Хорошую вещь браком не назовут

Вторая половина сентября ознаменовалась чередой холодных проливных дождей, вынуждающих всех оставаться дома. Дороги размыло от грязи, и добираться даже до ближайшей деревни стало значительно труднее. Когда же дождь на какое-то время прекращался, все вокруг покрывалось густым белым туманом, в котором разглядеть что-то дальше метра не представлялось возможным. Однажды мы с Аластером даже попали в такой туман, возвращаясь с продуктами из деревни. Пришлось идти, держась за руки, чтоб не потеряться, благо, до дома оставалось совсем ничего, да и Аластер, видимо, не в первый раз сталкиваясь со здешними природными явлениями, прекрасно знал куда идти. Зато начало октября началось с мелких моросящих дождей, пришедших на смену ливневым потокам. Почту доставляли регулярно, так что свои обязанности я не откладывал, понимая, что до развода остался месяц, а после мне придется вернуться домой, вновь став наследником главы рода. В гости к моей семье мы все-таки съездили, чему они очень были рады. Могу сказать только, что соскучился я по ним ужасно, пожалев лишь о том, что так и не увиделся с Лорой, Маркусом, Кларой и Стивеном, уехавшими в школу. Зато Аластер на удивление быстро поладил со всеми остальными малышами, а близнецы так и вовсе не отходили от него ни на шаг, чем наверняка сильно ему досаждали, на что я им пару раз и указал, даже если сам Аластер и виду не подал. И вроде бы всё шло своим чередом, и жизнь продолжалась, однако что-то в наших отношениях изменилось. Причём начались эти изменения давненько, но когда всё дошло до такого, я понять не смог. Тогда, даже находясь под контролем заклинания, пусть это было нужно для закрепления договора, однако игнорировать тот факта, что поцелуй был мне приятен, я не мог. Хотел, но попросту не мог. Всё время возвращался к тому моменту, неосознанно касаясь собственных губ, вспоминал мягкость чужих, что казалось уже совсем ненормальным. В конце концов, получилось убедить себя в том, что всему виной недостаток женского общества. Святым я никогда не был, да и с девственностью, если на то пошло, расстался несколько лет назад, и потом случались кратковременные романы. С последней своей пассией, Терезой, расстался полгода назад, и так как поход в публичный дом всегда был связан с долей риска, а рукоблудство не слишком в таком деле помогало, я пришёл к выводу, что именно поэтому порой думаю о супруге в не слишком пристойных красках. Иных вариантов, почему мне интересен другой мужчина, у меня попросту не было. Однако, чем дольше времени мы проводили вместе, тем сильнее становилось наваждение, тем острее становилось желание поцеловать. К радости, или сожалению, Аластер оставался лишь по-дружески любезен и ни взглядом, ни жестом не выказывал, что может испытывать ко мне что-то большее, нежели тех отношений, что мы сами негласно установили между собой. Не считая тех его слов, произнесённых на не совсем трезвую голову, в день визита лорда Сандервайлда, хотя чего только по-пьяни не скажешь. Однако, несмотря на всё возрастающее желание быть рядом, проводить всё время вместе мы не могли. Аластер до поздней ночи засиживался в кабинете, день ото дня становясь всё более обеспокоенным. К ужину спускался редко, обеды вообще пропускал, а в те редкие моменты, когда мы оставались наедине, хмурился, погружённый в свои мысли, иногда что-то невнятно бормоча. На мой вопрос, всё ли у него в порядке, он ответил, что возникли некоторые сложности в делах, но волноваться не о чем и что к истечению срока он успеет. Я, конечно, кивнул, вроде как удовлетворённый таким ответом, вот только в душе остался неприятный осадок, словно что-то внутри меня не хотело, чтоб всё прошло настолько гладко. Такие мысли стали неприятным открытием уже для меня, поэтому, не придумав ничего лучше, я решил не обращать на них внимания, сосредотачиваясь на чём угодно, только бы не думать о предстоящем разводе. Время летело быстро. Всю неделю Аластер пребывал в хорошем