Поедем-ка мы на юга

Реакция Ило была несколько неожиданной, стоило сказать о том, что я собираюсь попробовать, как в мой нос вжался желтенький, ароматный початок: — Пробуй, она правда сладенькая! — и смотрит своими черными глазами. М-да, мы, видимо, о разных «кукурузах» говорим или у него просто шок. — Спасибо, но я немного другое имею ввиду, — черт, звучит как-то пошло, да и Ило, если б не загар, то точно бы покраснел, об этом свидетельствовали вытаращенные глаза, — извини, просто я очень рад, что нашел тебя и, надеюсь, не опоздал со своим признанием: я скучал. Удивительно, но эти слова сами слетели с моего языка, и казались правильными и уместными в данной ситуации. А у Илоро как-то странно забегали глазенки, неужели это признание ему не нужно и место в его сердце, которое я так хотел для себя, уже занято? — Наверное, тут не место об этом говорить: местных знакомых слишком много, — опять осмотрелся. — Да, ты прав. Можем вечером погулять или посидеть в кафе, мы остановились у некого Самвела, адрес, правда, не помню точный. — У нас в деревне один Самвел — наш сосед, так что можешь приходить в соседний дом, я живу там с тетей. И еще, ты сказал «мы«… — Я приехал с друзьями — это два кудрявых безобразия. — Случайно не те, что сейчас за твоей спиной корчат странные страдальческие выражения лиц и умоляют о чем-то? Поворачиваюсь и вижу: Гриша на коленях с руками сложенными в молитвенном жесте, а рядом Мартин, схвативший себя за волосы, закативший глаза, и издающий душераздирающие хрипы. — Они, — кивнул Ило, и вновь повернулся к «актерам», — и что вы делаете, мои придурковатые друзья? — Так жизнь твою наладить пытаемся, — перестал «помирать» Мартин. — Ага, а то ты ж — лошара, Димон, — решил не подниматься с колен, а наоборот, прилечь на гальку Гриша, — один раз уже профукал такого э-э-э… черненького мальчика. — Знакомься, Ило, вот этих людей я называю своими друзьями: блондин — Мартин, а тот, что валяется — Гриша. — Привет! — синхронно помахали руками парни. — Приятно познакомиться, — кивнул, улыбнувшись, Ило, и вновь посмотрел на меня, — ну, ладно, тогда до вечера, мне еще работать надо. — Я зайду к восьми, хорошо? — Да. И потопал дальше по пляжу. А чего я, собственно, ожидал? Что он бросится мне на шею с криками: «О, боже, как я ждал»? Не знаю… наверное, именно этого мне бы и хотелось. Теперь остается как-то дожить до вечера и подобрать правильные слова, которые убедят Ило в моей искренности. Он же такой еще несмышленый, в чем-то наивный, но в то же время, вспоминается наша ночь и то, как он отреагировал на признание в скором отъезде: скупая пара слов и мгновенное отчуждение, будто не было обжигающих поцелуев и всего того, что произошло после них. — И че? У нас сегодня, типа, двойное свидание? — заговорил в мое ухо Мартин. — Вообще-то, нет. Вы, думаю, и вдвоем неплохо отдохнете. — Вообще-то, да, — откуда-то послышался голос Гриши, — ты ответственен за тех, кого приручил, в нашем случае, прикормил, и мы идем с тобой, а то натворишь еще дел! — все это он говорил лежа на гальке и изображая не то звезду, не то снежного ангела, так как дрыгал и ногами и руками. — У меня не получится отвязаться от вас, да? — ответом мне послужили две нагло-улыбающиеся мордахи.

***

К половине восьмого я был полностью готов: помыт, побрит, надушен, одет в белые брюки и черную майку. Блядь, красавец, навожу марафет перед встречей с мальчиком, можно подумать — оценит. Ну да ладно, моей самооценке внешняя экипировка должна помочь. — У-у-у, кто это тут у нас надухарился так? — Гришка, — никак решил сразить цыганенка наповал? — Ага, как учует ударную волну твоего аромата, так сразу и падет ниц, мол, вот он я — готов! Валить уже не обязательно, просто трахай! — подключился Мартин. — Переборщил, да? — Не, нормально, выветрится! — посеяв во мне сомнения, тут же дали обратный ход, сволочи! Ух, что-то я и правда, разволновался, но не время, нужно взять себя в руки и топать уже к моему «Сердечку», испытывать судьбу не хочу, второй раз убегать от того, что необходимо и желанно, не вижу смысла. Но стоило мне открыть ворота, как перед глазами возникла милая и немного неловкая улыбка моего цыганенка: — Привет, я решил сам зайти, Венера, моя тетя, поселила отдыхающих, и терраса занята. А чем это пахнет? — принюхивается, а я чувствую себя дебилом. — А, пролил своей одеколон, не отмывается до конца. Ты проходи, у нас тут личная беседка на два домика. Черт, опять эта скованность! Я и так не ахти какой ловелас, а рядом с ним, так вообще валенок сибирский. — О! Ило! Явился — не запылился! — выперся Гриша, неся в руках обгрызанный батон. — А мы уж сами хотели к тебе пиздовать! — как всегда, не скромничая, выражался Мартин, высыпая на остаток батона соль из килограммового пакета. — Вы что творите? — я стоял, охреневая над происходящим, вроде и привык, но мой мозг до сих пор отказывался принимать некоторые их проявления дружелюбия. — Так, хлеб-соль! — как само-собой разумеющееся произнес Гришка. — Горько-горько! — воспылал энтузиазмом Мартин. — Ило, прости за это, — указал рукой на «сватов». — Они веселые и… Только это и успел сказать Илоро, как послышался радостный возглас Мартина: «За любовь!», и, словно в замедленной съемке, я вижу этот обкусанный батон, любовно-посланный друзьями, стремительно летящий, и попадающий аккурат в лоб моему мальчику.