Проклятые навечно

      Тао тщательно просушивал волосы полотенцем, одновременно делясь с чистившим зубы Исином впечатлениями о новой квартире: – Мне нравится, что мы живем по трое, ведь чем больше народу, тем лучше, не так ли? КёнСу сказал, что дискомфорт уйдёт со временем, а неуютно нам из-за того, что район непривычно тихий.    Его соотечественник промычал что-то в ответ, сплёвывая белую пену в раковину, покрытую желтоватыми разводами. – Сантехнику можно поменять, – продолжил смуглый китаец, пригладив встопорщившиеся влажные волосы ладонью и завернувшись в махровый халат. – Как появится свободное время, отделаем это жилище по своему вкусу. Я бы поставил чёрные ванну и раковину... Как ты на это смотришь? – Да-да, конечно, если ты так считаешь, – флегматично отреагировал Исин, ставя щетку в одну из трёх подставок, скромно стоявших на полке стеллажа.    Он посмотрел в зеркало и, махнув рукой, решил не сушить волосы, ограничившись тем, что накинул на голову полотенце. Тао, стоя позади, затих и ждал, пока друг закончит свои гигиенические мероприятия: смуглый юноша не хотел идти по коридору один.    Он прекрасно понимал, что это глупо и по-детски, но какое-то непонятное чувство тревоги не желало его отпускать. В силу менталитета и некоторых качеств характера, Тао ненавидел быть один, предпочитая, чтобы рядом был хоть кто-то, особенно сейчас, в этой квартире, которая, подобно какому-то мистическому живому существу, отторгала их, не желая принимать. Некое подобие душевного равновесия он восстанавливал только тогда, когда отвлекался на общение с кем-то.    Наконец, Исин, закончив свой туалет, вышел из ванной, оставив дверь нараспашку. – Не прошло и года, – проворчал МинСок, ожидавший снаружи, опершись о стену плечом. – Постучался бы, – улыбнулся смуглый китаец. – Мы бы впустили.    Самый старший участник ЕХО-М покачал головой. – Я не знал, на какой вы стадии, – полушутливо ответил он, проскальзывая в помещение. – Честно говоря, я не возражал против этого ожидания: ЧанЁль и БэкХён в комнате затеяли битву подушками.    Тао хихикнул. – И ты не присоединился к ним? – поддел он товарища. – Боже упаси! – Сиумин сделал большие глаза и замахал руками. – На ночь мне только этого не хватало!    Смуглый китаец, добродушно посмеявшись, пожелал другу спокойной ночи, а потом пошел по коридору вместе с соотечественником.    По жеребьёвке Исина поселили в центральной комнате, лишенной окон. Эта спальня была несколько неудобной, довольно вытянутой формы, но места вполне хватало всем троим: и танцору, и двум лидерам. Тао досталось одно из восточных помещений, и дверь, которая была ему нужна, располагалась дальше по коридору, потому молодой человек изо всех сил старался тянуть время, подхватив земляка под руку. К счастью, Исин понял состояние своего товарища, поэтому вызвался проводить последнего до комнаты, чем вызвал искреннюю благодарность, выразившуюся в крепких объятиях. – Ну что ж, – смуглый юноша остановился перед входом в свою спальню и пожал одногруппнику руку. – Спокойной ночи, Исин! Большое спасибо, что проводил. – Мне не трудно, – любезно отозвался его земляк, покрывая второй ладонью пальцы собеседника. – Приятных снов.    С этими словами танцор пошел прочь, тихо бормоча себе что-то под нос.    Смуглый китаец скользнул в комнату и направился к кровати, развязывая пояс халата. Он подошел к ложу и тут же с криком отшатнулся: на одеяле сидела та самая кукла, которую нашел ЧонДэ.    Усмешка, нарисованная на её фарфоровом лице, смотрелась практически нереально настоящей, а глаза цвета потускневшей ирландской лазури без выражения смотрели в противоположную стену.    Тао выбежал из комнаты и, войдя без стука в соседнюю дверь, обиженно проговорил: – Знаешь, что, БэкХён, это уже чересчур!    Один из вокалистов поднял голову от испещренных черными закорючками листков нотной бумаги, которые изучал, и удивленно переспросил: – Что именно? – Ты посадил эту жуткую куклу мне на кровать! – выдал китаец. – Пойми, тут и так страшно, а ещё ты со своими шуточками!    БэкХён слез с кровати и подошел к другу. Он уже был полностью готов ко сну, облачившись в оранжевую пижаму, которая была ему велика, и носки с изображением Санта-Клауса. – Тао, я клянусь тебе, что не делал этого! – убедительно выпалил вокалист, тронув иностранца за предплечье. – После ванной мы с ЧанЁлем всё время были здесь. – Точно, – подтвердил рэпер, стоя на табуретке и вешая шторы на окно. – Мы подрались подушками, а потом, как МинСок ушел мыться, решили, что без занавесок не заснем. Тао, он не выходил из комнаты, я подтверждаю.    