Острова нас не отпустят 2

Меня будят выстрелы – обычная практика. К таким звукам не привыкнуть никогда. Автоматная очередь где-то поблизости бодрит лучше любого другого средства. Ещё не до конца отойдя ото сна, отрываюсь от подушки и обвожу взглядом сначала постель, а после – остальное пространство. Никого. Уже сидя, разглядываю вчерашние синяки. Нормально, жить можно. Губа болит, но тоже терпимо. Ключица… придётся обработать. Повязываю бинт, мажусь кремом от загара и надеваю полную амуницию, от которой сразу становится тяжелее дышать. Когда выхожу из ангара, жмурюсь, не в силах вынести яркого света. Решаю в следующий раз поискать в чемоданах солнцезащитные очки. Кожу обдаёт неприятным теплом – день обещает быть жарким. Первое, что замечаю, - настороженные взгляды пиратов. Мельком покосившись на меня, тут же отворачиваются и расходятся по своим углам. Эти ублюдки и так не отличались вежливостью и дружелюбием, но сейчас всё выглядит странно. Будто избегают. Даже глаза поднимать не решаются. Ну не может же быть такого… неужели из-за драки? Надо разобраться. - Эй, Зак! Зак и Марк ведут пленных к конвою. Сегодня отправка груза. Ваас поблизости не ошивается, значит, судя по смиренности заложников, разгуливает у клеток. Заслышав мой голос, Зак толкает туриста в спину, чтоб тот шустрее передвигал ногами. Подхожу ближе, но парни проходят мимо, игнорируя. - Зак, чё за херня? - Отъебись, я работаю. Голос у него был неприятный; он будто пытался спровадить шлюху, затребовавшую чаевые. - Я вижу. Может, помочь? - Если так хочешь работать, - отозвался Марк, мельком взглянув на меня после того, как убедился, что за нами не наблюдают, - разыщи босса. С подозрением хмурюсь. Яркое солнце мешает обзору. Желание разобраться, в чем дело, не затихает ни на минуту. Я действительно задумываюсь, не наговорила ли чего лишнего у костра. - Зак, что бы вчера ни… - Шутер, отвали, да? Просто отвали! Версии не складываются. Не понимаю. Просто блять не понимаю! Подхожу к Тайлеру – на нём столько одежды, что узнать его можно только по походке. Бандана, очки, платок, скрывший лицо, перчатки – он будто из дневного патруля вернулся. Как только касаюсь его плеча, парень тут же отскакивает и поворачивается, готовый напасть. Отступаю на шаг. - Тайлер, не в курсе, что с Заком происходит? Да и с тобой… чего такой дёрганный? Тайлер нервно смотрит по сторонам и скрещивает руки на груди. Некоторые отверстия для пальцев неестественно загибаются и сплющиваются – они пусты. Ещё вчера все пальцы были на месте! - Что с руками? - Похуй. – Он отводит руки за спину. - Оставь меня. Не дав мне ответить, разворачивается и быстро уходит. Его всё ещё пошатывает после вчерашнего. Либо он не ложился и реально случайно повредил себе руки, либо напиздел. Резко поднимаю голову на остальных. Обычно при конфликтах пираты были рады погреть уши, но сейчас никто из них даже не смотрит в мою сторону. Ещё и псы сегодня особенно громко лают и бросаются на прутья вольеров. Анны тоже нигде не видно, но с ней всё просто – как обычно заперлась у себя и что-то чинит. И с ней наверняка всё в порядке, в отличии от остальных. У меня лишь две дороги: либо потрепаться с ней перед встречей с боссом, либо пропустить болтовню и сразу перейти к делу. Стучу, рассчитывая услышать приглашение, но Анна сама открывает дверь и затаскивает меня внутрь. Её руки все в мазуте: мои предплечья и ладони – траектория скольжения – теперь тоже в нём. Стягиваю с крючка полотенце и пытаюсь вытереть эти следы. Оно тоже всё в этой жиже. Девушка явно чем-то обеспокоена. На её поясе закреплён пистолет и вместительный патронташ, будто она собиралась на задание. Волосы собраны в высокий хвост, и взгляд такой… будто ждёт чего-то. - Ваас это пиздец! Смотрит на забинтованный шрам, и её глаза в шоке округляются. Внутри неё всё клокочет. Анну немногое может так всколыхнуть. Ваас вытворяет всякое, но, судя по трепету подруги, на этот раз сделал что-то из