Последняя война

Наступила непрерываемая тишина. Канада, погруженный в омут сна, мерно и неслышно дышал. На лбу уже выступила зловещая надпись, след минувшего проклятия, и Альфред, рассеянно взглянув на нее, грузно сел на пропитанную сыростью и страданиями землю. Равнодушно осмотрев безнадежно испорченную одежду, Америка перебинтовал раны, искоса наблюдая за Иваном. - Надеюсь, что этот чертов кристалл стоит таких усилий. - Сам себе пробормотал Альфред, небрежно поправив выбившуюся пшеничного цвета прядь. – Устроим небольшой перерыв, пока Мэтью не придет в себя, - добавил он, устремив неприязненный, но все же полный ребяческого любопытства взгляд на Россию. – А затем, мы продолжим поиски. - Мы никуда не пойдем, - ровно и спокойно проговорил Иван, устало приоткрыв светящиеся тусклым, лиловым огоньком глаза. – Нам придется надолго здесь задержаться, - вздохнул он, неторопливо сняв нещадно порванный шарф (Россия не желал с ним расставаться даже в подземелье), - Мы с тобой слишком измотаны и обессилены, чтобы продолжить экспедицию… Сейчас мы даже не способны нести Мэтью на носилках. - Говори за себя, русский, - с неугасаемым чувством превосходства возразил Альфред, и, демонстративно превозмогая боль и усталость, не без толики голливудского пафоса он встал на ноги, - Теперь я вижу, что Артур зря беспокоился. – Хмыкнул Америка, развязно сунув руку в карман. – Видимо, слухи о твоей якобы растущей мощи сильно преувеличены… Вы, русские, слишком пессимистичны и пассивны. – Альфред, немного добавив яда тщеславия, прищурив от стремительно размножающегося удовольствия глаза, неспешно облизнул кровоточащую губу, - Все, на что вы способны – это сокращать запасы водки, жаловаться и ничего не делать. Меня всегда забавляла ваша так называемая идея «богоизбранности», идея жертвы и мученичества, которая на самом деле есть не что иное, как проявление вашей склонности к подчинению. – Упиваясь чужим унижением, Америка, уже почти не замечал Россию, и, перебирая в памяти все презрение к Ивану, накопленное Европой, Альфред перестал замечать, как далеко он зашел. Брагинский не отрывая глаз смотрел на Джонса. Россия, атакованный потоком язвительных и едких речей, наблюдал лишь за движениями Альфреда. Иван не раз убеждался в том, что тело, иногда, несет в себе большую силу, нежели язык, и что оно гораздо правдивее и искреннее слов. Даже талантливый актер, сделав неловкое, противоречащее роли движение, может загубить пьесу. Россия, прошедший через извилистый лабиринт человеческой лжи, любил повторять: «тело мое – враг мой», тем самым подвергая сомнению точность известной пословицы. И теперь, следя за все менее сдерживающим многозначительные движения и жесты Альфредом, Иван пытался внять немым словам. Что-то неуверенное и, как ни странно, дикое было в Америке. В его движениях присутствовало нечто неестественное, похожее на ритуальный танец древнего охотника, заманивающего жертву в ловушку… Внезапное озарение, а вслед за ней и ярость обрушились на Ивана, расплескав и взбудоражив тихое озеро души. Брагинский, сделав вид, что осматривает рану на руке, пытался не упустить зыбкое видение, мираж, обретавший различимый силуэт мысли. Альфред, обладающий неуемным любопытством, сравнимым лишь с его силой и самоуверенностью, помнил то зловещее, необъяснимое событие на предыдущем мировом собрании. Оголенное, неистово бьющееся сердце, быстрое восстановление Ивана, роящиеся во всех уголках мира слухи, и растущая мощь России донельзя возбуждали любопытство американца. И теперь, измываясь над соперником, Альфред пытался увидеть, что же будет с Иваном, если он подастся на провокацию. Быть может