Смуглый китаец приподнял брови и растерянно перевел взгляд с одного обитателя комнаты на другого. – Но... Кто тогда? – пролепетал он, завернувшись в халат поплотнее.    ЧанЁль спустился с табуретки и, отодвинув её, приблизился к товарищу. – Может быть, это сам ЧонДэ, – предположил он. – Допустим, в нём проснулся садист. Или твой ближайший друг СеХун, который вновь решил тренировать твою нервную систему. Или Лу Хань – ему всегда интересно за тобой наблюдать. Или Исин, который по рассеянности мог случайно оставить эту игрушку у тебя на кровати.    Тао пожал плечами и опустил голову. – Если хочешь, я уберу её оттуда, а ты пока посиди у нас, – предложил высокий кореец. – Заодно прогуляюсь перед сном. – Отличная идея! – подхватил БэкХён, потащив Тао за руку вглубь комнаты. – И, раз ты всё равно пойдешь в ту сторону, принеси ещё воды на ночь! – Нет проблем! – ЧанЁль шутливо отдал честь и быстро скрылся за дверью, на ходу застегивая пуговицы на верхней части пижамы с разноцветными бегемотами.    Он прошел в комнату, которую занимали СеХун, Лу Хань и самый младший участник китайской подгруппы и приблизился к одной из кроватей. Укоризненно зацокав языком, рэпер взял куклу в руки и осмотрел.    Она была явно дорогой и не новой: на платьице сзади виднелась штопка. Видимо, когда-то эта игрушка была гордостью своей владелицы, но, к сожалению, дети имеют закономерное, но грустное свойство вырастать, и то, что не так давно составляло основу всего их существования, уходит в небытие, оставляя после себя эфемерные воспоминания, которые пылятся на самой дальней полке подсознания.    В нарисованных чертах лица этой куклы присутствовало что-то неприятное, отталкивающее. Было трудно, уловить, что именно вызывало такую реакцию, но ЧанЁлю безумно захотелось отбросить эту фарфоровую игрушку прочь, едва юноша взял её в руки. Однако он поборол это желание и отправился в гостиную.    Дверь самой главной комнаты квартиры была распахнута настежь, потому что после совместного поедания лапши быстрого приготовления тут царил явственный аромат специй.    ЧунМён и Крис сидели рядом друг с другом на диване и обсуждали расписание, изредка делая пометки в своих ежедневниках. Китаец выглядел, как и всегда, роскошно, даже в пижаме. Он вполголоса сообщал что-то коллеге, постукивая обратной стороной ручки по странице. СуХо спокойно кивал, быстро строча в своём блокноте. Они оба подняли головы, как только ЧанЁль показался на пороге. – Кто-то подшутил над Тао, – улыбнувшись, проговорил рэпер, демонстрируя куклу. – Не самое умное, что они могли бы сделать, – заметил Крис, скрестив руки на груди. – Брось её на кресло и скажи ему, что его соседи скоро будут. – Он пока у нас в комнате, – ответил рэпер, послушно сажая игрушку на мягкую поверхность сиденья. – Замечательно, – кивнул ЧунМён, теребя левый рукав своей домашней кофты. – Мы пригоним СеХуна и Лу Ханя из кухни через четверть часа.    ЧанЁль склонил голову и вышел из помещения, напевая себе под нос их последний хит. ***    Осень единогласно считалась одновременно самым прекрасным и самым безобразным временем года. Красивые кленовые листья всевозможных цветов, срывавшиеся с ветвей деревьев и летевшие под ноги прохожим, соседствовали со слякотью, дождем и пронизывающим ветром. Солнце светило тускло и как-то безрадостно, и сменявшие его меланхоличные сумерки воспринимались даже с некоторым облегчением.    В такое время уют ценился больше всего: не было ничего лучше, чем завернуться в теплое одеяло, и, запасшись чашкой горячего чая и коробкой печенья, сидеть всем вместе, и рассказывать страшные истории.    ЧонДэ любил такие моменты больше всего, сам не ведая причины этому. Он с нетерпением ждал, когда суета с переездом будет окончена, но, как выяснилось уже на месте, их труды только начались.    Юноша перевернулся на другой бок и бесшумно вздохнул. Далеко не один вечер уйдёт на то, чтобы привести их новое жилище в порядок, и вряд ли они успеют управится до его Дня Рождения.    Дом был не так уж плох, а с нужной отделкой и вовсе засиял бы, но с их занятостью это растянется на довольно продолжительный срок.    Но это были сущие мелочи по сравнению с тем, что, наконец, они могут спокойно заснуть, не отвлекаясь на вопли под окнами.    