Мафия.

Белка проснулась с тихим вздохом, садясь на мягкой, немного пружинистой кровати. Растрепанные ярко-рыжие волосы женщина торопливо завязала в хвостик, а одеяло было неаккуратно застелено, лежа на кровати неровными буграми. Взгляд Белки метнулся к часам, которые показывали только восемь утра. Собирались они на площади в одиннадцать. Мысленно выругавшись - ей было совершенно нечего делать, она подошла к холодильнику, схватив с полки того первое, что придумала - это оказалась пара бутербродов, заготовленная сравнительно недавно на подобный случай. Неторопливо прожевав их, женщина вновь посмотрела на циферблат, но минутная стрелка сдвинулась лишь на одно деление, упрямо не собираясь перескакивать на следующую отметку. Вздохнув, Белка решила сходить к Ежевике - в восемь часов мафия старалась уже спать, потому что в это время солнце уже полностью освещало деревню, и была наибольшая вероятность, что твою личность узнают левые прохожие, которых можно и не заметить. К своей второй половинке Белка собралась налегке - не хотелось тащить много вещей, если в деревне нет никаких темных личностей... Кроме мафий и маньяка, конечно, но от таких перочинным ножиком не отобьешься. В любом случае, даже если мафия хрупкая, пару пуль в грудную клетку противника вполне может запустить, даже если руки пресловутой мафии дрожат. К сожалению ее пессимистичной стороны, Белка быстро отогнала от себя подобные мысли - если мафия среди них, то надо найти ее любым способом, а не погружаться в депрессию. Закрыв дом на замок, женщина неторопливо прошла до поворота - Ежевика поселился всего в паре шагов от нее, поэтому проблем с встречами у них не было. Низенькие ступеньки крыльца негромко заскрипели, предвещая приход девушки. Невзрачная серая дверь, сделанная их тонкого пласта железа была, как и обычно, открыта. Тихо проскользнув в гостиную - прихожей у Ежевики не было - она тихо прикрыла дверь. Щелкнул выключатель, но свет почему-то не зажегся. Белка удивленно попробовала еще раз включить лампу, висящую под потолком, но безрезультатно. У Ежевики что, лампочки в светильнике перегорели? Все пять сразу? К подобному варианту женщина отнеслась скептически, но решила взять на вооружение. В гостиной было темно - двери в другие комнаты были закрыты, свет не горел, а окна были закрыты ставнями, которые ну никак не собирались пропускать лучи солнца. Пройдя чуть дальше, Белка услышала хруст чего-то стеклянного под подошвой своих ботинков. Все, на удивление самой женщины, как она помнила абсолютно все чашки, тарелки, стаканы, вилки и другая утварь у Ежевики была преимущественно глиняная, реже фарфоровая. А все потому, что мужчина иногда мог взять и напиться, а потом не соображать, что, вообще-то, хрупкий фарфор ронять чревато. "У него что, все лампочки... Разбились?" - не прекращала удивляться Белка, но продолжила идти дальше, на ощупь выискивая дверь в другую комнату. Внезапно она поскользнулась на чем-то, и, не устояв на ногах, грохнулась на пол. Она попыталась встать, но в первый раз не получилось - мокрые, видимо, из-за залившей пол воды ботинки скользили по полу. Не удержавшись, Белка опять свалилась вниз. Во рту появился неприятный металлический привкус. Сев на колени, Белка настороженно попыталась нащупать более-менее твердую и не скользящую поверхность, но сейчас это не получалось. Внезапно, настороженная накатывающим волнением, женщина поднесла мокрые пальцы к носу, пытаясь понять, на чем за она поскользнулась... Ладони были испачканы в чем-то еще теплом, и это эта неизвестность пугала ее. Внезапно она, ошарашенная всплывшей догадкой начала шарить по полу руками. Внезапно ее ладони ощутили что-то мягкое. Теплое, и очень знакомое. Едва не падая в обморок от шока, Белка попробовала ощупать то, к чему прикоснулась... Паника волной накатила на нее. Голова закружилась, Белка еле еле встала на ноги, коленки тряслись от страха. Ставни одного из окон наконец были найдены, и женщина открыла их. И закричала, отбежав к какой-то стене. Она была измазана в ало-багровой жидкости. Она стекала по ее