ряда вон выходящее. Я сразу включаюсь в разговор. - Что-то случилось? Я не слышала выстрелов. - А их блять и не было. Странно, как ты от воплей не проснулась. Ваас, который не орудует пистолетом? Интересно. - Я слышала их, но думала, что опять с пленниками проблемы. - Если бы. Ваас просто ебнутый! - Это я уже поняла, - отвечаю уже с раздражением. - Можешь успокоиться и сказать, что было, или нет?! - Он блять поставил наших на подмосток и стал резать. Без причины. Как мне сука после такого быть спокойной?! – ей едва хватало воздуха. - Кричал об этике – какое-то несвязное дерьмо. Ходил по ангарам выборочно. Я… - она замолкает, думая, стоит ли продолжить мысль. После со злостью выдаёт, - блять, окей! Блять, – стыдливо опускает глаза в пол. - Я испугалась, когда он чуть не зашёл ко мне. Звучит дико. Шумно выдохнув, Анна замолкает, ждёт реакции. Её глаза не слезятся вопреки прогнозам – она заведена и бесится, что не может это скрыть. - Чего он хотел? - У него блять спроси! Понимая, что её взвинченность ничем, кроме эмоций, меня не всколыхнет, решаю перейти ко второму пункту плана. Киваю Анне и отворачиваюсь к двери. Та хватает меня за плечо. - Погоди, ты куда? Смахиваю с себя ее руку и с силой провожу тряпкой по испачкавшемуся месту. Засохший мазут на ней расчёсывает кожу до красноты. Закончив, бросаю тряпку на пол. - К боссу. Хочу прояснить это дерьмо. - Я с тобой. - Как хочешь. Она выходит следом. В её руке зажат гаечный ключ. Под ярким светом она уже не кажется такой загорелой, но её бронзовая кожа всё равно темнее моей. Пока иду, стараюсь сбить ярость с лица. Усталость мешает подчинять эмоции. Одежда липнет к телу. Бесит каждый посторонний звук – даже шуршащие друг о друга брюки. Ноги в берцах едва ли передвигаются – ступни жарит огнем. Провожу рукой по волосам и с отвращением вытираю влажные пальцы о край борцовки. Хочется пить. Когда-нибудь меня свалит солнечный удар. Ваас всё ещё там – слышу по крикам. Он не в духе. Заслышав про «натравить собак», останавливаюсь и замираю: думаю, не подождёт ли моя проблема. Окидываю взглядом лагерь. Головорезы, завидев это, тут же отворачиваются и продолжают изображать кипучую деятельность. Всё-таки стоит. Если Монтенегро в этом замешан, - в чём я не сомневалась – с ним же и нужно говорить. Кусаю щёки изнутри, но продолжаю путь. Так редко здесь бываю, что приходится вспоминать дорогу, какие закутки куда ведут. Пираты позаботились о том, чтоб пленникам было сложно найти выход. Он у клеток. Некоторые уже стоят опустевшими, в последней лежат два парня, связанные по рукам и ногам. Их одежда вся в пыли, будто те скатились по местным склонам. Либо за ними вот-вот придут для отправки, либо это новенькие. Ваас прохаживается слева направо, не пересекая стен решеток, будто сам в них находится. Словесный поток не прекращается ни на секунду. - Босс. Знаю, что его это отвлечет. Он злится, когда я его так называю. Как результат, резко разворачивается ко мне и скалится. Глаза – две сощуренные щёлки – смотрят на меня с недовольством. - Я, кажется, обещал вырвать тебе язык, назови меня блять «боссом» еще хоть раз! Он выговаривает это с той же интонацией, с какой до этого общался с пленниками. Бегло и с нажимом. Будто забыв о заложниках, отступает от клеток и обращает всё внимание на меня. Могло быть хуже. Уличная жара прибавляет ему разгорячённости. Его волосы блестят от капель пота, но он этого совсем не замечает. Майка влажная на груди. Кое-где видны пятна крови, но уже засохшие, задубевшие на ткани. Кулон блестит, когда на него попадают лучи света – красиво переливается зеленым. Украдкой смотрю на его руки и вижу плотно сжатый охотничий нож. Пальцы перевязаны пластырем. - Что с пиратами? – стараюсь выдержать холодный тон. - Какого хера они меня сторонятся? Ваас смотрит на Анну – та стоит в десяти шагах от нас, пытается спрятаться в тени ангара, но у неё едва ли получается. Почти полдень. Она не встревает в разговор, но