Вокалист снова лег на спину и уставился в потолок. Они повесили шторы на окна, но ночь выдалась лунная, и серебряный свет проникал в помещение через задернутые занавески, наделяя самые обычные вещи мистическим ореолом.    ЧонДэ не верил ни в духов, ни в то, что в старых домах ещё обитают души тех, кто там проживал, ни в домовых, но он склонен был согласиться с Тао в том, что атмосфера в квартире была несколько зловещей.    «Вполне возможно, это из-за тёмных стен, – подумал юноша. – Этому дому нужно немного света, цвета и тепла, и всё будет в порядке».    ЧонДэ закрыл глаза, но сон никак не шел к нему, и вокалист, промаявшись с полчаса, снова распахнул веки. У него никогда не возникало проблем с ночевкой на новом месте, так как при их образе жизни по-другому было просто нельзя. Работа в индустрии развлечений была не для неженок, так что приходилось приспосабливаться, но сейчас он не чувствовал ни малейшего признака сонливости, прекрасно осознавая, что утром ему это аукнется.    Молодой человек, поворочавшись и найдя, наконец, удобное положение, снова закрыл глаза и постарался заснуть, используя методику, которой его научил ЧонИн: представить себе то место, где больше всего хотел бы находиться, а потом – красивый пейзаж. Этот приём всегда действовал безотказно, и на этот раз он тоже не подкачал: ЧонДэ почувствовал, как веки начали наливаться свинцом.    Но уснуть ему, видимо, не было суждено: до чутких ушей вокалиста донёсся едва различимый скрежет. Юноша резко сел в постели и прислушался, но результат был нулевым: во всей квартире царила тишина.    «Неужели тут ещё и крысы водятся?! – с ужасом подумал молодой человек, вновь устраиваясь под одеялом. – Очень надеюсь, что мне это просто показалось...». ***    Сон этой ночью не шел не только к ЧонДэ: самый младший участник китайской подгруппы тоже лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому шороху.    Тао чувствовал себя не просто неуютно, а так, будто он не должен быть здесь.    Или кто-то не хочет, чтобы он был здесь.    Юноша верил, что стены имеют свойство впитывать в себя всё: и эмоции, и позитивную энергию, и негативные волны, именно потому старые дома вызывали у него определенные опасения.    Это строение стояло здесь почти восемьдесят лет; кто знает, что именно происходило здесь за столь солидный промежуток времени?    Смуглый китаец повернул голову и посмотрел налево. На кровати преспокойно лежал СеХун, который видел уже десятый сон, а чуть поодаль спал Лу Хань. Никто из них не испытывал никаких трудностей, и ничто их не мучило.    Может быть, и ему стоит присоединиться? В конце концов, что может случиться здесь, в их новом доме?    Тао отвернулся к стене и зажмурился. Во всём виновата его впечатлительность. Крис говорил, что с возрастом это пройдет, но годы шли, и непохоже было, что...    Юноша вздрогнул и сел в кровати. Он явно что-то слышал!    Нервно сглотнув, смуглый китаец напряг слух.    Мимо их двери кто-то прошел!    Шаг этого таинственного «кого-то» был крадущимся, мелким и легким, мало похожим на походку его одногруппников...    Тао обуял страх. Свесив ноги с кровати, он шепотом позвал: – СеХун! СеХун!    Самый юный участник группы приоткрыл веки и сонно пробормотал: – В чем дело? – Шаги! – иностранец опасливо покосился на дверь. – Там, в коридоре! – И что? – СеХун с неохотой принял сидячее положение. – Ты не забыл, что живешь не один? Кто-то из наших захотел в уборную или покушать, что более вероятно; чего тут бояться?    Тао помотал головой. – Они какие-то крадущиеся, – заметил он. – Так никто из ребят не ходит. – Ну естественно, – кивнул его собеседник. – Обладатель этих ног просто не хотел никого будить, вот и передвигался на цыпочках. Говорю тебе: тут нечего бояться. Лучше ложись на бок и закрой глаза; через пару минут сон сам к тебе придет.    Китаец с неохотой последовал совету друга, закутавшись в одеяло, словно в кокон. Он грустно вздохнул и зажмурился, стараясь не думать о призраках, которые со стопроцентной вероятностью населяли этот дом. – Если хочешь, я подожду, пока ты уснёшь, – предложил СеХун, взбивая свою подушку. – Нет, спасибо, – откликнулся Тао. – Всё в порядке; я уже сплю.    Он представил себе завтрашний день, когда при свете дня все ночные страхи будут казаться глупыми и неуместными, и складка между его бровями разгладилась. Юноша закрыл глаза и провалился в мир грёз, – туда, где человеческое подсознание выделывает психологические кульбиты, зачастую не поддающиеся расшифровке.