Незнакомец

Сарада не помнила момент, когда именно её маленький объем чакры иссяк, однако то, как больно ей было приземлиться головой вниз с нехилой высоты, она запомнит навсегда. Не то, чтобы она надеялась одолеть своего отца, но от этого стереть его в порошок ей хотелось не меньше. Она застонала от боли, когда поняла, что не может пошевелиться и ей пришло в голову, что в последнее время она уж слишком часто оказывается в таком положении. Сарада не тот человек, который верит в знаки или совпадения, но ей казалось, что всё плохое её жизни произошло с лёгкой руки Учихи Саске. Какаши не торопился подходить к ней, видимо, надеясь, что она усвоила урок, ведь бросаться со своей единственной более или менее мощной техникой на самого сильного шиноби в мире, как минимум, самоубийство. Девочка знала, что от техник Саске её спасло лишь то, что она его дочь. Она попыталась снова опереться руками о землю и попробовать поднять голову. В глазах всё ещё искрились вспышки. - Ещё раз попытаешься напасть – умрёшь. Сарада услышала голос отца и усмехнулась. Умереть от его руки, наверное, приятнее, чем лежать перед ним сейчас в абсолютной уязвимости, переживая позорное поражение. И что отличает её от всех тех слабаков, которых она так не любила? Она не смогла даже на какую-то малую долю приблизиться силой к Саске, так о каком титуле сильнейшего шиноби Листа она мечтала? - С радостью попытаюсь, - сквозь зубы сказала она. - Это твой выбор, - послышался небрежный ответ. Какаши, молчавший всё это время, укоризненно взглянул на Саске. Он не считал его поступок бесчеловечным, ведь сам неоднократно изматывал на тренировках Сараду почти до обморочного состояния, но то, как хладнокровно Учиха отбивался от атак дочери уж слишком даже для него. Шестой всегда ловил себя на мысли, что предпочёл бы видеть Сараду среди девчачьей компании, розовых зайчиков и короной принцессы на голове, чем в статусе шиноби Конохи, и считал, что это нормально. Каждый отец мечтает, чтобы его дочь была ограждена от всего, что может как-то ей навредить, а то, что творит Учиха Саске – что-то за гранью его понимания. Пока Сарада, рыча от позора поражения, пыталась встать, Какаши тихо, почти шепотом произнёс: - Ты просил меня помочь тебе, но сделал всё ещё хуже. Хатаке на секунду показалось, что во взгляде Саске скользнуло что-то, похожее на растерянность. Возможно, он просто понятия не имел, что это такое – быть отцом. - Отведи её в больницу. Какаши покачал головой. - Она сама себя исцелит. Она ведь дочь Харуно Сакуры. Шестой с абсолютной уверенностью мог утверждать, что гордится каждым своим учеником, начиная Наруто и заканчивая Сарадой. И, да, даже Саске он гордился. Возможно, даже чуть больше, чем всеми остальными. Глядя на него сейчас, Какаши было его невыносимо жаль. И эта жалость исходила откуда-то из глубины души, там, где когда-то теплилась любовь к двенадцатилетнему черноглазому мальчику, как к самому любимому его ученику. Что же касается теперешних отношений Какаши и Саске, то между ними лишь былое уважение друг к другу, и, возможно, капля привязанности. Однако шестой не переставал оправдывать свою безграничную любовь к Сараде именно тем, что почти два десятка лет назад, Учиха Саске был ему очень дорог. Саске, ещё раз взглянув на дочь, направился прочь от полигона, напоследок бросив: - Учиха. - Что? – непонимающе переспросил Какаши. - Учиха Сакуры. *** - Можно? Наруто осторожно постучал о деревянную поверхность двери, ведущей в кабинет главврача госпиталя Конохи, и, услышав положительный ответ, повернул дверную ручку. - Ты же хокаге, почему спрашиваешь разрешения? – засмеялась Сакура, откладывая в сторону стопку бумаг. Бумажная волокита для неё такое же проклятие, что и для Узумаки Наруто. Широко улыбнувшись, седьмой пододвинул стул