Простушка, или Красота не толще кожи

      Несколько месяцев я пожила с мамой и Джеком. Моя мама была безумно рада, когда узнала, что скоро станет бабушкой. Она и отчим всячески меня опекали, но немного придя в себя, я поняла, что мне надо заново учиться жить самостоятельно. Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы уговорить маму разрешить пожить в нашем старом доме, который она пока не решилась продать.       — Но, дорогая, что там будешь делать одна?       — Мама, я не буду одна. Вы с Джеком поженились недавно, но вместо того чтобы наслаждаться семейной жизнью, возитесь со мной. Ты не думай, я очень вам благодарна за всё, но мне пора уже начинать строить свою жизнь без… — мой голос дрогнул, и я не смогла закончить.       В последние месяцы я заставила себя отгородиться от всего, что случилось, сосредоточившись на том, что мне необходимо сберечь малыша. Нет, я не забыла Эрика… разве можно его забыть. Просто, я старалась думать о нём так, как будто он уехал в длительную командировку. Это помогало, хотя не всегда.       Иногда я просыпалась посреди ночи и начинала шарить рядом рукой, недоумевая, куда делся мой викинг, а потом сознание просыпалось, и горе обрушивалось на меня, как цунами. Я садилась на постели, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреть мгновенно окоченевшее тело, и начинала тихо плакать.       Я тосковала по мужу, по его голосу, улыбке, его шуткам и нежной заботе. Одна мысль о том, что он никогда уже не обнимет меня, грозила тем, что мой плач мог перейти в истерику, и я поспешно начинала думать о другом.       Например, кто у меня родится: мальчик или девочка. Для меня это было не важно, главное, чтобы малыш был здоров, но в тайне я мечтала, что это всё-таки будет мальчик. Такой маленький, смешной карапуз, как две капли похожий на папу. Когда он подрастёт, то будет бегать по дому и озорничать. На вопрос врача, хочу ли я узнать пол моего ребёнка, я неизменно отвечала отказом. Ну и где здесь логика?       Мы с мамой сходили на УЗИ. Я получила фотографию на память. Врач сказала, что всё идет хорошо, малыш отлично развивается. Если честно, то на этом черно-белом снимке трудно было толком что-то различить. Но получив его, я твёрдо решила, что мне пора переезжать. Джек и мама ещё раз попытались меня переубедить, но потом смирились и помогли мне с переездом и обустройством.       Отчим подарил мне красивое кресло-качалку. Он поставил его на нашей веранде, и я теперь могла по вечерам пить чай, тихо покачиваясь в кресле, наслаждаясь тишиной и покоем. Мама помогла с покупкой новых занавесок и покрывал в тон. На новоселье она подарила мне красивый плед.       Первые два дня я жила в полной эйфории, но потом на меня потихоньку начало наваливаться одиночество, особенно по вечерам. Этот дом был слишком большой для меня одной. Мама с Джеком навещали меня и не раз предлагали мне вернуться к ним, но я не хотела, решив, что нет смысла идти на попятную.       Теперь мои вечера были наполнены чтением детских книжек, просмотром мультиков и музыкой. Когда мой малыш впервые толкнулся, я замерла от счастья, а потом неожиданно расплакалась. «Эрик, — шептала я сквозь слёзы, — если бы ты знал, как я скучаю по тебе. Как ты нам нужен. Мне бы так хотелось, чтобы ты почувствовал, как толкается наш ребёнок». Я когда-то сердилась на Эрика за то, что он слишком меня опекал, а теперь, мне так не хватало этой заботы. Вот уж воистину, корова не ценит хвост, пока не потеряет.       Однажды вечером, когда я наслаждалась чашкой какао и читала вслух моему малышу, зазвонил телефон. Я слегка удивилась, кто бы это мог быть так поздно, и сняла трубку. Голос Анны, прозвучавший в трубке, стал для меня настоящим сюрпризом.       — Здравствуй, Бьянка, как ты, дорогая?       — Спасибо, со мной всё хорошо, а вы как?       — Держусь. Благодаря тебе мне некогда горевать. Слишком много дел навалилось. Девочка моя, извини, что так поздно звоню, но мне нужно с тобой поговорить.       — Слушаю вас.       — Бьянка, это не телефонный разговор.       — Анна, простите, но я не вернусь в Данию.       — Ну что ты, дорогая. Я не собиралась просить тебя об этом. Как ты смотришь на то, чтобы я приехала сама? Ты не будешь против?       — Буду бесконечно рада видеть вас.       Я подробно объяснила, как найти мой дом.       — Тогда я завтра вылетаю.       — Будем вас ждать.       