I'll be right here now* To hold you when the sky falls down I will always Be the one who took your place When the rain falls I won't let go I'll be right here Right Here — Ashes Remain
Свинцовые тучи сурово нависали над небольшим домом, угрожающе сверкая редкими вспышками молний. Казалось, природа замерла в ожидании неминуемой бури, которая по неизвестным никому причинам опаздывала. Лихтенштейн устало прислонилась к прохладной поверхности, её зелёные глаза без особого интереса скользили по многочисленным деревьям, окружавшим их скромное жилище. Наконец, первые тяжёлые капли неподъёмным грузом упали на раскалённую и пыльную каменную дорожку, вмиг окрашивая её в тёмно-серый цвет. Складывалось настойчивое ощущение, что дождь старался наверстать упущенное время, нещадно долбя по крыше и окнам свой незатейливый ритм. Вдалеке показалась очередная вспышка молнии, а затем оглушающий гром угрожающе прокатился по округе, заставляя девушку испуганно вздрогнуть. Почти сразу же со второго этажа послышались тяжёлые шаги. Швейцария спускался довольно-таки неторопливо, задумчиво смотря себе под ноги и постоянно поправляя давно привычную винтовку. Его белоснежный берет был чуть накренён в сторону, от чего казалось, что он вот-вот должен упасть, но подобного не происходило. Наконец, остановившись на последней ступеньке, Баш поднял голову, внимательно окинув гостиную, и останавливая взгляд на замершей девушке. При виде растерянного лица Евы**, Цвингли позволил себе чуть смягчить выражение лица. Вновь поправив оружие, блондин спустился вниз, не спеша подходя к ожидавшей его Лихтенштейн. Остановившись в паре метров от неё, Швейцария бросил быстрый взгляд в сторону настенных часов, висевших неподалёку от входной двери. За ним должны были приехать с минуты на минуту, а это значит, что с каждой секундой время на их разговор неумолимо утекает. — Братик? — вопросительно подняв брови, поинтересовалась девушка, поднимаясь с подоконника и стремительно сокращая между ними расстояние. Она не понимала, что во внешности парня её так напрягает, вроде бы он выглядел как обычно, да и винтовка её совсем не напрягала, но было в нём сейчас нечто такое официальное и серьёзное. — Время пришло, — коротко бросил Баш, отводя взгляд в сторону. Он не желал смотреть ей в глаза, сообщая подобные новости. Наверное, зря он сообщил ей об этом перед самым отъездом. Ева непонимающе подняла голову вверх, пытаясь заглянуть в глаза блондина и найти там ответ, хотя спустя секунду ей уже этого и не требовалось. Все фрагменты встали на свои места. — Ты не можешь, — девушка поддалась вперёд, хватая Цвингли за предплечье, а затем, словно ошпаренная, отшатнулась в сторону, прижимая руки к груди. — Извини, я не должна была, прости. Я просто, — Лихтенштейн закусила губу, пытаясь подобрать нужные слова, но вместо этого произнесла совсем другое. — Мы ведь должны были вместе воевать. — Не женское это дело, — строго заметил парень, а затем мягче произнёс, положив руки на хрупкие плечи блондинки. — Я не хочу, чтобы ты воевала. — Но Россия… — С Иваном я сам разберусь, думаю, он меня прекрасно поймёт, — попытался оборвать все пререкания Баш, сильнее сжимая ладонями ткань платья, заставляя Лихтенштейн посмотреть ему в глаза. — Послушай меня внимательно, Ева. Я не хочу, чтобы ты и твоя страна воевала, если Российская Федерация проиграет, и Штаты лишь утвердят свой статус самого сильного государства на планете, тогда всех выживших союзников Брагинского будет ожидать наказание. Альфред далеко не такой хороший, каким хочет казаться, и ты знаешь это намного лучше, чем я, поэтому, если подобное вдруг произойдёт, я должен быть твёрдо уверен, что ты не пострадаешь, понимаешь? — Я понимаю, но, — девушка резко сделала шаг вперёд, утыкаясь лицом в грудь