Слишком хорош

– Столь низко пасть, и привести с собой девчонку? На это способен только ты, Поттер. Низкий голос рассек оглушающую тишину, буквально заложившую уши. Мертвые серые глаза сощурились; они были неживые, словно кукольные, и лишь блеск от предвкушения имел место быть. Да, о да. Драко ждал этой минуты, как дети ждут утра в Рождество, и как третьекурсники ждут первого похода в Хогсмид. Легкое волнение, томительное ожидание, притаившаяся в груди прыгучая радость. Он ожидал и упивался собственными фантазиями, пестрящими подробностями, как Драко опрокидывает Гарри на спину, приставляет палочку к его взмокшей шее. Как сжимает зубы и заливается звонким, зловещим смехом. Как смотрит в последний раз в зеленые глаза. Последние, в роду Поттеров. Как с его тонких губ срывается фраза, заставляющая дрожать любую тварь волшебного мира. «Авада Кедавра!»: вспыхивает изумрудный свет, озаряя арену дуэли, залетающий в окна спящих учеников, и та самая вспышка становится последним воспоминанием Святого Поттера. Последним! И его подарил Драко Малфой, будущая опора Темного Лорда. Не прекрасно ли? Малфой плотно сжал губы, почувствовав легкую дрожь удовольствия в теле. Он прогонял этот отрывок снова и снова, не имея устали в услаждении. Настало время озарить мечты реальностью, и прекратить грезить о том, чему суждено давно сбыться. Он вновь осмотрел Гарри. Вытянувшийся, неожиданно приобретший импозантность. Словно… словно Поттер отражение Малфоя, только на хорошей стороне. Что за несуразица? Драко хмыкнул; свои же мысли показались бредовыми. И, все-таки, зачем этот смертник притащил Лавгуд? Как зрительницу? Довольно жестоко, учитывая, что Драко задумал и ее убить тоже. Потому что, в отличие от него, у блондинки в глазах мелькала тревога. Пусть в густой темноте и не было их видно, но Драко, словно хищник, ощущал страх всеми своими телом и кожей. – Она не будет участвовать, – равнодушно ответил Гарри Поттер, и мельком глянул на Полумну. Еле заметно он чуть подтолкнул ведьму к каменной арке, как бы уговаривая ее уйти. Лавгуд не сопротивлялась. Она сделала шаг назад, но не стала уходить. В этом была ее разница с Гермионой, отметил про себя Александр: не устраивая криков и истерик, была согласна на бой, но уходить не стала. Словно невидимая, прозрачная и неуловимая поддержка, таящаяся в темном углу коридора. Ее безмолвие нравилось Александру, и он в душе был доволен. Однако, время подошло вплотную. Нельзя было больше ждать, и Гарри Поттер направился к поляне. Он делал шаг за шагом, пока не оказался в трех метрах от Малфоя. В этом было различие детства и зрелости. Они уже не подкалывали друг друга, не ругались и не кидались грязными словами. У детей вместо дела много слов, а сейчас же было иначе. Волшебники в гробовой тиши томили и отваривали свою злость, чтобы в драке выпустить свою звериную жестокость и метать ядовитые заклинания с неистовой яростью. Все без слов. Их безжалостные действия говорят сами за хозяев… … казалось Малфою. Он и догадаться не мог, что вместо Гарри Поттера в теле сидит Александр Родионович, который вообще не питает ненависти и злости к Малфою. С его стороны ситуация выглядит иначе. На пути у светского 38-летнего мужчины выскочил разыгравшийся мальчишка, много думающий о себе, у которого и молока на губах не обсохло. Александр не собирался убивать, мучить или причинять какую-то сильную боль своему оппоненту. В планы бывшего дворянина входило воспитание несносного белобрысого мальчика. Как говорится, дворянином не становишься, а рождаешься. И сейчас Островский был намерен показать выражения во всей его красе. Малфой и Поттер вознесли свои палочки к лицам, приветствуя друг друга, и отвели их в сторону. Поклонились друг другу, развернулись и сделали три шага. И вновь повернулись друг к другу. В шести метрах они стояли, за долгую и невыносимую секунду мысленно и духовно собираясь. Александр и понятия не имел, что собирается в следующий момент выпалить Драко. Он не надеялся на что-либо серьезное, и, не