Слишком хорош

– Честно говоря, сомнительное доказательство. В полуночной темноте было не очень хорошо видно темное лицо. На фоне горели лишь зубы, белки глаз и сиреневая тюбетейка (так бы ее назвал Александр). Кингсли казалось, что доверять Дамблдору становится все тяжелее и тяжелее. Как бы он его не уважал, и каким бы великим волшебником Альбус не был – порой, его безумствам тяжело было верить. И вновь директор Хогвартса предложил Брустверу впутаться в очередную магическую перепалку. Когда такое происходило, старику был нужен как минимум один аврор, чтобы было интереснее, и в этот раз (очередной) им оказался Кингсли. Мракоборец вел себя исключительно скептически, жутко злился и, похоже, вообще встал не с той ноги. Но и понять его можно. Приходит Поттер, и заявляет Дамблдор, что он – это русский. Ну, дела! Не разозлиться на самоуверенность и самонадеянность русского невозможно. Пытается приплести молодую ученицу Грейнджер, откровенно смеется над Министерством, и Орденом в целом. Стоит ли прощать такую дерзость? Двое взрослых молча стояли на высокой Астрономической башне. Прохладный ветер поддувал легкие расписные мантии, остужал горячую, от напряжения, кожу. Подобная ночная тишина действовала бальзамом на аврора. Он дико устал, был недоволен, ощущал дискомфорт. Но лечебные свойства сумерек заставляли его немного успокоиться, вдохнуть полной грудью, почувствовав легкий аромат хвои и слабый запах цветущей воды. Недалеко было озеро и Запретный лес. Пейзаж и обстановка были бы еще более превосходными, если бы не ситуация. Дамблдор стоял, сцепив за спиной руки, и смотрел куда-то вдаль. Он уже не наблюдал в мощное увеличительное стекло, на котором лежало заклинание еще большего увеличения. Здесь они смотрели на довольно интересную сцену, развернувшуюся прямо во дворе Хогвартса, ночью, под той самой башней . А поскольку это было именно то, что нужно Альбусу, он приказал смотрителям и стражам не вмешиваться и не идти на шум разгонять учеников. Когда вспышки заклинаний и голоса стихли, а сами мужчины увидели, как Гарри Поттер отнес на плече Малфоя куда-то внутрь замка, надобность в постоянном наблюдении исчезла. Оба отвернулись от увеличительного стекла, и воцарилась снова тишина. Аврор призадумался над тем, что сейчас увидел. А Альбус дал ему время, чтобы сообразить что-нибудь насчет этого. – Не понимаю, чему противиться, – мягко возразил Дамблдор. – Будучи мракоборцем, тебе не нужны особые анализаторские способности, но они – неотъемлемая часть, которую стоит применить. Незаметно Кингсли закатил глаза и посмотрел на старика. – К чему ты клонишь? – Ты не первый день знаешь Поттеров, Бруствер. Сражаясь с ними бок о бок, думаю, ты хорошо запомнил стандартную тактику боя Джеймса. Значит, и Гарри. Они очень похожи в выборе заклинаний в дуэли. Аврор выжидающе скрестил руки. Он все еще не понимал, что имеет в виду Дамблдор. Но тот не спешил продолжать свои выводы. Очевидно, он хотел, чтобы Бруствер сказал что-нибудь. – И что же это доказывает? – Ты сам все видел, мой дорогой друг. Драко сражался жестоко, пытаясь все подвести к Круциатусу и Аваде кедавре… – в его голове пронеслось грустное «которую вскоре обрушит и на меня», – но Гарри все равно победил. И он вел себя странно; скорее хитро и хладнокровно, чем храбро, как обычно. – Я не понимаю, – выдохнул Кингсли. Казалось, что Альбус ходит вокруг да около. – Гарри Поттер предпочитает в бою храбрость, большую самоотдачу. Он много бегает, выкладывается на полную. Что же мы пронаблюдали сейчас? Тот же Гарри Поттер дрался спокойно, используя те заклинания, которые не наносят сильного вреда. Он не хотел причинить боль Малфою, а лишь обезоружить. Как ребенка. Бруствер скрестил руки и отвел взгляд. Он давно поверил в то, что в теле Поттера сидит русский. Но аврор не понимал, к чему дальнейшие разъяснения. Он отряхнулся, поправил шапочку и зашагал к центру комнаты. – Я понял тебя. И ничуть не сомневаюсь в важности проблемы. Это все? Я могу трансгрессировать домой? Уже второй час. Дамблдор подошел поспешно к нему и коснулся фиолетовой мантии, останавливая Кингсли. Даже сквозь темноту в мутных глазах директора мелькнула озабоченность и тревога. – Ты не понимаешь. Проблема не только в том, что на время Избранный исчез. Я