внимательно за нами наблюдает. Должно быть, Монтенегро не рассчитывал её увидеть. Он неприятно улыбается и уже игриво продолжает: - А подружка хуле тут делает? Хочет отсосать? Вот у меня только один вопрос, - сплёвывает на землю и огрызается, - когда вы уже разъебётесь друг от друга? Часть реплики подкрепляет жестикуляцией, потом смеется с того, насколько убого это выглядело. - Ты не ответил. - А должен? – затем раздражённый вопль меняется неуместно деловым тоном. - Я вообще-то занят. Напомнить тебе, откуда ты начинала? Смотрю на клетки вскользь, не задерживая взгляд. Монтенегро не стоит видеть тревогу, а то ещё зацепится за это. Вид покосившихся бамбуковых решеток навевает мрачные воспоминания. Становится некомфортно находиться рядом. Особенно с безумцем, в руке которого нож, и которому на ум может прийти, что угодно. К счастью, Ваас не замечает моего замешательства – он, казалось, вообще забыл, что сказал секунду назад. Его вниманием завладевает кое-что иное. Лишь оторвавшись от пленных, вижу, что он во всю глазеет на перебинтованную ключицу. Еще и присвистывает так, будто нарочно привлекает внимание. Цокает языком и поднимает взгляд выше, смотрит уже в глаза. Затем расплывается с многообещающей улыбке. - Смотрю, жизнь ничему не учит, да? Посмотри на этого мудака. Да нет же, ближе, сука, ближе. – Секунда, и я уже прижата лицом к бамбуку, пытаюсь ослабить хватку Вааса. — Вот. Смотри. Видишь его руку? – он сидит рядом и указывает на парня, чьё предплечье выглядит, как кусок мяса в разрезе. - А знаешь, что на ней было? Слово «храбрость» на японском. Квадратики там, блять, галочки, линии. Типа слово. – Ваас заливается хохотом, а я не могу прийти в себя от мысли, почему собаки сегодня так неспокойны в вольерах. - А теперь скажи, ты в этом куске дерьма видишь храбрость? Видишь блять?! – на эмоциях он выпускает меня, и я отползаю подальше. — Вот и я нахуй не вижу. А зачем бить то, что не можешь оправдать, верно? Так вот нет больше этого блядского слова! Не оправдал еблан татуху. Молча поднимаюсь на ноги; отряхиваюсь от земли. Ваас резко замолкает и посматривает на меня так, будто последний вопрос был адресован лично мне. - Значит так. Забирай свою «плюс один» и пиздуй в ПБ, – прикрыв глаза, он касается пальцами переносицы. - Вылижите там всё и проверите камеры. Если хоть одна не будет работать, я выебу вам все мозги и не только, ясно? Не дождавшись ответа, он возвращается к пленникам; старается вспомнить, на чём остановился. - Ты объяснишь, что с… - Ты ещё здесь? - Ваас резко разворачивается и, рассвирепевший, кричит мне в лицо. -Уебывай давай! - Жду в машине. Анна уходит, решив не испытывать гнев босса. Я же остаюсь на месте. Вопрос не был решён, и меня злит, что он даже не сдвинулся с мертвой точки. - Hermana, не испытывай меня! - Ваас подходит ближе, почти вплотную. – Знаешь, какая татуировка подошла бы тебе, лично? Безбашенная тупая сука. Последнее он процедил почти мне в губы. От нашей близости мне не по себе. От запаха его пота слезятся глаза. Отступаю на шаг, пока его нож не вонзился мне куда-нибудь. - Хорошо, - деловито киваю, зная, что только уверенность меня и спасет, - я сама всё выясню. Без тебя. - Вот и я блять о чём! – притянув меня к себе за руку, он несдержанно срезает бинты ножом так, что появляется новый кровоточащий порез. – Думаешь, крутая самая? – острием едва ощутимо проводит по шраму, при этом заставляет смотреть себе в глаза. - Ну так хуево думаешь. Передумай. «Он снова меня вывел. А чего я ожидала? Что всё будет по-другому, что он, блять, всё расскажет?!» Мрачная, как грозовая туча, иду к воротам. Мало того, что разговор ни к чему не привёл, так ещё и на работу отправили через весь остров! Ехать часа три, если не больше. Анна уже ждёт: сидит на водительском и треплется с Тайлером, облокотившимся о крышу авто. Завидев меня, с особой агрессией хлопнувшей задней дверью, тут же отходит к остальным. Закинув винтовку, сажусь на переднее