Острова нас не отпустят 2

- Парни, чё делаем сегодня? Пираты посмотрели на Анну, как на больную. - Ха! Хуйней страдаем. - Отлично! Тогда сегодня вас вербую. У нас с Шутер попойка, так что... - Что? Шутер? Я сразу пас. Ни за какое, бля, бухло. - Точно. Нахуй это дерьмо. - Почему? - Да босс свирепеет всякий раз, как мы с ней сталкиваемся. Он мне три пальца отрубил, когда я её за плечо взял. - Он вытащил руку из кармана и пошевелил средним и указательным, - оставил, чтоб я сигарету смог держать и стрелять, когда надо. А я ж ни хуя, бля, не сделал! Окликнул и в машину усадил, а потом сунулся через окно, чтоб в бардачке портсигар свой забрать, хуле. - Билла помнишь? – пират дождался, пока Анна несмело кивнула. - Его так никто и не нашёл. Думаю, он тысячу раз пожалел, что сучка босса согласилась у него на коленях посидеть. При нас Ваас только прострелил их. Ну, колени. - Меня он только припугнул, так что мне повезло. Но говорю, это всё - полнейший пиздец. Лучше нам вообще с ней не связываться. - Парни, парни! Я обо всём позабочусь. Ваас даже не узнает, что вы где-то были. Никто не проболтается. Все разом притихли и стали обдумывать предложение. *** - Привет… куда это ты? Анна была озадачена: она явно не планировала застать меня при полной амуниции. Я уже стояла у двери, готовая уходить. Снаружи слышится визг тормозов грузовой машины. Погрузка. Вот-вот услышим крики туристов. - Ваасу нужна помощь в ПБ. – поправляю за спиной винтовку. - Что-то срочное? Вижу, как она морщится от тяжелого прокуренного воздуха. Оглядывает помещение, но ни на чём не задерживает взгляд. От меня, с ног до головы измазанной кремом от загара, пахнет лучше, чем от всего этого клоповника. Ещё не успев выйти из укрытия, мечтаю зайти в него обратно, так как вместе с собой русая запустила жар с улицы. День обещает быть долгим и жарким. В прочем, как обычно. - Ты ведь ненадолго? - Как закончим, так закончим, – скрещиваю руки на груди, из-за чего бронник врезается в подмышки. – Тебе что-то надо? А ей ведь явно что-то надо, иначе бы она копалась в своих инструментах. - Не, никаких проблем, - она пятится из тени ангара под яркий солнечный свет. – У самой дел до усрачки. - Ну удачи тогда. - Ага… Прохожу мимо. Ботинки создают слишком много шума. Жмурюсь от солнца, но шаг не сбавляю, примерно зная, куда нужно идти, чтоб никуда не въебаться. Думаю, что неплохо бы отжать кепку у какого-нибудь туриста. Как по щелчку слышу, как пираты подгоняют их к машине; это не единственные голоса, но слышатся отчетливей других. На середине пути мельком оглядываю место, где раньше стоял мой дом. Его до сих пор не захламили, из-за чего пространство сильно бросалось в глаза с любого ракурса. Анна долго провожает меня взглядом, спрятавшись в тени. Наблюдает, как я открываю дверь модернизированного пикапа, кидаю винтовку в ноги и, уперевшись в подножку, запрыгиваю на пассажирское. Предпочитаю думать, что она всё-таки что-то задумала. Только вот, что? У кузова позади сделана крыша из брезента и привинченных палок. В нём уже сидели пираты с товаром – ждали только меня. Как только дверь за мной закрылась, Ваас даёт по газам, и пикап, подняв пылищу, понёсся вперед. Все молчат. Ваас следит за дорогой, пираты оглядываются в поисках врагов, а я дремлю, облокотившись о спинку кресла. На глазах солнечные очки, которые нашла в бардачке. Об окно упереться не получается, так как его в принципе нет. Да и трясёт так, что при всём желании прислониться к нему и поспать не получилось бы. От духоты спасает ветер. Кондиционер в машине – неслыханная роскошь, коей здесь не обладали. На последнем повороте Монтенегро тормошит меня за плечо и, не дав прийти в себя, начинает отдавать приказы. - Значит