опешившего блондина. — В таком случае, обещай мне, что подобного не случится. Братик, я не хочу жить, зная, что ты отдал за это свою жизнь. Баш удивлённо замер, не зная, что делать, он впервые за последние несколько лет оказался так близко с этой девушкой, да ещё и в подобных обстоятельствах. Неслышно выдохнув, Цвингли лишь крепче прижал к себе хрупкое тело Евы, укладывая подбородок ей на макушку и задумчиво смотря в окно, на бушующую природу. А затем он почувствовал, как блондинка несмело обнимает его в ответ, сжимая в руках зелёную ткань пиджака. — Я постараюсь. Я сильно постараюсь, ради тебя, Ева.***
— Ты придурок, — спокойно произнёс Брагинский, рассматривая многочисленные синяки и ссадины на спине прусса, при этом стараясь медленно отдирать кровавые бинты, которые почти намертво прилипли к коже, не желая с ней расставаться. — От придурка слышу, — злобно шипит Гилберт, недовольно морщась, и сжимая руками серые штаны, дабы не впиться ногтями в ладони. — Можно и понежнее. — Ну уж извини, я и так пытаюсь не снять с тебя кожу, — хмыкнул русский, наконец, оторвав последний кусок. Свободно выдохнув, Брагинский, наконец, отложил бинты в сторону и взял из таза с водой тряпку, предварительно выжав её. — И вообще, мне очень интересно послушать твоё объяснение на тему, почему ты оставил мою сестру. — Вот уж не надо, — недовольно буркнул немец, расслабившись от лёгких и местами даже нежных действий парня. Он действительно давно не менял повязку, помня, что раны, нанесённые людьми, вряд ли убьют его. — Она там с Украиной и этим идиотом, как же его. А, Сербия. — Украина? Что она там забыла? — Иван задумчиво нахмурился, от чего случайно задел края рваной раны, от чего получил болезненный вскрик и полное презрение в красных глазах со стороны экс-Пруссии. — Да она, похоже, тебя вообще ни во что не ставит, — не смог не съязвить немец, за что вновь получил опять по той же ране, но уже намерено. - Эй, чего ты творишь?! — Упс, случайно вышло, — нагло протянул русоволосый, поспешно откладывая ткань в сторону и беря в руки перекись водорода, первое, что нашлось в пресловутой русской аптечке. Увидев этого краем глаза, Байльшмидт лишь недовольно хмыкнул, но приготовился вновь к неприятной процедуре. Всё же намного приятней, когда за тобой ухаживает Россия, чем Беларусь, которая при каждом удобном случае спешит добавить несколько порезов. — Как продвигаются ваши дела? — Хреново, мы не вписываемся в рамки твоего плана. Или ты ожидал, что мы за месяц всё Средиземье успеем захватить? — ехидно протянул Гилберт, ожидая новой порции мести, но таковой не последовало. Иван, за его спиной, лишь издал какое-то непонятное копошение, а затем тяжело вздохнул. — Я ожидал, что Германия будет сопротивляться намного дольше, — уклончиво произнёс он, отставляя лекарство и принимаясь открывать свежие бинты. — А ты-то чего здесь? — Беларусь выпнула, сказала, что и так много народу набежало, а я лишь мешаю им. Лучше иди и помоги братику, — последнее предложение Гилберт произнёс каким-то непонятно слащавым тоном, будто в попытке спародировать девушку. Впрочем, попытка с треском провалилась, заставляя русского лишь весело усмехнуться в шарф. Между ними повисла молчаливая пауза, которую, впрочем, никто не спешил прерывать. За плохо прикрытой дверью слышалась русская речь и отголоски немецкой, похоже, кто-то настойчиво искал переводчика, но никак не мог найти. Через пару секунд раздался топот нескольких ног, который, впрочем, вскоре растворился в тишине. Гилбёрд, вымотанный столь активными действиями, дремал на изголовье кровати, засунув голову под крыло и, казалось, совершенно не обращая внимания на своего шумного хозяина. Гилберт был вынужден с поднятыми вверх руками обдумывать сложившую ситуацию, ощущая присутствие Ивана