Слишком хорош

– Спасибо, мадам Трюк. Вы можете идти к команде. Женщина слегка недовольно нахмурила брови. – Я не останусь? – А вы видите в этом необходимость? – спросил директор. Роланда неуверенно пожала плечами. В конце концов, она все-таки ушла. И Гарри Поттер остался наедине с Альбусом Дамблдором. Его большой кабинет, несмотря на то, что было утро, освещался десятками свечей. Толстые шторы были задернуты на всех окнах, и в помещении царил мягкий, придающий уюту, свет. На стенах висели разные картины с двигающимися изображениями. Разного вида мужчины и женщины иногда перекидывались парочкой слов друг с другом, а в тот момент, когда туда заходил юноша – здоровались. «Здравствуйте, мистер Поттер», «Рады видеть вас в этом году живым», «Приветствуем, Гарри Поттер!». Вот же диво, подумал тогда Александр Родионович. Весь кабинет был в серо-шоколадном цвете. Стол, стулья, кушетки и оправы картин – деревянные. Пол, стены, лестница – каменные. Сейчас же Гарри Поттер сидел на небольшом диванчике перед столом директора. Он все еще был одет во влажную мантию, с волос иногда скатывались маленькие капельки, а кожа была мокрой. Его спокойный взгляд удивительно зеленых глаз казался Альбусу совершенно незнакомым. Где тот взволнованный парень? Где его растрепанные волосы и все одинаковый вопрос «что-то случилось, профессор?». Сейчас этот юнец будто морально вырос вдвое. Ровная осанка, нога на ногу, и слегка приподнятый подбородок. Одна рука лежала на коленках, вторая свободно лежала на спинке диванчика. Хоть Поттер сейчас и выглядел жалко – весь мокрый, продрогший и насильно сюда приведенный – по нему этого не скажешь. Гарри подавал себя так, что можно было подумать, что он здесь главный. Или что он лишь гость, приглашенный на чашечку чая. Он не боялся. Одним своим взглядом он показывал, что на равных с Дамблдором. С ним, с директором самой известной школы! Но Альбус Дамблдор не злился. Ему казалось это необычным. Точнее тем, что сейчас и беспокоит всех в школе. Он слышал, конечно же, все эти разговоры. Видел, как изменился Гарри Поттер за лето, и слышал про бойню у дома Уизли. Возможно, парень просто вырос? Но эти глаза… – Сегодня плохая погода, верно, Гарри? – начал Альбус. Его серо-серебристое платье в пол сейчас казалось каким-то мутным. Лицо осунувшееся. – Соглашусь, – ответил Гарри Поттер. – Однако если вы пытаетесь начать разговор с приличной ноты, стоило впервой поздороваться. Это звучало так вызывающе! Дамблдор слегка наклонил голову, смотря на Поттера исподлобья через очки-половинки. Его не то, чтобы удивил такой ответ. Именно таких странностей Альбус и ждал от этого парня. Не зря же слухи ходят. – Что ж, – вздохнул Дамблдор, – я всего лишь хотел предложить чай, ведь ты весь мокрый. Можешь поближе сесть к камину. Гарри Поттер не отреагировал. Он даже не моргнул. Сидя все так же ровно, он будто буравил взглядом директора. «Что же в тебе сидит» – пронеслось у него в голове. – Вижу, чаю ты не хочешь, – заговорил Альбус. – Тогда, по просьбе мадам Трюк, нам придется поговорить. Мне кажется, ты видишь во мне врага, Гарри. Альбусу показалось, что лицо Поттера приняло слегка удивленный вид. Но ему показалось. Он спутал это с недоумением. Гарри Поттер наклонил голову и вскинул брови: – Вот как? Даже не знаю почему, уважаемый, у вас возникли такие мысли. Дамблдору сейчас очень захотелось начать разговор по-настоящему серьезно. Перестать сюсюкаться с мальчишкой, как он делал это обычно. Потому что директор прекрасно видел: это было кто-то другой. Звучало довольно глупо. Но, Мерлин, даже