настроении и вновь став свободнее, похоже, действительно разобравшись с делами. Казалось правильным вот так вот проводить время вместе, сидя в библиотеке или за столом в кухне, а просыпаться, чувствуя теплое дыхание на своём плече, и вовсе стало столь же естественным, как сон. В то утро я проснулся, разбуженный дурным сном, который, как всегда, не запомнил. Осталось только ощущение неприятного осадка, холодным песком наполнившим грудную клетку. Солнце ещё не встало, показав только первые лучи из-за горизонта, отчего комната пребывала в мягком полумраке. Аластер лежал рядом так, что его ровное дыхание щекотало шею. Сейчас он выглядел таким спокойным и умиротворённым, что я, всё равно не зная, чем ещё себя занять, начал всматриваться в его лицо, словно стараясь запомнить каждую его чёрточку. Ровный овал лица, чёрные, с серебряной прядкой, волосы, волевой подбородок, надломанные дуги бровей, орлиный нос с горбинкой, возможно, полученной в результате падения или ещё чего, чёрные ресницы, губы… Словно под гипнозом, я осторожно очертил их пальцем по контуру, отмечая, что при всей кажущейся холодности и жёсткости, на самом деле они были тёплыми и мягкими. В этом весь Аластер: с виду нелюдимый и пугающий, а на деле надёжный и заботливый. И просто милый. Фактически, Аластера действительно можно было считать идеальным. Красивый, умный, знатный и богатый – неудивительно, что он, так или иначе, привлекал внимание всех особ женского пола, но почему-то выбрал меня. Не думая, что творю, я коснулся губами его губ, чувствуя, как от долгожданной и необходимой близости по телу расходится тёплая волна. Сердце билось как сумасшедшее, и стоило всерьёз обеспокоиться тем, что супруг может проснуться. Во сне он притянул меня ближе к себе и, когда я попытался отстраниться, положил голову на плечо, что-то невнятно, но явно довольно бормоча. Лежать вот так было спокойно, но какое-то беспокойство, словно забыл нечто важное, не покидало. День, как обычно, пролетел незаметно. Мы ужинали, когда Аластер спросил: — Ты ещё не собрал вещи? Я так и замер, не донеся до рта еду, несколько секунд смотря на черноволосого, пытаясь понять, что он имел в виду. И понял. Завтра истекает срок в четыре оговоренных месяца и значит, уже завтра я должен уехать отсюда. В сердце ёкнуло, и я чуть не выронил вилку, что, к счастью, осталось незамеченным. — У меня не так много вещей, так что на сборы хватит и полчаса, — собственный голос показался чужим, настолько ровным и спокойным он был. Аластер лишь кивнул и больше не поднимал данную тему. Собственно, мы вообще молчали, думая каждый о своём. Этот вечер показался самым долгим в моей жизни. Спать отправились глубокой ночью, да и то, просто лежали в темноте и молчали. — Почему не спишь? – Аластер вновь первым нарушил тишину, круша ту хрупкую иллюзию обычной ночи. – Неужели не хочешь уходить? — Вот еще! Просто немного сомневаюсь, проживёшь ли без меня хоть неделю? У тебя ведь вместо еды одна отрава выходит, а питаться исключительно бутербродами, сам знаешь, не дело, – мысленно уже проклял себя раз сто, но уж лучше было пороть подобную чушь, чем признаться в том, что действительно не хочу уезжать. Аластер лишь фыркнул, подвигаясь ближе, притягивая к себе. — Спи давай. И я уснул, почти сразу, стоило лишь почувствовать супруга совсем близко. Засыпая, я искренне надеялся, что произойдёт чудо и утро не настанет… Но что значат желания мелкого человечишки для непрерывного цикла древнего светила? Утро настало, как ему и было положено, знаменуя начало нового дня и конец нашего притворного брака. Когда я проснулся, Аластера в комнате не обнаружилось, что и огорчало, и радовало одновременно, потому что я сомневался, что не выдам своих переживаний. Мужа я нашёл быстро, достаточно было спуститься в кухню, где он пил кофе. Обменявшись стандартными приветствиями, принялись за завтрак, как и прошлый ужин, проходивший в угнетающей тишине. После Аластер протянул мне документ, в котором, для