Не отдамся, сотри я даже руки в кровь

Спустя два дня после своего приезда, Митя, как обычно вечером, гуляя с собаками, старался заставить себя позвонить Наташе, своей девушке, которая ему, вроде как, очень нравилась. Он оттягивал этот обязательный звонок сам не зная почему, ему не хотелось слышать ее голос, не хотелось видеться с ней. Он чувствовал себя предателем, ведь он изменил, с какой стороны не посмотреть, а это была именно измена чистой воды. Но больше его смущало то, что его это не очень-то и беспокоило, что если быть честным, то еще неделю он мог бы легко не звонить ей, а вот Саше не смог бы не позвонить. Митя обязательно позвонил бы другу, под каким-нибудь идиотским предлогом, но телефона его не было. Зачем ему иметь номер человека, который уже три года рядом, но при этом сам Митя в нем не нуждался, до поездки на практику не нуждался, а сейчас скучает по нему. - Але, Натка, привет, я уже приехал, – Митя решительно набрал номер девушки, потому как дома говорить он бы нормально точно не смог. - Да, Мить, привет. - Как дела? Я только приехал, – соврал он ей. «Какое счастье, что она не общается с моей группой» - подумал Митя. - Слушай, Мить, тут такое дело. Кое-что произошло и мне кое-что кое-кто сказал, – Наташа мямлила на другом конце трубки. - О чем ты? – Митя закрыл от страха глаза, он боялся, что радостная весть о новой гей-паре уже разлетелась по всей академии. - Ну, понимаешь, тебя долго не было, да и встречаемся мы не так давно, ну Мить, ты ведь понимаешь? - Не особо, – Митрий был сбит с толку, он ровным счетом не понимал, что ему пыталась сказать подруга. - В общем, ты только не переживай. Давай расстанемся. - Хорошо, – Митя был так напряжен, что когда понял, в чем дело, чуть было не вздохнул с облегчением. - Что «хорошо»? – Наташа была крайне недовольна ответом. - В плане - хорошо, Натка, я не буду переживать. - Что значит, не будешь?! – девушка была уже не просто недовольна, а взбешена. - Ты ведь сама меня об этом попросила? – Митя удивлялся сам себе, что действительно не переживает из-за того, что в данный момент его бросают. - В этом твоя и проблема, ты все делаешь, что тебя просят, нет желаний своих и мнения своего нет. Меня это раздражает, – Наташа визжала так, как будто отшивают ее, а не она. - А что я должен сделать? - Ты должен был наорать на меня, узнать подробности, опять наорать, а потом заплакать и умолять вернуться. - О! Ну, прости. Я просто сейчас не могу все это сделать, не очень удобное время, может я попробую все это завтра? Только запишу последовательность, ок? – Митя уже язвил ей, она его напрягала, он не понимал, что ей надо и чего она хочет от него. - И чем это ты таким занят? – девушка не обратила внимание или просто не заметила сарказма в его словах. - Я гуляю с мопсами, – просто ответил он. - Ну, разумеется, что еще ты можешь делать!? «Как вариант – трахаться с Сашей и получать куда больше удовольствия, чем от тебя, сучка анорексичная» - подумал он, а вслух сказал: - Да, что я еще могу делать. - Мить, ты меня хоть любишь? – прошептала девушка в трубку, чуть всхлипывая. - Нат, ты меня решила бросить, наоралась вдоволь, теперь про любовь говоришь? - Ладно, Мить, бывай, останемся друзьями. Митрий послушал гудки в трубке, пожал плечами и пошел дальше гулять с собаками, вспоминая поездку, анализируя всю ситуацию с Сашей, продумывая варианты развития событий. После разговора со своей, теперь уже бывшей девушкой, Митя оставался в том же состоянии, что и до звонка, мысли были заняты не ею, разве что теперь не нужно было ей звонить, что несколько радовало. Несколько дней, изнывая от жары и духоты в Москве, Митя сидел и думал, он пытался разобраться в себе, в своих чувствах. Но сколько он не размышлял на эту тему, все сводилось к тому, что ему очень сильно нравится Саша, может даже он в него влюблен. Мысли о сексе с ним не пугали, а скорее, наоборот, заводили. Интернет был проштудирован на эту запретную тему и пройдены все тесты, с щекотливыми названиями «Кто ты на самом деле», «Познай себя», «Гей, лесби, би или натурал», «Любит ли тебя твой парень», «Скучает ли твой парень по тебе». Мозг кипел и плавился, как гудрон на крышах под солнцем, мысль умирала от одиночества в воспаленном мозгу, Митя лежал второй день в позе трупа, готовый к ожидающей его каре свыше за то, что гомосятину неподобающую развел, да поддался на зов плоти своей слабой, не смог противостоять соблазну. «Интересно, я умираю от любви, но тогда это прискорбно, потому как любовь должна была