одежде, струйками устремляясь к полу. Она попала в лужу крови. А за ней безвольным трупом растянулся Ежевика. В панике пытаясь за что-то схватиться, женщина, не глядя, куда идет, прислонилась к стене. Проблема была в том, что также там была полка. В глазах потемнело. Затылок треснулся о что-то, назначения чего Белка уже не понимала. По комнате черные зайчики плясали свой хоровод, предвещая нечто страшное. Взгляд, устало оглядывая комнату, находит, на чем сфокусироваться - им оказывается белый лист, заляпанный кровью - он лежал рядом с Ежевикой. Он был вдоль и поперек исписан множеством теорий и вариантов. В конце концов прямо поверх всего этого был записан итоговый вариант того, как мафия может выбирать жертву. И последним в списке числилось одно-единственное имя. Знакомое настолько, что Белка могла-бы произнести его и в полусне, даже не ошибившись ни в единой букве. Ежевика. Значит, он знал, что его убьют?... Далее у Белки не осталось времени рассуждать. В голове помутнело, а мысли смазались, как силуэты отражений кривых зеркал. В глазах потемнело, и женщина отключилась. Навсегда. В гостиной дома Ежевики валялось уже два трупа. *** Само то, что листок, который на этот раз рассказал о том, что, оказывается, Ежевика и Белка мертвы, вызвало шок, особенно, когда был проверен сначала дом Белки, а потом и самого Ежевики. Оба были мирными. И если Ежевику очевидно убили, то то, что смерть его пары произошла из-за шокового состояния и неудачной попытки прислониться к стенку... Пеплогривке казалось, что вскоре у всех, кто каким-то образом выживет, разовьется паранойя, и это было, по ее предположениям, вполне вероятным. Жители же побеждают, когда убьют всех, принадлежащих к темной стороне, верно?... А Пеплогривка не знала, насколько затянется этот процесс, и закончится ли вообще - при плохом раскладе из этой проклятой деревни уйдет только трое. А ей, если честно, такой вариант не нравился. А как иначе реагировать на перспективу собственной смерти?... Врядли это может кого-нибудь обрадовать, разве что кто-нибудь окончательно отчается. Но все-таки Пеплогривка надеялась, что никто из жителей еще не скатился в окончательную депрессию, никто не потерял надежду выжить. По крайней мере, светловолосая девушка очень надеялась на это, стараясь куда подальше отогнать мысли о том, что мирных жителей осталось, если вести точные подсчеты, всего четверо, потому что комиссары, так и не казавшие носа из своей обители пока что живы, черный доктор вообще куда-то запропастился, но, по крайней мере, не помер. Мафий, к сожалению, осталось в количестве двух штук, маньяк также живой. В итоге... Их осталось десять человек. Шестеро светлых на троих темных и один непойми кто. Пеплогривка вздохнула, покосившись на Львиносвета. Тот рассеянно глядел вперед, пребывая в прострации. Рядом с ним в подобной же позе пребывала и Остри, и Воробей - их трио до сих пор в полном составе, что не могло не удивлять. Где-то неподалеку видно темноволосую макушку ехидного, но местами молчаливого Ветерка. В депрессии пребывает мрачный Коршун, сидящий на скамейке и закрывший лицо руками - смерть брата явно сильно ударила по нему. Листвичка пребывает в подобном состоянии - лицо побелело, на нем ярко выделяются зеленые глаза, а светло-русые волосы свисают до ее плеч лохмами - этой женщине явно непросто жить в обстановке постоянного напряжения. Дым прислонился к стене, тяжелым взглядом оглядывая площадь, словно хотел прихлопнуть всех, кто тут присутствовал. Белоснежная макушка голубоглазого Белохвоста торчала около... Внимание, Коршуна, который только сейчас откинулся на спинку скамейки, негромко переговариваясь с мужчиной. Уголек вообще на площадь не зашел, прячась в тени какого-то здания на близлежащей улочке, что вполне привычно для него - то, что этот светловолосый мужчина - интроверт, знали, наверное, все жители этой деревни. Девушка вздохнула. Ножик, запрятанный в кобуру, тихо скрипнул по кожаной обивке футляра, запрятанного в кармане кофты. Даже она, типичный левый человек, которого предпочитают не замечать, стала осторожней.