после встречи с Волан-де-Мортом Гарри не стал бы себя так вести. Это же… Невероятно. – Потому что ты изменился, мой мальчик. Ты стал совсем другим. Неужто ты так вырос за лето? Ты же понимаешь, почему ты здесь. Я сомневаюсь, что ты не слышишь того, что говорят за твоей спиной. Ты смотришь на меня, как на врага. Да, именно таким взгляд Гарри сейчас и был. Спокойный, непоколебимо гордый. Будто, если Дамблдор схватится за палочку – Поттер поступит так же, не дрогнув. Слишком уверенный в себе. Такой взгляд у людей, которым, по меньшей мере, лет сорок. А Гарри было шестнадцать. Всего шестнадцать. И во всех его «новых» движениях не читалось юношеской суеты. Альбус не видел, чтобы Гарри сближался с кем-то из девочек. Он был в гордом одиночестве. Не так давно директор беседовал об этом с Гермионой Грейнджер и Роном Уизли. И каково же было его удивление, когда подростки с облегчением выдохнули и сказали: «Ах, неужели вы тоже видите это? Сделайте что-нибудь!». Пора выгнать эту непонятную тварь из тела Гарри Поттера. Даже если это было одно из его новых качеств. Мутно-голубые глаза Альбуса слегка сузились, а сам директор стал медленно прохаживаться вдоль кабинета. Словно хищник, следящий за жертвой и ждущий, когда же она дернется, чтобы он смог напасть… – Каков вздор, директор! – легко улыбнулся «Гарри». – Ну что вы такое говорите. Мне казалось, мы с вами добрые друзья! «По крайней мере, мне так рассказывали, – пронеслось в голове у настоящего Александра Родионовича. – Что вы и этот мальчишка близки. Надеюсь, я не промахнулся». Дамблдор остановился. Сердце у Островского замерло. Все-таки промахнулся? Ведь он что-то подозревает. Этот старик. Он не дурак, это точно. – Конечно, Гарри, и ты всегда можешь мне довериться. – Альбус все еще недоверчиво смотрел на Поттера. – Как я доверяю тебе. У тебя проблемы с учителями? Конечно, Альбус понимал, что нет никаких проблем с учителями. Но ему нужно было как-то подступить к проблеме, или втереться в доверие этому существу. Это не Гарри Поттер. – Хлопочут набирать учителей полки, числом поболее, ценою подешевле, – скептично ответил Гарри. – Септима Вектор много думает о себе, мало считает и слишком задается. Я советую ее к увольнению-с. Дамблдор резко моргнул. Как он сейчас сказал? К «увольнениюс?». Какой еще «увольнениюс?». Такой стиль разговора, такая иссохшаяся изюмина принадлежала точно не английскому языку. Сомнений и быть не могло. Такие речи не были свойственны простому Гарри, а уж оскорбления учителей, «советы к увольнениюсам» – совершенно странная вещь. Такое себе позволила однажды лишь мисс Грейнджер. Но ее и в сравнение ставить было бы глупо. Альбус всерьез призадумался. – Я думал, ты не ходишь на нумерологию. – Мне все интересно, – сразу ответил Поттер. – Для ознакомления, знаете ли. Директору стало надоедать вокруг да около ходить. Он опустил взгляд: побродил глазами по полу, по стенам, по полкам книг, по мебели и по разным вещицам в помещении. Но никак не смотрел на Гарри. Нужно было придумать, как ближе подобраться к ответу или зацепить его. Ведь Альбус Дамблдор был мудрый человек, проживший уже прилично. Он знал дипломатию, и как разговаривать с людьми, уж тем более являющимися его учениками. Альбус стал пытаться вспомнить подобное поведение в фольклоре. Может, Поттер подражает кому? В сказках Барда Бидля, к которым Дамблдор оставил достаточно комментариев, таких историй не было. Зайчиха Шутиха, сказка о счастливом источнике Фортуны, про горшок волшебника… все не то. Несуразица какая-то! – Все верно, – кивнул, наконец, директор. – Я