Слишком хорош

Все тело Александра Родионовича потеряло силу. Он в ужасе стал осознавать, что даже если его Мария Станиславовна не ведьма, то переселение душ все равно было. Было. Было! Из этого следует, что в его тело попал Гарри Поттер. Этот щуплый осиротевший мальчишка. В его прекрасное здоровое тело. С прекрасной репутацией. Прекрасной женой. И Александр сомневался, что Поттер знал русский язык. Британцы! Не все вертится вокруг их языка. Боже, он даже французского не знал… От мысли о том, что могло произойти, Островскому захотелось заныть. Все рухнуло. – Ваше переселение – только часть проблемы, Александр, – мягко произнес Дамблдор. – Случилось переселение во времени. Вы в 20 век, он в 17. Три сотни сократились. Это очень плохо. Ход истории был изменен. Все становилось слишком сложно. Послышались посторонние шаги. Кто-то вошел в кабинет и направлялся прямо к Альбусу и «Гарри». Это был высокий темнокожий мужчина, одетый в фиолетовую мантию. Он уверенно шагал к сидящим, на ходу сказав: – Вечер добрый, Дамблдор. И вам, Островский. Александр Родионович замер. Он стеклянными глазами уставился на эту фигуру. Он знал его? Знал, что он – не Гарри Поттер? Видимо, Альбус проинформировал его. И теперь в команде уже три человека. – Это старший аврор Кингсли, – подал голос Альбус. – Я сказал ему о вашей проблеме, чтобы он помог. Он сведущ в подобных магических искусствах. Александр не сводил с темнокожего глаз. – Добрый вечер. – Дамблдор прав, – сразу вступился Кингсли. – Переселение душ – одна проблема, но переселение во времени – это особенная графа в магии. Это нужно понять. Кингсли взял с директорского стола бокал с огневиски, задумчиво осматривая Александра-Поттера. Ему казалось это очень необычным. Точнее – катастрофа. Главное спасение мира исчезло, а на его месте появился какой-то русский. Но это было так странно, вовсе не повседневно. По одному взгляду нового Поттера можно определить, что он кто-то другой. И глаза его теперь совсем не мамины. – Как я уже сказал, – заговорил аврор, – переселение во времени – сложная штука. Поймите, что ваше тело существовало три сотни лет назад, а значит – его уже нет. Поскольку вы обменялись душами, триста лет назад умер и Гарри Поттер. Фактически, его уже не существует. И это только с вашей стороны. С его стороны, части, что живет сквозь время – не существует вас. Тело Гарри и ваша душа еще даже не родились, понимаете? Островский медленно и неуверенно кивнул. – Так вот, и судьба уже повернулась так, как повернулась бы, если вы вели себя как Поттер. В том смысле, что, появившись в вашем теле, Гарри, допустим, завел детей и женился. И все это отразилось на истории. Уже. Потому что, фактически, он уже умер в вашем теле. Вот так. Дамблдор, не мигая, смотрел на Кингсли и внимательно слушал. С каждым моментом все было тяжелее и тяжелее. Аврор же, сложив руки за спиной, расхаживал взад-вперед по кабинету директора, склонив голову и осматривая присутствующих. – Теперь только надо располагать этой информацией так, как удобно нам, – сказал профессор. – Как-то разрешить эту проблему. Усилия нас двоих с тобой, Кингсли, не принесут быстрого и положительного успеха. Нужен кто-то, кто хорошо знает историю магии и максимально приближен к библиотеке. Чтобы поискать подобные случаи. Мужчина остановился, повернувшись к Дамблдору, и удивленно спросил: – Меня недостаточно? Альбус покачал головой. – Увы, мой друг, ситуация тяжелейшая. Нам нужна чья-то помощь. Поищи кого-нибудь в Министерстве. Какое-нибудь доверенное лицо, чтобы подробности не были разглашены. Кингсли плотно сжал губы и присел рядом с Островским. Он глубоко задумался, перебирая в памяти своих умных приятелей, кому он мог бы довериться. Александр Родионович, тем