обозвав дворцовым невеждой, просветили. Оказывается, сегодня один из наиболее почитаемых праздников – праздник Богини Плодородия. В этот день чествовали одну из дочерей Великой Богини, устраивая повсеместные гулянья и широкие застолья, но, к немалому удивлению Дикерса, сначала весь день надо было трудиться, показывая Богине свое усердие, а только вечером, когда мужчина готов был валиться с ног от усталости, наступало время веселья. На главной площади Гремма под открытым небом установили столы и лавки, где каждый желающий мог совершенно бесплатно угоститься чем угодно. – Если Богиня Плодородия была щедра к нам, то еды вдоволь и столы должны ломиться от изобилия. А если закрома полны, а ты из-за скупости не поделился с другими, то Богиня накажет, ведь она не любит лжецов, – рассказывал Габриэль, ловко отрезая ломти мяса от копченого окорока. – Не стой столбом, а укладывай мясо на блюдо. Вот так, находясь у Габриэля на подхвате и выполняя его мелкие поручения, посланник умаялся невероятно. Даже заседания в «ЦИМППе», каждое из которых в любой момент могло превратиться в настоящее поле боя и под прессом которых новички ломались пачками, не было для мужчины столь выматывающим. К тому времени, как на площади появилась предводительница Гертруда в окружении приближенных воительниц, что ознаменовало начало праздника, он хотел затаиться в тихом уголке и подремать хотя бы полчасика. Только вот никто не позволил ему расслабиться. Под чутким руководством Габриэля он был вынужден обслуживать веселящихся людей, разливая из кожаных мешков явно алкогольный напиток, так как спрос на него у женщин оказался очень велик. От дальнейших мучений, как ни странно, посланника спасла Сабрина. Неожиданно возникнув напротив стола с напитками, она, широко улыбаясь и уперев руки в бока, заявила: – Что же вы, мужланы деревенские, нашего высокородного чужестранца мучаете? Получили безотказного работника и решили его в первый же день в могилу свести? – Ой, Саби, что ты такое говоришь! – ей попытались возражать, но она не слушала. – Да вы посмотрите, наш Майкл еле на ногах стоит от усталости. Нет чтобы дорогого гостья накормить, напоить и всю красоту праздника показать, так они его в самый дальний угол запихнули и ни минуты продыха не дают! Вы хоть покормили его днем или краюшку лепешки пожалели? Дикерс, опасаясь разоблачения, не стал обедать вместе со всеми, а перекусил в их с Крисом комнате, прихватив тарелку со снедью. Но этого никто, кроме Габриэля, не видел. Поэтому окружающие мужчины пристыженно потупили глаза, а сам посланник не стал их разубеждать, уж очень сильно ему надоело за сегодняшний день мужскую работу выполнять. В итоге Сабрине удалось беспрепятственно утащить его подальше от весьма активных мужчин. Добравшись до стола, за которым вольготно расположились прибывшие вместе с ними из Великого Зеннона воительницы, Дикерс с нескрываемым блаженством вытянул ноги, как только опустился на скамью. – Ну и как тебе общество местных мужчин? – раздался у него за спиной голос Криса. – Я просто уверен, что они завалили тебя разговорами выше крыши. – Не только разговорами, но и работой, – согласился посланник, довольно погладывая на две тарелки в руках Криса, которые оказались наполнены вкусно пахнущей едой. Поставив одну из них перед Дикерсом, Крис пристроился рядом. – Саби, дитя мое, не могла бы ты принести нам пару кружек настойки душистых трав. – А может… – Нет, Саби, – перебил он девушку, – именно душистых. Я хочу иметь ясность ума, а не похмелье с утра. И тебе запрещаю пить что-либо другое. Ты меня поняла? Саби, я не слышу ответа. – Да, папа, я тебя поняла. Девушка резко развернулась и отошла от их стола, всем своим видом выказывая недовольство, а Крис, проследив за ней взглядом, приступил к