так, времени до вечера. Килла и Сэм, на вас мясо. Вытащить, привести в чувства, вся хуйня. Дальше фингалов не заходим, ясно? Шутер – оборудование. Через пять минут свет и камера должны работать. Умка поможет, если ещё не сдох. Во рту кисло, глаза слипаются, а сзади уже слышится: - Сделаем. Когда дело касается обязательной работы, всё выполняется четко и быстро. Наблюдая за пиратами круглые сутки, сложно поверить, что эти раздолбаи хоть на что-то годны. Но сейчас их собранность и оперативность удивляли, как туристов – местные красоты. Жизнь с психом научила их одному – слушаться любого приказа. Поэтому сейчас они без лишних вопросов выводят пленников из тени брезента, пока я соображаю, что делать. Ваас достаёт сигарету и закуривает. - Тебя бы тоже записать не мешало. Чтоб меньше выёбывалась. Выпрыгивая из машины, показываю ему средний палец. Он сипло смеётся. Козёл. Пока босс курит, прохаживаясь по бухте, мы работаем. С того раза, как мы приезжали, ничего не поменялось. Только клетки больше не пустовали: с утра в них запустили взрослых леопардов, израненных и очень агрессивных. Анна поработала на совесть: все кабели были подключены, как надо. По горьковатому запаху понимаю, что она даже их от грызунов обработала. Ни один провод не погрызли. Под чужие крики настраиваю динамики и проверяю качество картинки. Когда Ваас заходит в пещеру под устрашающий рёв животных, доебаться ему не до чего. Стоя к нему спиной, разглядываю инструменты, беру их в руки, верчу. Слышу, как его пальцы нажимают на кнопки. - А это наша зубная фея. Посмотрите, какая у неё волшебная палочка. Вздрогнув, роняю плоскогубцы. Те громко клацают, ударившись о металлический поднос. Ваас стоит в двух шагах от меня, держа камеру. Он улыбается - я в объективе. Заметив красную мигающую точку на корпусе, отскакиваю в сторону, прикрывая нижнюю часть лица руками. - Ты больной меня снимать? Смеётся. - Что, камеры боишься? Стесняешься? Ищу взглядом, чем можно скрыть лицо. Монтенегро не отстаёт; продолжает снимать, стараясь успевать за моими резкими движениями. Его назойливое преследование по небольшой комнатушке выбешивает. - Ну же, amiga, - убаюкивающе шепчет, зумируя изображение. - Передай привет маме. - Ебать, это протокол! – рычу, завязывая на лице красную бандану. - Нам нельзя светиться. Ваас опускает камеру, но не выключает её. Она продолжает писать. - Да пошла ты нахуй, бля. Ща работы до пизды, а ты всё веселье портишь. Ладно, - отвернувшись, кричит в туннель, - где наши amigos? На свет прожекторов выводят девочку. В первых рядах всегда девочки: они более капризны и пугливы. Замкнувшись в себе, они ничего не скажут, но, пока Ваас не утратит самоконтроль и не расквасит всех их дружков, готовы выкладывать информацию. Это уже потом, на мальчиках, он отыгрывается за каждое «нет» и «пошёл ты», а девочек он щадит. Порой, даже слишком. Выводят, привязывают к стулу, снимают со рта изоленту. Руки крутят сзади – видать, что-то сделали с пальцами. Девушка тяжело дышит, в страхе вертится по сторонам. - Ну-ну, рано ещё. Ваас стоит в тени. Видна лишь красная мигающая лампочка на камере. Слепящие прожекторы направлены на пленницу, из-за чего остальное пространство погружено во мрак. Такой же свет был проведён в шахтах, где я спасала Анну. Из тьмы доносится рычание животных. У пленницы деревенеет тело при этих звуках. - Как тебя зовут, принцесса? Последнее слово сжирает громкий агрессивный оскал животного, стучащего зубами о прутья клетки. Девушка пищит, вжимаясь в стул. - Имя. Давай, скажи мне его. Ваас делает шаг навстречу. Теперь стена охвачена его тенью. - И-ви, - тянет боязливо. - Отлично, Иви. А теперь скажи, как сильно ты хочешь домой. Его сильно