Дорога домой

Вторую ночь подряд Дин помогал Кастиэлю избавляться от верхней одежды, и в иных случаях это вызвало бы у него многозначительную усмешку, но сейчас ему было ни до скабрезных намёков, ни до смущения. Кастиэль был безжизненно податливым в его руках, и раздевать его было одновременно легко и жутковато. Переворачивая ангела с боку на бок, Дин не удержался и прикоснулся к его лопаткам; он был готов наткнуться пальцами на открытую рану, но на Кастиэле не было ни царапины. − Кас? — в очередной раз позвал он, но тот вновь не откликнулся, и Дин опустил его на кровать. Несколько раз он бесцельно поворачивал его шею или по-иному укладывал руки — ему казалось, что Кастиэлю неудобно; но, конечно, тому не было никакого дела до собственной позы и мягкости матраса, он был занят куда более сложной борьбой. Дин попытался было растереть его ледяные пальцы в своих, но не сумел передать им тепла и только сам впитал в себя чужой холод. Тогда он уронил руку Кастиэля — та упала с мягкой грацией тела, схваченного в кадре между жизнью и смертью: лишённая воли, но всё ещё гибкая — и укрыл его одеялом до подбородка. Сэм неловко кашлянул, засовывая голову в комнату. − Я позвоню Бобби — сказать, что наш приезд откладывается, − он замялся. — Тебе… нам… что-нибудь нужно? Если содержимого нашей аптечки недостаточно. Хотя что я несу… Ничего оттуда не поможет. − Вот именно! — неожиданно взорвался Дин; он не хотел срывать на брате свой страх и злость, но разве тому обязательно было подчёркивать их бессилие? — Ничего не поможет, кроме того способа, от которого Кас отказался. Как оказалось, к страху и злости примешивалась и обида на недоверие. Он был готов… он испытывал невероятный подъём: всё просто обязано было пройти гладко. − Дин. — Ничуть не задетый, а главное, не удивлённый его вспышкой Сэм прошёл внутрь и опустился рядом на свободный стул. — Даже если твои глаза не превратятся в угольки при первом же взгляде на крылья Каса, как ты поможешь им излечиться? Налепишь сверху пластырь? Ты неплохо наловчился зашивать чужие раны за время нашей охоты, но это не тот случай. Я имею в виду, ангельские крылья — это что-то совсем иное, что-то за гранью наших ощущений и понимания. − Ну, их тени, по крайней мере, выглядели вполне привычно, — Дин спорил скорее по привычке. Сэм, как обычно, был прав, но его правота раздражала. Сэм не стал возражать. Поднялся, привычно хлопнул брата по плечу в знак того, что не сердился, и отправился делать тягостный звонок. Дин проводил его взглядом и повернулся обратно к Кастиэлю. − Кас. Если ты меня слышишь, пожалуйста, дай знак. Он едва не подпрыгнул от неожиданности, когда два синих глаза вдруг уставились на него в упор. − Ты… Так ты всё это время был в сознании? − Да. − Неужели ты не мог как-то намекнуть на это раньше? — Дин постарался припомнить, не успел ли сболтнуть лишнего — торопливых признаний, например, или чего-то подобного. Впрочем, раненому ангелу было очевидным образом не до них. Кастиэль непонятливо моргнул. − Но ты попросил дать знак всего лишь несколько секунд назад… − Да-да, ты прав, − качнул головой Дин. — Всё верно. Просто… Я начинаю беспокоиться, когда ты слишком долго не подаёшь признаков жизни. Шевели хотя бы пальцами время от времени. − Хорошо, − серьёзно пообещал тот и закрыл глаза. – Дин? Как часто означает «время от времени»? − Время от времени означает иногда, − рассеянно ляпнул тот, слишком поглощённый и встревоженный другим. – Кас, ты меня пугаешь. Ангелам ведь не нужно дышать? Или на тебя это больше не распространяется? − Мне всё ещё не необязательно наполнять лёгкие кислородом, чтобы поддерживать сосуд в сохранности, если ты об этом. — Прерывистое дыхание Кастиэля говорило совсем об обратном. − Ты уверен? Потому что я уже собрался было заставить Сэма забить в Гугл «средство от гипервентиляции». − Извини, Дин. — Охотник поморщился, потому что Кастиэль, как обычно, умудрялся извиняться, когда этого совершенно не требовалось. — Мой сосуд, должно быть, испытывает проекцию боли, которой подвержена моя благодать. Поэтому он подвержен некоторым… симптомам. − То есть, помимо сломанных крыльев, тебя мучает ещё и обычная боль? Обычная… в человеческом понимании? — натянуто спросил Дин. − Да. Но… но для меня она не более чем незначительная помеха. Боль от раненой благодати примерно в сорок раз острее по сравнению с той, которую испытывают люди. Стоический вид Кастиэля и хладнокровие, с которым он описывал нечеловеческие муки, вселяли больше ужаса, чем уважения. Дину показалось, что пальцы ангела свело судорогой, пока он не догадался, что тот старательно