I feel so guilty

      Как только Пит вошел в кабинет доктора Брауна, в нос ему ударил запах корицы. Парень раздраженно поморщился, и доктор, заметив это, виновато улыбнулся:       - Извините, сестра принесла на ленч булочки с корицей. Нужно проветрить помещение.       Его кабинет был обставлен довольно просто, но здесь царил уют, и каждая вещь имела свое постоянное место. На мягкой коричневой кушетке сидели Эндрю и Джозеф. Один ритмично притоптывал ногой, уставившись в пол, другой без интереса листал больничные брошюры. Вентц сел на один из стульев, придвинув его ближе к ребятам, и внимательно посмотрел на Брауна. Мужчина за столом больше не улыбался. Он отложил свои бумаги в сторону и, сцепив пальцы рук в замок, начал тихо, но уверено:       - Исходя из вашего, молодые люди рассказа, я мог бы сделать вывод, что мистер Стамп ввиду психологических потрясений после ссоры с мистером… простите…       - Вентцем, - подсказал Пит, и доктор продолжил.       - …мистером Вентцем, вполне мог уйти из дома, чтобы… это нормально для парней его возраста… Старшие товарищи часто становятся авторитетами для впечатлительных подростков, и тогда…       - Погодите, - перебил его Джо, замотав головой. – Вы сейчас намекаете, что Патрик хотел совершить самоубийство?       - Я, конечно, не утверждаю это…       - Да это полный бред! – непонятно откуда у Тромана вдруг взялось столько уверенности в себе. Он, закинув руки за голову и облокотившись о стену, усмехнулся. – Патрик самый адекватный человек, которого я встречал. Он не мог броситься под машину! Тем более из-за какой-то ссоры.       И тут голос подал Энди:       - Я согласен с Джо, но… Разве не проще было бы узнать , что случилось у самого Патрика, когда он придет в себя?       - Хм, придет в себя, - повторил эхом Браун. – Собственно об этом я и хотел поговорить, – он выдержал короткую паузу, втечении которой нервы парней натянулись как новенькие гитарные струны, а сами они заметно напряглись. – Состояние его заметно улучшается и, если дело пойдет хорошо, то скоро, возможно, я переведу его в общую палату, но…       Пит чертовски боялся этого «но», потому что за этим словом могло скрываться что угодно. Он почувствовал себя некомфортно и заерзал на стуле.       Мы знаем о вашем трудном положении, все ваши документы в прядке, мы рассмотрели ваше резюме, НО вы нам не подходите. Извините.       Ваш сын играл с собакой на заднем дворе, им было очень весело, НО потом она загрызла его насмерть.       Все, что Пит знал об этом НО, так это то, что вторая часть высказывания непременно перечеркивала первую, разрывала ее в клочья, превращала в Ничто. Поэтому, когда он услышал от Брауна злосчастное НО, парень уже знал, что за ним последует нечто плохое. Что-то совсем черное и ужасное. Черное как тьма. Вентц невольно дрогнул от сравнения, но заставил себя дослушать конец фразы.       - …когда мы делали полный анализ, обнаружили травму в поясничном отделе позвоночника. Удар, к счастью, был недостаточно сильным, чтобы случился перелом, но он вызвал частичное смещение позвоночных дисков, и, как следствие, парапарез нижних конечностей.       В глазах ребят возник вопрос. Мужчина в белом халате снял очки, покрутил их в руках, набрал в легкие побольше воздуха и постарался объяснить более понятно:       - Обе его ноги парализовало.       У Энди буквально отвисла челюсть, его кеды замерли неподвижно. Джо резко убрал руки из-за головы, отчего больно ударился затылком о каменную стену, и сомкнутые челюсти звонко щелкнули. Пит хотел было что-то спросить, но вопрос так и застрял в пересохшем горле, а губы снова были плотно сжаты, сдерживая его от крика полнейшего отчаяния. В кабинете возникла немая сцена, во время которой доктор Браун переводил взгляд с одного крайне изумленного лица на другое.       Голова Пита просто кипела изнутри. Ведь он знал, что это будет плохая, очень плохая новость. Но он не подозревал, что она окажется настолько кошмарной. Что хуже – быть убитым или парализованным? Конечно, парализованными были только ноги Патрика, но как вынести это шокирующее известие? Как привыкнуть к этой… новой жизни? И никакие утешающие слова, никакие жизнеутверждающие слоганы, вроде «Жизнь продолжается!» не смогут ободрить в такой ситуации. Сесть в инвалидное кресло в семнадцать лет, когда твоя дорога жизни только начинается, ты полон энергии и энтузиазма, и у тебя полно перспектив? Уж лучше прямиком в ад!       Маска веселого и беззаботного Пита с треском развалилась. И обнажила лицо человека, на долю которого выпали большие трудности и множество переживаний; этот человек много размышлял и выглядел он явно старше своих лет. «Здравствуйте, меня зовут Питер Вентц, и мне сорок два.» «Дружище, ты хорошо сохранился!