временем, сначала посмотрел на аврора, потом на профессора. В голову ему заскочила странная мысль. – Послушайте. Может, нам поможет… Гермиона Грейнджер? Разговор остановился. Через пару секунд Альбус посмотрел на Кингсли, а тот, в свою очередь, на него. Дамблдор с ясным удивлением посмотрел на Александра. Их лица здорово вытянулись, брови аврора поползли вверх, а профессор с сомнением выдавил: – Мисс Грейнджер? – Его однокурсница? – спросил аврор. – Да, – с уверенностью ответил Островский. – И не советую вам сразу отвергать эту мысль. Она очень умная ведьма. И с энтузиазмом займется этим, к тому же… Кингсли вскочил на ноги, и его маленькая черно-фиолетовая шапочка чуть не свалилась с головы. На фоне темной кожи его вытаращенные глаза были похожи на два маленьких белых пятнышка на лице. – Что за чушь?! Привлекать к подобному делу несовершеннолетнюю ведьму – абсурд! Мало того, что мы не перенесли это дело в Министерство… за намеренное переселение душ такое отхватить можно! Как пять Азкабанов! – аврор вытянул пять своих большущих пальцев, и чуть ли не пихнул их в лицо Александру. – Вы хотите повесить на меня еще и ведьму-ученицу?! Дамблдор, – хмыкнул Кингсли и повернулся к профессору. Он сильно нахмурился, – мы так не договаривались! Он вспыхнул, как огонь в маггловском доме из-за утюга. Громко и тяжело, Кингсли дышал, словно паровоз. Выпучив белые глазища. Профессор же на его фоне выглядел теперь вполне спокойно. Только немного обескураженно. Старик с легким недоумением похилился в сторону аврора, сложив руки в замок на коленях. Его ноги вновь покрывала серебряная мантия, нежными легкими волнами спадая к полу. Дамблдор перевел мутные голубые глаза на «Поттера», глянув на него с немой фразой «не обращай внимания, спокойно». – Конечно, мисс Грейнджер добилась высоких результатов в учебе, и в неурочное время тоже, – спокойным тоном произнес Альбус. – Но, Александр, не думаю, что ее помощь в подобной ситуации будет уместна. Кингсли, пытаясь преодолеть свое возмущение, рухнул на софу, сокрушенно смотря на Дамблдора. Островский уставился в пол. Гермиона была младше его на 22 года. Но казалась Александру прекрасной кандидаткой, и, на самом деле, он чувствовал некоторое восхищение ее твердостью и умом. Пусть эти двое, профессор и аврор, живут в мире магии гораздо дольше Островского, и знают куда больше, однако он ясно чувствовал, что Грейнджер можно довериться. Однако, дворянин лишь промолчал. В конце концов, нужно поставить погрешность на то, что он лишь попаданец. Быть может, Александр и правда не ведает, что делает? И, возможно, ему нужно просто замолчать и делать то, что говорят, играя свою роль. Островский тихо ухмыльнулся. Его взгляд оживился, мужчина выпрямился и сел ровно. Нет уж. Сидеть молча – доля далеко не его. Если бы он все время плыл по течению, далеко бы ушел? Александр Родионович Островский, в конце концов, русский. Он сам знает, что делает, и делает это хорошо. И если не он спасет себя, то кто? – Спасибо, господа, – гордо произнес он, встав с дивана и поправив свою рубашку. На одной руке его была перчатка, вторая рука была в кармане брюк. – Приятно было побеседовать. Пожалуй, я оставлю последующие задачи на вас. Надеюсь, вы не воспротивитесь тому, что я сам поищу выходы из положения? Право, мне ясно видно, что у вас некоторые невзгоды. Аревуа! Поттер направился к выходу. Стук каблуков его туфель исчез лишь через минуту. Оставленные в одиночестве Дамблдор и Кингсли слегка растерянно переглянулись. Аврор недовольно посмотрел в сторону. – Похоже, что… он счел нас бесполезными? – спросил он. – Будет решать проблемы сам? Как самонадеянно! Хорошо, что все подобные ему в Дурмстранге. Альбус стиснул зубы, исподлобья глянув в окно. – Проклятые русские.