трапезе. – Ого! Как ты, оказывается, умеешь разговаривать. И не скажешь, что ты простолюдин, а она принцесса. Строишь её только так. От этих слов Крис недовольно поморщился. Увидев недоумение на лице посланника, неохотно объяснил: – Иногда я забываю, что она больше не моя воспитанница, а королевская дочь. Вот и проявляю неуважение к высокородной особе. Но Саби привыкла уже и не выказывает явного недовольства. Кристиан даже не догадывался, что его девочке как раз и не хватало в нынешней жизни именно такого обращения, отеческих нравоучений, взаимопонимания с полуслова. Со своим отцом она сразу не поладила, а после исчезновения матери Диана избавила сестрёнку от нежелательного общения. К тому же, из-за отсутствия дочери у Дианы Сабрина считалась наследницей престола, и теперь все придворные старались ей угодить, ни в коем случае не перечить и не поучать. На такие теплые, семейные взаимоотношения способна была только Диана, но она была вечно занята делами. Когда с основной трапезой было покончено, а Сабрине пришлось еще раз приносить настой душистых трав, основная масса собравшегося народа возжелала праздника. И тогда начались танцы. Дикерс так увлекся созерцанием сего действа, что даже забыл о недоеденном ужине, а собравшийся народ предался безудержному веселью. Сначала в центр площади вышли юноши и под мелодичное пение закружились в хороводе. Они то сходились, то вновь расходились, кружась и приплясывая на одном месте, при этом выделывая руками своеобразные вензеля. Постепенно мелодия начала убыстряться, а с ней и танцоры. Их лица раскраснелись, глаза горели, и зрители не отставали от них, активно хлопая и подбадривая громкими криками. Но вот музыка поднялась до невероятных высот и резко оборвалась, а юноши замерли, резко вскинув руки вверх. Площадь тут же взорвалась аплодисментами. Запыхавшиеся танцоры не спешили уходить, и к ним присоединились женщины. Как только заиграла веселая мелодия, люди разбились на пары и закружились в танце по кругу. Дикерсу это чем-то напомнило польку, только музыка была немного другой, необычной. Хотя по-настоящему необычным для посланника являлось то, что вели в танце не мужчины, а женщины, которые возвышались над своими партнерами и бережно обнимали тех за талию. Одна мелодия сменяла другую, а люди продолжали танцевать, словно их силы были неиссякаемы. Дикерс им по-хорошему завидовал. Его усталость давно прошла, и, заряженный всеобщим весельем, он бы сам с удовольствием отправился танцевать, только, к сожалению, не умел этого делать. Вот ему и приходилось наблюдать со стороны за танцующими парами и снующими между ними радостными детишками. Совершенно неожиданно Крис, увлекаемый Сабриной, встал из-за стола и отправился к танцующим. Майкл во все глаза смотрел, с какой легкостью эти двое отплясывают. Казалось, что они две половинки одного целого, настолько синхронно они двигались, и это смотрелось очень красиво. Судя по выкрикам в адрес Криса, не только Дикерс восхищался этой парочкой, но и прочие селяне, которые хорошо знали мужчину. Веселье утихло далеко за полночь. Люди потихоньку расходились по домам, прихватив остатки снеди, а столы с лавками оставили до утра. Гертруда, будучи предводительницей, а значит, и главой селения, покидала площадь одной из последних, и её гости заодно с ней. Дикерс с трудом тащился вслед за местными, искренне не понимая, как можно было отработать целый день, потом полночи скакать в танцах, а сейчас в бодром состоянии идти домой. Он хоть и не танцевал, но передвигать ноги было тяжко. Если бы не настойчивость Криса, то он бы даже умываться не стал, но его спутник был непреклонен, и посланнику ничего не оставалось делать, как подчиниться. Но стоило только коснуться поверхности жесткого ложа, как он сразу же провалился в сон.