Ни за что не дал бы тебе больше двадцати трех.» «Да, возможно, но вы загляните-ка внутрь, что там? Что вы видите? О, лучше бы вам не смотреть, не то вы точно свихнетесь. Да, это все я.» Это все я.       Воображение перенесло Пита в зал суда. Зал был круглым, словно арена. На месте потерпевшего стояла кровать, на которой лежал Патрик без сознания. Прямо как в палате реанимации.       Он сам сидел на маленьком табурете в странном красном круге, окруженном колючей проволокой. Лица всех участников судебного процесса озарялись светом софитов. В полутьме раздавались тихие перешептывания. Судья в белом парике и черной мантии кашлянул, и в зале повисла тишина. Он взял деревянный лакированный молоток с подставки, крепко сжал его в кулаке и громогласно произнес:       - Питер Вентц, у Вас есть, что сказать в свое оправдание?       Пит молча опустил глаза в пол, он был не просто сбит с толку, но задавался именно этим вопросом каждый раз. И теперь он окончательно созрел у него в голове. Что он мог сказать в оправдание своим действиям? Совершенно ничего.       - Итак, пришло время вынести вердикт, - прокатилось эхом по залу суда.       Неожиданно Патрик сел на своей постели, во взгляде его читалось безмерное презрение к Питу. На бледном лице зашевелились сухие губы:       - Виновен!       Это то, чего Пит так не хотел. Ненависти, тихого презрения со стороны друга. Заслужил ли он его? Взгляд Вентца метнулся к судье, и он ужаснулся. В лице судьи он узнал себя. Пит-судья с грохотом, подобным раскату грома, ударил молотком по деревянной подставке:       - Виновен! – и он действительно считал себя таковым.       Кроме софитов вдруг впыхнули сотни ламп, и они осветили зал полностью. Он и правда напоминал арену. Арену Колизея. На каменных ступенях зрители завопили, и их гул слился в повторяющееся: «Виновен! Виновен! Виновен!» И в Пита полетели гнилые помидоры и тухлые яйца под бешенный свист и ор толпы. Он попытался прикрыть голову руками, но они внезапно оказались скованы наручниками, Пит зажмурился и…       - Мистер Вентц, с вами все нормально? – голос доктора Брауна раздался совсем рядом.       Пит открыл глаза и обнаружил, что все еще прикрывает голову в защитном жесте руками, сжавшись в клубок на стуле в кабинете доктора. Венц немедленно принял правильное положение:       - Не уверен в этом, простите.       Друзья тоже удивились выходке Пита, отойдя от шока после дурной новости.       - Тогда вам лучше посетить психиатра, - Браун серьезно оглядел парня с головы до ног, вызывая у него волну неприязни. Пит ненавидел, когда кто-то вот так пялится на него, словно на подопытного кролика в лаборатории. Затем взгляд мужчины снова уперся в стол, и он продолжил. – При надлежащем уходе и соответствующем лечении пациенты могут вернуть способность к самостоятельному передвижению. Бывали случаи, когда люди, пережившие серьезные травмы, через два-три года снова вставали на ноги. Но вы сами понимаете, чудес ждать не стоит. Хотя, твердая надежда на выздоровление действует положительно в качестве психологического фактора. Ну что ж, это все, что я хотел вам сообщить.       Замороженное состояние парней постепенно сошло на нет, когда они услышали последние слова Брауна. Ребята встали со своих мест и уже хотели попрощаться и выйти из кабинета, но Пит обернулся и задержался, дав друзьям знак, что догонит их.       - Доктор Браун…       - Можете звать меня Чарли, - прервал его мужчина.       - Хорошо. Чарли, могу я попросить вас об одном одолжении?       - Я слушаю.       - Когда Патрик очнется, вы могли бы не говорить ему… про ноги?       - Сожалею, но нет. Пациент обязан знать свой диагноз.       - Я знаю, знаю. Можно… я сам расскажу это Патрику? Пожалуйста, это важно. Я обещаю, что он обо всм узнает, но… можно это сделаю я?       Чарли недолго поколебался. Он знал. Что в любом случае кто-то оповестит пациента, и если парень так просит, почему бы не уступить ему…       - Ладно, - выдохнул Браун. – Но учтите – чем раньше, тем лучше.       - Окей, - Вентц изобразил слабое подобие улыбки.       Когда парни вышли на стоянку, где оставили автомобиль, солнце уже начинало заходить.       - Надо по пути перехватить чего-нибудь. Кто за то, чтобы заехать в закусочную? А то мой желудок скоро перебьет мой голос. – ворчал Джо, сморщившись от легкой щекочущей боли в животе, а потом обратился к Питу. – Кстати, что вы там обсуждали, после нашего ухода?       Но Вентц не отвечал. Он шел впереди и улыбался краешком губ. Взгляд его скользил по горизонту, вместо того, чтобы искать машину. Однако тьма, окутавшая сознание, отступила. Теперь он знал – для Патрика, возможно, еще не все потеряно.