успев даже рта открыть, мимо ушей пролетело: – Адский огонь! Белобрысый взмахнул деревянной кривоватой палочкой, и сделал несколько шагов назад. С ее конца вспыхнул яркий красный свет, и с миллисекундой он рос, увеличивался в размере. Он уже был в несколько раз больше Драко, горячий, густой, неутомимый. С ревом, тысячи языков пламени ринулись в сторону Гарри, который не удивился и не встал в ступор, а лишь отбежал на несколько метров, взмахнул своим оружием и вскрикнул: – Аква эрукто! С его стороны хлынула ледяная исполинская волна воды, с такой великой силой, что способна была потушить Адский огонь. На то она и была настроена. Шумная, быстрая, она накрыла пламя целиком и послышалось шипение. Пар перекрыл все небо, вздымаясь вверх. С таким напором воды Поттеру пришлось крепче держать свою палочку, которую он вновь направил на Малфоя и грозно произнес: – Аларте аскендаре! И он резко поднял деревянную тростину вверх. Полумна с ужасом проследила за Драко, чье тело необъяснимым образом резво поднялось ввысь вслед за рукой Поттера. Он использовал заклинание, подкинув тело волшебника на расстояние 30 метров, заставляя того без возможности взлететь. Малфой оказался в небе, в холодном ночном воздухе, чувствуя предательский испуг. Он на секунду замер в воздухе, после чего стремительно полетел вниз, к земле, готовясь разбиться насмерть. Но такой исход он предвидел. – Акцио Нимбус! Лежащая недалеко метла мгновенно, со свистом, ринулась к облакам за хозяином. Не успел Драко и ниже крыши оказаться, как под ним появилась метла, ловко подхватившая Малфоя. Он вцепился в нее, и уже имел возможность контролировать и направлять свой полет. Волшебник вырулил к башне, разогнавшись, готовый свалить Поттера с ног. Гарри же стоял, вскинув голову к небу, готовый отпрыгнуть в сторону в любую секунду. Почему же Малфой не упал? Он слышал обрывки его голоса, донесшиеся с неба, но ему показалось, что это лишь крик. Уже понявший проблемность ситуации, Александр стал тревожно озираться. – Он же бывший ловец команды Слизерин, Гарри! Он хорошо летает, не надо было давать ему шанса вызвать метлу! Гарри Поттер резко обернулся на визг, и увидел в арке Полумну. Она взволнованно смотрела на него, сжав руки в кулаки. А Островский обреченно подумал: это действительно было плохой идеей. Он сам не очень хорошо летал, но Малфой, живущий в этом мире долго, и любивший квиддич, очевидно, достаточно практиковался… Прохладный ветер трепал выбившиеся темные волосы и остужая мокрую вспотевшую шею. Гарри расстегнул одну пуговицу рубашки, и постарался напрячь слух. Если он услышит свист, или голос Драко, непременно выстрелит чем-нибудь. И он не ошибся. Вдали его глаза различили стремительно приближающийся силуэт, летящий в воздухе. Сквозь почти исчезнувший пар можно было понять, кто это. Гарри сразу направил палочку, и молниеносно махнул заклинанием в Драко, крикнув: – Ваддивази! Еле заметная вспышка попадает в Нимбус, который, в свою очередь, словно обезумел. Он грубо выскочил из-под Драко, и тот свалился с нее. Он с глухим звуком упал на траву и камни, вскрикнув. В боку потупилась проснувшаяся боль, но блондин сразу постарался оказаться вновь на ногах. Он вскочил, и возмущенно стал искать метлу. Но тщетно: ее тень уже куда-то стремительно летела. Кажется, за пределы замка. Полные ярости глаза Малфоя метнулись к Гарри. Он направил палочку на Гарри, прожигая того взглядом, и басом рявкнул: – Что ты сделал с моей метлой?! Гарри, тоже видя, как Нимбус все отдаляется и отдаляется, посмотрел на разъяренного Драко и лишь развел руками. – Метелку свою не скоро увидишь. Будучи готовый к следующему заклинанию, Поттер-таки его получил: – Баубиллиус! – произнес Драко. В воздухе, между дуэлянтами, вспыхнула яркая, светящаяся белая молния, которая была, конечно же, адресована Гарри. Тот пробежал пару метров, чтобы сбить траекторию, махнул рукой и выкрикнул: – Аресто моментум! На момент всех озарил яркий свет, к которому было нелегко привыкнуть. Все