близко, как никогда. Россия старательно перебинтовывал спину прусса, иногда наклоняясь вперёд, дабы полностью обхватить тело парня тугой тканью. Иногда немец задавался вопросом, почему он так близко подпускает к себе русского. В далёком прошлом Байльшмидт просто терпеть его не мог, всячески выражая свою ненависть, со временем, конечно, всё это поутихло, уступая место непонятному спокойствию и умиротворённости, стоило ему остаться рядом с этим парнем наедине. Иван на деле был не таким взрывным и опасным, как вечно утверждал (кричал) Америка, и не таким уж демоническим, как тихо шептал Англия. Брагинский был русским, что во много раз усложняло задачу и придавало ей ещё больше интереса. Россия никогда не пытался лицемерить и угождать остальным, он ни под кого не подстраивался, действовал всегда в своих интересах и интересах своих союзников, всегда сильно дорожил семьёй, был по-детски невинен и упрям, иногда жесток, но не взрывным, уж точно не взрывным. Каждое действие парня было несколько раз продумано и просчитано, даже когда Иван, легко смеясь, говорил, что полагается на «авось», он всё же прекрасно догадывался, каким именно будет конец. Всё это экс-Пруссия заметил далеко не сразу, и даже не через двадцать лет совместного проживания в одном большом доме под названием СССР. Весь образ русского складывался из маленьких, на первый взгляд, незначительных фрагментов, что вскоре составили целую картину. И чем больше Гилберт узнавал, тем меньше ему виделось правды в собственных действиях. Брагинский был удивительным, до безумия странным и непонятным. Он любил читать старую и давно забытую всеми классику, сидеть вечером за чашкой отвратительно сладкого чая и смотреть в окно, он ненавидел, когда кто-то брал его вещи без разрешения, но сам мог спокойно взять всё, что понравится. Иван притягивал к себе магнитом и им же отпугивал, заставлял увидеть в себе хорошую сторону, а затем затмевал её плохой. Наверное, со временем Гилберт просто привык ко всему этому, то, что отпугивало других, невольно привлекало экс-Пруссию. Именно поэтому, когда Иван, казалось бы, так небрежно дал отмашку другим странам, мол, всем спасибо, все свободны. Байльшмидт не пожелал уходить. Россия ясно дал понять ему, что тот может валить на все четыре стороны в любой момент, но прусса уже было не обмануть. Он, спустя столько лет, наконец, смог разглядеть то, что доводилось заметить не всем, а именно истинные чувства и сомнения великой Империи Зла. В какой-то степени это позабавило его, а потом он просто остался. Без предисловий и объяснений, просто поставил удивлённого Брагинского перед фактом, гони не гони, а я буду здесь столько, сколько пожелаю нужным. — Эй, Гил, ты что, умеешь спать с открытыми глазами? — поинтересовался голос откуда-то сверху. Байльшмидт недовольно моргнул, выплывая из воспоминаний и встречаясь взглядом с фиолетовыми глазами. Сбоку чирикнули, без особого интереса, Пруссия перевёл взгляд в сторону птицы, которая нагло расположилась на плече русского и, похоже, чувствовала себя там вполне комфортно. Предатель. - О, очнулся, думаю, твоей кличкой скоро на полном серьёзе станет спящая красавица. — Очень смешно, — хмыкнул прусс, ощущая, как бинты плотно обхватили торс. Спина теперь саднила намного меньше, всё же русский знал толк в оказании медицинской помощи. Сам бы немец вряд ли сделал так же хорошо. — Да, ладно тебе, — примирительно усмехнулся Иван, выпрямляясь. — Советую тебе отдохнуть, поди, устал добираться до сюда без телепортации то. Думаю, мы задержимся в Берлине на пару дней, людям требуется отдых, да и нам не мешало бы немного расслабиться. — Хочешь заставить Франциска понервничать? — понимающе протянул Гилберт. — Одобряю. — Я знал, что тебе понравится, а теперь, если ты не уснёшь, то придётся силой вколоть тебе снотворное, ибо ты похож на ожившую мумию. — Понял я, понял, можно и без подобных комплиментов, — махнул рукой Байльшмидт, но за русским уже закрылась дверь. Гилбёрда нигде не было, а это значит, что он решил попутешествовать вместе с Брагинским. Ну, точно, предатель.***