напротив женщины и присел, весело смотря на неё сияющими чистой синевой глазами. - Ты ведь здесь главная. Сакура снова засмеялась. Она включила электрический чайник и положила на стол тарелку с жёсткими покупными печеньями. - У тебя обед? Ты извини, но я больше ничем угостить не могу. Узумаки покачал головой, давая ей понять, что всё в порядке. Она всегда говорила высоким, весёлым голоском, открыто заглядывая ему в глаза, и это безграничное доверие, которое к нему испытывали, безусловно, делало его счастливее. Сакура никогда не отводила от него взгляда, никогда не смущалась от сказанных им слов и была ему, наверное, ближе всех. Сохранив свою былую красоту с помощью печати бьякугоу, она всё также неизменно оставалась ему товарищем и хорошей подругой, а он всё также неизменно оставался влюблённым в каждое ее слово. Наруто не считал себя слабым, но побороть свои чувства к ней так и не смог. И, возможно, не сможет никогда. Зато он хокаге. - Как дела дома? - Дома всё как обычно, - он пожал плечами, и внимательно посмотрел на Сакуру. – Что насчёт тебя? Сильно угнетает? Она знала, о чём он, поэтому лишь глубоко вздохнула и, на секунду задумавшись, кивнула. - Ты ведь знаешь характер этих двоих. Должно произойти чудо, чтобы они помирились. - Сарада не винит тебя в том, что ты впустила Саске в дом? Сакура усмехнулась. Она знала, что Наруто ещё припомнит Саске всё, что он сделал, и сейчас, кроме привычной товарищеской поддержки, которая, безусловно, будет всегда, седьмой испытывал раздражение и, наверное, злость. - Она вообще не говорила со мной об отце. Я пыталась ей что-то сказать, но она будто бы не замечает его. Я не знаю, что мне делать, - устало вздохнув, сказала Сакура. – Это очень, очень сильно угнетает. С одной стороны я чувствую вину перед ней, ведь каждый день ей приходится сталкиваться с Саске, а с другой, мы ведь её родители, Саске её отец, и он выполняет миссию, которая не под силу больше никому. Я прекрасно понимаю их обоих, но принять чью-либо сторону и отвернуться от кого-то из них, не могу. Наруто кивнул. Почему-то в этот момент он вдруг понял, что ему абсолютно не жаль Саске. И дело здесь не в том, что он оставил свою семью, и не в том, что он никак не может побороть свою тупую гордыню и извиниться перед дочерью. Всё дело в том, что Сакура сейчас счастлива даже меньше, чем в его отсутствие. - Гребанный Учиха Саске. - Что? - Рамен я сегодня уже ел, так что давай свои печенья. *** На самом деле Сарада не всегда думала о том, где же всё-таки её отец пропадает. Когда ей было пять, её вполне устраивала и одна Сакура, которая посвящала дочери всё своё свободное время. Они ходили гулять в парк, обедали в светлых и просторных кафе, покупали одежду и часто смотрели кино в кинотеатре. Мать Сарады – женщина с длинными розовыми волосами, сияя своей неувядающей красотой, возможно, заполняла весь её мир и отдавала себя без остатка. Сарада росла ребёнком закрытым и молчаливым, но она не посмела бы утверждать, что детство у неё было несчастливое. В силу своего положения, она редко могла себе в чём-то отказать, а Сакура всегда была не прочь побаловать её. Каждый день она выходила играть с Боруто, Шикадаем и Иноджином, громко и заливисто смеялась, поправляя повязанную ленту в виде банта на голове, со всех ног бежала домой на ужин и бесцеремонно обнимала высокого Какаши за ноги, пока тот уставший шёл с работы. Ей казалось, что родители её друзей, шестой хокаге и её мать – одна большая семья, и что бы ни случилось, их поддержка всегда будет искренней и нужной, но она была слишком мала, чтобы понять, что чего-то здесь всё-таки не хватает. Как только двери за последними гостями закрывались, в доме почему-то становилось слишком пусто. Глаза Сакуры постепенно угасали, и она, устало улыбаясь, укладывала дочь