***

Александр уже в потемках мерил коридор шагами. Он почти не встречал на своем пути проходящих учеников, а иные отводили взгляд при встрече. Островский шел, скрепив руки за спиной и задрав нос. Он все думал о словах Кингсли. О том, что где-то наверняка похоронено его тело, что существовало еще в 18 веке. Если, конечно, этот Поттер не сделал что-нибудь с ним. Но причитать было бесполезно. Точнее – безнужно. Горем делу не поможешь. На этом нехитром решении Александр и прервал свои мысли, заметив, что на часах уже без пяти двенадцать. Как камень на него рухнуло воспоминание о Драко. Островскому сегодня в час нужно идти показывать разыгравшемуся ребенку, как поступают в таких ситуациях настоящие мужчины. К его некоторому сожалению, мерялись тут не меткостью и точностью, а палочками и скоростью выговаривания заклинаний. Александр решил, что не станет возвращаться в спальню, а скоротает оставшиеся час и пять минут в коридорах. Он спокойно дойдет до западного двора, вспомнит все свои заклинания и подготовится. В конце концов, не зря же его учителя хвалят? Его шаги замедлились. Александр остановился. И замер. До него доходил странный звук. Это было… женское пение? Кто-то шатался ночью в Хогвартсе и тихо мурлыкал себе под нос мелодию. А потом стали доноситься обрывки фраз. – … но обижаться не стоит, я понимаю… это входит в привычку… только бы не напороться на… Островский осторожно, вытянув шею, просеменил до ближайшего угла, и медленно выглянул за него, ища источник пения и хозяина голоса. Он бегал глазами по полу и стенам, прошел чуть дальше, оглядываясь с любопытством. В груди у него вновь засело странноватое чувство. Возбуждение, интерес, и ощущение того, что он уже бывал в подобном месте и в подобной ситуации. Голос казался жутко знакомым. Но он не знал тут никого раньше. И вот, наконец, Александр увидел. У стены мелькнуло светлое пятнышко, и моментально скрылось за каменным столбом. Островский сорвался с места и понесся в ту сторону, забыв обо всем: о дуэли и Драко, о том, что его могут увидеть. Когда он подбежал к тому самому столбу, все прояснилось. Это было не просто белое пятнышко. Это была целая гора светлых спутанных волос! Их обладательница стояла у очередной серой стены замка, задрав голову. Девушка была миниатюрной и невысокой, с худыми плечиками и босыми ногами. Взгляд мечтательных серых глаз был устремлен прямо на пару свисающих оранжевых кед на потолке. Александр вспомнил ее. Вспомнил ее имя. Полумна. Симус Финниган однажды говорил о ней, а сам Островский запомнил ее, как «девушку, притягивающую взгляд». – Полумна? – раздался его голос в ночной тиши. Девушка обернулась не сразу. Спустя секунды три, она повернула голову и затуманено посмотрела на Поттера. Уголки ее губ приподнялись. – Гарри, – произнесла она своим тихим и чарующим голосом. – Почему ты бродишь ночью по школе? Юноша слегка ухмыльнулся, вскинув брови. Он не спеша приближался к Полумне. – Могу спросить тебя о том же. Полумна вновь задрала голову к потолку и указала на кеды у потолка, которые были привязаны на шнурках. Прядь волос упала ей на лоб, и ведьма небрежно убрала ее. – Ты же знаешь, – после, ответила она. – Я ищу свои вещи, которые взял кто-то. Но, на самом деле, это стало случаться куда реже, чем год назад. Все благодаря тебе. Большой ком возмущения перебило пробуждающееся удивление. Гарри с неуверенностью спросил: – Мне? – Да, – кивнула Лавгуд. – Они увидели, что ты уважаешь меня, и перестали так часто красть мои вещи. Поттер сильно нахмурился, приблизившись к Полумне. Это звучало просто отвратительно. Девушка медленно перевела взгляд на него. На палочку, которую тот выудил из рукава и на руку, вскинутую к потолку. – Вингардиум левиоса! Оранжевые кеды медленным вальсом спустились на пол, оказавшись у бледных ног волшебницы. Та задержалась на них недолго, вновь вернувшись к Поттеру. – Каков вздор, – фыркнул Гарри. – Вести себя так по отношению к даме – наивысочайший тон бессовестности и малодушия. Только скажите кто, и я призову негодника к ответственности. Повисла пауза. Поттер смотрел на Луну сверху вниз, ожидая какого-нибудь… восторженного ответа? Но девушка только покачала головой, мягко улыбнувшись. – Этого не надо, я на них не в обиде. И, Гарри, ты можешь говорить со мной на «ты». Думаю, для этого мы достаточно знакомы. Гарри немного замялся, потупившись взглядом куда-то в сторону. Ему стало немного неловко. Каждый тут общался на «ты» друг с другом, а у Александра все никак не выходило переступить