меняет камера. Вот он только что кричал и размахивал оружием, а под запись только мурлычит и раздаёт комплименты. Не знаю, по приказу ли Хойта или у самого в голове что-то щёлкает, но Ваас перестаёт быть психом. Мысли строятся, как по бумажке, а у пленников появляются новые прозвища. - «Мама, папа…», - суфлирует без капли наигранности. – «Мне так плохо!» - Мне страшно, - шепчет она, едва сдерживая слезы. – Я хочу домой. - Очень хорошо, - тянет перед следующим заходом. – А теперь помоги им спасти тебя. Скажи адрес. Иви отворачивается от камеры; её глаза роняют первые слезинки. Ваас это снимает. - Ну, ну! Без адреса я не пойму, куда отправить твоё послание. Смотрю на это и думаю, какого хера он не обращается так со мной. Даже будучи пленницей, ничего такого не было. Никакого снисходительного тона, никаких тянущихся гласных – он изводил меня, пока я не сдалась. Да и сейчас ситуация не лучше, разве что пистолетом при каждой встрече не тычет в лицо. Вижу же, что может заглушить в себе маниакального психопата, хоть раз бы сделал это для меня. - Иви-Иви-Иви, - повторяет, потягивая гласные. – Такая сладкая, а доставляешь нам столько хлопот. Её молчание никого не устраивает, поэтому Ваас, даже не повернувшись ко мне, приказывает: - Инструменты. Пинаю столик на колёсиках, и тот едет, пока не врезается в один из прожекторов, с шумом остановившись. На свету блестят ножички, щипцы и свёрла. Девушку охватывает истерика. - Тише, Иви, тише, - он окончательно выходит из тени, заполонив собой пространство. - Ты ведь не хочешь, чтобы я их использовал? Ты же хорошая девочка? Он подходит непозволительно близко. Под ярким светом виден проступающий пот на его лбу. Ставит ногу на левый подлокотник. Взяв в кадр её левую щёку, по которой катится слеза, вытирает её пальцем свободной руки. - Господи, пустите, пустите, не трогайте! Её буквально трясёт от ужаса. Меня тоже, но по другой причине. - Это перебор, - тихо шепчу, но надеюсь, что он слышит, - перестань. Но он будто назло продолжает: - Если бы я был твоим папой, меня бы разочаровали твои слёзы. Непонятно, где ты, что делать, куда прислать деньги… Он наклоняется так, что их глаза оказываются на одном уровне. Девушка тут же прерывает контакт, опустив взгляд в пол, а Ваас продолжает глазеть. Его губы очень близко к её губам, и камера это ловит. Блять! Какого хера! - Сорок второе авеню, дом двадцать… - Калифорния? - Нью-Йорк… - Вот и умница. Как папку зовут? - Джон. Ваас отстраняется на шаг, зумирует изображение. - Добрый вечер, Джо-он! Узнаёшь принцессу? – «принцесса» жмётся на стуле, прячет заплаканный взгляд. – Через три дня два ляма должны быть высланы на обратный адрес. Начиная с четвёртого дня Иви начнет терять пальчики, понял, да? На этом от прерывает запись и встряхивает затёкшую руку. Вижу, как он ей улыбается. - Вот и всё. А ты боялась. Он трогает её за плечо, затем смещает ладонь к шее и сжимает её. Легонько, по большей части для демонстрации власти над ней. Иви, белая как мрамор, пытается успокоиться. - Тише, если я выключил камеру, не значит, что ты не в объективе. И, довольно оскалившись, он поворачивается в мою сторону. Мы встречаемся взглядом. Внутри всё кипит. Хочется сбить его с ног и забить этой чёртовой камерой, но я молчу. Бандана прикрывает напряжённые скулы и губы, сжатые в тонкую полоску. Взгляд, что его, что мой, воспринимается, как вызов. Оба ждём чего-то. Мимолетный контакт затягивается и, кажется, что мы становимся объектом всеобщего внимания. Не знаю, как долго это могло бы продолжаться, но вдруг тишину прервало знакомое шипение на поясе. - При-ш-ш-ш… ютер… ш-ш, чел-ш-сами? Монтенегро хмурится, пытается угадать, чей это голос. Вытаскиваю рацию и жестами