тогда Америка и сможет разузнать о нем больше и, наконец, ответить на мучивший его вопрос. - А теперь послушай меня, - сдерживая злобу, проговорил Россия, бесстрастно взглянув на Альфреда, - Ты должен помнить о том, что ты всего лишь самоуверенный щенок, которому повезло с колонизатором и географическим положением. Ты окружен океаном, у тебя нет соседей, готовых на все, чтобы отобрать у тебя хотя бы часть территории… У тебя были все условия для того, чтобы неограниченно взращивать свою мощь. - И это все? – с разочарованием фыркнул Альфред, взглянув на Брагинского так, словно тот был существом, претерпевшим генетическую деградацию, - Я думал, что ты сможешь переубедить меня. - Но, - уголки губ Ивана медленно поползли вверх, - Если я так жалок, слаб и беззащитен, - то зачем ты держишь нож наготове у себя в кармане? На мгновение в небесной синеве глаз мелькнула вспышка растерянности, которая, впрочем, тут же растворилась в бескрайнем океане самоуверенности. - Как видишь, - небрежно проговорил Америка, вывернув карманы, - У меня ничего нет… Лучше признайся в том, что тебе хочется верить, что я все еще считаю тебя смертельно опасным противником… Но не успел Альфред договорить, как Россия, резко вскочив с места, бросился к Америке. Альфред, не успевший встать в защитную стойку, почувствовал, как Иван, схватив его за руку, вывернул ее так, чтобы Альфред не смог сделать ни малейшего движения без причинения себе боли. - Ну вот, - не без удовольствия пропыхтел Брагинский, ловко достав из рукава Америки спрятанное оружие, - Не стоило мне лгать! Решил провести на мне эксперимент! – с растущим гневом добавил он. «Я – всего лишь опыт, - мысли России нещадно рассекали податливую плоть души, - Вся моя жизнь лишь колба для ингредиентов войны, страданий и испытаний… Альфред, Людвиг, Артур… Весь мир! Для вас я навечно останусь не человеком, а чудовищем, полученным в результате неудачного эксперимента…» Крепче сжав руки сопротивляющегося Альфреда, Иван внезапно почувствовал странное, необъяснимое, почти уродливое желание подобное тому, которое он испытал на последнем собрании. Сердце, выдавливая кровь, смешанную со злобой и отравляющим отчаянием, душило его. Россия, медленно, робко сопротивляясь самому себе, потянул руку к шее изо всех сил дергающемуся Америки. Тонкие бледные пальцы сжали горло. В новоявленных, извращенных фантазиях Ивана он душил Альфреда, наблюдая за неестественно выпученными глазами, тускнеющей, умирающей кожей и предсмертными хрипами. От низа живота до самого сердца пронеслись бабочки порока, сладострастно щекоча распаленную плоть. Россия, ужаснувшись столь резкой перемене в себе, толкнул Америку прочь. - Псих! – крикнул Альфред, проворно развернувшись и выхватив нож, - Я знал, что тебе нельзя доверять! - Успокойся, - бесстрастно проговорил Иван, стараясь скрыть трещину в своей маске добродушия, - Я всего лишь хотел доказать, что твоя игра была блефом. - Я тебя больше ни на шаг не подпущу к Мэтью. – Вдруг тихо, угрожающе произнес Альфред, посмотрев России прямо в глаза, - Тебе следует помнить кто из нас лидер этого мира! Америка, держа оружие наготове, скинул с себя испорченную куртку. В каждом его движении читался вызов и гордость за свою силу и красоту. Альфред, не щадя себя на тренировках, приобрел стройную с точеными мускулами фигуру. - Альфред, мы оба старались помочь Мэтью… - Нет! – возразил Америка, - Я слишком хорошо тебя знаю! Ты не хотел помочь ему! Каждое твое слово лживо! У тебя была иная цель… - Ты похож на параноика! – вспыхнул Иван, не отводя взгляда от угрожающе блеснувшего ножа. - Ты тогда сидел с ним рядом… Вы о чем-то