порог своей вежливости. Но когда на тебя смотрят эти серые большие глаза, ожидая хотя бы элементарного кивка... такие знакомые, будто он уже видел их. В общем, отказаться не удается. – Да… – промямлил Поттер. – Конечно. Лавгуд удовлетворенно улыбнулась. Стоит сказать, что и до нее дошли слухи о странностях Гарри. И даже сама была их свидетелем, когда Поттер открыто пялился на нее в поезде и даже не поздоровался. Но каких комментариев стоит ждать о странностях от Полоумной Лавгуд? Она лишь незадачливо пожала плечами и сказала: «Все мы не без привета». Далее на эту тему с ней больше никто не говорил. Луна старалась принять во внимание и тот факт, что в прошлом году Гарри потерял своего крестного отца, Сириуса Блека. Он попытался в честь этого пульнуть в Беллатрису Лестрейндж Круциатусом, но даже насморка нормального не вызвал. Луна посчитала, что он был слишком слаб и расстроен. И сейчас она была очень рада, что встретила его. Пусть и ночью, посреди коридора Хогвартса. Она могла свободно поговорить с ним, видеть в темноте горящие зеленые глаза. – Что же, – вступилась она. – Ты расскажешь мне, почему здесь оказался? Гарри прикусил губу и стал переступать с ноги на ногу. Он словно выжидал что-то, устремив взгляд вдаль. Сжимал и разжимал кулаки. – Ты нервничаешь? – сразу же спросила она. Поттер прикрыл глаза, вздохнув, и наконец-то ответил: – Я жду Драко Малфоя. По лицу Полумны можно было сказать, что она не сильно удивилась. Лишь посмотрела в ту сторону, куда смотрел сам Гарри. – Чтобы сразиться с ним? – Да, – непринужденно ответил Гарри. – Я слышала, – сказала она. – В Большом зале. На самом деле, это не очень хорошая идея. Он же Пожиратель смерти. Поттер вскинул брови. Брюнет с недоумением бросил взор на девушку, медленно направившись вперед по коридору. Его руки торчали из карманов, а сам он в пол оборота оглядывал светловолосую. – Какими умозаключениями ты дошла до этого? Ему 16 лет. Лавгуд увязалась за ним. Они шли в потемках, изредка оглядываясь, чтобы не напороться на неспящие картины или на смотрителя. Высокий и стройный, Александр, вновь сцепив руки за спиной, широко шагал, иногда посматривая на Луну, которая была на голову ниже, еле успевая за ним. Островский был одет в темные узкие джинсы, которые отыскал в гардеробе, заправленную рубашку, жилетку и развевающуюся при ветре длинную мантию. Даже в темноте можно было различить его белое точеное лицо со скулами и спокойным взглядом. Рядом с ним быстрым шагом, поспевая, шла Лавгуд. Она была противоположностью: растрепанные, лежащие на спине и плечах, светлые завитые волосы с непослушными торчащими прядями; оранжевые кеды, порванные светло-розовые джинсы и большого размера белая кофта. Эта несуразная относительно друг друга пара изредка обменивалась взглядами друг с другом. Тишь разрушила Луна: – Я не знаю наверняка, – тихо шепнула она. – Но я слышала об этом. Многие на Слизерине говорят об этом; у него есть метка. И еще Рон сказал… В голове у Александра вспыхнул образ вытянутого, худого рыжего паренька, который играет вратарем в команде по квиддичу, и который засматривается на Гермиону, а на него засматривается какая-то кудрявая длинноносая девочка. – И что же Рон сказал? – Что видел Малфоя в Горбин и Бэрк. Горбин и Бэрк находился недалеко от Косого переулка. В том месте бродили не самые добрые волшебники и волшебницы. В основном там закупались люди, изучающие темные искусства. – И с этой причины вы решительно думаете, что Драко Люциус Малфой – Пожиратель смерти? Полумна как-то отстраненно пожала плечами. – Не знаю. Просто хочу, чтобы ты был поосторожнее. Ведь разные слухи ходят. Говорят, что в Министерстве никого из прежнего состава нет, и… Она не успела договорить, потому что Поттер резко остановился и преградил ей путь рукой, от чего она слегка стукнулась грудью. Они стояли перед аркой, выходящей на западный двор. Там тихо шелестела мокрая трава, пробивающаяся через каменный тротуар. Небо, казавшееся очень высоко, блистало мириадами звезд, которые не перекрывали облака. На улице было холодно, стоял ночной воздух, немного влажный и с запахом тишины. Гробовой. Гарри остановился, потому что заметил в центре двора высокую худую фигуру, чья голова была вскинута к небу, а руки сунуты в карманы. Фигуру, облаченную в черный костюм. Фигуру, от чьих платиновых волос отражался свет. Фигуру с очень бледной кожей. Он повернулся на звук шагов и женского голоса. Увидел Гарри Поттера и Луну. Улыбнулся. Повернулся к ним. На часах было 12:47 ночи.