чувствую, что он… что он ведет себя… то, что творится с ним, мне знакомо. Приближается вторичная опасность. Не сделаем же мы эту ошибку снова? Мракоборец на секунду оторопел. Что имел в виду Альбус? Сейчас он действительно волновался, и Кингсли решил повременить с уходом. Он готов был выслушать доводы почти-коллеги. – Вот как? – невозмутимо спросил он. – И что же твориться с ним? Объясни лучше, поскольку я составляю протокол для отчета. Бруствер должен был написать протокол и сам отчет, чтобы иметь возможность привлечь к ситуации еще больше авроров через министерство. Для запрашиваемого определенного количества мракоборцев нужно было четко описать причину, чтобы директор по Секретным делам и особым поручением счел запрос достоверным и оправданным, после чего Кингсли и Альбусу отправят нужное количество помощников. Отдел по Секретным делам и особым поручениям выполнял разного рода миссии, где было важностью сохранение конфиденциальности и неразглашения обстоятельств. Там велся строгий контроль бюрократии, и о проходимых операциях знали только работники отдела и непосредственно участники. Это был особый отдел. И одна из его проваленных миссий была «Поттеры». Когда они помогали семье Поттеров и их маленькому сыну Гарри быть спрятанными от Темного лорда. И семью Долгопупсов они спасти не успели, запрос отправлен не был. – Хорошо. Запоминай. А будут проблемы – отправь секретаря прямо ко мне, если отделу не понравится моя причина, и если они сочтут мои тревоги беспочвенными. Бруствер кивнул. – Его хладнокровие, прекрасные манеры, высокомерный взгляд. Он овладел магией на уровне шестого курса всего за несколько месяцев. Ухоженный вид, острый ум. Твердый характер. – Альбус задумался. – Я не могу понять, о чем он думает. Но если он захочет – всем своим видом и поведением покажет, или… или даже заставит думать нас так, как ему будет нужно. Этот Александр манипулятор и интеллигент. Знаешь, я уже встречал эти качества. И они очень опасные. Густая, ледяная жидкость стала медленно ползти по телу аврора; его кончики пальцев и ноги наполнились ею, а внутренности в животе завязались в твердый узел. Конечно, Кингсли понимал, о ком говорит директор. И, что еще хуже – перенял его тревогу. Которая была самой не беспочвенной на свете. – Ты говоришь о… Дамблдор повернулся к балкону, который открывал вид на бескрайние холмы и горы, вдоль покрытые зеленым ворсом дубов, гигантских сосен, елей и туй. Но под покровом темноты весь мир терял свои краски, и казалось, словно земля облита черным дегтем, поблескивающим при появлении луны. Ее слабый серый свет изредка перекрывали размазанные по небосводу облака. Внизу виднелся тяжелый, опущенный до самой земли туман. Где-то среди тех самых деревьев, в паутине острых веток, застряла поломанная надвое Нимбус-2000. – Да, – вздохнул Альбус, и в груди у него заскреблась печаль. – Я вновь нашел Тома Реддла.

***

Драко крепко сжал в зубах рубашку, чтобы очередное «ннн» позорно не вырвалось изо рта. Он беспомощно был перекинут через колено, не имеющий сил даже пальцем шевельнуть. Его растрепанные платиновые волосы обрамляли покрасневшее лицо. Из-под прядей сверкали злобные серые глаза. Он закусил губу. Ему было сейчас просто отвратительно. Он был жутко унижен… Побежден Поттером, который решил поиздеваться над Малфоем еще больше. С него были немного спущены его темные брюки, оголив некоторую часть тела. С кончика носа слетела капля пота. Шлепок! Малфой вновь зажмурился и вздрогнул, и глухо, еле слышно простонал: – Нн! Он был готов поклясться, что как только заклятие парализации пройдет, он найдет и убьет Гарри Поттера. Того самого, который сейчас, стащив с Малфоя брюки, и взяв в руки свой кожаный ремень, с силой ударял им по заднице Драко. Он, черт возьми, бил ремнем Малфоя! Закатав рукава. Отшлепал его. Это было… так странно. Не стал избивать его, смеяться. А решил, как это он выразился странным языком, «дать ремня» (прим. на русском). Шлепок! Шлепок! Шлепок! – Надеюсь, после данной нелицеприятной процедуры вы исправитесь в корне, господин Малфой, – наставительным тоном сказал Поттер. Малфой этого не видел, но он слабо улыбнулся. Его горячая нога, о которую опирался Драко, казалось, прожигала ему грудь и живот. – Кабы мне не пришлось выбивать из вас