Мафия.

Остролистая замерла на месте, словно зачарованная глядя на Ромашку, бессильно повисшую в петле. Глаза, медленно уменьшавшиеся, подтверждали ее шок, ноги будто приросли к земле, не в силах сдвинуться сейчас, да она и не пыталась. Истерика тихо клокотала где-то в горле, но пока что Остри сохраняла тишину, понимая, что тактичней будет молчать. Ее била мелкая дрожь, появлялось ощущение, будто вот, мгновение - и на площади кто-то зарыдает. Даже Ягодник, увидевший пришедших, замолчал, повернув к жителям свое заплаканное лицо, на котором блестели дорожки слез, медленно стекающих все ниже и ниже. Его подрагивающие плечи замерли, словно сам парень тоже ошарашен и удивлен, поражен тем, что его заметили в столь жалком состоянии, пусть в подобной ситуации это и, скорее всего, маловажно. Большинство неко, появившаяся на поляне, замирала, шокированная этой ужасной картиной, густо украшенной ярко-алым и светло-розовым, словно неизвестный художник хотел нарисовать абстракцию ярости человека, отчего Остри от этих мыслей становилось еще хуже - после ступора, волнами сходившего с нее на нее толчками надвигалось осознание, и состояние, в котором она сейчас пребывала позволяло ей мыслить здраво, но явно не спокойно, сдерживая желание накинуться на присутствующих тут, ведь было очевидно - мафия среди них, среди давно знакомых друг с другом друзей... И от этого становилось еще хуже. Словно тебя толкнули в грудь и выбили весь воздух, а вздохнуть не получается. С сознании мелькает обрывок безысходности... И почти сразу же исчезает. Белка, с внезапно поблекшей бывшей раньше ярко-рыжей шевелюрой походит к Ягоднику, аккуратно встряхивая его. Парень, с некоторой заминкой прийдя в себя медленно поворачивает голову и смотрит на рыжую женщину, словно заглядывая в душу. Его желтые, не слишком подходящие человеку глаза пронзительно смотрят на нее немигающим взглядом, жутко дергается, появляется ощущение, будто где-то в глубине мыслей Ягодник улыбается. Остролистая, почти не понимая, что делает, отпрыгнула назад, как можно дальше от пугающего взгляда, на мгновение поддавшись своим предчувствиям. Гробовая тишина держится на площади еще несколько минут, а потом разбивается вдребезги, отчего несколько особенно чувствительных дергаются, едва не падая на мощенную деревом мостовую. Белка аккуратно снимает тело Ромашки из виселицы, поправляет одернутое платье, которое складками ложится по коже ног. Нежно, будто хрупкую куклу она кладет ее на деревянные доски, непроизвольно погладив ее по волосам и убрав челку с остекленевших глаз. Потом медленно, словно до конца вглядываясь ей в глаза закрывает ей веки, навечно прикрыв их. Белка встает, и хочет, кажется, что-то сказать, но слова застревают в горле, и она ничего не говорит, отходя обратно, к остальным жителям, смешавшись с многоцветной толпой. Кажется, кто-то выступал с речами, рассказывал о своих подозрениях, но Остри слушала их лишь вполуха, ожидая чего-нибудь кроме пустого трепа. Вместо этого она постаралась приглядеться к людям, присутствующим на поляне - теперь их осталось всего девятнадцать, и эту пустоту никак не получалось заполнить. Она обратилась в слух. Воробей нервно теребил свои волосы, которые были заплетены у него в короткий хвостик, Пеплогривка, голова которой лежала на его плече, делала вид, что спит, Белка, опустив челку, пребывала в прострации. Уголек нервно кусал губы, у Ветерка случился нервный тик, кажется, ото всей этой речи, а Белохвост, неотрывно наблюдая за Яроликой, казалось, пытался ее просверлить своим взглядом. Остальных Остри не видела, да и желания не наблюдалось - Листви, выступающая сейчас перед другими, повела левым плечом и продолжила мгновение дрогнувшим голосом: - Мы должны выжить. Убийца среди нас, поэтому будте осторожны. Ромашка... Кажется, ей не повезло попасться на глаза мафиям, что стало для нее роковым. Закончив короткую речь, она сползла с невысокой подставки. Жители города пребывали в смятении, и конец спорам принес новый листок, появившийся прямо перед виселицей, которая до сих пор напоминала о Ромашке багровыми каплями на дереве и окровавленной веревкой, крепко завязанной в петлю. Ежевика, всеми салами стараясь не смотреть на это, подобрал лист, и вернулся к остальным , негромко начиная чтение нового послания. Голос его твердо резал образовавшуюся тишину, и мужчина свно пытался показать свое хладнокровие: - "Итак, у нас в городе первая жертва. Кто же убийца? Обсудите. Если прийдете к единому ответу - подозреваемого вешаете " - голос Ежевики дрогнул, и на пару секунд он замолк. Потом вздохнул, сглотнул и продолжил чтение: - "после смерти человека можете