Так со смертными судьба порой играет: То вознесет их вверх, то в пропасть низвергает. И так устроен мир, что в счастье иногда, Уже заключена великая беда. Пьер Корнель.
Розали начищала до блеска уже, кажется, сотый бокал, вполуха слушая щебетание Элис, касающееся новых методик родов, и с беспокойством поглядывала на входную дверь бара: впервые Эммет сильно опаздывал на работу. Нет, это не было дурным предчувствием — с интуицией у Роуз всегда были большие проблемы, — но она никак не могла отделаться от тревоги, словно туман, окутывающей ее душу. Иногда что-то подобное Розали испытывала, даже находясь в крепких объятиях Эммета, словно боясь до конца поверить в свое счастье, подсознательно ожидая от судьбы подвоха. Как-никак эта коварная особа впервые проявила к ней благосклонность, послав ей удивительного мужчину, о котором Роуз никогда не смела даже мечтать. Только от одной мимолетной мысли, что все может закончиться, что жизнь вдруг выставит счет за кусочек счастья, так нежданно оказавшийся в ее руках, по телу Розали пробегала дрожь. Эммет чувствовал это, но никогда не начинал говорить ей банальные слова утешения, за что она была ему бесконечно благодарна. Он просто крепче прижимал Роуз к себе, зарываясь лицом в ее волосы, целуя в макушку, словно маленькую девочку, попутно вдыхая ее аромат. В эти мгновения ей казалось, будто Эммет дышит ею, что она нужна ему как воздух, и Роуз тут же переставала сомневаться в их счастливом будущем, ведь они так любят друг друга. Не может быть, чтобы однажды это просто взяло и закончилось. Но сейчас Эммета не было рядом, и некому было распутать клубок тревоги, образовавшийся в животе. Руки Розали предательски дрогнули — уже начищенный до скрипа бокал выскользнул и со звоном разлетелся на сотни осколков. — Черт! — Роуз присела на корточки и принялась подбирать с пола крупные кусочки стекла. — Осторожно, не поранься, я сейчас принесу щетку. — Элис, ставшая за последние недели особенно энергичной, быстро скрылась в подсобке. — На счастье, — прошептал кто-то над самым ухом Роуз. Она подняла голову и увидела улыбающуюся физиономию Эммета, перегнувшегося через барную стойку. — Фуф, ты меня напугал! — Розали с облегчением перевела дух и, выпрямившись, ткнула парня указательным пальцем в грудь. — Где ты был? Почему не предупредил, что задержишься? — Ну что? Купил? — перебил ее Джаспер, возникший в дверном проеме своего кабинета. — И да, и нет… — хитро прищурившись, улыбнулся Эммет, отчего стал похож на мальчишку, задумавшего очередную шалость. — И что ты должен был купить? — проявила любопытство Роуз, с подозрением поглядывая на парней. — Мне тоже интересно! — воскликнула вооруженная щеткой и совком Элис. — Это был сюрприз… в общем-то, он сейчас на улице, так что, если вам интересно… — Эммет кивнул в сторону двери. Девушки переглянулись и тут же ринулись на улицу, обгоняя друг друга и едва не застревая в дверном проеме. Улыбнувшись, Джаспер закатил глаза и нарочито медленно последовал за ними. Как только до Эммета долетел восторженный женский визг, он удовлетворенно улыбнулся и тоже вышел на улицу. Возле бара был припаркован байк, сверкающий на солнце черной лакированной новизной. — Красавец, да? — с гордостью спросил Эммет, покручивая на пальце брелок с ключом. — Это твой? Правда твой?! — в изумлении воскликнула Розали, переводя недоверчивый взгляд с любимого на байк и обратно. — Конечно! Отец дал мне денег на машину, но когда я увидел этого железного коня, то понял, что хочу только его! — с благоговением в голосе пояснил Эммет. — Боже, он восхитителен… — хрипло прошептал Джаспер, погладив заманчиво сверкающий бензобак дрожащей рукой, словно любимую женщину, с которой провел в разлуке много лет. — Джас… — Элис подошла к мужу и ободряюще погладила его по спине, словно говоря: «Я рядом». — Прости, друг, я не подумал… — виновато пробормотал Эммет, вмиг стерев с лица довольную улыбку. — Нет-нет, все в порядке! — преувеличенно беззаботным тоном воскликнул Джаспер, поспешно отдергивая руку от байка и сжимая ее в кулак. — Не знал, что