перешептывались, - Сбивчиво дыша, проговорил Альфред, Ты явно хотел что-нибудь выпытать у него… - Сколько можно повторять, что я больше не СССР! - Не-е-ет, - протянул Америка, - Это не зависит от формы правления или религии. Это гораздо глубже. Уж такова твоя, до конца не понятная мне сущность – быть не лидером, а тем, кто заполняет собою души других. Просто поразительно! – все меньше сдерживая себя, проговорил Альфред. – Посмотри на Ториса, Райвиса… Они ненавидят тебя. Но для них ты заключен в этом чувстве, поэтому, ненавидя тебя, они живут тобой!.. Мои мысли сейчас путаются в голове, - болезненно прищурив глаза, вдруг проговорил Америка, - Но одно я знаю точно… Ты стремишься к мировому господству… Я все знаю о ваших отношениях с Яо! - Альфред, - не в силах сдержать раздражение крикнул Иван, - Альфред, С Яо я расторгнул наш военный контракт!.. - Все вокруг приходит в движение… - грубо перебил Америка, перестав замечать Россию, - Гилберт в последнее время слишком часто навещает нашу резиденцию, Яо, Ён лгут и разрабатывают новое оружие… На мгновение России стало жалко Америку. Великая сила всегда предполагает большую ответственность… Такому молодому, полному надежд, неиссякаемого энтузиазма и честолюбия досталась нелегкая доля – быть самой могущественной державой на планете. Непосильный груз в виде огромных долгов, проблем на Ближнем востоке вызвал тревогу, постепенно перерастающую в нездоровую паранойю и ненависть всего остального мира. Ненависть… Это чувство испытывали многие страны, видя Россию и Америку. Лишь в этом Иван и Альфред были близки. Но и эта «схожесть» оказалась лишь тонкой, едва различимой нитью, пролегающей через бездну противоречий и конфликтов. - А-альфред, - раздался слабый, хриплый голос Мэтью, и очнувшийся Канада указал в сторону соседнего прохода. - Кто это там? – Забыв про ссору, встрепенулся Альфред. - Не беспокойтесь! - прокричал Эдуард, - Можем ли мы присоединиться к вам? - Что за глупый вопрос! Конечно! – натянуто улыбнулся Америка, быстро и легко спрятав нож в рукав, - Что случилось? Солидно поправив очки, словно бухгалтер, собирающий доложить важную информацию начальнику, Эстония проговорил: - Мы наткнулись на тупик, но выбираться из подземелья одним было бы бессмысленно, поэтому мы решили присоединиться к вам. Артур мне сообщил о несчастье, случившимся с Мэтью, - Эстония с выражением официально нейтрального сочувствия на лице посмотрел на Канаду. Получив в ответ слабый кивок, Эдуард добавил, - Благоразумнее держаться вчетвером, учитывая то, что еще три духа блуждают по подземелью в поисках подходящей жертвы. Иван, перестав слушать Эстонию, взглянул на Райвиса. Россию всегда удивляла внешность Латвии, слишком отличная от его возраста и духовного мира. Мягкая, золотистая шапка волнистых локонов, большие, выразительно голубые глаза, по-детски пухлые, немного капризные губы и выражение безбрежней меланхолии на лице притягивали Ивана, хищника и эстета по своей натуре. - Я… - робко проговорил Латвия, стараясь не смотреть в глаза Ивану, - Мне нужно отойти… по делу, - залившись краской и вконец смутившись, Райвис просительно взглянул на присутствующих. Получив согласие, Латвия встал и неслышно направился в темную бездну, пред которой пиками возвышались древние сталактиты. Эдуард не в силах бросить своего товарища одного последовал за ним. Каждый понимал, что одиночество в этом проклятом, охочем до людских душ месте равносильно самоубийству. Неожиданно Иван почувствовал легкий скользящий холодок. Подозрение и знакомое чувство тревоги снова окутали его и, вскочив, Россия бросился вслед за Райвисом и Эдуардом. - Чертов русский, - с