обыскать его дом, и там найдете лист с его ролью. Удачи, игроки!" - голос читающего чуть не сорвался, и последняя фраза прозвучала хрипло. Лист так и остался в него в руках, а вокруг Ежевики волнами вспыхнули споры, местами случались истерики - мужчина услышал визг Белки, и пошел успокаивать свою чрезвычайно чувственную жену, которая едва сдерживала истерику. Положив ей руки на плечи, он аккуратно повел ее в дом, где она остановилась. Минуту спустя парочка удалилась с площади. Остри вздохнула. Разговоры приходили к тому, что после такого происшествия еще кого-то вешать - это слишком. Почти сразу стало понятно, что сегодня днем смертей больше не будет, поэтому девушка, решив, что сейчас ничего интересного не увидит, отправилась домой - ей надо было все обдумать, а решать на ходу будет слишком опрометчиво. Мысли путались. Только девушка немного отдалилась от площади, как легкое головокружение дало о себе знать, а разум в тишине быстро начал генерировать предложения и поводы, кто и почему это сделал. Схватившись за голову, Остри попыталась отвлечься на другие мысли, но ничего не получалось. Пошатнувшись, она присела на скамейку, на ее счастье стоящую тут, и цепко схватилась свободной рукой за спинку скамейки, словно за спасительный якорь. Пальцы руки побелели от напряжения, словно хотели сломать несчастную доску. "Ромашка... Кто это мог быть? Не Ягодник точно, он не умеет так качественно изображать чувства, да и на свою же мать не напал. Тростинка... Пожалуй, тоже слишком ранимая, чтобы взять и убить. Дым... Холоден и осторожен, вполне мог совершить убийство, но он врядли стал-бы тащить труп на площадь, рискуя попасться. Слишком расчетлив, он скорее просто оставил-бы Ромашку в какой-нибудь подворотне. Искра... Вполне возможно. Она спокойно могла-бы сразу действовать, и логику ее понимает только Голубка. Стоит взять ее, как вариант." - Остри достала из кармана кофты смятую бумажку, расправила ее, достала ручку и коряво написала "Искра". Потом отложила это все и принялась рассуждать дальше: "сама Голубка - явно нет. Слишком мягкая, как и Ивушка - она как тень. Да, в тихом омуте черти водятся, но это явно не про нее. Воробей? Не стоит списывать со счетов, пусть мне и не верится." - и, добавив в список коряво написанное "Воробей", она дальше принялась рассуждать: "Белохвост? Не думаю, слишком уж пристально на Лику он смотрел... Правда, как вариант, они могут быть сообщниками, а девушка угрожала ему раскрытием. Дальше... Ветерок?" - девушка поморщилась , вспомнив этого неприятного субьекта: "не нравился он мне всегда. Вздорный, но с фальшью, не стоит сразу убирать вариант , что это - маска. Кто еще? Белка, Ежевика... Слишком натурально. Они, конечно, хорошие актеры, но показывать свою слабость сейчас может быть практически равносильно смерти. Есть возможность, что Белка это сделала в приступе апатии, а Ежевика... Слишком строг к себе, в прошлом немного безумен, но сейчас или это исчезло, или тщательно маскируется. " - занеся и Белку в список подозреваемых Остри, возможно, не догадываясь о своих действиях, принялась грызть ручку, выдавая свое волнение: "Львиносвет? " - она поморщилась. - "возможно, но не хотелось-бы. " - ручка дернулась в сторону листа бумаги, но остановилась на полпути, не решаясь записать имя друга. -"Коршун? Вероятно..." - вот брат Ежевики, с волосами немногим темнее его, с пронзительными глазами так и не потерял с возрастом некой безумности, неадекватности, что отпугивало немало людей. Поколебавшись, она внесла в список и его. - "Терновник? Однозначно нет. Слишком прямой и простой. Пеплогривка? Странная личность, вполне может убить , да и маску держать может... Пока не стоит записывать и ее. " - на пару секунд Остри прекратила раздумия, вспоминая, кто еще остался. - "Уголек? Вполне, вполне... " - девушка припомнила нервность мужчины, и неторопливо занесла его в список. - "Последняя... " - она помедлила, словно до самого конца избегая подобного варианта: "Листвичка..." - несколько обречено пробормотала она, а несчастная ручка с руке Остри заскрипела, угрожая сломаться под напором девушки. Тихо, словно озвучивая слои мысли, она бормочет: - тихая, скрытная, и... - ручка наконец сломалась , а ее ошметки полетели на доски, которыми была вымощена улица, отозвавшись тихим стуком, но девушка этого, казалось, не заметила. - могу ли я верить собственной матери? - с безумной, но одновременно и печальной нотой прошептала Остролистая, глядя куда-то в стену, в никуда, словно видя там что-то свое, отчего хотелось истерить. Ответа она не дождалась - никого не было рядом, и лишь ветер тихо свистел на улицах деревни.