***
Пит с благоговением повернул ручку входной двери и вошел внутрь. Сегодня было пасмурно, и сквозь стальную завесу облаков в палату не проникали теплые солнечные лучи. Но серость дня никак не отражалась на настроении Вентца. Он присел на стул возле кровати друга и впервые за это время улыбнулся: - Привет, Пат. Конечно, Патрик не ответил ему. Он всё еще спал после операции. Лицо его уже не скрывала кислородная маска, и Пит мог видеть, как Патрик сморщил нос и чмокнул губами во сне. Когда он спит, он выглядит еще младше, подумалось Вентцу, этакий маленький ангелочек. Из-под марлевого чепца торчали русые пряди волос. Его сердце снова защемило при виде забинтованной головы и иглы в вене Стампа. Вся эта картина была бы куда беззаботней вне стен больницы. - Пат, знаешь… - неуверенно начал Пит. Ему был необходима эта исповедь.- Я так виноват перед тобой, я знаю. И иногда я думаю, что многим было бы лучше, если бы не я. Если бы меня не существовало. Тебе уж наверняка. Вероятно, ты бы учил уроки сейчас, или пил чай, или занимался ещё чем-нибудь более естественным, чем лежать здесь с сотрясением мозга и кучей травм. Это неправильно. Я неправильный. – веки Патрика слабо задрожали, а затем приоткрылись, но как раз в это время Пит выглянул в окно, поэтому не видел этой милейшей сцены пробуждения. – Иначе я бы думал своей башкой перед тем, как нести всякую чушь про твою подружку, или не подружку… не все ли равно… я говорил плохо о тебе. Но ты, ведь, такой… - на мгновение Пит запнулся, подбирая нужные слова и не отводя взгляд от окна. – Такой маленький, такой неуверенный и… беззащитный. Трудно выразить свои мысли… Это всё из-за меня. Прости, Трик. - Как ты меня назвал? – сухими губами проскрипел Патрик в ответ. (прим.: автору так и хотелось написать «Ты втираешь мне какую-то дичь» вместо этой реплики, но здравый смысл победил) От неожиданности Вентц потерял дар речи и тут же взглянул на друга. Тот, находясь ещё в полусонном состоянии, смотрел на него из-под полуприкрытых век. - Ты… О, господи, ты очнулся и… ты говоришь, и, бля, надо позвать доктора. Я сейчас, я вернусь. Вентц выскочил за дверь как ошпаренный, с дурацкой улыбкой на лице. Из коридора донесся ужасный грохот – видимо, он все же снес что-то или кого-то по пути. Патрик огляделся насколько позволял ему взгляд. В глазах всё двоилось и плыло, предметы в этой странной комнате были невообразимых цветов. Патрику вдруг отчего-то сделалось очень смешно, он не удержался и тихонько хихикнул. И сразу же пожалел об этом. Смех отдавался тупой болью в голове. Вообще-то говоря, голова Патрика болела почти все время, но он не замечал этого, потому что увлекся рассматриванием своего окружения. Пат лежал на кровати в чужой(?) одежде, которая была ему велика; он же не догадывался в тот момент, что это попросту больничная пижама. И эта необычная штука возле его кровати напоминала очень высокого и тощего осьминога, который пил его самого из трубочки. Наверно, он отчаянно пытался поправиться. И ещё наверху такой огромный жирный светлячок на потолке. Как он там держится? Стамп слышал голос друга, не могло же ему это просто померещиться. Он говорил так искренне и… совсем не похоже на его обычное общение. Но где же тогда сам Пит? Не успел Патрик хорошенько сконцентрироваться на этом вопросе, как в комнате появились двое людей. Первого Стамп узнал сразу же – это был Вентц. А второго, старикана в халате, он видел в первый раз, но когда тот заговорил, в его голосе Патрик уловил знакомые нотки. Возможно, он даже слышал его раньше.***
Когда Чарли Браун закончил осмотр и рассказал Патрику об аварии, он пожелал удачи Питу и Патрику и оставил их наедине. Вентц по-прежнему сиял как новый чайник, а Патрик уже почти отошел от последствий наркоза. - Так значит, меня сбила машина? - Точно, - кивнул Пит. – А ты оказался живучим, как тараканы у нас а кухне. - Ну спасибо за сравнение, - буркнул он, и Пит хихикнул. – И долго я здесь валялся? - Почти неделю. - С ума сойти можно, - усмехнулся Патрик. И добавил. – Да кончай ты скалиться уже! Спросонья твою счастливую физиономию увидишь – так месяц нормально заснуть не сможешь! Вентц засмеялся в голос, заразив смехом друга, и звук их голосов отразился от стен палаты. - Между прочим, я слышал твою пламенную речь в мою честь, - заметил Патрик, когда смех стих. Лицо Пита стало серьезным, и, кажется, он был немного смущен: - И много ты слышал? - Всё до последнего слова. В палате повисло неловкое молчание. Один боялся спросить, другой не спешил ответить. Наконец, Пит отвел взгляд, и Патрик произнес: - Я знаю, это было правдой. Потому что ты бы не стал зря сентиментальничать. И я… Его фраза оборвалась, Пат зажмурил глаза и выдохнул. Доктор, уходя, ослабил поступление морфина в кровь. - Пат! Эй, Пат, ты чего? – Вентц забеспокоился и вскочил со стула. - Ничего… все нормально. – слабо отозвался он. - Точно? - Да, - Патрик открыл глаза и, глубоко вздохнув, ответил уже громче. – Уже проходит. Он убавил поток обезболивающего. Пит прочитал надпись на капсуле с лекарством: - Морфин? Чувак, да ты латентный наркоман! – усмехнулся он, и Патрик улыбнулся в ответ. Но ничего, конечно, не прошло. И Стамп старался терпеть боль, которая начинала окутывать его с головы до… Окинув свое тело взглядом, Патрик взглянул на Пита, и в его (Патрика) глазах уже занималась паника с примесью чистого ужаса: - Пит, я… не чувствую своих ног. Почему я не чувствую своих ног?!