раздражением бросил Америка Канаде, - Если бы не твое состояние, я бы остановил его… Но Иван уже не слышал его. Нырнув в темный, похожий на арку проход и тут же уловив отчетливый стон, Россия помчался к обрыву, откуда доносился обремененный муками голос. - Ну вот, - по-особенному прошептал Райвис, завидев приближающегося Брагинского. – Для моего спектакля двух зрителей слишком много… - Что здесь происхо… Райвис, что с тобой? – проговорил Иван, заметив алую струйку, текущей по изящной руке Латвии. Рядом с Россией недвижно застыл мертвецки бледный Эстония, пораженный ужасом, тайну которого хотел разгадать Иван. Эдуард не отрываясь, словно находясь под силой гипноза, смотрел в одну точку. Это был армейский ножичек в слабеющих руках Латвии. По завораживающе блестящему лезвию стекала свежая кровь. - Так случилось, что вы двое станете свидетелями моей смерти, - тихо и меланхолично прошептал Латвия. - Райвис, - теряя выдержку, умоляюще проговорил Иван, - Не поддавайся ему… - А-а-а… - медленно встав на ноги, протянул Латвия, - Ты имеешь в виду его? – в янтарно желтых глазах уже читалась тоска, которая разделяет мир живых и мертвых, - Я добровольно отдался ему… - по щеке Эстонии скатилась капля холодного пота, - И знаешь почему? – с вызовом взглянул Райвис на вновь обретшего спокойствие Брагинского, - Я ненавижу это маленькое детское тельце. Ненавижу чувствовать себя насекомым в вашем мире, каждый раз прячась, избегая участи быть раздавленным вами, тобой Альфредом… Иногда у меня бывало ощущение, что мои руки и ноги не что иное как отвратительные лапки насекомого… Рядом с тобой я превращался в тлю, готовую к тому, что ее в любой момент могут раздавить. Торис, Эдуард и я – ты давил нас медленно с редким чувством наслаждения. Иван заворожено, со смешанным чувством жалости и отвращения смотрел на этого кукольного мальчика, с пухлых губ которого сыпались неслышимые предсмертные проклятья: - Те времена прошли, ты свободен… - Ты не понимаешь! Лелея мечту об освобождении, я старался вытерпеть хватку СССР… Я думал, что наступят новые, лишенные страданий времена, где я стану новой, полной сил и надежд страной… Но, как говорил твой любимый писатель: «рожденный ползать летать не может», и я после развала сверхдержавы так и остался тлей… Иван, после великого крушения ты стал для меня светом! Видя как ты, покинутый всеми, даже своими сестрами, постепенно опускаешься в пучину нищеты, позора и унижения, я ждал, что, в конце концов, ты станешь таким же насекомым, которого рано или поздно раздавят Яо или Альфред… но этого не произошло. У меня больше ничего нет, - Тише и с каким-то равнодушием в голосе произнес Латвия, - И теперь мне интересно понаблюдать за своим медленно гниющим телом… Мне всегда интересно было узнать, что чувствуют души людей на небесах, наблюдая как их тела, вместилища любви, ненависти, радости, жизни разлагаются, поддаваясь голоду могильных червей. Заметив подозрительное движение Райвиса, Иван метнулся к нему, чтобы схватить оружие. Латвия, лишь слегка улыбнувшись, отскочил в сторону и, резко махнув армейским ножом, перерезал себе горло. В эту же секунду раздался страшный, нечеловеческий крик Эстонии. Изо рта умирающего с бульканьем раздувались кровавые пузыри, и по телу потекли бордовые, почти черные ручейки уходящей жизни… Россия подошел к застывшему телу Латвии. В стороне от него лежал нож, который неторопливо подобрал всхлипывающий Эстония. Иван, почувствовав странную пустоту, не отрываясь смотрел на неестественно повернутую шею, рот, заляпанный кровью и застывшие ничего не выражающие глаза… Неожиданно раздался дикий хрипящий крик Альфреда. Силы, питаемые