Кокс карибский

2 . Джон блаженно выдохнул и аккуратно натянул плавки на опавший член. Это стало входить в привычку: встать с утра пораньше, бездумно просидеть на кровати с час, прокручивая в голове разный мысленный бред, потом вспомнить о делах насущных… и вечером особенно серого и безрезультатного дня наведаться в это местечко. Если, конечно, есть на что. Как хорошо, что люди придумали деньги — универсальную плату. Будь это иначе, Джон до скончания дней довольствовался бы собственной рукой. Но нет, мир был милосерден к таким, как он. Немного наличности, и самые разные парни становятся перед ним на колени или раздвигают ягодицы. Немного наличности, и он не одинок в течение часа. Немного наличности, и жизнь становится чуточку менее отвратительной. Жаль, что некоторые осуждают такой способ времяпрепровождения. Интересно, как бы они заговорили на его месте. Не заговорили даже — завыли бы от безысходности. Но им не понять, они живут по разные стороны реальности. — Вот, — Джон протянул сутенёру вторую половину платы. — Ты ведь часто к нам заглядываешь? — Время от времени. Да. —Тут есть особенная штучка, — оскалился мужчина немногим старше Джона, плохо выбритый здоровяк, — не для простаков. Скидок у нас нет, но за него можешь заплатить, сколько не жаль. Это типа привилегия. — Нууу, с ним что-то не так? — скептически промямлил Джон. Ему не слишком хотелось выныривать из мутного течения жизни, которое несло его инертное тело. — Да не ломайся, ладно. Он хоть и фрик, но конфетка! Предлагаю последний раз. — Ладно. По рукам, — была ни была, ничто не сможет изменить усталой серости будней Джона Уотсона. :::: В этой комнате Джон ни разу не был. И сразу становилось понятно почему: посередине вместо стандартной кровати красовался станок, у стены была стойка с приспособлениями — интересы вне восприятия конкретного бывшего врача и бывшего военного. Там же в центре, уже закреплённый мягкими кандалами, находилась его привилегия. Может, ну его к чёрту. Но открытая бледная кожа манила хотя бы взглянуть ближе. Джон подошёл. Задранные к верху ноги и ягодицы пестрели вспухшими полосами ударов. Что-то в его мире застыло и перевернулось. Анус поражал развороченным багровым видом. И Джон прикоснулся к блестевшему влагой измученному проходу кончиками пальцев. Конструкция встрепенулась, потревоженная незначительной дрожью тела. Мышцы сжались. — Не беспокойся, меня помыли, — голос тоже стал откровением. Глубокий, сильный, свободолюбивый. — Ещё бы они этого не сделали. Ты уже шестой за сегодня. С трудом, но человек приподнял голову, послышался шумный вздох, крылья тонкого носа затрепетали. Глаза были закрыты и полукружья ресниц тревожно лежали над нездоровой тёмной кожей у глаз. Множество полопавшихся сосудов на молочно-бледной коже выступали невесомым гадким рисунком. Дыхание казалось поверхностным. — Как ты выглядишь? — устало и оттого безразлично произнесла шлюха. — Обычный. А ты не собираешься открывать глаза? — Хмммм… То ли от новизны, то ли от шока, то ли от того, что Джон настроился на секс, у него уже стояло. Было немного мерзко коснуться в первый раз этого связанного, но кожа оказалась совершенно обыкновенной, тёплой и мягкой. И… почему бы не воспользоваться бесплатным шансом. Он предчувствовал, что за трах с этим парнем никто не внёс и фунта. Чем он от них отличается? Джон вошёл легко, будто место было сделано по его меркам. Не чрезмерно тесно и не слишком свободно. Парень охнул, его запястья в путах мелко задрожали. Двигаться было тоже легко, они раскачивались в пространстве, в прямом смысле головокружительный трах. Как-то вышло, что обыкновенно сдержанный в заботе о партнерах в борделе Джон, принялся ласкать тело под ним. Реакция была незамедлительной: ранее расслабленное и аморфное, оно вдруг обрело стальной каркас мышц, сжимая его член, оживая под руками, просыпаясь ответным возбуждением. Мерные раскачивания обратились в неистовую пляску. Хриплые стоны собрались под потолком, подводя к грани. Джон блаженно выдохнул и аккуратно натянул плавки на опавший член. Ничего не менялось. Почти ничего. Его партнёр сегодня кончил вместе с ним. Естественно, не секунда в секунду, но сопричастность, соединение, какая-то неосязаемая связь появилась. Хорошо, что он так и не открыл глаз. Ни к чему эта связь: деньги и секс не терпят между собой действительного откровения. На выходе он не отдал сутенеру ни пенса, ухмылка последнего до ушей ничуть его не смутила. — Простите, я забыл свою тро… — слова повисли в воздухе. Парень, которого Джон только что поимел, полусидел всё также голый, прислонившись к стене и подняв руки в защитном жесте. Над ним склонились двое из охраны. — Зачем вы его избиваете?! В чём он провинился? Неожиданно возмущение и злость вспыхнули в сердце Джона. А затравленный, полный надежды взгляд прожёг безупречной прозрачностью дождевой воды. — Не заработал ничего сегодня, — оба насмехались над ситуацией, над тем, что кто-то выступил в защиту практически бесправного животного у них под ногами. Джон неловко, судорожно выгреб всю наличку, припасённую за неделю, и, краснея, протянул в сторону вымогателей. Было ясно, что его вынудили участвовать в какой-то идиотской схеме. — Вот. Забирайте и оставьте его в покое. — Окей, окей, красавчики, можете дальше развлекаться. Давай, Шерлок — клиент ждать не будет. Даваааай, — парня схватили за волосы и практически ткнули-кинули в ноги Джону. — Вечером заглянешь за дозой, так и быть, заслужил. Когда они ушли, Шерлок продолжил сидеть каменным изваянием в ногах Уотсона. Наверное, не хотел смотреть на оказавшегося страшилищем клиента, а может, от стыда. Есть ли стыд у шлюхи? Джон подхватил свою более не нужную трость и ушёл. Что он будет сегодня есть? Как вернётся домой? Тоска. Опять тоска. Серость. — Хватит жалеть себя, неудачник! — глумливо хохотнул сутенёр. — Я вижу тебя насквозь. — Я, я не такой… — в волнении заморгал Джон. — Это просто… просто услуга. — Угу. На улице ждёт такси — скажи адрес, довезёт за счёт заведения. — А Шерлок? — Понравилось? — очередная похабная ухмылка. — Нет! — Значит, да. На самом деле он здесь не работает. Появляется, только когда нужна доза. — Но… — Аттракцион щедрости просто, а я тупой клоун, блядь, — с этими словами Джон получил записку с наскоро чёркнутым адресом. — Можешь побороться за него, самоубийца.