показываю, что нужно ответить. Срываю с себя маску, выхожу к утёсам через запасной выход. Жара стоит страшная. - Повтори, приём. - Шутер, блять! Слава б-ш-ш, ш-ш-ш. Тут такой пиздец! А на заднем фоне, и правда, пиздец: крики, взрывы, автоматная очередь. Слышу дыхание русской - она куда-то бежит. Сжимаю рацию крепче, будто от этого она будет лучше работать. - Слышишь меня? Что происходит? - Не сейчас. Беги в Бэ-ш-ш… - Что? Приём! Аня, приём! Я вызову подмогу. - Нет. Ш-ш. Бэдтаун. Ш-ш-рочно! Вытираю пот со лба. Винтовка в машине, но до неё через весь пляж по раскалённому песку. Ухожу в тень пещеры. Тяжёлая духота накрывает с головой. Ваас наседает уже над другой девчонкой. - Босс. Он задирает голову, пытаясь не сорваться. Опускает камеру и отстраняется от пленницы. - Чё? - Я еду в Бэдтаун. У наших проблемы. - Ты нужна мне здесь. - Нет. Не нужна. Я тут без дела шароёблюсь. Ваас переключается на девушку, шепчет ей что-то на ухо. Жалею, что решила рассказать, а не ушла без предупреждения. - Босс, там стрельба! Анна просила... Он так громко вдохнул, что я на другом конце помещения услышала. - Ты видишь, чем я занимаюсь? – едва ли держится, чтоб не наорать. - Ты срываешь всю работу. - Делай, что хочешь, – прохожу через всю комнату к главному выходу. - Я поеду. Пленников и без меня отснять можешь. - Килла! Ваас щёлкает пальцами, и дорогу мне преграждает тяжеловес в полной амуниции. Вытаскиваю нож и провожу по его бронежилету. - Отошёл. Пират не реагирует. - Два шага назад, - эхо разносит мой грубый приказ по всему туннелю. Слышу сзади приглушенное: «Прекрасно, дорогая, а теперь улыбнись и скажи, как сильно ты их любишь. Им понравится, вот увидишь». - Чувак, сотка. Достаю из кармана деньги, отложенные на случай покупки нового оружия. Пират заинтересованно смотрит, как я отсчитываю мелкие купюры. Тянется к деньгам, но замирает в нерешительности, когда Ваас говорит: - К сотке прибавлю простреленные колени, если пропустишь её. Оборачиваюсь. Запасной выход с другой стороны теперь тоже под охраной. Напряжение растёт: Анне нужна помощь, её могут убить, а я здесь, запертая в ПБ, вынуждена наблюдать за работорговым флиртом и делать вид, что всё окей. Да нихера не окей! Толкаю Киллу в грудь, а он, вместо того, чтоб отшатнуться, хватает меня своими ручищами и прижимает к себе спиной. Крепко держит. Впиваюсь в его руки ногтями, но ему всё равно. - Руки убери сейчас же! Мой крик заглушает ответы пленницы, и Ваасу приходится прервать запись. Вижу, как тяжело ему даётся спокойствие. Прикрыв глаза, тяжело вздыхает, а после подходит к нам. Вновь встречаемся взглядом – мы оба взвинчены. Девушка плачет, дикие кошки рычат, мы с Монтенегро в шаге от того, чтоб начать перестрелку – в этом хаосе только Килла сохраняет мертвецкое спокойствие. - От тебя столько шума… Заткнись, иначе сама сядешь в это ёбаное кресло! - Если с Анной что-то случится… Ваас не даёт мне договорить. - То что? Что? – дразнит. – Что ты сделаешь? - Больше меня не увидишь. В ответ на мою решительность он вдруг начинает нервозно трястись, а затем заливается громким хохотом. Все в момент затихают, не зная, как реагировать. - Я серьёзно. - Килла, - всё ещё пытаясь отдышаться после приступа, Монтенегро указывает на меня, возвращаясь к прожекторам, - она должна досмотреть шоу. Это в твоих интересах. - Принял, босс. Из каждого туриста он выжимал максимум. Повиснув в руках тяжеловеса, я молча буравила взглядом его спину и прикидывала, через сколько он решит, что выполнил работу. Время шло, имена пленников менялись, методы получения информации корректировались под каждого из них. Рация больше не принимала сигналы, и я могла только гадать, что происходило на другом конце острова.