ты увлекаешься мотоциклами. — На восемнадцатилетие отчим подарил мне поддержанный байк, я поездил на нем чуть больше месяца, затем продал, а деньги отдал в какой-то благотворительный фонд. Я никогда так не поступил бы, достанься он мне любым другим способом. Жаль было с ним расставаться, но перекошенная физиономия Фила, узнавшего, что стало с байком, определенно, того стоила, — злорадно улыбнулся Эммет и, обращаясь к Розали, спросил: — Хочешь прокатиться? — Спрашиваешь! Последний раз я садилась еще на мотоцикл Эдварда, но это было так давно, что я успела соскучиться по ощущению полета. — Ему не следовало продавать байк из-за меня, — осуждающе покачал головой Джас. — Ну да ладно, не будем о грустном! Я отпускаю вас на пару часов, только сильно не гоняйте… Знаете ли, найти нового бармена, да еще такого же способного, задача не из легких! Джаспер улыбнулся и хлопнул по спине Эммета, состроившего забавную рожицу. — Стойте, стойте! — замахала руками Элис, когда Эммет и Роуз уже сели на байк. — Чуть не забыла! У Эдварда через неделю день рождения, и у меня есть идея, как его отпраздновать. Для человека, который никогда не отмечает свои дни рождения и даже не позволяет никому дарить ему подарки, нужно начать с чего-нибудь попроще… Как насчет того, чтобы поехать на пикник? Только представьте: лес, палатки, костер, песни под гитару… — Элис мечтательно прикрыла глаза и шумно вздохнула. — Отличная идея! Звучит довольно заманчиво, — одобрительно закивал головой Эммет. — Кстати, перед этим надо будет собраться всем вместе и отметить покупку байка парой бутылочек хорошего виски! — на этих словах он почувствовал, как напряглось тело Розали, обнимавшей его сзади за талию. Эммет отлично знал, что она каждый день борется с этим пагубным пристрастием, и борьба дается ей нелегко, но Роуз старается изо всех сил, отчаянно цепляясь за Эммета, за их любовь, ради них двоих, ради счастливого будущего… Он помогал ей как мог и делал все возможное, чтобы она каждую секунду ощущала его поддержку. Одним из первых шагов Эммета было перестать пить самому. Совсем. Чтобы Розали никогда не почувствовала, как от него пахнет спиртным. А вот сейчас из-за покупки байка парень расслабился, сболтнул лишнее, больно задев любимую, за что теперь злился на себя. Не говоря больше ни слова, он завел мотор и рванул с места, быстро набирая скорость. Мысленно приказав себе ни о чем не думать, Розали крепче обняла Эммета за талию, прижимаясь плотнее к его широкой спине. Она запрокинула голову назад и, щурясь на солнце, взглянула вверх. Эммет мчался так быстро, что ей казалось, будто они обгоняют плывущие по небу облака. — Йу-ху!!! — громко крикнула Роуз и облизнула губы, ничуть не заботясь о том, что они могут обветриться. Да, сейчас она явственно ощущала на них пьянящий вкус счастья, и это кружило голову получше всякого вина. Розали полностью охватило упоительное чувство свободы. Не существовало больше никаких проблем, не было никого и ничего, только она, Эммет, эта дорога и шаловливый ветер, играющий с ее волосами.***
— Добрый вечер, — поздоровался Каллен с приветливо улыбающимся Чарли, открывшим ему дверь. — Здравствуй, Эдвард. Проходи, она уже спускается, — Чарли отступил в сторону, пропуская гостя вперед. Но не успел Каллен сделать и двух шагов, как навстречу ему вышла Белла. При одном только взгляде на нее у него перехватило дыхание — настолько она была ослепительна. Сиреневая тафта платья словно струилась по фигуре Беллы, образуя мягкие волны, ласкающие ее стройное тело. Практически всегда распущенные волосы сейчас были заплетены в замысловатую греческую косу, полностью открывающую ее изящную шею, только вдоль щек спускалось несколько кокетливых завитков. Белла больше не была похожа на нежного ангела, какой ее всегда видел Эдвард, — сейчас она напоминала древнегреческую богиню, которой хотелось поклоняться. — Как-то все слишком, да? — робко улыбнулась Белла, млея под восхищенным взглядом Каллена. — Умопомрачительное совершенство, — чуть охрипшим голосом констатировал он, протягивая ей