потому, что Гарри остановил молнию, и та повисла в воздухе. Она была изогнута, как поломанная длинная кость. И была яркой и белоснежной, словно декабрьский снег утром. Большая, толстая, длинная ломанная линия тянулась над головами в несколько метров. Она застыла, от чего глаза всех троих невольно приковывались к ней. Какую магию и какое прекрасное видение могут позволить себе искусные волшебники. Как много теряют люди, живущие без колдовства. Оторопев, Гарри пропустил следующий удар Драко: – Затмись! Инкарцеро! У Поттера резко потемнело в глазах. Он даже не успел шагнуть, или ахнуть, как все его тело сковало веревками, привязав руки и ноги к туловищу. Сердце беспокойно забилось, и Гарри беспомощно рухнул на землю. С некоторым ужасом он услышал, как стук небольших каблуков дорогих туфель Малфоя стал приближаться. Не нужно было видеть чародея, чтобы понять, какое предвкушение ощущает Малфой. Он шел медленно, не торопя блаженный момент. Улыбка тихо и ненавязчиво карабкалась на мраморное надменное лицо слегка побитого волшебника. Руки чесались убить Поттера. Полумна пока не смела вмешиваться. Ведь лезть в чужую дуэль было чревато… Гарри сжал в ладони свою палочку, пытаясь сообразить что-нибудь, и додумался до слабого, но хитрого заклинания: – Обезъяз, – негромко произнес он. Малфой даже почти не почувствовал, как его язык плотно прижался к небу. Подняв свое оружие, Драко уже решил было грозно произнести «Круциатус». Он могучей тенью навис над Поттером, стискивая худыми пальцами тонкое дерево. Слышал он от отца, что крики при пытках громки и невыносимы, оттого не стал подбираться еще ближе к «святому». Но соблазн искупаться в воплях Поттера был столь велик, что Малфой все же шагнул еще раз. Замахнулся, раскрыл было рот, и: – Ннн! – замычал он. В воздухе вновь повисла тишь. Этот звук поразил его ровно так же, как и Полумну, и самого Гарри. Не ожидая подобного, Драко замер. Его широко раскрытые серые глаза метались из стороны в сторону, а бледное лицо побелело еще больше. Что это сейчас было? Он что, помычал? И только сейчас волшебник понял, что его язык плотно прижат к небу, и никак не отлипнет. Драко затрясся, как осиновый лист, и одной рукой схватил себя за челюсть, дергая. Он согнулся, невольно шагая назад и осатанело бегая глазами. Он не понимал, что происходит! Поттер сделал так, чтобы Драко разучился разговаривать?! Он вновь попытался: – Ннн! Нннн! Н! Н! Нннннн! Никак не выходило. В отчаянии и злости Малфой зажмурился, стиснул кулаки и зарычал, как лесной бес. Его страшно взбесила эта глупая игра, это было унизительно. – Редукто. Веревки, навязчиво слепив тело Поттера, лопнули и разлетелись в стороны. Гарри встал, сняв с глаз темную повязку, которую наколдовал Малфой, и протер глаза. Картина перед ним стояла премилая: сломанный пополам Малфой, в припадке, отчаянно мычал и дергал себя за челюсть, не вербально грозясь оторвать язык. В его зеницах отскакивали друг от друга метающиеся растерянность, обида, злость, которую он через силу глотал. Выглядело забавно. – Ты не столь силен, чтобы колдовать, не произнося заклинаний. А сколько хвастовства! Сейчас я воспитаю в тебе хоть какие-нибудь манеры, господин Малфой. Драко широко раскрыл глаза и резко выпрямился. Он оставил ненужные попытки отлепить язык, и лишь отпрянул от Поттера, трясущейся рукой наставив на него палочку. А Гарри непринужденно, прогулочной походкой, надвигался на волшебника. Он выпрямил спину, откашлялся в кулак, и, постучав палочкой, словно дирижер, торжественно выдал: – Три, четыре! Иммобулюс! Парализующее шлепком влетело в тело Малфоя, который сейчас был так беспомощен и жалок, что Гарри даже стало немножко стыдно. Видя, как делаются мягкими лодыжки, икры, и все ноги в целом, кисти, локти, и все руки в целом, таз, и туловище, шея и весь сам Малфой. Юноша превратился в красивую тряпичную куклу, который обладает лицом и головой, но не способный на движения. Он начал падать на пол, когда Поттер вновь взмахнул палочкой: – Карпе