Сассекс

***

Ему требуется довольно много времени, чтобы заснуть − и всё из-за того, что он знает: в другой постели, на расстоянии трёх метров, Шерлок тоже не спит, это слышно по его дыханию в темноте. Когда Джон наконец засыпает, ему снится Падение. Он снова стоит на тротуаре перед Бартсом и смотрит, как Шерлок, раскинув руки, наклоняется вперёд, а потом бесконечно падает. Когда его тело достигает тротуара, земля разламывается, куски асфальта разлетаются, как от взрыва в воде, и тело Шерлока, летящее вниз, к ядру земли, исчезает. Джона буквально подбрасывает на кровати, и он просыпается, охваченный паникой, а его сердце пытается выскочить через горло. − Джон, − Шерлок стремительно пересекает небольшое пространство между кроватями и склоняется над ним. − Проснись. Всё в порядке. Он, должно быть, плакал. Но из-за часто колотящегося сердца и паники, которая его не отпускает, даже не чувствует от этого смущения. Он ощущает облегчение от того, что проснулся, и понимает: это был только сон, в котором он борется со своим горем, всепоглощающим чувством потери, сожаления и боли. Тогда ему не позволили увидеть тело Шерлока. Сейчас он понимает, почему, но не тогда, не три года назад. В то время было только чувство беспомощного разочарования: ведь ему позволили лишь коснуться его и подтвердить для себя, что пульса нет и тепло покинуло его тело. Джон слышит, как всхлипывает так, что это мало чем отличается от стона, и прячет мокрое лицо в ладонях. В комнате чувствуется движение, и Шерлок садится на край его кровати. − Джон, − повторяет он мягко. − Сейчас всё в порядке. Джон заставляет себя выдохнуть и неуверенно кивнуть, чтобы показать: да, он его слышит и пытается взять себя в руки. Слёзы всё ещё собираются в уголках его глаз и текут вниз по щекам. Он судорожно глотает, пытаясь стереть картинки из своей головы и восстановить дыхание. − Это был Афганистан? − спрашивает Шерлок. Лунный свет проникает через окно и выделяет его скулы, делая их ещё более острыми. Джон качает головой. − Падение, − слово будто царапает горло, и его голос срывается. Лицо Шерлока меняется в лунном свете и выглядит поражённым. Он вздыхает так тяжело, словно ему больно. Он действительно попросил прощения, когда снова появился в жизни Джона, и с тех пор они к этой теме не возвращались. Шерлок больше ни разу не повторял этого, но сейчас он закрывает глаза, как будто не может даже взглянуть на Джона. − Мне так жаль, Джон, − тихо и сипло говорит он. − Я... понятия не имел, что ты будешь так страдать. Джон ненавидит то, что его глаза и щёки всё ещё влажные. Его голос дрожит: − Понятия не имел... Шееерлок... − Я знал, что ты будешь глубоко опечален, − признаётся Шерлок, распахивая свои глаза и всё ещё говоря очень мягко. − Но то, что так... я даже представить не мог. Но должен был. Мне жаль. Очень жаль. Что-то во всём этом заставляет Джона чувствовать себя хуже, чем когда-либо. Это − разочарование и гнев снова и снова, из-за того, что Шерлок ничего ему не сказал, не пытался связаться с ним и, что хуже всего, он даже не понимал до конца, на какие переживания обрекает его. Не представлял, какое безграничное облегчение Джон испытал, когда оказалось, что он не только не умер, но и снова вернулся к нему. Все чувства, о которых он запрещал себе думать, которым не позволял прорастать в душе, сейчас отражаются на его лице и душат его. Он действительно плачет, пытаясь произнести имя Шерлока, и, наконец, ему это не удаётся. Шерлок придвигается ближе и, взяв Джона за плечи, заключает в неуклюжее объятие. Джон цепляется за него и обливает слезами плечо. Он продолжает видеть, как Шерлок падает вниз с крыши и исчезает в пустоте, становится недосягаем, теряется навсегда. Смешно ощущать это сейчас: Шерлок прямо здесь, очень близко, можно чувствовать руками его худощавое, но сильное тело, вдыхать тёплый, тонкий запах кожи и волос. И он держит Джона, видит и понимает его слабость, отчего Джону следовало бы желать ударить его, а не обнять, но он этого не делает. Самое главное − Шерлок вернулся к нему, и он пойдёт на что угодно, чтобы больше никогда его не потерять. Он не хочет отпускать его. Плечи Шерлока немного напрягаются; обычно он не любит обниматься, особенно так долго, как сейчас. Джон неохотно ослабляет хватку и, вытирая лицо пальцами, пытается вернуть себе собранность и достоинство. − Извини, − бормочет он. − Нет, − быстро говорит Шерлок. − Тебе не за что извиняться. − Он медлит. − Ты хочешь вернуться ко сну? − Нет ещё, − сердце Джона всё ещё бешено колотится. Он помнит, как боялся спать, когда вернулся после Афганистана, как страшился кошмаров. Всё это повторилось после Падения. Он не часто видел его во сне. После возвращения Шерлока этих снов больше не было. Что тогда вернуло их? Мысль