раскрытую ладонь, в которую Белла незамедлительно вложила свою. Эдвард наклонился и поцеловал руку любимой, не отрывая при этом взгляда от ее глаз, горящих лихорадочным блеском волнения и удовольствия. — Желаю вам отлично провести время, — прокашлявшись, неуверенно пробормотал Чарли. Еще не привыкнув к тому, что является отцом взрослой дочери-красавицы, сейчас он чувствовал себя крайне неловко, не зная, как вести себя в подобных ситуациях и что положено говорить детям, отправляющимся на свидание. К тому же сцена, разворачивающаяся сейчас перед Чарли, была настолько интимной, даже в какой-то степени эротичной, что ему хотелось как можно быстрее ретироваться. У него было такое чувство, словно он без стука вошел в спальню дочери и застал в ее постели обнаженного Каллена. При этой мысли Чарли густо покраснел, кажется, до самых кончиков усов и снова смущенно прокашлялся. — Да, Чарли, спасибо, — улыбнулся Эдвард, беря Беллу под руку и переступая порог. — До завтра, дочка, — дернув себя за усы, попрощался тот. — Пап! — шикнула на него Белла, косясь на Каллена, который, в свою очередь, никак не отреагировал на выпад ее отца. — Да ладно тебе, Белла, это же очевидно, — рассмеявшись, покачал головой Чарли, прежде чем закрыть за ними дверь. Хотя ему и было непросто смириться с тем, что в последнее время дочь часто не ночевала дома, но в конечном итоге он сделал над собой усилие. Решающую роль в этом играло то, что Эдвард был ему весьма симпатичен. Чарли быстро разглядел в нем такие качества, как сила, уверенность и надежность, которые всегда считал совершенно необходимыми для каждого мужчины. Интуитивно он чувствовал, что может со спокойной душой доверить Каллену свою единственную дочь, а это главное. Все же остальное было личным делом влюбленных, в которое Чарли предпочитал не встревать. По крайней мере, пока его девочка светится от счастья.***
Эдвард завел мотор Mazeratty и развернулся к Белле, сидящей рядом. — Ты сегодня решила свести с ума каждого мужчину, что встретится на твоем пути? — улыбнулся он, накручивая на палец завиток ее волос, падающий на раскрасневшуюся щечку. — Нет, только того пианиста, в чей голос я влюбилась еще до знакомства с тобой, — кокетливо проворковала она, невинно хлопая ресницами. — Да ты никак волнуешься?! — удивился Каллен, погладив тыльной стороной ладони щеку любимой и ощутив жар ее гладкой кожи. — Еще бы! — не стала отрицать Белла. — Ведь сегодня я наконец познакомлюсь с НИМ! Признаться, я его тайная поклонница с того самого дня, как случайно заглянула в этот ресторан! — И что тебе дался этот музыкантишка?! — рассмеялся Эдвард, трогаясь с места. — Я просто люблю тебя… — прошептала Белла, сжимая рукав его рубашки. — Я очень сильно люблю тебя, — ответил Каллен таким тоном, что кожа Беллы мгновенно покрылось мурашками. Всю дорогу они ехали молча, лишь время от времени обмениваясь взглядами и улыбками. — О, а ты знаешь, что Эммет вчера купил байк? — уже на подъезде к ресторану спросила Белла. — Да, Роуз разбудила меня в четыре утра, чтобы поделиться своим восторгом от поездки по ночному городу, — закатил глаза Эдвард. — А как твои ощущения? — Если честно, я еще ни разу не садилась на байк и немного побаиваюсь. — Если хочешь, я одолжу у Эммета мотоцикл, и мы немного покатаемся, — предложил Каллен. — Давненько я не гонял на байке. Белла замерла, удивлено посмотрев на него, но тут же, улыбнувшись, покачала головой: — Скажи мне, есть хоть что-то, чего Эдвард Каллен не умеет? — Еще несколько месяцев назад я ответил бы, что он не умеет любить. А сейчас даже и не знаю, что сказать, — припарковавшись и заглушив мотор, совершенно серьезно ответил Эдвард. — Хотя знаешь, — спустя пару минут задумчиво проговорил он, распахивая перед Беллой двери ресторана, — я совершенно не умею готовить. — Зато варишь потрясающий кофе, — парировала Белла. — Это не считается! — рассмеялся Эдвард, попутно кивая встречавшему их метрдотелю. Белла зашла в зал и удивленно застыла на месте. Конечно, она еще и в прошлый раз по дорогому ковру и вышколенному метрдотелю