спать. Сарада больше всего ненавидела эту звенящую тишину, настававшую после того, как её мать выключит свет в комнате. В один момент ей становилось настолько грустно, что она сама не понимала, из-за чего всё это с ней происходит. Понимание пришло позже, гораздо позже. Когда Сараде было десять, она поняла, что как близки бы ей не были её друзья, ночью, она и Сакура всё равно оставались одни. И в десять лет она знала, что это нормально. Нормально, но невероятно грустно и именно это её раздражало и злило. Постепенно она стала задумываться над тем, где же всё-таки этот Учиха Саске и что он вообще из себя представляет. Почему люди называют его героем и чем он заслужил преданную любовь Харуно Сакуры? Почему все считают его великим, если в течение стольких лет она не видела ни одно из доказательств его величия? Кто он, и почему является шиноби Конохи, несмотря на то, что его нога не ступала на её территорию чёртовых десять лет? Почему седьмой хокаге с таким рвением рассказывает ей о том, каким талантливым Учиха Саске был, если в конечном итоге ей ничего это не дано было увидеть? Сарада старалась жить проще и наслаждаться тем, что имеет. И, будучи с собой абсолютно честной, она с уверенностью могла сказать, что это у неё получалось. У неё были друзья, одежда и игрушки, которые она только пожелает, восторженные отзывы учителей, регулярные походы в кафе с подругами и куча всяких других мелких приятных вещей. Сам шестой хокаге взялся её учить, по вечерам читая ей сказки и укладывая спать, потом седьмой, частенько заходивший к ним домой, и всё это вкупе с завистливыми взглядами других детей. Чем не хорошая полноценная жизнь? Чем не повод забыть о том, кто такой Учиха Саске? Но повод был. Девочка заранее ненавидела дни, когда её мать брала выходной на работе. Конечно, Сарада обожала Сакуру и не представляла своей жизни без неё, однако в своё свободное время женщина всегда садилась на подоконник в гостиной и долго вглядывалась в небо, видневшееся из больших, почти на всю стену, окон. Именно в такие моменты Сарада почти физически ощущала, как одиночество Сакуры Харуно обвалакивает всё её существо и сжимает в ледяных тисках. И тогда до девочки доходило, что, вот она, реальность. Реальность, где отсутствие Учихи Саске – самый большой шрам, наложенный на их семью. Всё это было слишком сложным для её маленькой девчачьей головы, но она всё понимала. Наверное, ей стоило перестать быть настолько проницательной и не лезть в жизнь матери, но видя то, как постепенно гаснут её глаза, Сарада понимала, что внутри неё зарождается что-то, напоминающее искреннюю всепоглощающую ненависть. Учиха Саске – герой лишь в книгах. Сарада нечасто думала обо всём этом, но фотографии в тошнотворных розовых рамочках, которые Сакура, будто следуя навязчивой идее, каждый день усердно натирала своей тряпочкой, не давали ей окончательно забыть об отце. А она и вправду этого желала, ведь пропади он пропадом, было бы гораздо легче. Возможно и не так, как другие, но она счастлива. Рядом есть мать, Какаши, друзья и товарищи, есть популярность, таланты, заслуги и достижения. Однако где-то в глубине души Сарада знала, что всё это лишь для того, чтобы компенсировать отсутствие в её жизни отца. Раз уж он не соизволил быть рядом с ней и Сакурой последние двенадцать лет, то чем же не причина быть не такой как все, особенной? Учиха Сарада благодарна Саске за то, что, бросив её, он сделал её сильнее. И Учиха Сарада никогда не простит его за это. - Эй, Учиха. Голос, который вывел Сараду из не самых хороших мыслей, принадлежал Мицуки. - Чего? – грубо переспросила она, сложив руки на груди. – Что ты здесь делаешь? Мальчик фыркнул. Девочка сидела в одном из кафе, где пекли очень вкусные булочки, и уже несколько часов смотрела в одну точку. После