сидение. Пока пристегиваюсь, Анна уже газует. Машина неприятно тарахтит, но быстро набирает скорость. - Знаешь, что я думаю? – говорит русая, отъехав от лагеря на приличное расстояние. – Мы работаем на мудака. Киваю, но молчу. Мне не до разговоров. Внутри всё кипит. Даже работающее радио не успокаивает, как ни прислушивайся к музыкальному репертуару. - Что он сказал, когда я ушла? Опять молчу. Стискиваю челюсть изо всех сил и закрываю глаза, надеясь успокоиться. В голове Ваас, наш разговор на перемотке. В упор игнорирующие пираты. Недостаток пальцев в пятерне. Содранная кожа на руке пленника. Ноющая рана на ключице. Всё смешивается и душит так сильно, что я захлебываюсь в гневе. «Анна, не надо. Помолчи». Она продолжает: - Знаешь что? Бэн исчез. – Она то замолкает, и несколько минут мы едем молча, то вновь что-то рассказывает. - Не подумай, я бы и рада этому, но после утренней резни не верится, что он внезапно уехал по делам, сечёшь? Просто блять не верится. Интересно, что с ним сделали? Молчу. Мимо нас мелькают аванпосты. Где-то вдали вышка пульсирует красным цветом. В глазах все плывет, мне плохо. Анна хмурится. Ей не нравится, что со мной происходит. - Ты какая-то дёрганная в последнее время. - Заткнись и веди машину! Вершинина резко тормозит. Починенные ей тормоза впаяли машину в землю. Ошарашенная, девушка некоторое время смотрит на пустую дорогу, а после переключается на меня. - Не поняла блять. Это чё щас было? - Я сказала заткнись и не отвлекайся от дороги. Чего непонятного? В легких горит, сердце гулко бьется. Хочется много, что сказать, - Анна читает это по глазам. - Мне одного уебка хватает, ты-то чего взъелась? Откидываюсь на спинку кресла и молчу. Анна внимательно считывает моё состояние по набухшим венам на висках, широко раздутым ноздрям и сильно сжатым челюстям. Открывает рот, порываясь что-то сказать, но отворачивается и вновь газует. Какое-то время мы едем молча. - Ахуевшая. Знаешь, кто ты? Ахуевшая! Я не слушаю. От гоночной езды меня начинает укачивать. В глазах плывет, хочется спать. - В этой кучке недоумков нам бы вместе держаться, а ты… я не понимаю, что с тобой. Нормально же всё было. Молчу. Пытаюсь заснуть. Стараюсь слышать лишь шум двигателя. - …Сухо отвечаешь, никого вокруг себя не замечаешь… а сейчас ещё и спишь! Ну круто блин. И для кого я распинаюсь? С этого момента Анна тоже затихает. Выехав на широкую дорогу, машину перестаёт трясти. Меня отрубает, и я уже не слышу, как Вершинина подпевает песням по радио. В ПБ меня откачивают водой. Сначала, вытащив из машины, обдают ей, а после предлагают то, что можно выпить. По местным сплетням узнаю, что Анна уже давно осматривает аппаратуру. Говорят, настроение у нее упадочное. Должно быть, сильно я её задела. Отползаю в тень и валяюсь, пока вялость не отступает. Здесь пираты пока не взбученные. Ходят поблизости, шутки шутят, на жизнь жалуются. Если Ваас не прекратит, свалю сюда в скором времени. Буду… на катере патрулировать! А пока нужно понять, что проверить и починить… *** Когда работа была сделана, ухожу к берегу и сажусь на белый песок. Снимаю жаркие ботинки, затем пропахший потом бронежилет. Запускаю пальцы в песок и выкапываю использованные гильзы и окурки. Всюду этот мусор. Позади раздаются чьи-то реплики, но здесь они едва слышатся в промежутках между криками чаек. Кругом выступы и скалы – идеальное место для птичьих гнёзд. Где-то наверху на забетонированной площадке покоится пушка времён второй мировой. Поначалу думала забраться туда, чтоб осмотреться и немного подумать, но всё же решила не отходить от лагеря далеко. Правда, здесь я была уязвима в большей степени. На душе неспокойно. Раньше я даже не задумывалась об этом. Убегала, пряталась, сражалась. Знакомство с островом было таким. В добавок чувствовалась ответственность за троих туристов. А сейчас – не знаю. Не могу понять. Работать на Вааса не самая разумная мысль – как на пороховой бочке сидеть. Рано или