плохие манеры еще более недурственно, чем сейчас. Потому что ваша кожа уж совсем красная! Стоило бы добавить, что лицо у Драко было в разы краше, чем его кожа на заднице. Процедура длилась уже около десяти минут. Ладони у Гарри взмокли, как лоб у Малфоя. Его зад горел, и на нем остались позорные следы кожаной ленты. Драко тяжело дышал, иногда жмурясь. Злость и стыд выливались из него литрами позора. – Ннн… Драко грозно зарычал, как побитый пес, пытающийся отогнать от себя врагов. Он услышал лязг пряжки снова. Поттер надел на себя свой ремень, тем самым официально завершая пытку. Проведя ладонью по красной коже, он натянул парню брюки, и, довольно деликатно, застегнул ему ширинку. Драко устало выдохнул, расслабившись. Его обхватил вновь Поттер, поднимая и усаживая рядом, облокотив спиной о стену, а ноги его забросив себе на колени. Наконец, Малфой мог увидеть лицо своего мучителя. Невозмутимое, слегка взмокшее. Сквозь стекла прямоугольных очков горели изумрудным светом зеленые глаза, спокойно осматривая зажигалку и сигару, которую Гарри достал из кармана. Он зажег ее, зажав между зубов, и затянулся. Клубок дыма сгустком вырвался из приоткрытого рта. Поттер повернулся к маленькому окошку, что было за его спиной, снял защелку и открыл его. Свежий воздух бурным потоком ворвался в коморку, наполняя ее спасительной прохладой. Запах сырости и камня перебила хвоя. Драко с удовольствием почувствовал, как ему стало немного холодно. Мокрое тело покрылось мурашками, но даже съежиться он не мог. Чертово проклятье! Расстегнутая до живота рубашка оголяла его влажную грудь, которую он предпочел бы скрыть. К его удивлению, секунду спустя, на него опустилась темная мантия. Его целиком, за исключением ног, накрыли, будто одеялом. Чтобы согреть. Удивленно подняв дождливые глаза, Драко увидел Поттера, уже без мантии. Стройное тело было одето в белоснежную рубашку с длинными рукавами в викторианском стиле и с золотыми запонками, темную жилетку и черные джинсы. Гарри вытянул длинные ноги, расслабленно закуривая сигару, а руки сложил на ноги обездвиженному Малфою. – Поверь, мальчик, спустя года ты пропитаешься благодарностью ко мне, ибо не стоит быть таким высокомерным с другими. Драко нахмурился. Он видел странности в Поттере, и был хорошо наслышан о них (особенно от Пенси Паркинсон). Но теперь они были на лицо. Что это за странная одежда? Жуткая манера разговаривать, новая тактика поведения в дуэли. А сигара? Святой Поттер курит? Что за сказки. Упоминать про жестокую воспитательную порку даже смысла не имело. Что засело в Гарри? Малфой сильно сомневался в том, что это на него так повлияли смерть Сириуса Блека и повторная встреча с Волан-де-мортом. Мысли путались, особенно под гнетом смущения, и Драко забылся. Он перестал думать об изменениях, и даже устал рычать и сопротивляться. Он флегматично устроился на скамье, закинув ноги на Поттера, так же оглядывая его. Из-за закинутой на него мантии, Драко явственно чуял запах Гарри. Он был… странным. Какой-то дорогой приятный парфюм далеко не мальчика, а привыкшего к изыскам мужчины. Конечно. Малфой слышал, что в сейфе банка Гринготтс у Поттеров были сотни золотых галеонов, и, похоже, святоша наконец решился ими воспользоваться, а не ходить по три года в одной майке. И весьма активно он их тратил, судя по рубашкам из дорогого батиста и мягкого качественного шелка. А его трость? Она была краше, чем у Люциуса Малфоя, а та недешево стоила. Словом – перемены налицо. Сигара была докурена, и Гарри Поттер похлопал Малфоя по ногам, как бы обозначая конец. Он встал, убрав чужие конечности на скамью. Отряхнулся, поправил воротник и пригладил волосы. Драко ощутил дрожь, когда зеленые глаза остановились на нем. Гарри протянул руку и нежно, легко погладил Драко по голове, улыбнувшись. – Все еще успеет случиться, молодой человек. Не торопите события, и не идите слепо, куда зовут. Он отстранился, пихнул палочку за пояс и зашагал к выходу. – К утру вас найдут. Желаю спокойной ночи! Поттер вышел. Малфой, оставшись один, уставился в одну точку. Он был слишком шокирован теми событиями, что произошли сегодня. Он… он не мог даже оказаться в достойном ужасе, потому что у него не было сил. Драко медленно опустил веки, и устало вздохнул. Все только начинается.