Слишком хорош

– Это 1841 год? – ошарашенно спросил Дамблдор. – Ноябрь, – подтвердил «Поттер». Они стояли с Альбусом у угла какого-то симпатичного бежевого здания в четыре этажа высотой. На площади, по которой туда-сюда ходили люди. Шел легкий снегопад и было примерно -15 градусов. Дамы шли в шубах и преимущественно светлых платьях в пол. Кто-то не желал отпускать последние летние отклики моды и семенил в шляпке, а кто-то не выдерживал наступающего холода и уже был в дамской шапке из лисы или зайца. Мужчины облачены в толстые шинели и кожаные перчатки, они деловито шагали, постукивая каблуками сапог и придерживая своих неумолкающих спутниц под руку. Изредка проезжали шикарные кареты, или проезжали на лошадях офицеры. Небо было серым, время близилось к полудню. Волшебник и дворянин стали мотать головами – искать Александра в прошлом. Их взгляд задержался на высокой широкоплечей фигуре в синей шинели, черных остроносых туфлях и трости из красного дерева с серебряной рукояткой. У него были густые темные волосы, зачесанные на бок и такие же усы с бородой. Горячий, проницательный взгляд карих глаз, толстые брови. На руках черные перчатки, и был виден воротник, застегнутый до самого конца. С ним шла дама не слишком высокого роста. Она имела прямую красивую осанку и тонкую спину, светло-пастельно-желтое платье с белыми оборками. На ней были светлые перчатки и белая шляпка, светло-серая длинная шуба и зачесанные блондинистые волосы. Из-под головного убора выбивались пара кудрявых прядей. Когда она повернулась в сторону стоявших Альбуса Дамблдора и Гарри Поттера, у второго замерло сердце: как он скучал по ней, как тосковал. Она обернулась на какой-то шум. Ее серые дождливые глаза засверкали, а нежно-розовые губы растянулись в улыбке. Щечки, с красным от холода румянцем, проявили очаровательные ямочки. Она подошла к сидящему у стены магазина крестьянину, и кинула ему какой-то мелочи. Мужчина стал слезно благодарить даму, а та, развернувшись, подошла к мужу, взяв его под руку. – Это вы и ваша жена? – спросил Дамблдор, когда они стали подходить к стоящей паре. – Машенька, – отозвался Гарри. – Ее звали Машенька. Альбус повернулся и посмотрел на Поттера. Его взгляд был прикован только к ней. К этой очаровательной девушке, казавшейся всегда юной, хоть ей и было 28 лет. Сначала старик спрашивал себя: почему? Почему он так любил ее, когда здесь, в России, и так полно таких же женщин? Вокруг ходили тоже очень симпатичные. Рыжие, брюнетки и шатенки. Зеленоглазые, голубоглазые и сероглазые. В шикарных платьях, с украшениями и необычными аксессуарами в виде лисы на плече. Но потом он стал понимать, что они другие. Какие-то закрытые фальшивостью, слишком разодетые, слишком манерные, все не то. А эта девушка – Мария – была другой. На ней не было каких-то особо привлекающих внимание вещей. Все просто. Но прекрасно подчеркивающие всю ее внешность. А может быть, что это ее внешность подчеркивала вещи. Ведь ее лицо было таким милым и таким по-детски очаровательным. Он, Дамблдор, был в России последний раз очень давно. Эта страна развилась, стала краше. Он и не знал, не помнил, что тут так чудесно. – Душенька, – улыбнулась Мария, – ты, молю, не слушай молвы Максима Владимировича Кирсанова. Он же нарочно желает тебя задеть! Александр Родионович рассмеялся, похлопав себя по плечу. – Что же ты боишься, Машенька, – усмехнулся он. – Кабы я злился на его слова – не было бы его вовсе. Не волнуйся, он всего лишь щенок. Дамблдор повернулся к Гарри; они серой тенью наблюдали за парой. Их никто не видел, зато они стояли рядом и слушали, о чем говорят муж и жена. – Кто это такой – Максим Владимирович? – с трудом Альбус выговорил отчество. Поттер вздохнул, теперь осматривая себя. В глаза зеленых читалось сожаление. И волшебник понимал, почему. Когда-то он был высоким, красивым и влиятельным. Тем более обладал умницей и красавицей женой. А теперь что получил? Тщедушное тело чародея-сиротки. Жестокая судьба! – Это мой недруг в прошлой жизни, – наконец, заговорил Гарри. – Бывший друг, а позже завистник. Я помогал ему, учил. Он младше на пять годков был. Моя карьера шагала впереди меня, нежели его. Вот он и обозлился. Словами своими старался подколоть меня. Все кончилось не дракой, но дуэлью. А конца я не знаю, потому что проснулся уже в этом теле. Альбус слушал его, не понимая – как это могло случиться? Ответ напрашивался сам. – Вы же понимаете, что это значит… – тихо спросил Дамблдор. – Что Кирсанов был волшебником. Гарри Поттер усмехнулся. Горько, но было видно хорошо – ему показалось, что Дамблдор сказал что-то глупое. – Только не Максимка, – сказал Гарри. – Была бы магия – все было бы иначе. Он был просто глупым человеком. Я думаю, это другое. Пара наконец оживилась. Они завидели вдали свою карету, которую все ждали. И, наконец, она подъехала. Она была небольшой, из темного дерева и с серебряной росписью. Колеса были с позолотой, а на окнах виднелись убранные занавески белого цвета. К ней были пристегнуты два коня – рыжая кобылка и черный конь. Муж и жена открыли дверцу и сели внутрь, а Гарри и Альбус проскользнули за ними, чтобы не остаться в пространстве, лишенном воспоминаний Александра. Внутри карета была не менее уютной: диванчики и подушки были обиты красным шелком. Александр и Мария сели вместе. Островский положил свою руку на руку жены и сжал ее. Она подняла взгляд и нежно улыбнулась ему. Казалось, что Гарри сейчас разрыдается. Он видел такую прелестную картину, причем прямо касающуюся его самого. А поделать он ничего не может. – Я не люблю позолоту, – вдруг заговорил он. Будто чтобы отвлечься. – Мне всегда нравилось больше серебро. Оно кажется мне куда благороднее. Потому и трость серебряная, и карета тоже, и… – ...