Проклятые навечно

       Стрелки на настенных часах неумолимо двигались вперед, и время уже перевалило за два часа ночи. За окном царили чернильная тьма и мёртвая тишина, свойственные этому времени суток. Редкие полуночники бодрствовали сейчас, и среди них был один весьма неожиданный персонаж.    ЧунМён сидел в гостиной и, нахмурившись, напряженно уставился на экран ноутбука. Юноша листал и рассматривал фото, стараясь не упустить ни малейшей детали, а потом резко вставал с места и подходил то к балкону, то к двери.    Лидер группы осознавал, что час уже поздний, что он совершенно точно не выспится и назавтра будет выжатым, как лимон, а день им предстоял не из легких, но эти мелочи не останавливали его.    СуХо был умён и вдумчив, несмотря на то, что вечно беспокоился по мелочам. Он имел способность ухватить общую картину и вникнуть в неё, и сейчас молодой человек хотел воспользоваться своим талантом.    Он прочитал множество детективных романов и мистических новелл, потому считал себя подкованным в теоретическом плане. Почему бы не попробовать применить знания, почерпнутые из обширной домашней библиотеки, на практике?    И ЧунМён с редкостным упорством взялся за дело.    Он закрывал глаза, стараясь визуализировать перед внутренним зрением рассказ соседки и просмотреть его как фильм. Вот она сама, ещё девчонка, которая только готовится начать жить после тягот войны, докатившейся даже сюда. Вот её подруга ДжиХён с тёмными блестящими глазами, прижимавшая к себе новенькую фарфоровую куклу. Вот хохотушка Адель, красивая, свежая, как роза в английском саду. Вот дядя ИльХун, привлекательный, добродушный, улыбчивый, спешивший в свой кабинет с утра пораньше. Вот его жена, хрупкая, анемичная...    Молодой человек глубоко вздохнул и помассировал виски. Итак, действующих лиц он представил, теперь время расставить их по местам, установить декорации, как в театре, и начать очередное действие пьесы под названием «Жизнь».    Дверь гостиной легонько скрипнула, и СуХо приоткрыл один глаз. На пороге стоял Крис в своей чёрной пижаме, которая выглядела на нем, как дизайнерская одежда. – Ты скоро? – поинтересовался высокий китаец, прислонившись плечом к дверному косяку. – Не очень хорошо, что ты здесь один. – Я постараюсь справиться побыстрее, – заверил друга кореец, поправляя рукава изумрудно-зеленого ночного наряда. – Мне нужно ещё немного подумать.    Лидер китайской подгруппы прошел в комнату и, поддернув брюки, сел рядом с товарищем. – Побыть с тобой? – осведомился он, внимательно глядя на собеседника своими кофейными глазами с поволокой.    ЧунМён отрицательно помотал головой. – Хотя бы один из нас должен выспаться, – проговорил он, запуская пятерню в недавно вымытые волосы, – и это точно буду не я, так как просто не смогу лечь сейчас. Эти мысли не дадут мне покоя. – Хорошо, – китаец поднялся с места и ободряюще улыбнулся коллеге. – Если что, зови. – Спасибо, – промолвил СуХо, склонив голову.    Как только за лидером ЕХО-М закрылась дверь, ЧунМён снова опустил веки. Перед его внутренним взором возникла картина отъезда семьи. Мать, потом отец, Адель, ДжиХён...    Вдруг юноша встрепенулся. Ему показалось, что он заметил что-то, некую мелкую деталь, которая могла бы всё прояснить, но увы, как бы он ни старался вспомнить, о чем именно думал, ничего не получалось. Разгадка медленно, но верно ускользала от него, как землеройка, которая, бодро юркнув в свою норку, дразнит преследователя хвостиком.    Молодой человек потёр подбородок. Нет, он не сдастся просто так! Придвинув к себе ноутбук, он начал снова просматривать фотографии и документы, силясь найти в них тот самый ключ, который помог бы раскрыть истину.    