официального расторжения брака, требуется всего лишь поставить подпись, что решил оставить до приезда домой. Сборы, как я и думал, не заняли слишком много времени и уже через какой-то час, скомкано и неловко пожелав уже почти что бывшему супругу удачи, сел в экипаж, который к обеду должен был доставить меня домой. Родители удивились, увидев меня, приехавшего так неожиданно, но, похоже, поняв моё состояние, не стали ни о чём расспрашивать. Младшие, естественно, были рады, и на вопрос, почему не приехал «дядя Аластер» вполне удовлетворились ответом о его сильной занятости. Дед в этот день уехал навестить старого друга и должен был вернуться ближе к вечеру, так что у меня оставалось время продумать о том, как лучше объяснить наш развод, который до сих пор казался нереальным. Только оказавшись в своей комнате на меня навалилось осознание того факта, что всё по-настоящему и мы окончательно разошлись. *** Пейзаж за окном удручал. Унылое серое небо простиралось над пожухлыми полями, цепляясь за верхушки горного хребта, тянущегося по линии горизонта. Редкие деревья, уже без листвы не добавляли красоты местности, но для кого-то так было даже лучше. Маркиз Олдерн без интереса смотрел в окно, чтоб хоть как-то убить время и думал. Мысли были столь же невесёлыми, как и то, что он видел на улице, однако у него выдалась свободная минутка, что бы обо всём подумать и прояснить сложившуюся ситуацию для самого себя, спокойно разобраться в сложившихся обстоятельствах. За последний год он много пережил. Удачный срыв помолвки с Ирен - девушкой хорошей, из знатной французской семьи, дочери хорошей подруги его матери, но нелюбимой, при помощи её любовника, не согласного мириться с подобным. Затем письмо с сообщением о смерти отца и спешное возвращение в Англию, на похороны, после которых он официально стал главой рода. По отцу он не горевал. Можно ли серьёзно огорчиться смерти того, кого почти не помнишь? Отец всегда косвенно мелькал в его жизни, оплачивая обучение, поездку к родственникам, содержание, но редко общался с семьёй, предпочитая им азартные игры и элитные публичные дома. Новые заботы и обязанности совсем не оставили времени на личную жизнь, а буквально через месяц до него дошли слухи о женитьбе Майкла… Но всё это теперь в прошлом и пришло время расстаться со своей влюблённостью, дабы больше не оглядываться назад, постоянно гадая, как всё могло бы быть. Молодой маркиз Олдерн, вопреки слухам, что их семья всегда отличалась крайним равнодушием, был довольно сентиментальным. Каждый раз, порывая с очередной своей пассией, он шёл в те места, которые они вместе до того посещали, своеобразный ритуал, знаменующий факт полного прекращения отношений. Вот и сейчас Франц Олдерн, пользуясь своим положением одного из главных спонсоров школы, направлялся туда, якобы для того, что бы собственными глазами увидеть, на что идут отправляемые им деньги. Старый, но вполне хорошо выглядящий замок встретил гостя открытыми воротами. Возле входа стоял пухленький мужичок, с рыжими волосами, стремящимися поскорее покинуть голову, и с самым доброжелательным лицом, какое можно только было встретить у человека. — Маркиз Олдерн, позвольте поприветствовать Вас в нашей школе. Ваш визит – большая честь для нас, — широко улыбаясь, приветствовал его директор. – Какая радость знать, что Вас интересует, куда идут Ваши пожертвования и как Вы вносите свою долю в развитие молодых дарований, а значит, в будущее всего магического сообщества. Вам проведут полную экскурсию по школе, покажут всё, что Вас заинтересует. Думаю, такому молодому человеку, как Вы, будет неинтересно всё время общаться со скучным мужчиной, вроде меня, поэтому, я взял на себя смелость попросить нашего лучшего ученика стать Вашим гидом на этот день. Руфус, пожалуйста. Только сейчас блондин заметил, что рядом с директором стоит ещё и парнишка с серыми волосами, легко кивнувший в знак приветствия. И хоть внешне парень казался вежливым и искренним, в его