Личный отряд Поттера.

Забини недолго смотрел на Рона. Он решил повторить этот порыв, который ему понравился; порыв, которому он давно не хотел противиться. Снова прижался губами к дрожащим, подрагивающим и теплым губам гриффиндорца, скользнул влажным языком по зубам. Открывшийся от удивления рот Рона впустил в себя его напор, принял этот поцелуй, как необходимое. Уизли чуть не задохнулся. Этот первый поцелуй сорвал с него парень, слизеринец. «Все же чертовски красивый…» - пронеслось где-то далеко в подсознании Рона. Он чуть подался вперед, прикрыв глаза. Белые лепестки омелы расцветали над ними, делая атмосферу напряженной волшебством, которое раскрывало их сердца, свободные от обид, чистые и невинные, далекие от пороков факультетов. Для всех их просто не было, не существовало больше никого, кроме их двоих. Рон слышал гул собственного сердца, перестал чувствовать жар на щеках – все внимание утопало в мягких и нежных движениях языка. Он даже забыл, с кем именно целовался, настолько божественен был этот момент. А Забини ничего не забыл. Он был приятно удивлен, что тот ответил после всего, что он ему сделал. Внезапно проснувшаяся нежность и забота к этому рыжеволосому мальчишке уступала всему: его характеру, его гордости. Блейз никогда не обманывался. Он прекрасно знал свои чувства и мог понять, что с ним творилось, поэтому не врал самому себе, придумывая нелепые оправдания. Вот только… юноша никогда не думал, что любовь – это настолько волшебное чувство, способное частично изменять природу человека, его собственную природу. Когда поцелуй прервался по инициативе Рона, вдруг опомнившегося, Забини не мог произнести ничего лучше, чем, подняв палочку: - Обливейт, - просто стирая то происшествие из его головы, чтобы оставить лишь этот ошеломительный прекрасный поцелуй. Ведь ему тоже хотелось жить, просыпаться с ним на рассвете, приносить ароматную чашку кофе к спящему юноше. Забини подхватил оседающего Рона, прижав к себе, сжимая в одной из рук палочку. Он усадил его на диван, вглядываясь в расслабленные черты лица, поглаживая кончиками пальцев его щеки с выгоревшими на солнце веснушками, убирая упавшую на глаза челку. Начиная приходить в себя, Уизли открыл глаза, встретившись с синим омутом парня, что был сейчас так близко. Он слабо нахмурился, вспоминая, как оказался здесь и кто это вообще рядом. Справившись с подступившей тошнотой, Рон вдруг вспомнил, как он снова бродил во сне и пришел сюда, и этот первый поцелуй с Забини. То ли он сошел с ума, то ли ему действительно безумно понравилось. Простой поцелуй, не предвещающий никакого продолжения. Рон почувствовал его ладонь на своей щеке и чуть покраснел, положив поверх свою и лишь обрадовался, когда тот снова неуверенно коснулся его губ, втягивая в новый поцелуй. Сколько прошло времени с тех пор, как он пришел? Сколько они еще сидели на кожаном черном диване в свете лампочек-звездочек над их головами, целуясь, нежась в объятиях, необычно приятных в это мгновение? Не волшебство ли подтолкнуло его прийти сюда, чтобы столкнуться с этим теплым ощущением в груди? Забини прижал его к себе, лизнув у основания шеи его кожу и мягко улыбнувшись, когда тот в ответ лишь сильнее прижался к нему. Две недели Гермиона не заводила разговора о том, чтобы Гарри учил их защите от Темных искусств, но это не значит, что он не ощущал этого вопроса в застывшем напряжении, когда внезапно между ними наступало молчание. Рон побывал еще на четырех тренировках, и на последних двух на него не кричали, а все потому, что тот вел себя намного увереннее, даже несмотря на выкрики Забини с трибун. Гарри иногда казалось, словно тот даже вдохновляет Рона, дает ему эту уверенность, поддерживает его, запутывая всем этим шрамоносного друга. Все трое сумели