о Шерлоке, который уезжает без него? Шерлок, кажется, задумался о чем-то. Когда он заговаривает, ему не хватает обычной уверенности: − Я заметил, что ты... что у тебя... есть что-то вроде привычки проверять мой пульс, − говорит он осторожно, как будто ступает на цыпочках, готовый отшатнуться, если вдруг Джон рассердится на это высказывание. − Это... поможет? − Он протягивает правое запястье, то, на котором Джон так отчаянно пытался найти пульс в тот день, то, за которое он всё ещё хватается в те моменты, когда ему это нужно. Значит, Шерлок тоже заметил это. Конечно, заметил. Джону неловко и даже чуть стыдно сознательно прикасаться к Шерлоку, который понимает это и позволяет, но, так или иначе, прикусив губу, обхватывает пальцами левой руки его запястье. Пульс стабильный, ритмичный, успокаивающий, запястье крепкое, сильное, тёплое и такое живое. И Шерлок так искренне ему сочувствует, он никогда не был таким до... Прежде. Возможно, он действительно понимает теперь, или по крайней мере имеет представление о том, через что прошёл Джон. Через минуту Джон добавляет другую руку, формируя пальцами кольцо вокруг запястья Шерлока. Тот разрешает ему и это. Ничего не говорит, просто сидит неподвижно, и они оба смотрят на руку Джона, а не друг на друга. Сердцебиение Джона медленно начинает возвращаться к нормальному ритму и темпу, и паника потихоньку отпускает его тело. Дыхание тоже замедляется. ...Когда он просыпается, за окном уже утро. Он сразу понимает, что не один в постели; длинноногое тело втиснуто в пространство позади него, тяжёлая рука прижата к его груди. Рука Шерлока. Поскольку он все ещё держит запястье Шерлока, рука того поймана в ловушку. Смущаясь, он понимает, что, должно быть, заснул вот так и, не желая тревожить его, Шерлок просто позволил ему продолжить спать, не размыкая их рук. Он чувствует медленное, тихое, размеренное дыхание Шерлока на своей шее. Это ощущается... удивительно. Прекрасно. Восхитительно. Он чувствует именно то, что и представлял в течение тех лет, так, как и хотел просыпаться. Вот так. И пусть Джон не может выразить это по-иному, и ненавидит банальность формулировки, но − да, именно этого он хочет: лежать, тесно прижавшись к длинному телу Шерлока, чувствовать на себе прикосновения его рук и самому прикасаться беспрепятственно и без стеснения. И сейчас ему так хорошо и комфортно, словно они спали вместе, в прямом смысле, уже много лет. Он всё ещё ощущает пульс Шерлока, который заставляет его чувствовать себя спокойным и уверенным. Он может вообразить то, что, должно быть, произошло: он заснул, Шерлока, в конечном счете, тоже сморило и тот осторожно втиснул себя в небольшое пространство между Джоном и краем кровати, лицом к нему − из-за руки, удерживаемой Джоном. В какой-то момент Джон улёгся на бок, отвернувшись и, возможно, Шерлок легонько подтолкнул его. И, возможно, именно поэтому Шерлок так плотно к нему прижимался − просто не хотел упасть во сне с кровати. При этом Джон был укрыт, потому что Шерлок сидел на одеяле, а затем лёг поверх него − и поэтому, скорей всего, ему было холодно. Джон думает, что должен на самом деле подвинуться и дать Шерлоку некоторое пространство во всех смыслах, но он не может заставить себя сделать это. Но по крайне мере он отпускает запястье Шерлока. Его пальцы свело оттого, что он держал их в таком положении всю ночь. Мышцы обычно расслабляются во сне, но, очевидно, не его, по крайней мере, не этой ночью. После того как он отпускает Шерлока, дыхание того немного изменяется. Он просыпается. Джон уверен, что тот посчитает сон в его постели необходимым следствием утешения, учитывая то, что Джон заснул прежде, чем Шерлок смог вернуться в свою собственную кровать. Конечно, он рационально подойдет к этому и не станет отдаляться и отстраняться. Или ещё хуже: он не знает, как поступить. Должен ли он извиниться? Он всё ещё чувствует на загривке дыхание Шерлока и действительно не хочет, чтобы тот ушёл. Он слышит, как тот сглатывает, как язык сонно смачивает его рот. − Который час? − бормочет Шерлок ему в шею. Это удивительно: то, что Шерлок достаточно проснулся, чтобы захотеть узнать время и, понимая свою близость к Джону − всё ещё не отодвигается. − Я не знаю, − говорит Джон. − Утро. − Ясно. − Намёк на сухой смешок. Пауза, пока Шерлок думает. (На самом ли деле он слишком сонный, чтобы просто встать и посмотреть время на телефоне?) − Судя по теням в углу, я сказал бы, что приблизительно шесть. − Слишком рано. − Джон всё ещё не открыл глаза. − Согласен. − Это всё, что говорит Шерлок, и, кажется, засыпает опять. Произошедшее настолько изумляет Джона, что не позволяет сразу заснуть. Вместо этого он наслаждается тёплым и обнадёживающим присутствием Шерлока и вскоре тоже погружается в сон.