своего поражения ей ничего не оставалось делать, кроме как молча мириться со своим бессилием. - Ты уже час сверлишь телевизор своим шаринганом. Так нравится пугать людей? - Не час, а три часа. Не твоё дело, отстань, а то попадёшь под моё гендзюцу. - Очень уж страшно, - Мицуки закатил глаза и присел напротив, сопровождаемый протестующим взглядом Сарады. – А что? Свободных столиков больше нет. Учиха медленно осмотрела кафе. - Здесь никого. - Не важно, - отмахнулся Мицуки. – Мне не сиделось дома, я хотел есть, вот и пришёл сюда в поисках компании. - Это моё место, я сюда никого не зову, - так же коротко отрезала Сарада, демонстративно повернув голову к телевизору. На одном из новостных каналов весело говорил в камеру Седьмой. - Я нашёл это место раньше тебя. Сарада раздражённо выдохнула. Почему её, такую взбешённую и расстроенную, беспокоит то один, то другой? Она посмотрела на только что пришедшего Узумаки Боруто. Он оглядывал её с ног до головы скучающим сонным взглядом, а девочка в который раз убедилась, что видеть один раз в день этого светловолосого паренька ей более, чем достаточно. - Вам что нечем заняться? Конохомару-сенсей дал нам упражнения для тренировок, почему бы вам не пойти и не позаниматься? Боруто, по привычке, засунув руки в карманы джинс, усмехнулся. - Да плевать, я хочу мороженое. - Оно здесь отстой, - заговорил Мицуки, зевнув. – Лучше бери коктейли. - Сам ты отстой, Мицуки, мне нравится. Толкнув Сараду ближе к окну, Боруто плюхнулся на её место и с наигранной увлечённостью начал рассматривать меню. - А клубничное ты пробовала, Учиха? Ты же здесь обычно всё скупаешь и жрёшь, как в последний раз. Сарада закатила глаза. - Зачем пришли? К чему весь этот спектакль? Мицуки посмотрел на неё многозначительным взглядом и покачал головой. Было ясно, что на разговор с ней его заставил пойти Боруто. - Хорошо, - Узумаки небрежно отодвинул меню в сторону и повернулся к ней. – Как долго ты будешь торчать здесь, вместо того, чтобы идти домой? Сарада оскорблённо уставилась на своих сокомандников. – Вы, что, заодно с Какаши? Почему все, кроме меня, хотят решить мои проблемы? Боруто фыркнул. – Мне плевать на твои отношения с отцом, можешь хоть на четыре стороны его послать, но разобраться во всём тебе нужно сейчас. Конохомару-сенсей даже миссии для нас не берёт, боится, что ты, такая рассеянная, не сможешь ничего сделать. - Что? – возмущённо переспросила девочка. – Он думает, что я не справлюсь? - Ты всегда была незаменимым членом команды, Сарада. Пока ты будешь копаться в своих мыслях, сосредоточиться тебе будет трудно, - вмешался Мицуки. – Ты даже не заметила, что я стоял рядом с тобой целый час. - Хочешь, я докажу тебе на что способна? – сверкнув в его сторону недобрым взглядом, произнесла она. - Нет, спасибо, - Мицуки поднял руки вверх, будто бы сдаваясь заранее, и покачал головой. Сарада разочарованно отвернулась от сокомандника, глубоко вздохнув. Мицуки всегда был таким неинтересным. Даже не подраться. - Хорошо, я иду домой. Она, перекинув через одно плечо свой небольшой кожаный рюкзачок, выжидающе посмотрела на Боруто, который не давал ей пройти, закинув ноги на стол. - Провожать мы тебя не будем, сама дойдёшь, - протянул Узумаки, внимательно смотря ей в глаза, и усмехнулся, когда Сарада нетерпеливо кивнула. – Пока ты заставляешь своего отца чувствовать себя последним куском дерьма, можешь воспользоваться этим и узнать больше про свой клан. Не знаю, как, с вами, благородными выродками, это работает, но, возможно, ты хоть немного разберёшься в себе. Сарада хмыкнула. - За «выродка» я ударю тебя завтра, а сейчас мне, правда, пора. Убери свои ноги, пока я их не сломала. Она широким шагом направилась прочь из кафе, будто бы убегая от мысли, что Узумаки Боруто, на самом деле, в чём-то прав.