слышал много похвалы про тебя от учителей; они, кажется, крайне довольны твоими успехами в этом году. Кроме… – … мадам Трюк. Право, полеты мне неинтересны. А вот зельеварение – очень даже! – Поттер показался довольным собой, приглаживая волосы, мечтательно вскинул взор к потолку. – Я же не мальчонка на побегушках туда-сюда мотаться, – резко сказал он. – А приличный человек. Негоже мне на этих банных вениках носиться, якобы ужаленный! Дамблдор остановился. Он неподвижно стоял в трех метрах от Гарри, не мигая оглядывая его. Давай, Избранный, говори дальше. С каждым своим словом он выдавал в себе кого-то другого. Не любит квиддич? Говорит умными словами и слишком красноречив? Прилизывает волосы и гладит вещи, потерял интерес к девушкам. Слишком много поводов для подозрений. Наверное, его заколдовали, прокляли, или наложили особые чары. К этому точно не причастен Том, подумалось Альбусу. Он бы действовал куда радикальнее. И это не внутришкольные чары, – слишком лихие для них. Значит, это кто-то вне школы и вне пожирательского строя. Кто-то отстраненный от этой войны. И, если он отстранен и ему неинтересно – зачем же заколдовывать Поттера? Совсем ничего не понятно. Дамблдор решил – нужно спросить прямо. – Кто ты такой? На лице Поттера проскочила усмешка и сразу же скрылась – появилось лживое удивление. – Кто я – кто? – спросил он. – Что вы желаете спросить? Альбус скинул с себя ту добрую услужливость и внимательность, делающие его милым наставником для Гарри. Ведь это не Поттер, значит можно уже не притворяться. Сколько бы человечности не сидело в Дамблдоре, но так безбожно сидеть внутри Гарри и говорить чужим языком он позволить не мог. Пора узнать, что за черт засел внутри! – Ты не Гарри, – сухо ответил Альбус. – Так кто же ты? Незнакомый медленно поднялся. Он стал казаться выше. На его губы медленно заползла ухмылка. Он все еще был мокрый, но все равно казался красивым. Холодным, умным, статным. И угрожающим… Альбус не боялся, что он причинит вред ему. Он боялся, что Незнакомый причинит вред телу Гарри. – Как несправедливо вы обвинили меня, – пожаловался «Поттер». – А обещали быть нежным другом! Какая ложь. Дамблдор напрягся. Был готов достать палочку. – Я друг друзьям, – сказал он. – Почему же не справедливо? Все видно, мистер. Незнакомый опустил голову. Постоял так секунду, а потом медленно поднял ее, истошно улыбаясь. Его глаза не горели, а только больше напустили пыли: потускнели. Лицо выглядело измученным. – У вас нежности нет: одна правда, стало быть, — несправедливо. Они оба оказались неподвижны. Стояли, молча, оглядывая друг друга. Новый Гарри показался жутко потрепанным сразу после фразы Дамблдора «Ты не Гарри», будто этот человек снял маску и показал, как он устал. Гарри Поттер был не просто выше Альбуса, но еще и крепче, сильнее. Но ничего не делал. Не нападал, чтобы скрыть правду. Не касался своей волшебной. Просто стоял, остекленевшим взглядом уставившись в пол. Словно… погрузился в мысли, воспоминания. «Может, ему самому нужна помощь? – подумал Альбус. – Все, кто просит в Хогвартсе помощь – получают ее». – Моей душе уже 193 года, – вздохнул юноша. – А я все оправдываюсь пред стариками, что подле не находят покоя от глаз моих. Чем же я заслужил гнев божий, что он заставляет проходить меня через это? Дамблдор почувствовал прилив холода к пальцам, а внутри все свернулось и ссохлось. Существу внутри Гарри было уже 193 года. Островский был обозлен разоблачением и истощен морально. Сейчас он собьет спесь со старика. Ему это ничего не стоит...