инстинктом, пробудились в России и он, подумав о Мэтью, бросился к ним. Забыв про опустошенного Эдуарда и стараясь не думать о пустом, бездыханном теле, Брагинский нырнул в расщелину, слабым лучом фонаря отыскивая дорогу. Худшие опасения Ивана оправдались, как только он увидел Альфреда и Мэтью. -Где Яо! – кричало существо, корявой лапой ударив Мэтью, - У этого китайца мои деньги!.. А вот и ты! – зарычало то, что когда-то было Альфредом, заметив приближающегося Россию, - Ответь, где Яо! Брагинский, готовясь защищаться, отступил назад. Альфред, позабыв о брате, оскалившись, протянул когтистую лапу, чтобы схватить, а затем разорвать ненавистную страну. Россия, достав собственный нож, уже готовился нанести удар, как Мэтью, все это время прятавшийся за спиной Америки, резво прыгнул на спину брата, и, дрожащей рукой сорвав нательный крест оставленный Брагинским, быстро повесил его на шею сопротивляющегося чудовища. Издав демонический вой, Альфред вместе с Канадой рухнул на землю. Неведомая сила изменила черты одержимого, вернув Америке человеческий облик. - Мэтью, - тяжело дыша, проговорил Иван, - Почему ты не обратился по рации к Артуру, ведь твоя осталась целой и невредимой. - Я пытался, - оправдывался Канада, заботливо укладывая Америку на носилки, - Связь была занята… На Людвига напали… Но с ним и с Италией все в порядке… - Убедившись, что Альфред больше вне опасности, Канада рассеянно, усталым голосом проговорил, - А где же Райвис и Эдуард? Что-то они задерживаются… - С Эдуардом все в порядке, а Райвис покончил жизнь самоубийством. Канада застыл так, словно на него внезапно напал паралич. Дико взглянув на спокойного Россию, он, лишившись дара речи, что-то бессвязно лепетал. - Мне нужно помочь Эдуарду, - ледяным голосом проговорил Брагинский, не дав опомниться несчастному Мэтью, Боюсь, ему не стоит оставаться с ним наедине. Неслышно зашагав туда, откуда, как казалось впечатлительному Канаде доносился смрад явившейся смерти, Россия, обогнув крупный сталактит, увидел Эстонию с восковым, неживым выражением лица. На руках, он держал бездыханного Райвиса, который был похож на испачканную тряпичную куклу. Отрешенно посмотрев на Ивана, Эстония тихо проговорил: - Только что по рации со мной связался Артур и передал координаты спуска, где все мы должны встретиться. Это срочно и … - Эдуард, - перебил Иван, взглянув на окровавленный нож в кармане Эстонии, - У тебя был шанс… Наступила напряженная, угрожающая тишина. - Быть может, если бы не крик Альфреда, тебе бы пришлось нести два трупа вместо одного… - Встретив молчаливый ответ Эдуарда, Россия добавил, - Запомни, что в тот миг у тебя был шанс избавить весь мир от меня. Твое желание воплотилось бы в жизнь… Я чувствовал твой взгляд, твою одержимость… В эти секунды я был уязвим как никогда, и ты знал это. Но помни, что больше я не предоставлю тебе такой возможности. - Ты прекрасно знаешь, что ты был причиной его смерти, - от недостатка сил просипел Эстония, а затем с кривой, болезненной улыбкой добавил, - Весь мир и ты, в том числе сейчас как никогда беззащитны. Такие как я останутся в сторонке, предоставив вам, тварям мирового масштаба возможность истребить друг друга. Иван, бережно протянув руки к телу Райвиса, взял его, не обращая внимания на потерянного, мертвого внутри Эдуарда. Латвия, оказавшись на удивление легким, вперил остекленевший взор в мир, недоступный для живых. Искоса глянув на трепещущего Эстонию, Россия взял его под руку и, следуя за прозрачно желтым лучом, они медленно направились туда, где их ждал бившийся в истерике Канада и Альфред, только что избавившийся от проклятия подземелья.