глаза ее серые, – закончил за ним Дамблдор. Поттер удивленно посмотрел на старика, а тот на него в ответ. Будто они что-то сказали друг другу безмолвно. – Меньше глупостей, душа моя, – сказала Мария, продолжая какой-то неизвестный разговор. – Просто не обращай внимания. Мы же едем к Шипиловым. А ты знаешь, Сашенька: лучше не надо плохо выставляться пред ними. Иначе не поступишь на новое место до мая месяца! И останемся мы со старым жалованьем. В помещиках. Александр стал своей тростью почему-то тыкать штору. Просто так, не зная зачем. В глазах проскользнула задумчивость. – Не бойся, – ответил он. – Я не позволю Кирсанову сломать все; это заумь. Я стану боярином, а ты моей женой. И мы сможем завести ребенка, как ты и хотела. На лице у Марии Станиславовны вспыхнул румянец. Она потерла щеки, пытаясь его согнать из-за смущения. Ее глаза упали в пол. Она стала о чем-то думать. А Александр Родионович резко подался вперед, пройдя сквозь Гарри и Альбуса. Он метнулся к окошку, к кучеру. Открыв его, он сказал: – Ваня, остановись у девятого дома! – Зачем? – удивленно спросила Ржевская. – Я думала, мы к Шипиловым едем… Александр повернулся к ней, и… Улыбнулся. Как-то грустно, безмерно нежно, сожалеюще. В его темных глазах в котле чувств мешалось много. Дамблдор сразу понял, что что-то не так. А Поттер молча потупился. Знал, что происходит. – Да, любимая моя, – сказал он. – Но мне нужно будет там выйти. Я приду часом позже, поезжай одна. Альбус понял, что происходит. Через некоторое время будет дуэль с тем Максимом Владимировичем, которой Ржевская не хотела. Она просила мужа не отвечать на слова врага, но тот не послушался и кинулся в дуэль. Он будто извинился своей улыбкой перед женой, или попытался сказать, что может не вернуться. «Верно, – подумал Дамблдор. – Этот человек защитит свою честь, даже ценой жизни». Карета остановилось, и мужчина вышел. Девушка выглянула из окна и как-то странно посмотрела, едва открыв рот, чтобы заговорить. Но ее перебил Островский: – Езжай, Станиславовна, я приеду позже. И после этого ты будешь счастлива. И я тоже. Она хотела что-то очень пылко выпалить. Возразить. Словно озарение явилось к ней, как к потерянному надежда. Но кучер хлестанул лошадей, и те двинулись. Последней встречей Островского и Ржевской было разрывающее их расстояние. Он смотрел на удаляющееся лицо его вечно юной и вечно милой жены. А она видела высокий силуэт темно-синего костюма, меркнувший среди домов и проходящих людей. – Не надо, ты не сможешь! – все-таки выкрикнула она. Ветер сорвал ее белую шляпку и пустил плясать в воздухе, пока она не приземлилась на снег. У Марии выбились светлые волосы. На них была тонкая резинка, и из-за густоты та моментально лопнула. Копа волнистых волос рассыпалась на плечи и спину девушке. Островский видел ее такой последние часы жизни: взволнованную. Было видно лишь ее красные щеки, большие серые глаза и много светлых кудрявых волос, трепещущих на ветру. Дамблдор оказался уже рядом с Островским. Как и его молодой прототип тоже. Александр поправил воротник, гордо поставил трость, и зашагал. Куда-то за дом. В проулок. Сырой, лишенный людей проулок . – Вы на дуэль? – осведомился Дамблдор. – Да, – кивнул Гарри Поттер. – В последний мой час. Минуту. Старик вскинул густые брови, не успев даже договорить: – Минуту?.. Александр сделал шагов пять, и все резко потемнело. Дамблдор и Гарри словно ослепли на несколько секунд.

***

– Значит, это все, – тихо произнес Альбус. Александр пожал плечами, сидя на красной софе со стаканом воды. – Да, это все. Теперь видите, что я не умер на дуэли. Я, конечно, понимал, что это возможно. Только этого не случилось. Все исчезло, не успел я на нее явиться. Дамблдор глубоко вздохнул и снял очки. Прошла лишь минута, пока он молча просидел за своим столом, смотря куда-то вдаль. В конце концов, он очнулся и перевел водянистые глаза на Островского. – Можешь идти в комнату, Гар…– волшебник осекся. – Идите в спальню, уважаемый. Я обо всем поговорю и разберусь, и позже позову вас. А пока можете дальше играть роль Гарри Поттера. Это импонирует мне. Островский встал, и стал что-то искать. Он стал мотать головой и щупать софу руками. Потом замер на секунду, будто что-то вспомнил. Он смущенно поправил рубашку. Кивнул, поклонился, и направился к горгулье. Дамблдор тихо прыснул. – Трость, кажется, искал… А потом резко стал серьезным. «Не надо, ты не сможешь», вспомнил он слова Ржевской. Что она имела ввиду?