Через полчаса СуХо откинулся на спинку дивана и начал тереть уставшие глаза. В его деятельном мозгу вспыхивали отрывочные мысли... Профессия ИльХуна... Адель... Манера одеваться матери ДжиХён... Жаннетт... Тайны, что можно было доверить только неодушевлённому предмету... Конец сороковых... Вторая Мировая... Немцы... Девяносто второй... Почему девочка убила себя?.. Розмари Кан... Канадская деревня в самом сердце страны... Сумка...    ЧунМён потряс головой и быстро вышел на балкон, подставив пылавшее лицо резкому осеннему холоду, который ночью становился ещё более ощутимым. В мыслях не было никакого порядка, и юноша просто не знал, что ему делать дальше. Он был в тупике, пришлось это признать.    Поёжившись, молодой человек сиганул обратно в помещение. Закрыв балконную дверь, он обернулся и в ужасе замер: на одном из кресел гордо восседала фарфоровая кукла. – Да что же это такое! – в сердцах воскликнул лидер группы, подходя ближе. – Сколько можно нас мучить? Что мы тебе сделали? За что ты нас так ненавидишь?    ЧунМён осознавал, что разговаривать с игрушкой – это, по меньшей мере, странно, но в их квартире происходили вещи и более ненормальные, чем эта, потому СуХо продолжил: – Мы лишь хотим узнать правду.., – и, помолчав, тихо добавил: – Жаннетт...    Кукла медленно повернула голову, и её нарисованные голубые глаза встретились с карими очами корейца.    Юноша судорожно сглотнул и сжал ладони в кулаки. – Мне это кажется.., – прошептал он, осторожно обходя кресло со спинки. – Только кажется... Всего лишь галлюцинации... Мне просто нужно пойти и лечь в кровать, а завтра можно и продолжить, но не раньше, чем...    Молодой человек подошел к двери и нажал на её ручку. Но тут за спиной у него раздался скрежет, а потом – гулкий звук падения.    ЧунМён крепко зажмурился, а потом, будто решившись, отпустил дверную ручку и обернулся.    Жаннетт лежала лицом вниз у самого балкона, чуть левее входа. Одна из её фарфоровых рук была устремлена вперёд и указывала на небольшой простенок.    Лидер группы подошел ближе и дотронулся до обоев на промежутке стены между балконной дверью и углом комнаты. Вроде, окрас их ничем не отличался, но за шестьдесят шесть лет бумага вполне могла выцвести до такого состояния, что даже самый маститый профессионал-строитель не сказал бы, какой слой из них поклеили раньше. Юноша провел ладонью по холодному покрытию, а потом легонько постучал по стене костяшками пальцев.    Звук получился несколько гулким, точно не таким, как от монолитного материала.    СуХо нахмурился. Что ж, вывод очевиден: простенок полый.    Молодой человек решительно вышел из комнаты и быстро шмыгнул в прихожую. Коробка с инструментами стояла там, заклеенная скотчем. У ребят всё никак не доходили руки распаковать её, кроме того, последние дни были столь насыщены не самыми радужными событиями, так что картонное чудище с криво намалёванным фломастером молотком прочно обосновалось рядом с вешалкой для верхней одежды.    ЧунМён резко потянул на себя край крышки, разрывая картон. Он начал рыться внутри, про себя сетуя на тусклую лампочку, что освещала это помещение. Наконец, издав торжествующий клич, лидер группы выпрямился, держа над головой фомку.    Он кинулся в гостиную и, осторожно отодвинув ногой Жаннетт, начал крушить стену. Тонкий слой цементопластера поддался сразу же, и молодому человеку хватило лишь нескольких ударов, чтобы пробить внушительную дыру где-то на уровне своих глаз.    Юноша не оставил работу, даже не пытаясь вглядеться в проделанное отверстие. Он просто бил и бил своим орудием по хрупкому простенку и остановился только тогда, когда продолбил дыру диаметром где-то двадцать сантиметров.    СуХо отбросил фомку прочь и, тяжело дыша, уставился на то, что смотрело на него из стены.    