добиться исчезновения мышей на трансфигурации. Но бурным ветреным вечером в конце ноября, когда они втроем сидели в библиотеке, подбирая ингредиенты для зелья у Снегга, тема эта всплыла снова. - Слушай, Гарри, - неуверенно начала Гермиона, и Гарри сразу понял, что именно ее тревожило и волновало. Рон бросил на нее тревожный, угрожающий взгляд. Она в ответ нахмурилась, не торопясь продолжить. Гарри медлил с разговором, оттягивая время нового порыва Гермионы. Он сделал вид, будто вчитывается в страницу «Самых Сильных Зелий», - ему не хотелось говорить об этом сейчас. А думал он об этом за две недели немало, что помогало ему отвлечься от мыслей о Малфое. Порой - как и в первую ночь, когда об этом заговорила Гермиона, - идея казалась ему безумной. Но иногда начинал думать о заклинаниях, которые помогли ему больше всего при встречах с Темными существами и Пожирателями смерти, и подсознательно строил планы уроков... - Гарри…- тихо позвала его девушка, чтобы привлечь его внимание. - Не знаю, - выдохнул Гарри, оттягивая решительный разговор, но, похоже, бой был проигран. Он взглянул на Рона в поиске поддержки. - Мне эта мысль с самого начала понравилась, - охотно вступил в разговор Рон, убедившись, что Гарри не намерен ругаться. Наступило долгое молчание. Гарри не мог сказать им просто так, что сдался, что согласен. Почувствовав надежду, Гермиона вдохновленно улыбнулась. - Нет смысла отрицать, что ты владеешь защитой от Темных искусств, Гарри. В прошлом году ты был единственным, кто мог полностью осуществить заклятие Империус, мог вызвать Патронуса и сделать то, чего не могут взрослые волшебники. Даже Виктор всегда говорил, что ты делаешь то, что он сам не умеет. А он был на последнем курсе Дурмстранга. Ну, что? Будешь нас учить? - Только тебя и Рона? – с надеждой спросил Гарри. - Ну... - Гермиона как будто опять заробела. - Только ты не бесись. Гарри, я действительно думаю, ты должен научить всех, кто захочет учиться. Мы же хотим защититься от В... Волан-де-Морта. Рон, не будь смешным. Будет нечестно, если мы не дадим такой возможности остальным. Гарри на минуту задумался. - Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько ребят хотят тебя послушать. - Она наклонилась к Гарри и Рон тоже придвинулся поближе. - А что, если скажем: все, кто хочет, встретимся в первый декабрьский выходной в Хогсмиде и обсудим это дело? - Почему там, а не в школе? - спросил Рон. - Потому что, - сказала Гермиона, снова взявшись за рисунок Китайской жующей капусты, который копировала из книги, - потому что Амбридж вряд ли обрадуется, если узнает, что мы задумали. Утро вылазки в Хогсмид выдалось ясное, но ветреное. Они прошли между высокими каменными колоннами с крылатыми вепрями и свернули влево, на дорогу к деревне. Ветер трепал им волосы, бросал на глаза. - Гермиона, ты уверена, что Слизерин не прознал об этом? Что, если на это собрание придет, например, Малфой? – неуверенно произнес Гарри, пытаясь согреть руки дыханием. Снег лежал повсюду, покрывая землю небольшим покрывалом. - Малфой? - усомнилась Гермиона. - Да... может быть. И до самой деревни пребывала в задумчивости. Встреча была назначена в «Кабаньей голове». Этого места все опасались, поэтому никто не мог их подслушать. Они прошли по Главной улице мимо магазина волшебных шуток «Зонко», увидев там, естественно, Фреда и Джорджа, мимо почты, откуда через правильные интервалы вылетали совы, и завернули в переулок, в конце которого стоял трактирчик. На ржавой скобе над дверью висела облезлая деревянная вывеска с изображением отрубленной головы кабана, с которой текла кровь на белую скатерть. Вывеска скрипела на ветру. Троица остановилась перед дверью в нерешительности. - Идем? - робея, сказала Гермиона. Гарри шагнул первым.