Артур устало выдохнул, прислоняясь плечом к двери и методично пытаясь попасть в замочную скважину. С самого утра правительство активно промывало ему мозг, пыталось вытащить информацию, которой вовсе нет, а потом, поняв всю глупость затеи, отправило на тренировку вместе с солдатами, аргументируя тем, что война может начаться в любую секунду и люди должны быть во всеоружии. Именно поэтому британец сейчас был на взводе и на вопрос стража правопорядка лишь огрызнулся и злобно кинул в сторону того взгляд, правда, потом пришлось извиниться, но не суть. То, что в доме он не один, Кёркленд понял сразу, стоило ему лишь переступить порог. Знаете, это странное непередаваемое ощущение того, что кто-то без вашего ведома вторгся в вашу собственность, здесь было тоже самое. Блондин недовольно хмыкнул, повесив небольшую сумку на крючок в прихожей. Ключи от этого дома имели лишь два человека, Америка вряд ли бы в такое время заявился к нему, а значит, это был он. Тот, кого британец просто терпеть не мог. Мысленно молясь, чтобы это были просто воры, Артур бесшумно двинулся в сторону кухни, где, как он думал, и находится нарушитель. Чем ближе он приближался, тем отчётливее слышал приглушённые голоса, доносящие из помещения. Теперь это точно нельзя ни с чем спутать. И, к огромному сожалению, он приехал не один, а со всей семьей. Понимая всю абсурдность ситуации, британец тяжело вздохнул, чем выдал своё месторасположение. Звуки на кухне подозрительно затихли, уступая место почти идеальной тишине. — Ну и? — поинтересовался Кёркленд, появляясь на пороге. Кто бы знал, какой цены ему стоило придать голосу спокойный тембр. — Что вы здесь забыли? — Ты так всех гостей встречаешь, а, Англия? — ехидно поинтересовался Шотландия, нагло развалившись во главе стола и, видимо, попивая кофе. — Ирландия, слышал? Он нам не рад! — Какой ужас, — наигранно протянул светло-рыжий парень, отвлекаясь от рассматривания старого и пузатого чайника, которому было больше десятка лет. — Где твои манеры, Артур? — Добрый вечер, — тихо отозвался Уэльс. Он сидел справа от Скотта через один стул, задумчиво сверля взглядом ровную чайную гладь, и даже не поднимая голову на только что пришедшего блондина. — Извини за беспокойство. Британец раздражённо вскинул брови, стремительным шагом пересекая кухню и вырывая из рук ирландца чайник, с шумом опуская на место. Не то, чтобы он был не рад видеть всю семью в сборе, но, чёрт. Они подобным образом не собирались несколько лет, лишь Шотландия иногда забегал на тридцать минут, дабы распить свой дрянной виски и помахать бутылкой над головой, крича что-то о свободе. Ирландия, хоть и был самым дружелюбным из их компании, предпочитал сидеть на своём острове, бормоча что-то о деньгах и лепреконах. В общем, семья из них была не самая образцовая. — Может быть, вы всё же объясните, что привело вас ко мне в дом? — недовольно проворчал Англия, меряя Кигана*** строгим взглядом. Ирландец лишь поднял руки в защитном жесте, а затем поспешил сесть на стул, стоящий за его спиной. — Совсем ты, чаефил, одичал, — усмехнулся Скотт****, притягивая к себе опустевшую чашку, будто собираясь сделать очередной глоток. — Во всём мире идёт война. — И? — А какой город является столицей Великобритании? — видя, что никто не хочет ему помогать, продолжил гнуть своё шотландец, мысленно удивляясь недогадливости Англии. Видя, как удивлённо округлились светло-зелёные глаза, и как сильно вытянулось лицо Артура, Скотт понял, что добился