Месть дворецкому

Себастьян понятия не имел о том, сколько он пролежал без сознания, но было дико холодно, а, судя по ощущениям, на теле остались только кальсоны. Вдобавок кто-то плеснул водой в лицо, что настроения не добавило. - Да живой он – вон, глазами лупает! «Это про меня, что ли?», - пронеслось в голове. Демон с трудом сел, чья-то сильная рука его поддержала. В нос немедленно ударило амбре: где бы он ни находился, это явно была какая-то помойка, а рядом, как показало заработавшее зрение, находили два бомжа, крепкие мужики лет пятидесяти. - Сынок, кто ж тебя отделал? Ну да, выглядел Михаэлис на двадцать с хвостиком, а потому его приняли за сопляка. - Кабы я знал, папаша, - в тон мужчине ответил он, опознав язык как русский. Бомжи Михалыч и Степаныч моментально пожалели парня, которого – вот незадача! – подогрели и обобрали близ их родимой свалки. Ну, ладно, в такой ситуации человека надо напротив подобрать и обогреть (хитрый демон притворился, что у него начисто отшибло память). Мужики помогли Михаэлису встать и повели в «обчество». Оказалось, что даже выброшенные за борт жизни люди опускаются далеко не всегда: палаточный городок был на уровне кемпинга, женщины готовили еду и стирали белье, детишки носились вокруг, играя в салочки, мужчины разбирали какие-то дощатые ящики с фруктами и овощами, выискивая менее гнилые. - Корнеич! – крикнул Михалыч. – Гляди, как паренька-то облагородствовали. У нас шмотки-то еще есть? - Есть, - отозвался сильно заросший мужик, - и на рынок грузчиков надо. - Ой, бедненький, - запричитала какая-то довольно опрятная женщина, обрабатывая Себастьяну синяки, - да какой же ты худенький! Звать-то тебя как? - Да не помнит он, - Степаныч задумчиво копался в ворохе мужских джинсов и кед, - давай, парень, на первяк Севкой звать будем. «Ничего себе!», - мелькнуло в голове у бывшего (а он почувствовал потерю способностей) демона, но лицом Себастьян владел хорошо, а потому только улыбнулся в ответ. - Сева, а головка не болит? – «санитарка» смотрела в его глаза. – Вроде не должна… - Кушать хочешь? – пропищала откуда-то из-под мышки девчонка лет десяти. Словом, вскоре все собрались у грамотно разожженного костра, новенького обрядили в джинсы, кеды и тонкий свитер, и вся компания принялась закусывать, рассуждая, во сколько завтра идти на работу на рынок. Спиртного не было, еда оказалась совершенно простая, но после скудной трапезы люди не расходились – напротив, они принялись чесать языки на предмет местных новостей, а потом и вовсе запели веселые песни. Неожиданно для себя демон даже присоединился. Сиори почему-то было хорошо и спокойно впервые за долгое время. Проснувшись в незнакомом месте, она поняла, что была похищена; рядом оказалась какая-то симпатичная, хотя и не особенно красивая девушка лет… ориентировочно сильно за двадцать, точнее не скажешь. Сиори закатила ей скандал чуть ли не с рукоприкладством, в процессе дойдя до почти неконтролируемой истерики (сказалось накопленное годами напряжение). Когда рослой крепкой шатенке надоело все это слушать, она просто напросто сграбастала кричащую девушку в объятия, и тогда Сиори прорвало с новой силой: она расплакалась. Сейчас, отрыдавшись, юная графиня неожиданно осознала, как тепло в этих странных объятиях, и что где-то на интуитивном уровне чувствует, что неизвестная девушка понимает ее и хочет помочь. Неужели эта фигуристая шатенка – двусторонний эмпат? Вряд ли… Подняв голову, Сиори посмотрела ей в лицо и слабо ахнула: при всей простоте внешности, у обнимавшей ее девушки были совершенно необыкновенные глаза. Таких лучистых и светлых зеркал души цвета дождя последняя из семьи Генпо не видела еще никогда, а искреннее сочувствие в них вызвало новых поток слез. - Вот и умница, - мягкий, чуть хриплый голос, - давно пора было… По лицу прошелся чистый шелковый платочек, вытирая слезы. Мягко журчащая речь начала долетать до сознания, и почему-то казалось, что незнакомка не лжет насчет Себастьяна и того, что демон ее, Сиори Генпо, обманул. Хм, а язык-то русский! По должности его положено было знать, а потому графиня выучила русский в совершенстве, лишние партнеры никому не повредят. - Как тебя зовут? – ломким от слез голосом спросила она. - Надя, - помедлив, - Надежда. «Славное имя», - подумала Сиори, чувствуя, что сил больше нет, и она снова засыпает. Рука невольной утешительницы прошлась по волосам – так ее в детстве гладила мама…