холодных глазах читалась жажда наживы. Выслужиться перед маркизом и не упустить возможность приобрести выгодные связи – это то, что читалось в глазах почти каждого представителя высшего общества. Франц уже был готов к тому, что в течение всего дня придётся выслушивать подхалимные речи, когда ушей всех троих достигли подозрительные звуки. Тут же, из дверей школы, в прямом смысле слова, выкатились двое учеников, на кулаках выясняя отношения. Директор резко побледнел, а затем так же быстро его лицо приобрело цвет варёной свеклы. Ещё бы! Приехал важный гость, которому нужно показать заведение с самой лучшей стороны, а ученики устроили драку. Неслыханно! — Тревис! МакЛарен! Что вы себе позволяете?! – с перекошенным от бешенства лицом кричал директор, когда драчунов разъединили. — Господин директор, он первый начал! – возмущённо заявил парень с темными волосами, закрывая разбитый нос ладонью. — Ха! Да твоя рожа давным давно умоляла подправить её чуток, — усмехнулся подросток с каштановыми волосами. — МакЛарен, что за возмутительное поведение! Немедленно принесите извинения мистеру Тревису! Иначе неделю будете отбывать наказание в виде дополнительной общественной работы! — Да хоть десять, – карие глаза окинули всех присутствующих насмешливым взглядом, словно спрашивая «ну и что вы мне сделаете?» У директора разве что пар из ушей не валил от злости, зато Франц забавлялся происходящим. — Да как!.. Да ты!.. Да как ты смеешь так разговаривать в присутствии Его Светлости?!.. — Его Светлость? Это вон тот расфуфыренный индюк, что ли? – молодой МакЛарен смерил Олдерна самым вызывающим взглядом, который никак не мог не остаться без ответа. Всё же Франц всегда одевался сдержанно, что назвать его даже нарядным ни у кого бы язык не повернулся. — А вы наглец, юноша, — улыбнулся блондин, чем окончательно вогнал в ступор невольных зрителей. – Если у вас есть время махать кулаками и упражняться в затачивании языка, почему бы не потратить его с пользой и не показать мне школу? — Но, мистер Олдерн, чтобы вас сопровождал такой… — начал было директор, первым вернувший дар речи, но был сразу остановлен Францем. — Господин директор, думаю, как гость, я могу сам выбрать сопровождающего, — всё еще улыбаясь, произнёс блондин, в то время как зазвонил колокол, оповещая всех о начале занятий. – А вам следовало бы отправить учеников в классы. Что ж, прошу нас извинить. Схватив парня за руку, повыше локтя, Франц бодрым шагом направился к школьному двору, оставляя директора с подростками позади. Как-только пара повернула за угол школы, оказываясь в зоне недосягаемости посторонних взглядов, парень моментально отдёрнул руку. — Руки не распускай. Не имеешь права вот таскать за собой кого попало. И я тебя не знаю, — парень хмуро глядел на блондина, скрестив руки на груди. — Хорошо, хорошо, не трогаю, — примирительно улыбнулся маркиз, только должного эффекта это не возымело. – Губа не болит? Парнишка только хмыкнул: — Это царапинка, уже через час затянется. Бывало и много хуже. Франц был не согласен, но спорить не стал. Разбитая губа его случайного знакомого уже начала покрываться бордовой коростой, ещё больше портя и без того потрёпанный вид мальчишки. Оставалось лишь догадываться, какие ещё «украшения» он получал за годы учёбы здесь. — Франц, — представился блондин, решив, что познакомиться будет лучше всего. Поколебавшись, сомневаясь, стоит ли отвечать, однако, видимо решив, что маркизу можно доверять, парень представился в ответ: — Маркус. — Маркус, раз уж так сложилось, покажешь мне школу? – Олдерн окинул взглядом каменное здание и часть двора, с ровными подстриженными газонами. – И заодно расскажешь, что здесь происходит. Согласен? — Почему бы и нет? – пожал плечами Маркус. – Всё равно получу уважительную причину своего отсутствия на уроках. Только рассказывать буду как есть, без прикрас! На том и договорились. Маркус в самом деле оказался занятным гидом, проведшим экскурсию по всей школе и её