сделать меня позитивнее, раскрасить мир во все розовое… хотя, в данном случае, во все голубое, как там у геев, фиг поймешь, а не помирать меня оставить. Или же я умираю от тоски по нему, тогда мне стоит на него обидеться, это вообще неслыханная наглость, заманить меня в гомозападню и дать спокойно умереть, либо же… это реально наказание, небо меня карает за мужеложство, что еще более обидно, никого не карает, вон все лобзаются по телеку, а меня значит как самого левого…» - Сынок, ты как себя чувствуешь? Молоко плохое было, я говорила тебе его не трогать, зачем ты его выпил? Сине-зеленый теперь лежишь, тебе чего-нибудь принести? – мама стояла над Митей, протирая влажным полотенцем лоб. - Молоко говоришь… Мам, тазик, тазик неси. После того, как Мите стала понятна причина его внезапного недуга, он быстро пошел на поправку, и вскоре вновь все свое время стал посвящать мопсам, а не тазику с унитазом. Вечером, возвратясь с очередной прогулки, он застал родителей около телевизора, поддавшись моменту, подсел к ним, дабы воссоздать мечту детства – семья в сборе. Но лучшие побуждения его были разбиты вдребезги. Родители смотрели концерт Песня года, и отец комментировал каждого выступающего. - Опять пидарас поет, – пробубнил он, смотря выступления Киркорова. - Ну хватит уже, тебя послушать, так половина певцов такие, – пыталась успокоить его мама. - Не половина, а все! Гомики заполонили все. На этой торжественной ноте Митя разрушил семейную идиллию, удалившись к себе. «Гомики, говоришь, заполонили, ты бы пульт выронил, узнав, чем я всю поездку занимался». На следующий день, кушая с мамой на кухне, Митя спросил у нее: - Мам, а как ты к голубым относишься? - К голубым… - мама, не привыкшая, к таким откровенным разговорам с сыном, тут же покраснела, - К голубым… - потом внимательно посмотрела на сына, и краска спала с ее лица. - Э, мам, ты чего тут? Я ж не про себя! - успокоил ее Митя, боясь, что маму хватит удар. - Не про себя? – прошептала женщина. - Да, я про вчерашний разговор вечерний, ну помнишь, отец разнервничался из-за голубых. - Ну, Мить, я не знаю, что тебе про них сказать. Мне кажется, что это неправильно, нормальная семья должна состоять из мужчины и женщины. Это хорошая семья, правильная семья. - Ну да, – сказал Митя. «Ну да, мама, наша семья как раз такой вот пример, хорошей, нормальной семьи, етить ее налево». Больно было слышать это от своей матери, хотя он так и предполагал ее ответ. Тогда-то Митрий для себя решил, выкинуть из головы все, что связано с Сашей, потому как подставить маму, довести ее до инфаркта, он не мог. Телефонный звонок вывел его из раздумий. - Смольный на проводе, – ответил он на незнакомый номер. - Это доктор Митрий Копылов? - Саша? – у Мити остановилось сердце, все, что он думал о том, что необходимо перестать общаться с Александром, тут же вылетело из его головы. – Да, доктор Вас слушает. С каким недугом обращаетесь? - Доктор, по телевизору передавали грозу сегодня ночью, боюсь мне без Вашей помощи не справиться. - Попробуйте обратиться к родителям, дорогой мой, я не оказываю помощь на дому, – Митя изобразил важный тон, стараясь, чтобы радость была слышна, и принял правила игры, установленные Сашей. - О, доктор, мои родители вчера уехали, я совсем один. Быть может, за дополнительную плату, если я покрою все Ваши издержки на поездку. - Я приеду, – Митя решил все и вся послать к черту. Желание увидеть друга было сильнее чем страх, который его одолевал при мыслях, что он влюблен и может быть геем. Все эти мелочи ушли на задний план, он вспомнил улыбающегося Сашку, а потом как тот вздрагивал от каждого раската грома, и только это сейчас было важно. - Митька, ты серьезно? – Саша не мог поверить, что его друг так быстро согласился. - Ну, я ведь в курсе, какой ты у нас ссыкунишка, как тебя любой шум пугает, что мне теперь делать, я прямо-таки себя ответственным чувствую. Ты мне скажи, до тебя дольше, чем до канадской границы ехать? - Не боись, не так далеко, как тебе кажется. Ты давай собирайся, с обеда уже дожди начинаются. До остановки Петровско-Разумовская доберись, электричка в 15:20, тебе хватит времени на побриться-помыться, 4 часа в запасе. - Мыться даже и не собираюсь, а уж бриться – тем более. А ты за это время губу свою закатай на место, и не раскатывай на мой священный зад. - Что ты, что ты? Я даже и не думал ни о чем, - начал оправдываться Саша, хотя лукавый голос выдавал реальные его намерения, - как сядешь в электричку – звони, сообщу дальнейшие действия.