Будьте моим злодеем!

      Настала пора отправляться к приятелю Кощееву. Ладимире и интересно зело было, и страшно. Да вдобавок испуг увеличили слуги Бессмертного – довезли телегу с горой мяса сырого, крапивой обложенного для сохранения свежести и огромным полотном накрытого, до окраины царства Кощея, выпрягли лошадь и наперегонки с нею ускакали обратно. Остались Ладимира и Бессмертный одни-одинешеньки.       – Это в оных горах Змей живет? – спросила девица, указывая дрожащим перстом на скалы, до коих было идти совсем близко.       – Да, – подтвердил Кощей.       – А... – только Ладимира вздумала вызнать, кто ж телегу до гор потащит, как Бессмертный крикнул:       – Ой ты гой еси, друг мой любезный! Покажись, ящер, чешуею на солнце красном блистающий и всех вражин своим дыханием испепеляющий!       «Вот сейчас и увижу я Горыныча», – сглотнула царевна, чья смелость пропала, а страх настолько обуял душу, отчего Ладимира едва не схватила Кощея за костлявую руку. Эх, лучше б с Ягой и Баюном в тереме посидела. А на Змея, как выжившие опосля его пламени и старцы мудрые вещают, безопаснее смотреть с лубочных картинок.       На велеречивый призыв Бессмертного Горыныч не откликнулся.       – Али захворал болезнью заразной, отчего не можешь явиться предо мной? – снова заговорил Кощей. – Так подай голос, что жив ты, друже!       И второй раз ответом ему была тишина.       – Простите, – робко сказала Ладимира. – Может, Змей улетел в дальние края, за тридевять земель? Как-никак он с крыльями: махнул – и ты у Лукоморья... Не то что туда на телеге трястись семьсот семьдесят семь верст... А когда доедешь-таки – уж и на родимую сторону пора возвращаться. Сколько времени потерялось в пути...       – Не улетел он. Горыныч всегда меня предупреждает, коль в долгий перелет собирается. Соратник мой верный, что за сила недюжинная не пущает тебя глас подать?       – А вдруг его пленили? – прошептала девица.       – Типун тебе на язык! – рассердился Кощей. – Окромя ловкой да нахальной царской дочери мне еще очередного покусителя на сокровища Змея не хватало!       Выждав малую толику, Бессмертный усилил свой голос колдовством, от звука коего горы ходуном заходили, птицы камнем с небес попадали, две женщины в царстве родили раньше положенного срока, а у Ладимиры на миг уши заложило:       – Ну-ка немедля отзовись, бессовестный гад! Не то заберу себе все твои побрякушки, ящерица-переросток!       Из пещеры, что в горе черным провалом виднелась, раздался громкий вздох.       – Кто тама орет? – пробубнил Горыныч, выпростав наружу гребенчатую голову, чешуею цвета смарагда* покрытую.       – Очи протри, – добродушно произнес Кощей.       – А, ты. Здорово, – Змей выбрался из пещеры целиком, уселся на зад, обернул вокруг хвост и зевнул так широко, что мог бы солнце ясное проглотить. – Разоспался я, посему и не слыхал – ты уж не серчай.       – Ты чего пузо отъел?! – ахнул Бессмертный, узрев толстого аки заморская водяная лошадь** приятеля.       – Так это запас на зиму, – оправдался Горыныч, почесывая когтистой лапой большущее светло-зеленое брюхо.       – Лето недавно началось, – напомнил Кощей. – Али с прошлого года запас бережешь? Кабы не испортился на жаре-то.       – А что мне еще делать? Вот ем да сплю. Летаю иногда. Сам знаешь, не воюем мы теперича с людьми. Редко какой царевич забредет в мои горы: помашет мечом, я на него дуну – он по воздуху домой и вертается. Снова не идет, стало быть, таскался ко мне за-ради тренировки. А может, и на спор. Яга как-то была с гостинцами: сказывала, ты в человечьем облике тоже мясца наел.       – Старая сплетница! – недовольно воскликнул Бессмертный.       – О, а ты не с пустыми руками в гости заглянул! – Горыныч первым делом заметил не воз, а Ладимиру, нырнувшую за спину Кощея.       Да, Змей огромный, однако из-за веса неповоротливый – не достанет до царской дочери!       – Я не ваш обед, – заявила девица. – Ваш вон – на телеге.       – Ишь, какая бойкая, – уважительно цокнул раздвоенным языком Горыныч. – Выходи, не трону.       Ладимира послушалась и за похвалу осмелилась спросить:       – А где ваши еще две головы? Отрубили?       Змей непонимающе уставился на нее, потом на Бессмертного, и как зальются оба смехом!       – Это все человечьи байки, – отхохотавшись, объяснил Горыныч. – Приходили на бой со мной пьяные вусмерть царевичи, у коих в очах троилось. Те, что живыми сумели убраться, всем трепались, что Змей Горыныч о трех головах.       – И о девяти, и о двенадцати. И что на месте отрубленных голов новые вырастали, – добавил Кощей.       – От тех царевичей вовсе коноплей несло за версту. Вы зачем пожаловали-то? Не головы же мои считать.       – Хотел я тебя на обманное сражение позвать супротив ее батюшки, – Бессмертный показал на Ладимиру. – Но вижу, ты подняться на лапы не сумеешь, не то что в воздухе парить.       – Э-э... – протянул пристыженно Горыныч. – Прав ты, друже. А я ложью тебя попотчевал: я уж, почитай, третий месяц не летаю. Живот к земле тянет...       – Ясно, – коротко бросил Бессмертный и повернулся к городу. – Идем, царская дочь.       – Извини-и-и! – прокричал вслед Змей. – Я бы с радостью, да вот... Эх... А за телегу спасибо! Я как раз утреннюю трапезу совершу.       Вспышка – и воз с мясом сырым исчез от колдовства Кощеева.       Горыныч разочарованно заскулил.       – Пора и мне перестать запасы на зиму делать, – решил Бессмертный, испугавшись, что эдак он распухнет от кушаний и сравняется размером со Змеем.       – Нету у нас войска... – пригорюнилась Ладимира.       – Я есть, – обнадежил ее Кощей. – Ты меня наняла, плату обещала, посему мне с царем Агафоном поле брани делить.