территории, рассказывая, часто в далеко не самых лестных эпитетах, об учителях, форме обучения, местной иерархии и любимых местах отдыха учеников, так что к концу осмотра Олдерн пришёл к определённым выводам. Он, конечно, не ожидал, что с того времени, когда он оканчивал школу, тут произойдут значительные изменения в лучшую сторону, однако, по всему выходило, что отношение к детям алхимиков и менее знатных родов стало только хуже. И с этим надо было что-то делать. Прикидывая, что лучше сделать сперва, Франц не сразу обратил внимание, что они поднимаются по винтовой лестнице. — Куда мы? – удивился он, припоминая, что башня в этой части замка всегда была закрыта. — Увидишь, — хитро улыбнулся парень, достигая верхней площадки и толкая деревянную дверь. Вид, открывавшийся сверху, был потрясающим. Солнце уже начинало заходить за горизонт, и его лучи подкрашивали пейзаж розоватым светом. Золотые поля, что днем вызывали лишь скуку, тянулись до тёмно-красных гор, врезаясь в них, словно море в скалистые берега. В вечернем небе, окрашенного во все оттенки голубого, розового и синего, парила одинокая птица, судя по всему хищная, высматривая добычу на ужин. Внизу ещё гуляли редкие школьники, с такой высоты казавшиеся не больше муравьёв. Маркус, опершись о каменные зубья, с улыбкой смотрел вдаль. Ветер шевелил каштановые пряди, сейчас отливавшие рыжиной, карие глаза отражали искренние радость и восторг, а Франц заворожено рассматривал парня, находя всё больше сходств и различий с Майклом. Несомненно, внешнее сходство было на лицо, да и в поведении присутствовали некоторые схожие черты – братья, как-никак, – но вместе с тем, Маркус был совершенно другим человеком, интересным и особенным по своему, к которому тянуло, о котором хотелось знать больше. — Это моё любимое место, — признался парень. — И его тоже, — грустно выдохнул Олдерн и тут же пояснил, видя с каким удивлением посмотрел на него Маркус. – Я о твоём брате. В школьные годы мы с ним были лучшими друзьями. Он иногда бывал здесь, но мне как-то ни разу не довелось подняться сюда. Как то неожиданно вспомнилось, зачем он сюда приехал. Удивительно, но молодой МакЛарен заставил его забыть обо всём и в кой-то веке с удовольствием провести день. — Ну, если приедешь ещё – заглядывай. Разрешаю, — ухмыльнулся Маркус. Парень просто не мог воспринимать блондина как старшего. — И всё-таки поучись манерам, — улыбаясь, вздохнул блондин. Понятно, что результата не будет, да и нужен ли он сейчас? Похоже, не только для Франца сегодняшняя экскурсия обернулась счастливым просветом в рутине постылой череды однообразных дней… Часом позже маркиз, удобно устроившись в кресле, напротив директора, делился своими впечатлениями: — Школа осталась именно такой, какой я её помню. Прекрасно, что вы сохраняете древние традиции неизменными. Однако… — мужчина выдержал многозначительную фразу, во время которой улыбка директора сильно подувяла. – От некоторых традиций не только можно, но и нужно избавляться. — Простите, но я не понимаю, о чём вы. Наша школа всегда считалась лучшей не только в стране, но и за границей… — Вот именно, — перебил Олдерн. – Но если вы посмотрите в лицо фактам, то убедитесь, что за последние двадцать лет уровень образования значительно упал. А раз так, то это надо исправлять. На правах своей семьи, я хочу лично контролировать процесс обучения учеников. Думаю, небольшие поправки в привычную систему оценок пойдут только на пользу школе. Разве Вы со мной не согласны, господин директор? Франц, улыбаясь своей самой любезной улыбкой, видел, как мечется в своём кресле пухлый рыжий лысик, силясь найти выход из сложного положения, пытаясь оттянуть неизбежное согласие. Маркиз уже праздновал победу, зная, что деваться мужчине некуда. Факт, что школе давно нужна была хорошая встряска, и раз желающих выбивать пыль из этого заведения не нашлось, так почему бы Олдерну не заняться этим на досуге? Тем более, что у него, в кои-то веки, появилось свободное время…