поняла, что ресторан довольно дорогой, но никак не ожидала, что настолько. Скорее, здесь больше подходило слово «шикарный». Огромное помещение было освещено мягким желтым светом многочисленных светильников и хрустальных люстр, свисавших с высокого потолка, украшенного зеркалами. На окнах висели тяжелые кремовые занавески, на стенах и дверях была лепнина, а пол застилал дорогой синий ковер с высоким ворсом, в котором приятно утопали ноги. Дальнюю стену, возле которой стоял блестящий черный рояль, украшала фреска, изображавшая красивейшие пейзажи Венеции. В центре каждого из многочисленных столиков, накрытых накрахмаленными белоснежными скатертями, красовался свежесрезанный букет палевых роз. — Слишком помпезно, — поморщился Эдвард, легонечко подталкивая Беллу вперед. — Да и публика здесь под стать. Но платят хорошо, так что можно и потерпеть. Каллен усадил Беллу за ближайший к роялю столик, заказал ей бутылку итальянского шампанского, фрукты и легкий салат. А сам, закатав по локоть рукава белоснежной рубашки и расстегнув на груди две верхних пуговицы, сел за рояль. С ее места Белле было отлично видно, как он открыл крышку, как виртуозно пробежались по клавишам его длинные изящные пальцы, словно даря им нежную ласку, на которую инструмент незамедлительно откликнулся, рождая тихую мелодию, будто шепча Эдварду о том, как же он скучал по нему. Губ Каллена коснулась легкая улыбка. Он поднял голову и, взглянув на Беллу, озорно подмигнул ей. Эдвард сел поудобнее, убрал с подставки ненужные ему ноты, видимо, принадлежавшие второму пианисту, работавшему в этом ресторане, и принялся играть одну мелодию за другой. Некоторые из них Белла слышала впервые, другие были известной классикой, но в исполнении Эдварда звучали особенно пронзительно, словно неся с собой частичку души пианиста, не давая слушателям ни малейшей возможности остаться равнодушными к звучащей музыке. Когда почти все столики были заняты разношерстной публикой, включающей в себя и элегантные пары всех возрастов, и молоденьких девиц в легкомысленных вечерних платьях, и мужчин с каменным выражением лиц, явно пришедших сюда для деловых переговоров, к Эдварду подошел менеджер ресторана и что-то коротко сказал ему. Каллен кивнул, резко оборвал музыку и ненадолго задумался, проведя рукой по волосам. Но уже в следующую минуту его пальцы снова запорхали по клавишам рояля, рождая грустную мелодию, которую Белла слышала впервые. Эдвард глубоко вздохнул, наклонил к себе микрофон и запел на итальянском языке. Белла не понимала ни слова из этой грустной песни, но Эдвард пел так проникновенно, полностью отдаваясь ей, что Белла явственно почувствовала, как музыка окутывает ее, погружает в историю, рассказываемую хрипловатым баритоном Эдварда. Белла оглядела публику ресторана, проверяя их реакцию, и увидела, что практически все взоры были обращены сейчас на Каллена, посредством песни отдававшего им частичку самого себя. Лишь компания мужчин, которых мало что интересовало в этой жизни, помимо их бизнеса, продолжали в полголоса решать деловые вопросы и шелестеть бумагами в дорогих кожаных папках. За одним из ближайших столиков сидело три девушки, явно принадлежащие к числу «золотой молодежи». От внимания Беллы не укрылись их многозначительные призывные взгляды, нацеленные на Эдварда. Девицы перешептывались и глупо хихикали, не иначе как решая, кому из них сегодня достанется ее, Беллы, парень. Подчиняясь инстинкту собственницы, до этого благополучно дремавшему в ней, и трем бокалам шампанского, разгорячившим кровь, Белла, встав из-за столика, подошла к Каллену, облокотилась на рояль и бросила в их сторону победительный взгляд, чтобы дать понять им, что она имеет на него куда больше прав, чем все они, вместе взятые. Девицы как по команде удивленно моргнули и перестали хихикать, однако продолжили нагло пожирать глазами Эдварда, время от времени бросая на Беллу гневные взгляды. Это еще больше раззадорило ее. В какой-то момент она едва сдержалась, чтобы не показать им язык, но потом решила оставить захлебывающихся слюной