нужной реакции. — Наконец, дошло. А теперь подумай, вряд ли мистер Брагинский обойдёт тебя стороной. Англия недовольно нахмурился, присаживаясь за стол напротив брата. Он прекрасно понял, к чему тот клонит. Если Англия падёт под натиском русской армии, то Великобритания развалится, ибо будет захвачена столица. И какое Скотту до этого дело? Он ведь громче всех кричит о независимости и достаточно красочно описывает вслух, почему он был бы рад покинуть Соединённое Королевство. Только вот сейчас этой радости на его лице не наблюдается. Шотландия продолжает вести себя всё так же пренебрежительно и надменно, но Артур то видит, что тот чем-то озадачен. — Вот мы и пришли тебе помочь, — спокойно произнёс Уэльс, видимо, поняв затянувшееся молчание по-своему. Светловолосый парень, наконец, отвлёкся от рассматривания нетронутого чая, поднимая салатовые глаза на англичанина. — А вам то, чего бояться? — буркнул себе под нос Кёркленд, но его услышали абсолютно все без исключения. — Вы ведь все хотите свободы, если чёртов демон уничтожит меня и мою столицу, то вы получите свою долгожданную независимость. — Вот же идиот, — раздражённо протянул шотландец, резко поднимаясь со своего места, от чего стул опасно качнулся в сторону, но, к счастью, не упал. — Я свою миссию выполнил, пойду выпью чего-нибудь, развлекайтесь. Англия удивлённо проводил Скотта взглядом, пока тот не скрылся в дверном проёме. Хмыкнув на такое странное поведение родственника, Артур перевёл взгляд на Ирландию, но увидев в его глазах явное неодобрение, был удивлён ещё сильнее. А этот уже чем недоволен? Украдкой британец посмотрел и в сторону Уэльса, но тот как всегда был погружён в свои мысли, и не обращал внимания на окружающую обстановку. — Что у него опять случилось? Последняя бутылка с виски была съедена Лохнесским чудовищем? — иронично поинтересовался Кёркленд. Киган лишь вяло усмехнулся, поднимаясь со стула и забирая пустую кружку из-под кофе, которую шотландец так за собой и не убрал. — Зря ты так с ним, Артур. Он ведь больше всех за тебя беспокоился, — поучительным тонном отозвался Ирландец. На такое заявление англичанин лишь хмыкнул, Скотт не такой человек, который будет переживать о ком-то, в особенности о нём. — Мы сейчас точно говорим о Шотландии? — Это он нас всех собрал здесь, — подал голос валлиец. — Без обид, но мы бы вряд ли приехали сюда в такое время. Ирландец утвердительно хмыкнул, не стыдясь этого факта. Возможно, они и были семьёй на протяжении нескольких долгих лет, это не делает их близкими друг для друга. Иногда, конечно, некоторые из них помогали братьям, но это было так редко и так давно, что последний раз и не вспомнишь даже. Именно поэтому, Англия почти и не был задет подобными откровенностями, он давно привык ко всему этому и подстроился под такой ритм жизни. Он и сам-то не особо стремился помогать каждому из них. — Хорошо, я поговорю с ним, но чуть позже, — нехотя согласился британец, видя, как буквально на глазах просиял Киган. — А что с войной на этот раз? — Ну, раз мы уже здесь, то поможем, — улыбнулся парень, переводя взгляд на спокойного Уэльса. — Верно, Лоркан*****? — Если мы кинем тебя, то Скотт расстроится, и опять будет устраивать пьяные дебоши, — задумчиво протянул валлиец, а затем еле заметно улыбнулся уголками губ. — Мы в деле.***