поздно ему точно что-то не понравится или надоест, и тогда всё. С одной стороны, у меня есть свобода от закона, правил, обязательств, но в то же время я чувствую, что кто-то или что-то ее вытягивает. Обрадуюсь, если выяснится, что схожу с ума, потому что это звучит едва ли рационально. Неспроста утро сегодня по-ублюдски началось. Что-то мне подсказывает, не последним будет такое утро. Ещё и с Анной недомолвки. Никогда раньше меня не раздражало её появление так сильно, как сейчас. Глядя на неё, понимаю, как отвратительно поступаю и, что самое ужасное, не могу ничего изменить. Боюсь ссоры, ведь за мой поступок не прощают. Подруга у меня одна, терять не хочется, но от её появления ощущение скрипучего песка на зубах. Мне душно от неё, хоть презираю только себя. Как сбежать от всех проблем? Как сбежать…? Наблюдая за тёмными горами у горизонта и чувствуя босыми ногами соленые брызги от разбивающихся о берег волн, я настолько погружаюсь в мысли, что не замечаю приблизившуюся угрозу своей медитации. - Поговорим? Кивком указываю на место справа. Даже словами отвечать не хочется. Чёрт, да что со мной творится… Анна садится в позу лотоса. Её не отягощают ни амуниция, ни одежда, от которой на солнце можно было легко схлопотать солнечный удар. Мои пальцы приятно онемели от холодной воды – это пускает дрожь по всему телу. Последнее, что я хочу – вступать в диалог. Анна тоже не торопится, собирается с мыслями. Смотрит в ту же точку, что и я, резко выдыхает, вроде желая что-то сказать, но в последний момент отказываясь от этой мысли. Ей тоже тяжело. Она очень изменилась. - Хуево в машине получилось. Молча киваю. «Продолжай». - Ты не чувствуешь, что что-то происходит? Поворачиваю к Анне голову. Её глаза смотрят прямо на меня. В кулаках она сжимает песок. - Между нами? - Да. Из меня плохая подруга. Я бы забила и вернулась к работе, а её это беспокоит. Вершинина пытается что-то прояснить, но я лишь отмахиваюсь, путаю её: - Я плохо сплю. Босс меня выводит. - Раньше у тебя не было с этим проблем. - Раньше я молчала! Вновь нотки агрессии. По нажиму в голосе Анна понимает, что для меня это серьёзная проблема. - И что, даже вчерашний вечер не помог? Качаю головой. По-моему, он всё только усугубил. И что-то мне подсказывает, что без Вааса тут не обошлось. Русая подсаживается ближе и осторожно, будто боясь спугнуть, обнимает за плечи. К шее прилипают ее распущенные волосы. Какое-то время мы сидим и молча смотрим в океан. Там, вдали, дельфины загоняют рыбу – их плавники изредка выныривают из-под воды, поблескивая на солнце. Позади, в джунглях, раздается автоматная очередь. Это мешает вновь погрузиться в свои мысли. Бессилие убивает. - Прости, что бываю груба, - почти выдавливаю из себя. - Я всё понимаю, - она кивает, и у меня не возникает сомнений в её искренности. – Рук кого хочешь с ума сведёт. - Это точно, - киваю и на секунду в моих глазах мелькает озарение. - Иногда вспоминаю, как ты учила меня управляться с оружием, - она продолжает, а я с опаской слежу за её мыслью, чтоб перевести тему, когда речь снова пойдёт об Адаме. – Я скучаю по нам. По старым нам. Ну, ты понимаешь. Киваю, чтоб казаться вовлечённой в разговор. Даже сейчас Анна пахнет машинным маслом. От беззащитной туристки и следа не осталось, ровно как и от русского колорита. Адаптировавшись под остров, мы обе сильно изменились – теперь я это вижу. - Нам стоит чаще общаться. Мы так и не съездили в Бэдтаун, если помнишь. Нужно наверстать! Соглашаюсь с ней, но мыслями я далеко отсюда. Надеюсь, Анна не планировала поехать в бар сейчас. Как-нибудь, но не сегодня. Не в ближайшее время. И, возможно, не со мной. Она улыбается, поднимается с места и уходит к машине. Какое-то время смотрю ей вслед. Из-под её ботинок в разные стороны летит песок. Надо было сказать ей не ждать меня, ведь ехать в лагерь я не собираюсь. Задрав голову, прикидываю, сколько придётся идти до западного утеса. Надеюсь, Эрнхардт мне поможет.