Конечно, это было страшно, но весьма узнаваемо и объяснимо. Человеческий череп с треугольной впадиной вместо носа, зияющими чёрными колодцами глазниц и раззявленными челюстями. Все ткани этого человека давным-давно истлели, и без помощи профессионального антрополога не представлялось возможным узнать, кто именно это был: мужчина или женщина, молодой или старый, европеец или азиат.    ЧунМён устало вздохнул и сел на пол. Рациональнее всего было бы пойти сейчас в кровать и попытаться заснуть хотя бы на жалкий час, оставшийся до рассвета, а с утра вызвать полицию и принять какие-либо меры.    В характере лидера группы было так и поступить, но что-то останавливало его. На ум юноше почему-то пришел Тао, и СуХо начал раздумывать, как бы поступил его собрат по группе крови.    Смуглый китаец был импульсивен и эмоционален, зачастую руководствовался велением сердца, но безошибочно и метко разбирался в людях. Он бы ни за что не оставил всё так, как есть, предпочтя разделаться с ситуацией здесь и сейчас.    Молодой человек решительно выдохнул и подошел к отверстию, выдолбленному в стене, всматриваясь в страшное лицо покойника. Это мог быть кто угодно, от приходящего учителя до цветочницы, а мотив... Этому делу было около семидесяти лет, расследовать его нереально!    ЧунМён отошел прочь и опустился на диван. Соседка ни разу не упоминала, чем именно болела мать семейства. Может быть и такое, что та дама страдала от умственного расстройства, именно потому она и редко показывалась на улице. Эта женщина вполне могла убить кого-то в припадке своего недуга, а вся семья решила её прикрыть, быстро упаковавшись и умотав за границу.    Или девочка, ДжиХён... Всё-таки что-то не то было в её тяжелом, недетском взгляде. Может быть, это она по чистой случайности погубила кого-то...    Но не стоит забывать и об Адели. Как говорил ЧонДэ, она вполне могла оказаться вовсе не француженкой, а немкой. Если предположить, что гувернантка была шпионкой, то тут открываются совершенно новые возможности: она могла запугать всю семью, заставив их съехать, а сама осталась в стране и нашла себе новое прикрытие.    А зубной врач? Соседка рассказывала, что он был добродушным и приятным человеком, но сколько самых отъявленных негодяев и душегубов в мире оказывались сущими симпатягами в общении! Тогда вместо наркоза использовали укол новокаина. Средство не разбавляли, что означало смертельный исход при малейшей передозировке. ИльХун мог слегка не рассчитать количество лекарства, и, допустим, из-за этого погиб один его пациент. Родственник последнего пришел к доктору с тем, чтобы пригрозить ему судом. Мистер Кан, испугавшись за свою судьбу, быстренько «хлопает» того человека и замуровал его в стене. Это несложно, особенно для мужчины: развести чуть-чуть цементопластера, выдолбить в старой стене небольшую нишу, спрятать там тело, сделать основу для нового покрытия из реек и строительной бумаги, покрыть всю эту конструкцию несколькими слоями плотной серой массы, дать ей затвердеть, а потом подклеить обоями. Никто ни в жизнь не заметит, что левый простенок от балконной двери намного толще правого, а если и обратит на это внимание, то решит, что тут повинны строители и их ошибки.    Лидер группы пожал печами. Все его теории имели право на существование, но вот какая из них соответствовала истине...    Молодой человек вскочил с дивана и начал мерить гостиную шагами. Снова его накрыло это ощущение близкой разгадки, но на этот раз он решил не отпускать это чувство, сконцентрирровавшись на нем.    Внезапно СуХо резко остановился и замер на середине комнаты, беззвучно шевеля губами. Всё встало на свои места, и каждый кусочек головоломки идеально подходил к общей картине.    Да, именно так всё и было...    Облегчённо рассмеявшись, ЧунМён повернулся лицом к балконной двери и с улыбкой встретил первые лучи солнца, проникавшие в их мрачное жилище.