Канада раздражённо фыркнул, отклонив очередной звонок, поступивший от Америки. За последний час Джонс пытался дозвониться ему около десяти раз. Мэтью, впрочем, был не готов слушать объяснения брата. Возможно, он и сам был неправ, столь поспешно приняв решение игнорировать Америку, но по-другому ситуация никак не объясняется. Альфред слишком прямолинеен, вряд ли бы он просто так отдал западную часть своей территории, если бы у него не было на это особо веской причины. — Может быть, вы всё же ответите? — неловко произнёс мужчина, стоящий за спиной блондина. Уильямс задумчиво обернулся в его сторону, мазнув незаинтересованным взглядом по знакомому лицу. — Как обстановка? — проигнорировав вопрос, поинтересовался парень. Солдат неловко прокашлялся в кулак, будто пытаясь до последнего оттянуть неприятную новость. — Наши войска встретились с соединённой армией, сопротивление идёт полным ходом, но наших сил не хватает. По нашим данным, в их войска входят страны Монголии, Китая, Японии и Индии. — Разве у Японии есть армия? — удивлённо вскинув брови, поинтересовался Канада. На сколько ему было известно, после Второй Мировой солдаты были распущены, а все военные учреждения закрыты. — Нет, но у них есть национальные силы безопасности, именно они и выступили, как основные силы, — отчеканил мужчина, оттянув удушающий ворот рубашки. Телефон на столе вновь завибрировал, но Мэтью, казалось, совершенно этого не заметил. — А оружие, стало быть, у них американское******, — хмыкнул канадец, подхватывая всё ещё звонящий телефон. — Интересно, Альфред знал, что в будущем то, на что он ставил, будет играть против него? Солдат удивлённо посмотрел в сторону парня, явно думая, что обращаются к нему, но заметив, что Канада даже не смотрит в его сторону, немного успокоился. Ему нечасто доводилось видеть Мэтью в подобном расположении духа. Обычно Уильямс был спокойным и незаметным, его даже нельзя было заставить участвовать в военных учениях, ибо он всегда всех убеждал, что является ярым пацифистом. Но сейчас была совсем другая ситуация. Наверное, каждый, даже невооружённым глазом мог заметить, как быстро и незаметно поменялся характер Канады. Он вроде бы остался таким же спокойным, но не было уже той застенчивости и незаметности. — Я не знал, что так будет! — прокричал в трубку Джонс, не давая Мэтью произнести ни слова. Ульямс ошарашено посмотрел на телефон в своей руке, будто ожидая, что тот взорвётся, но подобного не произошло. — Ясно, это всё твой хитроумный план, — легко согласился канадец, опуская взгляд на карту собственного государства, лежавшую на столе. — Да! То есть, нет, — поспешно заверил его американец, а затем шумно выдохнул в трубку. — У меня есть план, и он не такой. И нет, я тебе не расскажу. — Я знаю, — кивнул русоволосый. — Ты что-то хотел? — Хотел сказать, что я не знал, — как само собой разумеющееся, отозвался Альфред, и Канада мог поклясться, что он сейчас улыбается самой широкой своей улыбкой. — Не иди воевать. — При всём моём уважении, это не твоё дело, — ничуть не изменившись в голосе, легко парировал парень, выпрямляясь и махая рукой в сторону ожидающего его мужчины. У них было всё готово. — Как продвигаются твои дела? — Ракетная установка под Нью-Йорком уничтожена, восточный берег полностью затопило цунами, всё отлично, — хмыкнул американец. — Стоп, я слышу звук самолёта? — М? Нет, тебе кажется. Мне пора идти. — Ты летишь на передовую, — не спрашивая, а утверждая, произнёс Америка. На пару секунд между ними повисла напряжённая тишина. Мэтью не знал, что такого можно ответить брату, они не так уж близки, чтобы отчитываться друг перед другом. Да и не особо парень поверил в его слова о не причастности, Альфред что-то задумал, и это что-то подразумевает под собой перенесение основной войны на территорию Канады. — Если ты умрёшь, это будет не смешно. — Думаешь? — легкомысленно поинтересовался Ульямс, позволяя лёгкой улыбке скользнуть по его губам, впервые за всё время их разговора. Каким бы Джонс не был лживым и лицемерным, он любил его, даже если тот врёт ему каждый раз, стоит им заговорить. — Тогда, я не умру, и мы посмеёмся над всем этим вместе. — Герой не против, — протянул Америка. — До встречи, Мэтью. — До встречи, Альфред.