девиц в покое и переключила свое внимание на любимого. Сделав это, Белла и думать забыла о «соперницах» за соседним столиком — Эдвард был настолько хорош, как никогда прежде! Он раскачивался в такт музыке, время от времени закрывая глаза, словно светящиеся изнутри магическим, таинственным светом. На его лбу пульсировала вена, и Белз едва сдерживалась, чтобы не провести по ней пальцем. Эдвард, полностью погрузившийся в песню, едва ли замечал кого-то или что-то вокруг, сейчас он словно жил и дышал той музыкой, что рождал рояль, умело укрощенный им. Но вот песня закончилась, в зале раздались аплодисменты, рассеивающие волшебство, созданное Калленом и его итальянской песней. Только сейчас Белла поняла, что ее выходка может выйти Эдварду боком. Она выпрямилась и поспешно развернулась, чтобы вернуться за свой столик, но чья-то рука крепко схватила ее за запястье. Девушка повернула голову и наткнулась взглядом на улыбающегося Каллена. — Останься, — одними губами проговорил он, а затем выразительно посмотрел на менеджера. Тот пожал плечами и, поставив рядом с Эдвардом еще один стул, жестом пригласил Беллу присесть. Весь оставшийся вечер она провела, просто наслаждаясь игрой и голосом Каллена, который использовал каждую возможность, чтобы коснуться ее руки, улыбнуться ей или просто взглянуть на нее. Ровно в час ночи, когда ушли последние посетители, и ресторан «Luna tutta Italia» закрыл свои двери до завтрашнего вечера, Каллен бережно опустил крышку рояля и встал, разминая затекшие мышцы. — С ума сойти! — восхищенно выдохнула Белла. — От чего же? — засмеялся Эдвард, прижимая ее к себе и раскачиваясь из стороны в сторону, словно танцуя с ней медленный танец под воображаемую мелодию. — Конечно от тебя, мой милый! — Белла убрала с его лба влажные от пота волосы, а затем, положив голову ему на грудь, стала слушать его учащенное сердцебиение. — А о чем была самая первая песня? Я не знаю итальянского, но она показалась мне такой печальной. — Песня о том, что его больше нет с любимой, но он все равно любит ее… действительно, печально. Белла, ты очень устала? — Нет, а что? — Может, немного погуляем, прежде чем ехать домой? — предложил Эдвард. — Да, мне нравится эта идея. Они вышли из ресторана и, держась за руки, побрели по пустынной улочке, не произнося ни слова. Да и не были им нужны никакие слова — достаточно было взглядов, улыбок и прикосновений, в каждом из которых читалась взаимная любовь и пленительное счастье. Белла запрокинула голову и взглянула на небо, усыпанное яркими звездами, которые, казалось, светили сейчас только им двоим. Улыбнувшись этой мысли, она сильнее сжала ладонь Каллена и прислонила к нему голову. Он на минуту остановился, поцеловал ее в макушку и снова медленно зашагал. Куда? Какая разница! Белле было все равно. Главное, что Эдвард здесь, рядом, крепко сжимает ее ладонь. Она готова была следовать за ним куда угодно, только бы не расставаться. — Эдвард! — долетел до Беллы знакомый голос. Но Эдвард продолжал идти, даже не замедлив шаг, словно ничего не слышал. — Эй, Каллен, подожди же! — Стой, Эдвард. — Дернув его за руку, она резко остановилась. — Это же Эммет. Вдруг у него что-то случилось? Эдвард разочарованно вздохнул и закатил глаза. Однако в следующую минуту Белла почувствовала, как напряглись его мышцы. Ладонь, переместившаяся на ее запястье, с такой силой сдавило ей руку, что Белла невольно поморщилась от боли, но не стала освобождаться от цепкого захвата Каллена. С нарастающим беспокойством она наблюдала за бегущим к ним Эмметом. — Слушайте… вы не видели сегодня Роуз?.. — запыхавшись, спросил тот, подбежав к ним вплотную. — Я весь день не могу ее найти… Белла не поняла, что произошло в следующее мгновение. Она вдруг оказалась прижата к холодному асфальту тяжелым телом Эдварда, пытаясь сделать вдох, но это простое действие, на которое никогда не обращаешь внимания, давалось ей с трудом. Колени и ладони горели, словно после сильного ожога. Белла застонала, но ее слабый стон потонул в чьем-то душераздирающем крике, полном неистовой боли.