ретрактум! И рукой поманил к себе. Заклинание притянуло обмякшее тело Малфоя к Гарри прямо в руки. Брюнет обхватил торс Малфоя, второй рукой придерживал ему голову, чтобы тот совсем не свис, как слизняк. Удивленное и испуганное лицо Малфоя показалось неестественно детским для Александра Родионовича, который привык видеть те же черты лица лишь в исполнении надменности и злобы. А теперь этот дрожащий мальчик, проигравший опыту и хитрости Александра, даже начал немного дрожать. Он был худым и легким, от чего Александру не составляло труда держать подростка ровно. Он заглянул в его пустые бездушные серые глаза, облитые ледяным блеском, и слабо улыбнулся. Конечно, воспитание не помешает этому юноше. Сейчас Александр сделает с ним то, что сделал бы со своими детьми за такое поведение. Но перед этим Поттер глянул на Полумну, что медленно шагала к нему, завороженная видом побежденного Драко. – Что же теперь ты будешь делать, Гарри? Будешь смотреть на руку? – спросила она. На самом деле, ей этого не хотелось. Поскольку если Драко окажется Пожирателем, вес такой тайны будет давить на Луну и Гарри, и после придут остальные, чтобы отомстить за своего члена. Лавгуд казалось, что некоторые секреты должны оставаться секретами, чтобы ни случилось. И, кажется, тайна Драко Малфоя входила в тот список неприкосновенных вопросов. Ей не хотелось, чтобы пострадал Гарри или еще кто-нибудь, как бы храбро они раньше не сражались. Все видели, что положение вещей давно изменилось, и в остальном мире ввели военное положение. Но она не могла не смотреть на эту картину. Высокий и крепкий Гарри Поттер, придерживающий за торс размякшего Малфоя. Он смотрел на него, словно отец, придерживая голову, с какой-то горькой усмешкой и некоторой грустью. Будто Драко не был тем, кто пытался минуту назад убить и измучить Гарри. Словно пять лет они не враждовали. А Малфой выглядел еще более жутко. Его худые ноги безвольно свисали, облаченные в темные брюки, как и его руки и все тело, не имея возможности двинуться. Платиновые волосы слегка растрепались, а глаза с ужасом смотрели на Поттера, не имея сил отвернуться. Его брови стали хмуриться, и все, что он мог сделать, это: – Ннн, ннннн! – яростно мычал он. Но результатов не было. Поттер лишь перевел взгляд на Лавгуд, и мягко улыбнулся. – Уходи. Скоро на шум сбегутся учителя или еще кто-нибудь. Быстро. Полумна в шоке разглядывала картину, что развернулась прямо над ней. Но отвечать не хотела. Знала, что у Поттера были какие-то свои желания для мести. И не хотела мешать. Было бы не очень хорошо. И чрезмерной назойливости выходить в свет не стоило. Блондинка стала идти медленно назад, после чего развернулась и побрела в школу, мысленно оставшись там, на поляне. Прокручивая все то, что случилось с ней этой ночью.

***

Малфой смог разглядеть помещение, куда был притащен Поттером. Это была каморка для швабр, где стояла маленькая скамейка для ведер и губок. Гарри все это убрал, сам пустил люмос в комнату и зажег тем самым свет. Он присел на скамью, и перекинул через колено Малфоя, как непослушного ребенка. Из-за роста Драко щекой прижался к полу, а носы его туфель ворошили пол. Волнение вихрем металось в груди Малфоя, и скребло ребра. Что надумал Поттер? Конечно, он не станет убивать врага. Но у светловолосого было такое ощущение, что он будет делать что-то такое… лучше уж смерть… – Я предупреждал тебя, глупый мальчишка: уследи за языком, поведением и своими действиями. Доколе манеры твои не станут безупречны, дабы не наживать непосильных проблем. А что же ты? Затеял меня измучить и убить, как низко. Гарри опустил руки к поясу своих джинсов и стал там копошиться, все еще разговаривая. – Но ничего, господин Малфой. Все ваши изъяны я выбью. До Драко дошла страшная мысль: Гарри снял ремень. Темно-коричневая кожа блеснула при свете, а лязг пряжки заставил кровь в жилах Драко застыть и перестать двигаться. Но это было не самым страшным. Малфой почувствовал, как его брюки поползли вниз, оголяя его зад…