выполнял обещание шевелить ими время от времени; тогда он осторожно расправил их на своей ладони. − Кас… Ты сказал, что у тебя сломаны крылья, — говорить об этом не хотелось, но приходилось. — А ещё ты сказал, что некоторые ангелы не оправляются от таких ран. Ты имел в виду, что они навсегда лишаются возможности летать… или что они умирают? Кастиэль молчал, очень по-человечески пытаясь не отвечать на страшный вопрос и очень по-человечески выдавая этим правильный ответ. − Так не пойдёт! — Дин ударил кулаком по сбившемуся краю одеяла. — Я отказываюсь принимать такой ответ. Слышишь, Кас? Покажи свои крылья. Я тебя прошу. Я очень редко прошу дважды о какой-то услуге. − Нет, Дин. Я уже говорил. Ты не сможешь. От нетерпения Дину хотелось что-то сломать, сокрушить, стереть в порошок. Лучше всего — тех демонов, из-за которых Кастиэль станет калекой. Жаль, что он сам расправился с ними. − Почему ты так говоришь, Кас? Почему ты не можешь на меня положиться? − Я всегда готов положиться на тебя. Просто это… за пределами человеческих возможностей. − Но… − Дину не хватало слов, чтобы описать свою убеждённость, чтобы выразить то, что уже не подлежало сомнению, но было спрятано слишком надёжно — настолько, что он и сам порой не мог откопать. — Но я всегда знал, что ты — не обычный ангел. А ты всегда повторял, что я — не обычный человек. Кастиэль повернул голову, бросая на Дина взгляд, против которого он так и не выработал иммунитет. − Дин. Я принёс вам достаточно неприятностей. И до тех пор, пока остаётся малейшая вероятность худшего исхода, я не подвергну тебя опасности. − Почему же ты такой упрямый осёл?.. — Дин рассержено выдернул свою ладонь, зажатую между ладонями Кастиэля, и спрятал в ней стремительно набухающие глаза. – Да, сначала я не мог слышать твой истинный голос. Я едва не оглох, когда ты впервые пытался заговорить со мной. Но любые связи не крепнут мгновенно. На моём плече отпечаток твоей ладони. Это навсегда, Кас. Слёзы душили, но не вытекали наружу. Так было больнее. Слёзы — это анестетик, но Дин, не стыдясь заплакать, почему-то не мог этого сделать. − Но у меня есть другая идея. Когда Сэм был здесь, он сказал, что ангельские крылья не имеют ничего общего с птичьими, и был прав. Но ты тоже был прав, когда заметил, что отбрасываемые ими тени привычны человеческому глазу. Я думаю, что смог бы перенести свои крылья в другое измерение, но для этого вы должны забрать часть моей благодати. Тогда мои крылья примут форму, приближенную к… − Забрать часть твоей благодати?! − Да. Сначала я хотел предложить забрать мою благодать полностью. Я стал бы человеком и лишился крыльев навсегда, но смог бы выжить. Но видя, как сильно ты хочешь помочь мне их вылечить… − Забрать часть твоей благодати, Кас?! − Именно так. − Подобное… возможно? Почему же те ангелы, о которых ты говорил, не воспользовались этим шансом спастись? − Большинство ангелов считают превращение в человека позором. Падением. Кроме того, человеческая жизнь по нашим меркам так коротка, что почти равносильна смерти. Но главное, − Дин знал, что Кастиэль улыбался. Просто он забывал заставлять свой сосуд отражать улыбку, − у них не было человека, которому они могли бы довериться. − Хорошо, — Дин сглотнул и зашагал вдоль стены, не находя успокоения в своём метании. — Пускай эта идея кажется мне ещё более нелепой и опасной, чем моя попытка увидеть твои крылья без их предварительной трансформации, но… допустим, это сработает. Что я должен сделать? − Благодать легче всего выходит через горло. − Через рот? — непонимающе переспросил Дин. − Через горло. Дин похолодел. − Я должен буду вскрыть тебе горло? − Я предпочёл бы, чтобы это сделал ты, − сосредоточенно кивнул Кастиэль. — После этого ты должен сказать несколько слов на энохианском и забрать часть моей благодати во временное хранилище. − И что станет этим временным хранилищем? Сосуд из глины, добытой на могиле апостола, обожжённый в горящем терновом кусте? Кастиэль ненадолго задумался. − Это была ирония? — наконец догадался он. — Подойдёт всё, что угодно, на чём будет значиться начерченный мной символ. В полузакрытую дверь тактично постучался Сэм. − Бобби сказал, что только полные идиоты, как мы, могли умудриться угробить ангела. Я попросил его поднять все доступные источники — может быть… − Не нужно, − отчеканил Дин не своим голосом. — Мы с Касом уже кое-что решили. − Поверить не могу, что он позволит тебе взглянуть на свой истинный облик. − Нет. Он предложил кое-что получше. Я вскрою ему горло и заберу благодать. Мобильный телефон выскользнул у Сэма из рук и развалился с жалобным треском.