Когда я положила трубку, мой малыш толкнулся. Я нежно погладила живот и шепнула: «Завтра познакомлю тебя с прабабушкой. Она тебе понравится». Малыш одобрительно толкнулся опять.       Анна приехала во второй половине дня. К моему дому подъехало такси, первой из него вылезла Элисабет Бертельсен, экономка и компаньонка бабушки Эрика. Она придержала дверь для Анны, которая с трудом вылезла из машины.       Едва я её увидела, как моё сердце сжалось от боли. Обычно моложавая и очень живая, она сильно сдала. Ещё недавно тёмные волосы вперемешку с тоненькими ручейками седых волос стали практически полностью белыми. Лёгкие порывистые движения сменились неторопливыми, дающимися с явным трудом.       — Бьянка, — радостно улыбнулась она мне, едва увидев.       Я торопливо спустилась с крыльца и обняла её. Мой малыш решил представиться и сильно толкнулся у меня внутри.       — Боже, что это? — изумилась Анна.       На мне был свободный сарафан, так то, что я беременна, почти не было видно. Мой пинающийся живот стал для неё настоящим сюрпризом.       — Анна, разрешите представить вам будущего правнука или правнучку.       — Неужели… Боже, это же настоящее чудо. Я так рада, так рада… Бьянка, прости за вопрос, а мой внук успел узнать?       — Перед самой смертью, — прошептала я и, уткнувшись ей в плечо, горько заплакала.       — Ну, что ты, что ты, дорогая, не надо, — шептала Анна. Пытаясь меня успокоить, она гладила меня по спине, а у самой по щекам тоже катились слёзы.       — Я… тогда шла и думала, что сделаю ему сюрприз…       — Дорогая, он был бы просто вне себя от счастья и гордости.       Мы с Анной заревели в голос.       — Прекратите разводить сырость, — повелительно велела Элисабет. — Эрика с того света вы не вернёте, а малышу можете повредить. Анна, ну ладно Бьянка молода и глупа, но вы то…       — Фру Бертельсен, я тоже рада вас видеть, — улыбнулась я строгой экономке сквозь слёзы.       — Так, Бьянка, пока вы с Анной будете приводить себя в порядок, я отправлюсь на кухню. Нам всем пора подкрепиться.       — Ой, простите, я плохая хозяйка. Вместо того чтобы предложить вам чашку чая, стою и лью слёзы.       — Дорогая, не переживай. Элисабет сейчас все сделает сама. А ты пока покажи мне дом.       Вечером Анна рассказала мне о причине своего визита. Оказалось, что она отстояла завещание Эрика в мою пользу. И приехала, чтобы поставить меня, так сказать, перед свершившимся фактом.       — Но как же Линнея. Я не хочу, чтобы она проклинала меня.       — Ей не до тебя. Харальд с ней развёлся, и она быстренько вышла замуж за одного из своих любовников. Теперь все её силы направлены на борьбу с новой родней. У её нового мужа двое взрослых детей. Весь Копенгаген теперь сотрясается от их боевых действий.       Бабушка Эрика планировала побыть у меня пару дней, а задержалась на две недели. Новость, что у неё будет правнук, вернула ей былую энергичность. Мы с упоением покупали всякие мелочи для детской. Анна и Элисабет возились на заднем дворе, высаживая какие-то поздние цветы, которые обещали распуститься почти перед самыми заморозками. А вечерами мы сидели на веранде и уплетали необыкновенно вкусные булочки, которые умела печь фру Бертельсен.       Эта строгая леди, которой было уже давно за пятьдесят, стала пользоваться необыкновенной популярностью у многих пожилых холостяков нашего города.       — У меня в молодости никогда не было столько поклонников, — как-то хихикнув, призналась она. — Моя мама думала, что я вообще не выйду замуж. Когда ко мне посватался герр Бертельсен, она посчитала это Божьим откликом на её молитвы.       — Элисабет, всё дело в ореоле иностранки, — раскрыла секрет Анна.       — Может быть. Мистер Мейсон, ну, хозяин мясного магазина, — пояснила она, заметив наше недоумение, — назвал меня экзотичной.       — Не будь смешной. Для пожилой вдовы, ты, как выяснилось, очень легкомысленна, — покачала головой Анна.       — Ну и пусть. Меня никто ещё так не называл.       — Элис, — Анна строго уставилась на экономку, — только попробуй выскочить замуж. Я не знаю, что тогда сделаю.       — Что, испугались?       — Пусть люди, пришедшие к вам на свадьбу, пугаются, а я переживаю.       — С чего бы? — подозрительно прищурилась экономка.       — Чтобы голуби со смеху не попадали, — заметив, что экономка обиделась, Анна не выдержала и призналась, — Элис, конечно, я испугалась, где мне ещё такую толковую экономку сыскать.       — И булочки опять же у вас вкусные, — пробормотала я.       Мы переглянулись и рассмеялись.